- Разве можно двум молодым женщинам среди ночи бродить по глухим местам! - возмутился он. - Вы в курсе, что у моста сегодня ночью была задушена молодая женщина?
Потрясенная Диана испуганно пробормотала:
- Откуда же мы с Эмилией знали, что там бродит маньяк? Мы не нашли такси, пришлось идти домой пешком…
- А почему не вышли на оживленную Пироговку? Что вас на Савинскую набережную понесло?
- Там правда девушку убили?
- Нет, я, наверное, сочинять буду, - обиженно отозвался следователь.
- А как ее убили? - спросила Диана.
- Задушили струной…
- Струной? - испуганно выдохнула Диана. - Так, может быть, и Виолетту Генриховну этот маньяк убил?
- Ведется следствие, мы все выясним.
Оставшуюся дорогу следователь угрюмо молчал.
Паспорт Вебер они нашли в серванте, Диана быстро собрала для музыкантши одежду, подходящую для похорон, и вместе с Суржиковым отправилась к Кукушкиным.
Аделаида Семеновна в нарядном фартуке открыла им дверь и провела в просторную комнату. В квартире вкусно пахло выпечкой.
- А мы уже заждались вас, - улыбнулась хозяйка.
В четырехкомнатной квартире, обставленной импортной мебелью, был до блеска натерт паркет, на полу расстелены мягкие дорогие ковры.
- Как у вас уютно! - восхищенно всплеснула руками Диана. - Роскошная обстановка!
Польщенная Аделаида Семеновна покраснела от удовольствия.
- Муж большую должность занимал, были возможности, - скромно проронила она.
Из боковой комнаты вышел высокий стройный молодой человек приятной наружности.
- Здравствуйте, я Вячеслав Кукушкин, а вы, я так понимаю, следователь товарищ Суржиков и мамина начальница Диана Глебовна, - приветливо улыбнулся он.
- Пройдемте к столу, - пухленькая Аделаида Семеновна, указала на столовую комнату, - а то пироги остынут…
Не ожидавший такого радушного приема, Суржиков растерялся.
- Я, собственно говоря, пришел по делу, - беспомощно взглянул он на Диану.
Диана улыбнулась:
- Пироги удивительно пахнут. Разве можно отказаться от такого чуда, не будем обижать хозяйку, пойдемте, Егор Иванович.
Суржиков покорился, от пирогов действительно исходил умопомрачительный аромат.
Аделаида Семеновна подала чай в красивых больших чашках и подвинула гостям блюда с пирогами.
- Вот эти с грибами и луком, - принялась перечислять она. - Эти с мясом и с яйцом, эти с капустой, эти с яблоками, а это мои коронные, - показала она на овальное блюдо, - с калиной.
Пироги оказались отличными, Диана давно так плотно не обедала, ее даже в сон поклонило.
А Суржиков довольно бодро завел разговор с сыном хозяйки о погибшей соседке.
- Приблизительно в какое время вы услышали, что на лестничной площадке кто-то есть?
- В начале третьего, - ответил Вячеслав. - В три у меня занятия в спорткомплексе, и я из дома выхожу в два часа десять минут, чтобы неспешно дойти пешком.
- Понятно, а какой день недели это был?
- Мама сказала, что соседку убили в четверг, значит, вторник или понедельник.
- А почему вы на лестничную площадку не вышли, если слышали, что пожилой женщине угрожают? - саркастически усмехнулся Суржиков. - Вздули бы негодяя по первое число, соседку бы защитили…
Вячеслав переглянулся с матерью и нахмурился.
- Дело в том, что Виолетта Генриховна не очень хорошо относилась к соседям, вечно всех подозревала, обвиняла, что в ее квартиру залазят в ее отсутствие, и нам с мамой это не раз говорилось. Я лишний раз с ней старался не сталкиваться, чтобы настроение не портить, на помощь она не звала, да я и не сразу понял, о чем речь идет, это потом, когда Вебер убили, я все сопоставил и решил вам сообщить.
