– Очень не любит, когда ему перечат, – и показал рукой на дверь. – Ну так что, Павел Борисович, рассказать, кто они и откуда, а также почему именно по вашу душу? Или вы мне сейчас сами обо всем поведаете? Только имейте в виду – и можете мне верить на слово, – станете врать, – голос Голованова стал скучным, – я просто развяжу этих ребят, а сам уеду.
– Хорошо… Но с одним условием: я должен знать, кто вы и откуда сами.
– Ну вообще-то в этой ситуации условия могу выдвигать я, а вовсе не вы. Но я, пожалуй, скажу. Даже свой документ потом предъявлю. Только ведь вам это мало что даст. А еще в более худшем положении может оказаться ваш приятель Миша Лукин. У него ж двое ребятишек! Ну так что, объяснять, зачем эти тут?
– Да чего объяснять-то… Только лажа все – чистой воды. Никто ко мне не приезжал и никто не допрашивал. А я даже и не знаю, о чем меня нужно допрашивать…
– Врете вы все, – лениво отмахнулся Голованов и, услышав новый приступ воя из прихожей, многозначительно поиграл бровями. – Гляди-ка, голосистый какой оказался… Это я сюда приезжал – посмотреть, где живете, с кем и когда домой возвращаетесь. Я, значит, вами интересовался, а они, – он кивнул на лежащих, – стало быть, мной. Вот и вся загадка. Я-то внимания не обратил, мне вроде ни к чему, а они просекли, что вы кому-то еще нужны. Кроме них. Потому и поторопились, чтоб ваши признания не попали в суд.
– Ничего не понимаю, какой суд? И какие признания?
– Эх, не получается у нас, – вздохнул Голованов и поднялся. – Пойду скажу, чтоб он не вышибал из парня дух, пусть поживет еще. Прощайте, Павел Борисович. – Голованов достал из карманов пистолеты, выщелкнул обоймы, проверил стволы и швырнул оба ТТ на стол, а обоймы сунул обратно в карман. Посмотрел с сожалением на Мансурова и закончил с грустью: – Каждый сам выбирает свой конец.
– Постойте! – почти истерично вскричал Мансуров. – Так же нельзя! На кого вы меня оставляете?!
– А сажать невиновного человека можно? А вышибать из свидетеля нужные вам показания – тоже можно?
– Да вы про кого?!
– Сами вспоминайте. Но побыстрее, у меня нет времени и желания рассказывать вам историю, как вы с Лукиным посадили некоего Репина. Только вы решили, что все шито-крыто, однако вышла ошибочка: вот и до вас добрались – свидетели и исполнители тоже ведь никому не нужны, верно? Я даже могу назвать вам фамилию конкретного человека, которому вы служили. Но сперва хочу ее услышать от вас. И кто вам деньги передавал, тоже знаю, есть тому свидетели. Только они раньше молчали – из страха, а теперь опомнились и заговорили. Ну? Не тяните…
– А если я скажу, что мне будет?
– Вот это уже вопрос, как говорится, интересный! А вы на что вообще-то рассчитываете? На премию? Орденок от начальства? Или боитесь, что со стула сгонят? Так ведь это обязательно однажды произойдет. Лучше раньше, пока силы есть найти себе иную, более подходящую работу. Адвоката, к примеру. Охранника в каком-нибудь ЧОПе… Ближе к пенсии – хуже, никому вы не нужны тогда окажетесь, даже собственной жене. И еще скажу, как мужик мужику: послушай, Паша, пьянство твое уж точно не доведет тебя до добра. Я знаю, поверь, не такие мужики – покрепче! – и те валились с ног…
– Все знаете… – с непонятной злостью сказал Мансуров.
Из-за двери опять донесся тягучий вой, оборвавшийся коротким визгом.
– Сказать, чтоб зря не мучил? – сам себя спросил Голованов.
– Да, не надо бы криков… – болезненно поежился Мансуров.
