- Впервые о таком слышу. И никакой машины здесь нет. Скорая уже едет? Иначе я опоздаю, а мне назначено. Вы же видите, сама я подняться не могу. Больная.
- Как вас зовут, мадам? - спросила Таня Кейл.
- Энн. Энн Хилл.
- За вами кто-нибудь ухаживает, миссис Хилл? К вам кто-то приходит? - поинтересовался Грейс.
- Никто. Я тут совсем одна. Был один, да недолго, а больше и нет никого. Перестал приходить.
Наверное, понял, с кем имеет дело, подумал Грейс.
- Назовите ваше полное имя, миссис Хилл. - Он посмотрел ей в глаза.
- Хилл. Энн. Просто Энн Хилл.
- Внизу кто-то завтракал, миссис Хилл. Кто-то принес сегодняшнюю газету. Можете это объяснить?
- Нет. И я ничего про это не знаю. Вы же видите, встать не могу.
- Если вы не в состоянии встать, то кто еще там есть или был? - не сводя с нее глаз, продолжал Грейс.
Какое-то время старуха молчала. Глаза ее бегали влево-вправо, словно в поисках убедительного ответа.
- Здесь только я, дорогуша.
Грейс видел - она говорит правду.
- На чердаке пусто, - сообщил кто-то у него за спиной.
Он повернулся и увидел спецназовца, неуклюже спускающегося по лестнице с фонариком в руке.
- Так кто же завтракал здесь сегодня утром, мисс Хилл? - спросила Таня Кейл. - Мартин Хорнер?
Старуха снова наморщилась, словно не понимая, о чем ее спрашивают.
- Мартин Хорнер? А кто это такой?
Детективы переглянулись.
- Поскольку вы прикованы к постели и не в состоянии подняться, Мартин Хорнер, как я полагаю, и есть тот самый мужчина, который принес сегодняшнюю "Дейли экспресс" и позавтракал внизу. Или у вас есть объяснение получше?
К лицу ее прилила вдруг кровь, глаза заметались от страха, как шарики, словно оторвались от всех нервов и мышц.
- Нет… нет… у меня нет… нет никакого объяснения.
- Энн Хилл, я арестую вас по подозрению в препятствовании полиции. Вы не обязаны ничего говорить, но ваша защита пострадает, если вы не скажете ничего, на что впоследствии могли бы сослаться в суде. Все, что вы скажете, может рассматриваться в качестве доказательства. Вам все понятно?
С живостью, которой позавидовали бы и две ее разъевшиеся кошки, старуха вдруг соскочила с кровати - в одной ночнушке, под которой перекатывались слои жира, - постояла, слегка покачиваясь, несколько секунд, потом стащила висевший на дверном крючке замызганный халат и накинула на себя.
- Ладно. Это я там была. Выходила за газетой и купить продукты на завтрак.
- Почему вы нам солгали? - сурово спросила Таня Кейл.
Как ни прискорбно, она говорила правду, и Грейс уже знал, что будет дальше. Парамедики постоянно жалуются на таких вот, как эта старуха, пациентов, злоупотребляющих услугами скорой помощи. Ссылаясь на хвори и недуги, они обеспечивают себе бесплатный проезд до больницы вместо того, чтобы вызывать такси. Как кисло шутят санитары, для некоторых машина скорой всего лишь большое желтое такси.
- Так мне позвонить и отменить вызов, миссис Хилл? - спросил он. - Или вы хотите, чтобы вместо обвинения в препятствовании полиции я арестовал вас за обман Государственной службы здравоохранения?
Старуха затрясла головой:
- Да. Да, дорогуша, отмени. Я вызову такси.
С этими словами она, демонстрируя завидную ловкость, спустилась по лестнице. Грейс и Кейл снова переглянулись.
- Так где же Мартин Хорнер? - спросил Энтони Мартин.
- Здесь его точно нет, - хмуро ответил Грейс. - И никогда не было. Нас провели. Пустили по ложному следу.
Он уже вышел из дома и направлялся к машине, когда в кармане запищал айфон - к короткому сообщению от дежурного инспектора полицейского участка на Джон-стрит прилагалась фотография.
