Заместитель командира воинской части в/ч № 755605 - собственно воинской частью был научно-исследовательский институт военно-морского ведомства - капитан первого ранга Гаврилов был обнаружен мертвым в своем рабочем кабинете. Прибывшая опергруппа не обнаружили каких-либо следов, отпечатков и других зацепок. Дело было поручено следователю военной прокуратуры Паламарчуку Василию Аполлинарьевичу.
Содержание:
-
Глава 1 - ОЗАБОЧЕННОСТЬ ВОЕННОГО СЛЕДОВАТЕЛЯ 1
-
Глава 2 - ОБИДА 5
-
Глава 3 - ЛЮБИМЫЕ ЖЕНЩИНЫ МЕХАНИКА ГАВРИЛОВА 9
-
Глава 4 - ГЛАВНОЕ - НЕ ПРОПУСТИТЬ 11
-
Глава 5 - "ОСПА" - ОСОБЫЙ СЕКРЕТНЫЙ ПАРАМЕТР АЛЕКСАНДРОВА 15
-
Глава 6 - ПРЕСТУПЛЕНИЕ И НАКАЗАНИЕ 18
-
ЭПИЛОГ 21
Рудольф Вчерашний
Чисто компьютерное убийство
Глава 1
ОЗАБОЧЕННОСТЬ ВОЕННОГО СЛЕДОВАТЕЛЯ
Весна - она и в Африке весна. Весна везде весна. Но в Питере весна - веснее всех весен. Когда слякотная и серая стужа сменяется затяжными периодами солнечного и небесно-голубого тепла, это действует на организм освежающе и живительно, как контрастный душ.
Заместитель командира воинской части в/ч № 755605 капитан первого ранга Гаврилов сидел в кресле своего просторного рабочего кабинета. Свободно откинутая на спинку кожаного кресла голова слегка свесилась вправо и чуть вниз. Казалось, он спал и видел во сне какой-то страшный сон - на его лице застыла гримаса душевной муки, а пальцы в буквальном смысле мертвой хваткой вцепились в подлокотники кресла. Из ушей на кремовую форменную рубашку тоненькой струйкой стекала кровь.
Такую картину увидела Ниночка, Нина Васильевна Рубцова, секретарша Гаврилова, когда в восемь часов две минуты утра, придя на работу, решила заглянуть в кабинет к шефу, поскольку на ее обращение к нему по местному переговорному устройству никто не отозвался. Две минуты понадобилось ей, чтобы прийти в себя от шока, еще через пару минут прибыл вызванный по тревоге дежурный офицер с КПП, который, узнав, в чем дело, распорядился никого в кабинет не пускать до прихода компетентных лиц. К половине девятого ситуацию взяли под контроль следователь военной прокуратуры Паламарчук Василий Аполлинарьевич и эксперты-криминалисты.
Описание обстановки, в переводе с сухого протокольного языка на обычный, выглядело следующим образом. Собственно воинской частью был НИИ - научно-исследовательский институт военно-морского ведомства. Рабочий кабинет капитана Гаврилова располагался на втором этаже трехэтажного старинного здания в Шестом Бронежилетном переулке, которое фасадом выходило на площадь Танкистов, а тыльная сторона его была обращена к Неве. Окна кабинета были защищены прочными железными решетками, рамы открывались внутрь. В настоящий момент створки одного из окон были распахнуты, так что в кабинете было свежо от проникающего с реки апрельского влажного воздуха. На просторном рабочем столе стоял, мерцая заставкой в виде старинного замка в багровых лучах заходящего солнца, работающий компьютер. Рядом с ним - наполовину опустошенная чашка уже остывшего и потерявшего аромат черного кофе, а рядом с ней открытая бутылка коньяка с дефицитом содержимого граммов пятьдесят, не больше. Во всем кабинете, на рабочем столе и даже внутри него царил идеальный порядок, и это было характерно для хозяина кабинета.
В течение дня эксперты тщательнейшим образом исследовали и сам кабинет, и прилегающую территорию. Паламарчук с помощниками опросили всех сотрудников этого военного НИИ, кто был или мог быть в помещении. Ни намека на след, ни малейшей зацепки обнаружить не удалось. Специалисты военно-медицинской академии дали предварительное заключение о вероятной причине смерти. Поскольку сердце и другие жизненно важные органы были в полном порядке, сигнал на остановку сердца, скорее всего, дал мозг. По-видимому, последнее сокращение сердечной мышцы было аномально мощным, в результате чего создалось пиковое давление крови, и некоторые периферические сосуды лопнули. Но почему мозг дал приказ на прекращение жизни, медицина ответить не могла. Судебные медики лишь определили, что кровь в сосудах погибшего перестала циркулировать примерно в четыре часа утра.