Сева вышел за дверь и сделал знак Володе: мол, прекрати пока. Тот поднялся с бандита, на котором сидел, и вошел в комнату, раскладывая на столе изъятые у него документы и трубку мобильника. Потом обыскал и вытащил то же самое у двоих других, положил рядом, придвинул стул, сел верхом и стал изучать ксивы. Обернулся к Севе:
– Вы продолжайте, я вам мешать не буду…
– А мы еще и не начинали, – хмыкнул Сева.
– Это как? – словно бы оторопел Демидов и грозно посмотрел на следователя. Тот в буквальном смысле стал меньше размером, так съежился под взглядом Володи.
– Он все интересуется, кто мы, – хмыкнул Голованов.
– Так давай объясним. Шеф ведь разрешил. В порядке исключения, да?
– Он-то да, а я вот думаю, надо ли? Знаешь что, сходи-ка в машину и позвони шефу, пусть подошлет кого-нибудь к Лукину. Раз братва решила форсировать мочилово, она уже не остановится. А здесь мы еще не закончили.
Демидов кивнул, встал и вышел.
– Вы чего-то хотели сказать, Павел Борисович, да? – как бы прислушался Голованов. – Фамилию, что ли?
– Носов – фамилия, – с трудом выдохнул Мансуров. – Оба – Носовы, отец и сын. Илья Андреич и Григорий Ильич.
– Все верно, гендиректор "Феникса" и начальник его службы безопасности, – кивнул Голованов. – А почем сторговались?.. Да говорите уж, поди, и сумма-то не бог весть какая! Десять? Двадцать кусков? В баксах, разумеется.
Мансуров лишь кивнул.
– Но там же все чисто было! – воскликнул он вдруг. – Собственные же признания!
– Ну да. После беседы племянника с дядюшкой в Петрах. А куда ожерелье девали?
– Не было никакого ожерелья! – искренне испугался Мансуров, и Голованов поверил ему. – Ну ладно, предположим… Наденьте наконец штаны и садитесь к столу, писать будем, – сурово сказал Сева и сам стал рассматривать документы поверженных бандитов.
Филя с Самохой старательно изучали подходы к квартире господина Носова в Весковском переулке.
Охрана была солидная, что естественно в доме, где квадратный метр жилплощади в момент ее сдачи в эксплуатацию зашкаливал за полторы-две тысячи долларов. А у Ильи Андреевича, если судить по словам Юлии Марковны, которая там и бывала неоднократно, и даже удовлетворяла, по ее же словам, некоторые сексуальные потребности хозяина, она состояла из двух спаренных квартир. Поэтому Юлия легко и со знанием дела описала ее интерьер любознательному Филе. Тот просто спросил, а она, как профессиональный архитектор, тут же выложила все, что касалось планировки жилья.
Кабинет, где обычно предпочитал сиживать Илья Андреевич, будучи дома, выходил тремя большими окнами на угол переулка. Так что если глядеть в них на том же уровне, очень подошла бы позиция в доме напротив. И расстояние небольшое, не дальше сотни метров.
Оно бы все так, да вот подъезды этого дома выходили во внутренний двор, принадлежавший, как и все вокруг, Гуманитарному университету, и проход в него был ограничен фигурными железными оградами и многочисленными вахтерами. А скакать через металлические решетки, по мнению Фили, им с Самохой, людям серьезным и взрослым, было несолидно. Зачем, когда имеется в наличии старый и испытанный способ. Этот способ они скоро и применили…
Обе девушки звались Людмилами, но только одна – Люсей, а вторая – Милой. Обе пухленькие хохотушки, при вполне аппетитных формах, обе учились на третьем курсе, изучали архивное дело и намеревались в дальнейшем посвятить ему свои рабочие биографии. Они оказались вовсе не прочь устроить небольшой междусобойчик в комнате их общежития. Так, чтоб не очень громко и не привлекать к себе излишнего внимания сторожих и подруг. Условия устраивали всех без исключения. И к означенному времени кавалеры с сумками, полными питья и закусок, подошли к ближайшей вахте. Представились родственниками девушек, подкрепили свою уверенность крупной купюрой и получили наконец доступ во внутренний двор.
Пока Самоха занимался приготовлением ужина и старательно показывал Миле, что он от нее просто без ума, Люся все переживала по поводу непонятной задержки Фили, на которого сама положила глаз. Самоха ее успокаивал: наверняка встретил кого-нибудь знакомого, он ведь часто бывает в этом районе, и при этом всячески развлекал девушек байками из развеселой своей жизни.