"Рой, мне сказали, это срочно. Фотография пропавшей Эшли Стэнфорд".
Он постучал по маленькому, размером с почтовую марку, изображению на экране.
И застыл как вкопанный.
44
Суббота, 13 декабря
Логан плакала - от ужаса и бессилия. Соленые слезы жалили глаза, и ей так хотелось их вытереть. Снова и снова она пыталась ослабить ремни, но по-прежнему не могла пошевелить руками. Лежала в кромешной темноте, дрожа всем телом, переходя от отчаяния к гневу, и мысли постоянно кружили и кружили в голове.
Ищет ли ее кто-нибудь?
Где она? В аду?
Бабушка была набожная, строго придерживалась всех церковных правил и постоянно, при каждом случае, напоминала внучке об Аде и вечных муках. Твердила, как важно не грешить, и пугала последствиями.
А если старушка была права?
Да что же такое происходит? Кто этот псих, что держит ее здесь? Что делается в мире, там, за стенами этой чертовой дыры?
Ад.
Теперь она начала понимать, что такое Ад. Это не библейское озеро из пламени и серы. Ад - это тьма. Ад - это слышать, как кричат от страха и боли люди, которых ты не видишь и не знаешь. Ад - это слышать, как они умирают.
Ад - это вечный мрак и бесконечный страх.
Молитвы не помогали. От них ничего не менялось.
Во рту пересохло. Надо придумать, как установить связь с похитителем. Кем бы он ни был.
И где бы ни была она.
Некоторое время назад - она не знала, прошли с тех пор минуты или часы, - до нее донесся звук, похожий на птичий щебет. Очень слабый. Предрассветное пение? Воробьи, дрозды, скворцы?
В городе она или за городом?
И вдруг… вой сирены. Тоже слабый. Она встрепенулась. Полиция? Куда они едут? Сирена звучала громче… еще громче. Пожалуйста, Господи! Пожалуйста! Пожалуйста!
Но нет, звук стал удаляться, слабеть.
Пожалуйста, вернитесь. Пожалуйста. Пожалуйста. Вернитесь.
Как назло, разболелось бедро. Свело правую ногу, а она даже не могла размять ее. Хотелось кричать, звать на помощь, но она боялась похитителя. До жути боялась.
Надо быть хитрой. Сильной. Но как?
Мысли вернулись к тому полному ужаса голосу, что она слышала раньше.
"Помогите! Господи, помогите мне!"
Глухие удары. Крики. Снова глухие удары.
И потом - тишина.
Тот, кто привез ее сюда, - человек, прятавшийся в тени на подземной парковке, - чего-то хочет.
Но чего? Что ему нужно?
Что она может предложить ему? Свое тело? Деньги? Джейми постоянно смотрел по телевизору документальные фильмы про серийных убийц.
Она невольно задергалась от страха.
Маньяки, ради удовольствия пытающие и убивающие женщин.
"Пожалуйста, Господи, не допусти, чтобы это случилось со мной".
Скрип над головой. Крышку подняли. Знакомое зеленое мерцание, потом яркий, слепящий свет.
Через несколько секунд Логан ощутила вкус меда. Как же хорошо. И еще. Она проглотила. Вода. Восхитительно холодная вода. Она глотала ее, захлебываясь.
- Мы можем поговорить? Пожалуйста? Мы можем поговорить?
Снова скрипучий звук. Крышка закрывалась.
Тишина.
45
Суббота, 13 декабря
Сегодня, рано утром, у нас неприятность. И все эта тупая стерва, Эшли Стэнфорд. Сама виновата - не надо было меня бить. Не надо было сопротивляться. Мои проекты должны быть послушными, пассивными. Что с ними будет, определяю я. План мой , не их. Все идет не так. Такое вот ощущение. Как будто вокруг одни только психи. Эшли Стэнфорд умерла, прежде чем я успел с ней позабавиться. Сучка.