Опрос сослуживцев и секретарши, а также результаты осмотра места происшествия позволили восстановить более-менее точную картину последних часов жизни капитана первого ранга Гаврилова. Накануне вечером, уже почти в двадцать два часа, он отпустил Ниночку домой, а сам остался еще немного поработать. Надо было обязательно закончить проверку отчета по какой-то плановой теме к завтрашнему дню, и он обложился многочисленными сводками и документами. В его распоряжении был только один, но заменяющий целый штат помощников, адъютант - компьютер. Он все знал, надежно хранил и по малейшему требованию выдавал необходимую информацию.
Время от времени Гаврилов взбадривал себя свежеприготовленным крепким кофе с глотком коньяка, каждый час открывал окно и минут пять проветривал кабинет. Дежурный офицер, проверяя помещение, заглядывал к нему последний раз около двадцати трех часов. Заместитель командира части был здоров, бодр, свеж и говорил, что часика два-три еще придется посидеть. А когда дежурный направился к выходу, попросил его больше не беспокоить, мол, все у него в полном порядке. И действительно порядок был полный, не стало только его самого.
Было, правда, непонятно, как согласуется время смерти с тем, что Гаврилов в двадцать три часа говорил дежурному, будто собирается еще поработать часика два-три. То есть он собирался в районе часа или двух часов ночи уйти. А тут получается, что он был еще жив до четырех часов. Разумеется, кофе, коньяк и все другое, что могло попасть внутрь организма, внимательнейшим образом проверили на предмет наличия какой-либо отравы. Следы, отпечатки и прочее на столе, предметах, дверных ручках, оконных шпингалетах и подоконниках также тщательно были изучены, но они не дали повода для каких-либо подозрений. Оставался компьютер. Нужно было установить, над чем непосредственно работал в эту ночь на компьютере погибший капитан первого ранга.
Сам Паламарчук, по его собственному выражению, был "не Копенгаген" в этом вопросе, и даже для печати своих документов пользовался допотопным по нынешним временам инструментом - пишущей машинкой и копировальным аппаратом. Поэтому для консультаций были приглашены двое молодых старлеев - программистов из информационно-вычислительного отдела. Те, растолковав предварительно следователю, что и как они делают, установили по основному меню пятнадцать последних документов, которые открывались или создавались пользователем. Это были в основном файлы баз данных и программы их обработки. Они носили характер специнформации и были защищены паролями. Последним действием компьютера было принятие сообщений по Интернету. Правда, что это за сообщения, установить не удалось, так как соответствующая страничка, высвечиваемая на экране, была пуста. На корпусе же и на клавиатуре были обнаружены отпечатки пальцев только самого погибшего. Итак, что касается улик, зацепок, даже подозрений, то здесь у следствия был абсолютный неурожай, засуха, пустыня. "Просто чертовщина!" - сокрушенно подвел про себя итог следователь военной прокуратуры Паламарчук.
Академик Софийской, Нью-Йоркской и еще нескольких Академий наук по отделениям информации и компьютерных технологий Арсенид Иванович Жуй-Жевайло выбрался на дачу, которую уже много лет снимал в Лисьем Носу. К полудню он успел хорошо физически поработать - вскопал две грядки, на которых из года в год рано по весне выращивал для себя только укроп, петрушку и лук с чесноком. Да еще хрен у него разросся. На даче. Эти занятия на микроогородике не давали застояться его дряхлеющим мышцам, обеспечивали так необходимыми по весне витаминами, а, главное, вкупе с созерцанием водной глади залива, успокаивали его нервную систему, разгоряченную научными спорами и творческими дискуссиями на всевозможных симпозиумах, заседаниях секций академий и ученых советов, а также регулярными банкетами.
Сегодня к нему за город должен был подъехать один военный следователь, которого Арсенид Иванович обещал принять по просьбе своего старого и доброго друга-академика, секретаря Российской академии наук. Следствию потребовалась консультация по вопросу каких-то паранормальных явлений в сфере информации. Поскольку академику Жуй-Жевайло давно осточертели всякие нормальные явления, он с некоторых пор переключился на изучение аномальных, или, как их еще называют - паранормальных явлений. Титул и известность в широких научных кругах придавали вес его рассуждениям на тему параллельных миров, искривленности пространства и неведомых космических псевдоэнергий.
Многие его коллеги за глаза иронизировали по поводу его увлечения, но в повседневной реальности это оказалось очень удобным клапаном для отвода разных мутных течений. Например, идут многочисленные письма с хитроумными проектами вечных двигателей - их отправляют для отзывов Арсениду Ивановичу. Засветят под опухшим после вчерашнего перепоя глазом фонарь какому-нибудь механизатору под Вологдой, а тот сразу в газету, как он "наблюдал неопознанный летающий объект!" Письма идут со всех концов нашей страны, а кому из ученых во всем этом разбираться? Разумеется, академику Жуй-Жевайло.