- Ясно, - вздохнул Суржиков. - Так что именно говорил ей мужчина?
- Не помню точно, кажется, что-то требовал, какую-то драгоценность. Говорил, что, если не отдаст, сильно пожалеет об этом и что ее даже убить могут…
- Он требовал свое или принадлежащее ей?
Вячеслав пожал плечами.
- Чего не понял, того не понял…
- И как долго продолжалась беседа?
- Да не больше пяти минут, потом мужик ушел, а Вебер сразу спряталась в квартире и закрылась. А когда я вышел во двор, мужика нигде не было видно.
- Может, он из соседнего подъезда? - предположил Суржиков.
- Все может быть, но мне показалось, он не местный.
- Если вы его не видели, как можете утверждать?
- Да я здесь с самого детства живу и знаю всех как облупленных, даже по фигуре смогу отличить, - объяснил Славик. - Уверен, что мужик не местный.
- Ты же его видел в глазок, - робко вмешалась Аделаида Семеновна, - мог ошибиться.
- Нет, у него русые волосы и лысина на затылке. У нас во дворе таких нет.
- Ну вот, наконец хоть какие-то детали, - довольно проговорил Суржиков. - Но все-таки мне непонятно: если вы вышли сразу вслед за ним, куда он мог деться?
Вячеслав задумался.
- Не знаю, вы же были у нас во дворе и видели: спрятаться там негде, а идти до поворота минут пять, он словно исчез…
- Жаль, что не смогли рассмотреть его, - разочарованно вздохнул Суржиков. - А вы по ступенькам или на лифте спускались? - вдруг осенило его.
- Лифт не работает у нас уже дней десять, - кисло ответил Вячеслав. По его лицу было видно, что он уже сильно сожалеет, что решил помочь следствию и вынужден беседовать с дотошным Суржиковым.
- Больше ничего странного припомнить не можете?
- Не могу, - покачал головой Славик.
- А вы? - любезно улыбнулся следователь Аделаиде Семеновне.
- Я тоже ничего не знаю, - торопливо ответила она.
- Если что-то вспомните, обязательно звоните, спасибо за угощение. - Суржиков поднялся из-за стола.
Но у дверей остановился и вновь обратился к хозяевам:
- А что вы можете сказать о Золотникове Степане Максимовиче, вашем соседе по дому?
- Вы нашего киномеханика имеете в виду? - пискнула Аделаида Семеновна.
- Его.
- Очень хороший человек. Пенсионер, раньше работал киномехаником при правительственном кинотеатре, руководству страны кино показывал.
- И на нынешней работе к нему никаких нареканий, - вмешалась Диана, - не там ищете, товарищ следователь.
Глава 15
Охота на Моцарта
Опьяненный свободой, полный надежд и ожиданий, Моцарт гармонично вписался в кипучую жизнь Вены. После унылого Зальцбурга Вена показалась Вольфгангу раем. Посещение театров чередовалось с концертами, встречи с друзьями - с вечеринками и балами. Теперь Вольфганг связывал свое будущее именно с этим городом.
Моцарт знал, что сын любимой им императрицы Марии-Терезии, император Иосиф II, был большим поклонником музыки, сам играл на виолончели и ежедневно устраивал у себя музыкальные собрания. Но Вольфганг не учел, что место под солнцем уже занято главными распорядителями этих концертов камердинером Страком, игравшим на виолончели, и опытным, ловким царедворцем, придворным музыкантом Сальери, имевшим на императора большое влияние. Естественно, Страк и Сальери никого не подпускали к Иосифу. Узнав, что Моцарт обосновался в Вене, они встревожились, ведь молодой гений мог потеснить их в свите императора, и поэтому всеми силами поддерживали в Иосифе любовь к легкой итальянской музыке. И так ловко плели интригу, что не допустили Моцарта даже к должности преподавателя для принцев. И только когда Моцарт высказал намерение покинуть Вену, император дал ему место придворного композитора с окладом в восемьсот флоринов, хотя его предшественник получал две тысячи. Но и эта должность существовала лишь условно, на самом деле никаких заказов на сочинение музыки Вольфганг не получал.