Филя же тем временем тщательно исследовал возможности и подходы к соседнему дому, из которого и предполагалось им вести наблюдение за квартирой господина Носова. Тут подъезды, слава богу, не охранялись, ни тебе консьержек с их любопытными глазами и вопросами, ни лишних замков, ни прочих архисложностей. Очень скоро ему удалось выбраться на крышу этого дома, и теперь окна кабинета Ильи Андреевича находились от него на расстоянии, вполне достижимом для полета стрелки, выпущенной из арбалета. Что и требовалось узнать. Необходимое оружие и техника, предназначенная для прослушивания, была у Фили с собой, но пока пользоваться ею было рано: слишком светло еще на улице. Надо, чтоб хотя бы немного стемнело. И вообще, стрелять лучше все-таки не с крыши, то есть под углом к плоскости окон, а с лестничной площадки. И тут нашелся удобный вариант. Окна, конечно, были на зиму закрыты и заклеены, это он уже видел. Но можно ведь надеть спецовку, открыть окно, а потом заклеить его заново. Времени уйдет немного. Вот только девочек придется на короткое время отключить, чтоб не помешали своим любопытством. А теперь надо и поторопиться, поди исстрадалась уж Люсенька! Ведь где неоправданное страдание, там и до опасного подозрения легко скатиться…
Но пока Филя возвращался, успел придумать повод, как, не обижая подруг, покинуть их на время, чтобы возвращение было потом вдвойне приятным.
– Ты даже не представляешь! – воскликнул он, входя в комнату девушек. – Знаешь, кого я встретил только что?
– Ну? – обрадовался его приходу Самоха.
– Василия Егоровича! – выпалил Филя.
– Кого? – изумился было Самоха, но сообразил и тоже воскликнул: – Да быть того не может! Он же в Питере живет!
– Жил, – подтвердил Филя. – А теперь тут, в соседнем доме. Мы сегодня же просто обязаны заскочить к нему хотя бы на пяток минут. Девочки нас поймут и простят. Всего пяток минут – туда и обратно! Я не смог не пообещать… Не мог же и я профессора пригласить к нам, сюда, верно? Что он о Люсеньке подумает? Я уж не говорю про Милу!
– Ну разве что на пять минут, – согласился через силу Самоха. – Вы позволите? Не обидитесь? Сто лет человека не видели! Надо же!..
Чуть позже, выбрав момент, он спросил у Фили, кто такой этот Василий Егорович – чтоб обоим врать грамотно.
– Да придумай чего хочешь, – отмахнулся Филя. – Какая разница! Главное, что он – профессор и проживает в профессорском доме. Давай сбегаем через часок, я там уже все присмотрел. Будем работать из окна шестого этажа, с площадки.
Девочки оказались голодными в самом прямом смысле слова и накинулись на вкусно поджаренную ветчину с такой страстью, что от обильной пищи с небольшими дозами спиртного быстро захмелели. После чего совсем, оказывается, не стеснительная Мила ловко переместилась на свою кровать, куда утащила и Самоху, предварительно отгородив себе пространство спинками стульев. Николай улыбался и не особенно сопротивлялся.
"Эх, где наша не пропадала!" – мысленно воскликнул Филя и отдал себя также в полное распоряжение Люси, уже разгоряченной жарким шепотом и отдельными натуралистическими восклицаниями подруги…
Потом девушки захотели малость передохнуть, а гости поняли, что самое время заняться и собственными неотложными делами.
Честно пообещав скоро вернуться, они оделись, оставив как бы в залог сумку с достаточным еще количеством и еды, и питья, и отправились "на работу". Филя, поверх куртки натянул рабочий халат, а Самоха надел припасенную спецовку синего цвета с красной надписью "ЦАО" на спине, то есть работника муниципальных жилищных структур Центрального административного округа столицы. Солидно.