Конечно, все эти аномальные явления Арсениду Ивановичу тоже были "до фени". Ему вообще все было до этой самой "фени", он давно уже ничем всерьез не занимался кроме дискуссий и банкетов, причем последние для него были предпочтительнее. Но реноме его поддерживалось на высоком уровне, поскольку под его крылом, точнее, под его именем работали многочисленные ученики, аспиранты, докторанты и прочие молодые, умные, энергичные, зубастые и неравнодушные к науке люди. Но что у Арсенида Ивановича было не отнять, так это то, что он тщательно следил за всеми выходящими по паранормальной тематике публикациями. Нет, он не сидел в библиотеках и не рылся в каталогах. Копии всех статей, выходные данные книг для него старательно собирались теми же прорывающимися в науку молодыми энтузиастами и хранились большей частью на дискетах, а более ранние - в виде бумажных оттисков. За порядком в библиографии следила его жена, и делала она это, как бывший библиотечный работник, грамотно и надежно.
Василий Аполлинарьевич Паламарчук приехал перед обедом. От предложенного академического угощения отказался, согласившись только на чашку чая, и, устроившись на стареньком дачном диване в прохладной, отапливаемой калорифером комнате, сразу приступил к делу. Описав кратко, но точно ситуацию, он попытался, было, решить исход встречи одним конкретным вопросом: "Что могло послужить причиной гибели человека, если он общался только с компьютером, и никаких, так сказать, контактных воздействий на погибшего ни снаружи, ни изнутри не обнаружено? Может ли компьютер стать орудием убийства или самоубийства? И если да, то где найти прецедент?"
Нельзя сказать, чтобы Арсенид Иванович не имел дела с военными. Конечно, имел, да и не мог не иметь. Санкт-Петербург, несмотря на всю уникальность и столичный характер происхождения, похож на любой другой крупный город нашей страны тем, что со времен Советского Союза основная часть его промышленного и особенно научного потенциала работала на военные нужды. И все-таки военная прямота и конкретика следователя заставили его покраснеть и закряхтеть. Тем более что ответить такой же прямотой и конкретикой он в данный момент был не готов. Рандеву вскоре завершилось тем, что Паламарчук заручился обещанием ученого позвонить и предоставить подборку опубликованных материалов, которые могли бы оказаться полезны следователю.
Надо отдать должное академику. В отличие от подавляющего большинства нового поколения ученых мужей, он унаследовал от недобрых старых времен доброе качество бережно относиться к данному им слову, раз уж пришлось его дать. Через день на столе у следователя уже лежали распечатки нескольких статей из различных газет и журналов…
Паламарчук сожалел, что именно ему досталось это нудное и дохлое дело. Подумаешь - загадочное. Ну и что, что таинственное? Сейчас кругом одни загадки. И ни одной разгадки. Ни одно более или менее серьезное убийство не раскрыто, так что загадочностью и таинственностью сейчас никого не удивишь. А тут по горячим следам ничего не удалось продвинуть, предстоял "малоперспективный тягун". Да, собственно, и следов-то не было, ни горячих, ни холодных. Хорошо, что начальство все прекрасно понимало и не строило из себя соковыжималку. Так, давило потихоньку из формальных соображений, только потому, что оно - начальство. С другой стороны, Паламарчук привык к тому, что во всех ранее расследованных им делах четко была обозначена начальственная линия - кого, за что и как надо подводить к наказанию. Он не привык к самостоятельности в принятии таких решений и действовал, как собака, на коротком поводке у начальства. Вот и сейчас он привычно и непроизвольно ждал команды, куда бежать и кого кусать. Но за поводок никто не дергал. А тут и квартира еще не получена, все висит…
Однако дело лежало перед ним, и его надо было куда-то двигать. Возбуждено оно было по факту гибели капитана первого ранга, но естественные вопросы: убийство это или самоубийство, несчастный случай или злоумышленное преступление, каковы причины или мотивы смерти, и даже способ убийства, если это убийство, не говоря уже об орудии убийства, - все это требовало ответов. А о злоумышленнике или злоумышленниках, если, конечно, был этот злой умысел, и говорить нечего. В общем, чертовщина наблюдается, а самих чертей никто нигде не видел.
Василий Аполлинарьевич придвинул к себе копию одной из статей в какой-то провинциальной газете "Русский север", которая называлась "Тайна стекольных дырок". В числе прочего автор писал:
"Однажды, это случилось в 1982 году, мы с приятелем, профессором, заведующим кафедрой приборов точной механики, приехали на Финляндский вокзал. Привычное многолюдье, толчея у билетных касс, которые в виде будок из стекла тогда были разбросаны по всему фойе вокзала. Подведя меня к одной из таких будок, приятель обратил мое внимание на аккуратное круглое отверстие в стеклянной стенке кассы. По высоте оно располагалось на уровне глаз и имело диаметр, сравнимый с толщиной спички. Отверстие было снабжено плавной неглубокой фаской снаружи, по форме и размерам с тогдашние пять копеек.