Принимая деньги как милость, Моцарт с горечью повторял, что это слишком много, что он делает слишком мало и что готов и может сделать большее. Он терпеливо ждал, когда его оценят в Вене, а когда прусский король Вильгельм предложил ему жалованье в три тысячи флоринов и место при своем дворе, Моцарт отказался. Он хотел остаться на родине.
Постепенно жизнь налаживалась, дополнительно к основному жалованью Вольфганг стал зарабатывать деньги педагогической деятельностью. Он уже не был таким категоричным, как в Париже, и даже получал удовольствие от занятий с одаренными учениками. Один из его любимцев, ученик Гуммель, стал позже выдающимся австрийским композитором.
Яркий, талантливый Вольфганг имел много друзей. Многие влиятельные лица, такие как князь Голицын, графиня Тун, барон Ван Свитен, композитор Глюк, считали Моцарта своим другом. Но сам Вольфганг был особенно привязан к музыканту Францу Йозефу Гайдну, представителю венской классической школы. Моцарт тепло называл его "папа" и подчеркивал их духовную близость. Моцарт благоговел перед Гайдном и относился к нему с почтением, хотя слава пришла к Гайдну позже, уже когда Моцарта не было в живых. А Йозеф Гайдн справедливо считал Моцарта величайшим гением своего времени.
Вольфганг приехал в Вену в марте 1781 года. И случайно столкнулся на улице с пожилой фрау Вебер, она гуляла вместе с дочерьми Констанцией и Софи.
Приятно изумленный Моцарт радостно поздоровался и поинтересовался судьбой Алоизии.
- Алоизия теперь госпожа Ланге, - охотно ответила фрау Вебер. - А вы, господин Моцарт, не женились еще?
- Нет. - Вольфганг вспыхнул, он все еще был обижен на Алоизию за ее пренебрежение при последней встрече, но известие о замужестве бывшей возлюбленной его чрезвычайно расстроило.
Софи Вебер, младшая сестра коварной красавицы, добрая, чувствительная девушка, поняла состояние молодого человека и тепло улыбнулась ему.
- А мы теперь перебрались в Вену, - продолжила фрау Вебер. - Алоизия служит в национальном театре. Мой супруг умер, без него стало и вовсе тяжело жить, средств ни на что не хватает.
Сердобольный Моцарт посочувствовал вдове. А она предложила:
- Может быть, вам нужна недорогая квартира? Я сдаю в нашем доме.
Глядя на простой, поношенный наряд фрау Вебер и такие же дешевые платья ее дочерей, Вольфганг не стал сразу обижать ее отказом. В мае Моцарт и правда решился на переезд в дом Веберов. Он все еще не мог забыть Алоизию и не терял надежды на взаимность. Тем более что при случайных встречах легкомысленная певица бросала на него такие многообещающие взгляды, что у молодого человека кружилась голова. По Вене поползли неизвестно кем распространяемые слухи о том, что Моцарт собирается жениться на одной из дочерей вдовы Вебер. Вполне возможно, автором сплетен была сама почтенная фрау, она мечтала женить подающего надежды композитора на Софи или Констанции. Слухи о женитьбе сына встревожили Леопольда Моцарта. Разгневанный, он потребовал, чтобы Вольфганг сменил квартиру.
Моцарт написал ему, что давно намеревался снять другое жилье из-за нелепых сплетен, в которых нет ни слова правды. Да, с мадемуазель Констанцией Вебер, с которой его уже сосватали, он иногда разговаривает, но вовсе не влюблен в нее. Да, он изредка дурачится и шутит с девушкой, если время дозволяет и если ужинает дома, но большую часть времени работает, не покидая своей комнаты, или выезжает в свет. А если бы он должен был жениться на всех, с кем шутит, то у него бы была уже пара сотен жен.
И тем не менее Моцарт послушался отца и в начале сентября 1781 года переехал на новую квартиру в "Ауф-дем-Грабем, № 1775".