Они поднялись на нужный этаж и при сумеречном освещении аккуратно отодрали старую и пыльную бумагу с переплетов оконной рамы. Затем Филя, как человек, обладающий мастерским разрядом по стрельбе и постоянно поддерживающий это свое звание на практике, приспособил собранный арбалет и произвел наконец выстрел. Стрелка с микрофоном-передатчиком легла точно в угол рамы окна напротив. Самохин тем временем пошуровал приемником и, надев наушники, произвел необходимую настройку. Наконец услышал мужской голос:
– Я этому мудаку сам голову оторву! Ничего поручить нельзя!..
– О, – сказал Николай, – похоже, Барин сердится! Что-то у них не сработало, грозится кому-то башку отвертеть. Все, Филя, клеим окно, и я отваливаю в машину. Надо запись включить…
– Ну так что, сваливаем? – усмехнулся Филя, когда они, скинув и спрятав в сумку свою маскировку, вышли из подъезда. – Ты считаешь, мы там еще нужны?
– Сумку мою прихвати… Если в ней что-нибудь осталось. А я внизу, за углом, тебя подожду. Скажи им: Василий твой Егорыч задержал! Это ж надо придумать! – Он засмеялся.
Но когда Филя поднялся к девушкам, он с ходу понял, что ни его, ни Самохино присутствие здесь больше не требуется. Комната была полна народу. Сидели на стульях и кроватях, бродили вокруг стола, на котором грудой было вывалено все содержимое оставленной сумки. Сама же сумка валялась пустая возле двери. На заглянувшего Филю никто не обратил внимания. Говорили, точнее, кричали все одновременно, не слушая друг друга. Значит, все в порядке, и обе Людмилы, вероятно, с большим трудом будут вспоминать завтра, что же с ними такое произошло сегодня и почему в общаге случился настоящий пир. И слава богу…
Подхватив сумку, Филя незаметно ретировался. Вахтерше же сказал, что сейчас сбегает до магазина и вернется. На всякий случай, мало ли как повернется фортуна – каким боком. Или задом. По-разному ведь бывает.
Самоха сидел в машине, припаркованной возле дома, в ряду других и, прижав к уху один наушник, внимательно слушал и улыбался. А на панели мигала маленькая лампочка, которая свидетельствовала о том, что запись идет.
– Ну? – спросил Филя, садясь рядом и хлопая дверцей.
– А там? – кивнул Самохин в сторону дома, где они были.
– Там – большой хурал. Сумка пустая. Народ, кажется, в восторге, хотя и сам не знает, с какого бодуна. Полный балдеж. Сумку я забрал, а девочек наших не видел. А у тебя что?
– Тут такое… – лишь помотал головой Николай. – Мат стоит площадной. Видать, крепко достали папашку… Ну ладно, пусть пишет. – Он кивнул на магнитофон. – Позвони в контору, доложись и узнай, чем заниматься дальше.
– Ну и что ты с ними сделал? – заинтересованно спросил Филя.
Сева с Демидычем переглянулись и едва заметно подмигнули друг другу.
– Вова разобрал тэтэшники, я вывалил патроны кучей. Спросил у Мансурова, есть ли у него телефон, он ответил, что есть. Показал – с московским номером. Ну вот я тогда и говорю: делай, мол, с ними, чего хочешь. Вот тебе их оружие, вот документы, а вот мобильники. Хочешь – сдавай в милицию, хочешь – приятелей зови или сам мочи – твои, мужик, проблемы. А мы поехали. Забрал я его показания, сели мы в нашу "девяточку" и укатили. Темно еще было на дворе… А Володя еще ключи от джипа прихватил, чтоб не было соблазна догонять нас и следить.
– И что он с ними сделает, по-вашему? – спросил Денис Грязнов.
Он проводил утреннее совещание и был почему-то мрачен. То ли не нравились ему действия сыщиков, то ли была какая-та другая причина.
– Я ж говорю: его проблемы, – повторил Голованов и пожал плечами. – Будь я на его месте, я бы погрузил всех троих в джип, отвез подальше, отключил бы их напрочь и сжег машину, к едрене фене. Но он на такой шаг не пойдет. Потому что трус – во-первых, и будет уверен, что даст нам этим самым веский аргумент против него. А во-вторых, чтоб убивать, надо другой характер иметь, он же – службист и садист по совместительству, но не убийца. Так я думаю.