Мы попробовали выяснить происхождение этой дырки у кассирши, однако ей ничего по этому поводу не было известно. По моим представлениям, такие отверстия в стекле оставляет пуля или плазменный пучок мощного лазера. Правда, в этом случае было бы неизбежно привлечение внимания, и были бы свидетели, и, наконец, огласка. Но не было ни свидетелей, ни пострадавших. Разумного объяснения появлению аккуратной дырочки в таком необычном месте тоже не находилось. Пахло чудом!
Но профессор еще подлил масла в огонь удивления и любопытства. Он повел меня снаружи здания вокзала, и тут я увидел, что со стороны железнодорожных путей на стеклах второго и третьего этажей красовались уже знакомые мне аккуратные отверстия фаской наружу. Их тут было несколько. При этом в двойных рамах насквозь были пробиты оба стекла, и только в одном случае внешнее стекло имело отверстие, а внутреннее - нет. И, как можно догадаться, пули или какого другого "снаряда" в этом случае между рамами не оказалось. С разрешения администрации мы поднялись по внутренней лестнице, но никаких следов на стенах напротив сквозных отверстий не обнаружили.
Случай отличался от других известных мне "таинственных" явлений своей реальной осязаемостью, конкретностью, и в то же время - необъяснимостью. И совсем я был добит сообщением профессора о том, что аналогичные дырочки были обнаружены в окнах некоторых служебных помещений, телефонных будок, причем, как правило, они были расположены вблизи реки Невы".
Далее автор задавался рядом вопросов: "Почему эти отверстия возникали в местах скопления людей, но никто не только не был "задет", и даже не нашлось свидетелей самого процесса их возникновения? Почему отверстия, будь то на высоте полутора метров или десятка метров над землей, всегда оказывались перпендикулярными поверхности стекла? Почему в разных районах города они появились в одно время, судя по словам ночного сторожа вокзала, в ночь с 5-го на 6-е декабря?
На эти "почему" ни тогда, ни сейчас нет ответа. Не нашлось его и у закрытой комиссии военно-промышленного комплекса. Пресса молчала. Продырявленные стекла телефонных будок суеверные и предприимчивые жители растащили на сувениры.
Говорят, аналогичные явления наблюдались в Прибалтике и в Северо-Западном регионе. При этом в одном из случаев, о котором рассказал житель города Вологды Николай Александрович Кротов с улицы Воровского, имелся новый отличительный признак. Дырка величиной с пятак, имевшая ровные края, обнаружена была, как и все другие, утром, то есть возникла ночью, но в данном случае "вырезанный" кружок стекла был найден, он находился между рамами. А это очень существенно, так как отвергает одну, более или менее правдоподобную, гипотезу о происхождении отверстий, согласно которой причиной их возникновения могли послужить внутренние напряжения в самом стекле, возникшие при его варке и затвердевании. Поскольку стекло - это затвердевшая жидкость, в ней возможны включения в виде газовых пузырьков. Так же, как и в воде, они при определенных условиях, а именно при соответствующих кипению жидкости температуре и давлении, вскипают и выходят наружу. Но в данном случае это как раз и исключается, поскольку вырезанным оказался целый кусок стекла.
Убедительного объяснения до сих пор так и не найдено, ведь даже в случае только что приведенной гипотезы возникают вопросы о том, а какие же факторы побудили к одновременному в разных областях большого пространства "вскипанию" этих пузырьков и разнородных включений? А тут еще добавляется вопрос о том, как можно ровненько вырезать целую окружность? В общем, эта загадка Природы так и не разгадана. Можно утешиться лишь тем, что и тунгусская катастрофа 1908 года, несмотря на обилие правдоподобных, но не подтвердившихся гипотез, тоже пока не объяснена. А Природа тем временем подбрасывает бедному человечеству все новые и новые тайны, никогда не раскрывая их до конца…" И так далее.
Паламарчук закончил чтение и поймал себя на мысли, что эта статья его немного развлекла. "Но каким местом она прикладывается к моему случаю?" - спрашивал себя Василий Аполлинарьевич, однако в голову лезла только всякая ерунда.
Следователь снова съездил на место происшествия в Шестой Бронежилетный переулок и еще раз, уже который по счету, осмотрел все оконные стекла, и не только в кабинете погибшего капитана первого ранга. Никаких повреждений, не говоря уже о пресловутых "дырках", он не обнаружил. Побеседовал с хозяйственниками. Хозяйственники тоже сказали, что и стекол в последние дни они не вставляли, и ничего подобного тоже не наблюдали, хотя раньше о случаях продырявленных стекол что-то слышали, кажется, в связи с полтергейстом или тому подобной нечистью.