Но это не помогло - хитроумная интрига, выстроенная коварной вдовой при помощи опекуна сестер Иоганна Торварта, придворного чиновника, сыграла свою роль в женитьбе Моцарта. Действия всех персонажей были разыграны как по нотам в комической опере.
Степенный придворный чиновник Торварт потребовал, чтобы Моцарт, бросивший тень на честь девицы, написал письменное обязательство о женитьбе на Констанции Вебер в течение трех лет, в случае неисполнения Моцарт должен был выплачивать ежегодно по 300 флоринов в пользу девушки. Под давлением Торварта и вдовы Вебер Вольфганг подписал обязательство, и только тогда до него дошло, в какую ситуацию он попал. Но сама нареченная Констанция Вебер, проводив опекуна, потребовала у матери подписанный документ и на глазах у отчаявшегося Моцарта разорвала его.
- Дорогой Вольфганг! Мне не нужно от вас никаких обязательств, я верю вашим словам! - произнесла она с чувством.
Моцарт был растроган, и с того дня началось его сближение с благородной Констанцией. Вольфганг был несказанно благодарен девушке за ее поступок и, самое главное, увидел в ней родственную душу и человека, на которого он может положиться.
Моцарт написал отцу, что полюбил Констанцию Вебер и как порядочный человек хочет на ней жениться. Отец знал про историю с обязательством и был уверен, что семейство Вебер ведет некрасивую игру с его сыном, что всех привлекает его нынешнее положение. Леопольд был категорически против женитьбы Вольфганга. Ведь именно сейчас перед молодым человеком открылись огромные перспективы. Участвуя в проекте императора Иосифа II по возрождению национального немецкого искусства, Моцарт работал над оперой "Похищение из Сераля", получал множество заказов от аристократии, давал концерты и зарабатывал немало денег.
Тем временем сплетни настолько разрослись, что Моцарт в отчаянии писал отцу, что все вокруг считают его женатым на Констанции. Фрау Вебер требовала немедленно назначить дату свадьбы. Ситуация накалилась до предела, и, чтобы спасти честь Констанции, Моцарта вынудили жениться на ней.
Так и не получив согласия от отца, 4 августа 1782 года в венском кафедральном соборе Святого Стефания Вольфганг Моцарт обручился с Констанцией Вебер. В книге регистрации брака вместо "Амадео" то ли по ошибке от волнения, то ли специально Вольфганг написал "Адам". На обручении присутствовали только фрау Вебер с младшей дочерью Софи, опекун сестер господин фон Торварт, господин фон Цетто, свидетель невесты, и Франц Ксавер Гиловски, свидетель Моцарта.
Леопольд вынужден был дать благословение на брак сына, и, хотя его письмо несколько опоздало, это сняло тяжелый груз с души Моцарта. Впрочем, хорошие отношения между невесткой и Леопольдом Моцартом так и не сложились, он винил девушку в интригах ее семьи.
После свадьбы жизнь Моцарта почти не изменилась, он продолжал жить только музыкой, но трудился теперь, чтобы обеспечить достойную жизнь своей несравненной Констанции, которую, как ему казалось, он искренне полюбил.
К сожалению, дочери фрау Вебер не получили хорошего образования, не умели вести хозяйство и не обладали особой духовностью. Констанция не видела в муже великого гения и не ценила его талант. А Моцарт вынужден был много работать, чтобы семья ни в чем не нуждалась.
Он отправился в Германию в поисках заработков и в разлуке писал жене, чтобы она не грустила, берегла свое здоровье, была уверена в его любви, просил, чтобы в своих поступках Констанция помнила не только о своей, но и о его чести.
Восторженно принятую в Вене оперу "Похищение из Сераля" ставили во многих городах Германии. Представление оперы было приурочено к приезду великого князя Павла, сына императрицы Екатерины.