– А чего гадать? – вмешался Демидов. – Подождем, посмотрим. Кто мы такие, он так и не узнал. А братва вычислила Головача случайно, не зная, кто он, но подозревая, что из ментовки.
– В ближайшие день-два может запись с Весковского подсказать, – напомнил Самохин. – Наверняка Барин раскроется. Вот еще бы в его офисе сесть ему на хвост…
– Там не подберешься, – с сожалением заметил Филя.
– Это почему же? – удивился Голованов. – А Макс у нас на что? Пусть вскроет мобилу Носова, а прослушку мы устроим за милую душу.
– Попробовать-то можно, – неуверенно сказал Денис, – но это ж надо находиться с ним практически в контакте… А он без охраны ни минуты не бывает.
– А мы двумя машинами, – предложил Филя. – Впервой, что ли? А с этим, кстати, со вторым-то как?
– Там Щербак сейчас, – ответил Денис. – Под присмотром. Семья, имею в виду. А самого чего стеречь? Он при оружии. Крепенький такой бугаек, голыми руками не возьмут… Так, мужики, а кто из вас готов отчалить в Вологду? Надо Юрия прикрыть.
– Шефу видней, – хмыкнул Филя. – Но могу и я. Самохе я больше пока не нужен, если там чего опять возникнет с девушками, полагаю, он теперь и сам справится, верно, Коля?
– Да ладно тебе, – смутился Самохин. – Ты ж видел, она сама…
– Все так, но что б она одна, без тебя, делала?
– Они как, ничего? – с серьезным видом спросил Голованов.
– Все! – строго приказал Денис. – Обрадовались, жеребятинку почуяли, понимаешь… Оперативная необходимость – это одно, а вот…
– Принято, шеф, извини! – тут же среагировал Филя. – Конечно, исключительно по оперативной необходимости, кто ж будет спорить? Так я тогда собираюсь? А звонить адвокату будешь ты?
– Сам свяжись, – недовольно буркнул Денис.
Не любил он, когда взрослые мужики вдруг начинали вести себя как мелкая шпана. И еще обсуждать свои амурные похождения вслух.
– Я опять поеду к дядьке, – добавил он деловым тоном, – надо заново пошерстить бабушкинских. Эта публика, кажется, из совсем новых, молодых, дядька сказал, что на них вряд ли что наберется. Похоже, наши еще не успели обзавестись там толковой агентурой. Так пока, по мелочам. Но возможно, кто-нибудь уже и успел засветиться… А ты, Филипп, кстати, до отъезда свяжись-ка и с Лидией. У вас с ней вполне доверительные отношения, прозондируй, что она предприняла. Относительно договора на защиту.
– Так это я сейчас могу!
– Сейчас не надо, она наверняка на службе, а там ее прослушивают. И ты будешь им интересен больше, чем она. Да, возвращаясь ко вчерашней операции… Сева, а ты твердо уверен, что этот Мансуров действительно поверил вам? И что у него достанет ума не устраивать браткам показательную казнь?
– Да нам-то, собственно, какая разница? Для начала ему так или иначе пришлось поверить, что мы большого зла ему не желаем. А что колоться вынудили, так ничего не попишешь: такова жизнь, сам ведь догадывался, на что шел. А потом он же не может не знать, чем ему может обернуться мочилово! Если Барин докопается, следователю хана. Я обещал молчать. А если он сдаст тех парней в милицию, они вполне могут заговорить, вспомнить, о чем у нас с Мансуровым шло толковище. Нет, ему выгоднее всего самому убрать их, причем чисто, не оставляя после себя никаких следов. То есть произвести зачистку профессионально. А ты что, против, Денис Андреевич? Да пускай! Меньше дерьма по земле бегать будет.
– По твоей логике – лучше всего, если бы бандиты сами перестреляли друг друга, да?
– А я никогда и не скрывал, гражданин начальник, точно так! – засмеялся Голованов. – И нам поменьше работенки. При той же зарплате. Кстати, Денис Андреич, я не навязчив в этой своей последней мысли?