Но, несмотря на успех, авторитет Моцарта как композитора оставался достаточно низок, да и денег это приносило мало. Моцарт попытался при помощи своего покровителя, младшего брата императора Иосифа, эрцгерцога Максимилиана устроиться учителем музыки для принцессы вюртембергской Элизабет, но ему отказали. Интриги против гения продолжались, и императору тонко намекнули, что скандал с женитьбой Моцарта вспыхнул из-за того, что Вольфганг не сдержан по отношению к женскому полу, да и сам факт скандала будет бросать тень на принцессу. Чтобы загладить обиду Моцарта, император пригласил композитора во дворец на состязание с итальянским знаменитым пианистом-виртуозом Клементи. Победу в состязании одержал Моцарт, и император послал ему пятьдесят дукатов, в которых он сильно нуждался.
Но учителем для игры на клавире выбрал не Моцарта, а обычного венского музыканта Георга Зуммера, по рекомендации Антонио Сальери.
- Для императора никого не существует, кроме Сальери! - узнав об этом, разочарованно воскликнул Моцарт.
Глава 16
Поминки старой музыкантши
Уточнив все детали относительно похорон, Диана сразу из бюро ритуальных услуг поехала в консерваторию.
Лурье на месте не оказалось, и секретарша направила девушку к заместителю директора Игорю Алексеевичу Фарятьеву.
Когда Диана вошла в кабинет, импозантный мужчина поднялся ей навстречу, вышел из-за стола и усадил посетительницу.
- Вы, должно быть, Диана Глебовна, руководитель кинотеатра, где работала наша любимая и глубокоуважаемая Виолетта Генриховна?
- Да, - удивилась Диана. - Как вы догадались?
- Трудно не догадаться, - загадочно улыбнулся Игорь Алексеевич.
- Ах, вам, наверное, секретарша позвонила, пока я к вам шла, - засмеялась Диана.
Вместо ответа он лукаво улыбнулся.
- Вы удивительно красивая женщина, Диана Глебовна, вам наверняка постоянно об этом говорят, - подмигнул Фарятьев.
- Спасибо, - немного смутилась Диана.
- Может быть, хотите кофе? У меня замечательный кофе, растворимый в гранулах.
- Нет, благодарю, давайте сначала лучше решим вопрос с похоронами.
- Да, конечно, - сник замдиректора. - Мы можем полностью оплатить похороны, ведь Виолетта Генриховна проработала в консерватории много лет, некоторые ученики Вебер состоятельные люди и могут материально поучаствовать в этом.
- Но кинотеатр тоже готов выделить определенную сумму, - решительно произнесла Диана.
- Вы можете приобрести венки, а оставшуюся часть денег потратить на поминки. Здесь неподалеку находится очень приличное кафе, после похорон соберемся там и помянем Виолетту Генриховну.
Диана согласилась.
- Пожалуй, это будет разумно. На каком кладбище мы ее будем хоронить?
- Этот вопрос мы тоже решим…
Следующие несколько дней пролетели в бесконечной суете. Диана вместе с Фарятьевым моталась то в похоронную контору, то в различные официальные учреждения, то в кафе, то на кладбище.
Похороны прошли торжественно, проститься с музыкантшей пришло очень много народу, и многие поехали в кафе на поминки.
Диану усадили во главе стола вместе с руководством консерватории и ученицей Виолетты Генриховны известной певицей Элеонорой Разумовской.
Так как в кинотеатре были аншлаги, шел новый зарубежный фильм, то от всего коллектива присутствовала только Диана. На похороны пришел и следователь Егор Суржиков.
За столом Диана оказалась между Фарятьевым и кадровичкой Ирмой Юрьевной. Фарятьев соседствовал с Элеонорой Разумовской, а Суржиков сидел рядом с директрисой консерватории Лурье.
Первой проникновенную речь об утрате преподавательницы сказала певица Разумовская.
- Виолетта Генриховна была мне настоящим другом, мне теперь не с кем посоветоваться или поделиться своими секретами. Это тяжелая утрата, - всхлипывая, закончила она.
За ней слово взяла Лурье. Ее выступление было красивым и официозным. Каждый присутствующий нашел что сказать хорошего о погибшей Вебер.