Феликс меня успокаивает, говорит, мол, все в порядке, всякое в жизни случается. Вот ему я доверяю. И думаю, Харрисон никак не помог делу своей придумкой с этим идиотским лондонским мозговедом. О чем он только думал? Есть в нем что-то опасное, садистское. От него всегда ждешь неприятностей. Предлагает нанести психиатру еще один визит. Мне эта идея не по вкусу. Говорит, ему нравится делать неожиданные ходы, подбрасывать людям головоломки. Хотя, должен признаться, слова мозговеда вызвали у меня улыбку. А я давненько не улыбался.
Теперь у меня два мертвых проекта. От них надо избавляться. Маркус сердится, считает, что мне вчера следовало лучше себя контролировать, преподать Эшли Стэнфорд урок, но не убивать. Теперь у меня все сбилось. Следующей должна была стать Логан Сомервиль. Проекты нельзя хранить слишком долго. Значит, на этой неделе нужно найти новую, а Логан передвинуть вверх, вернуть на положенное место.
Хорошая новость в том, что потенциальных проектов великое множество. Прямо сейчас мы все, вчетвером, просматриваем фотографии в моем Зале славы!
На стене, на большом экране, расположились тридцать пять фотографий молодых женщин, которые могли стать вполне подходящими проектами. Он сам нашел их и следил за каждой последние несколько месяцев. Теперь они появлялись одна за другой, по очереди, с именами и адресами. Двух он впервые заметил в вагончике железной дороги Волка; третью увидел, когда она с улыбкой сошла с "Поезда-призрака" на Брайтонском пирсе; четвертую удалось щелкнуть у кафе "Лавфит" на Куинс-Роуд; пятую взял на заметку, когда она лежала на лужайке с подругами возле Павильона; шестая попалась ему на глаза неподалеку от кафе "Бит бич". Еще одна - он и сам не совсем понимал, что в ней так его возбуждало, кроме разве того, что она напоминала омоложенную копию его стервозной жены, - ела креветок перед баром "Краб и устрица", славящимся своими морепродуктами.
Ела стоя.
В его понимании это был грех. Он презирал людей, которые едят стоя. Еда - не топливо, ее нужно смаковать, ею должно наслаждаться, делиться с друзьями. Едят сидя. Есть стоя то же самое, что курить на ходу. Курение бывает элегантным, но только когда курят сидя. Женщина, идущая с сигаретой во рту, - шлюха.
Мусор.
Таких следует уничтожать.
Но в одиночку весь город не очистишь. В этом все были согласны - и Феликс, и Маркус, и Харрисон. Хорошо, когда есть консенсус.
Вот и теперь, когда он нажал на "паузу", все снова единодушно согласились.
- Эта! - сразу сказал Феликс.
Харрисон изучал ее несколько секунд:
- Да, эта.
И даже строптивец Маркус, которого всегда приходится убеждать, не стал возражать:
- Согласен. Эта!
- Все довольны, парни?
Никто не возражает. Все довольны. Единогласно. Какая редкость! С другой стороны, она новенькая и настолько совершенна, что иного мнения и быть не могло!
Ее звали Фрейя Нортроп. Он знал о ней много и уже предвкушал, как возьмет ее.
Отличный будет проект.
Настроение пошло вверх. Он снова был счастлив. Мы сильны. Нас четверо - Четыре Всадника Апокалипсиса. Завоеватель. Война. Голод. Смерть. Он улыбнулся - очень хорошее сравнение. Четыре Всадника!
46
Суббота, 13 декабря
Высадив Таню Кейл у Суссекс-Хауса, Рой Грейс поспешил, соблюдая, конечно, разумную осторожность, в центр города, а точнее, в направлении полицейского участка на Джон-стрит, более известного в среде местных правоохранителей как Брайтонская каталажка.
Ехал он почти на автопилоте. Ко всем прочим заботам добавлялась проблема неизбежно надвигающегося переезда. Грейс с радостью передвинул бы его на более поздний срок, но такой вариант был, увы, невозможен - новые хозяева дома Клио рассчитывали заехать уже в следующий уик-энд. И хотя он планировал выкроить время и помочь жене собраться, сложить вещи, расследование развивалось так, что о благих намерениях, скорее всего, следовало забыть.
Разумеется, перспектива переселиться в новый дом и жить за городом представлялась заманчивой и волнующей, но в данный момент Грейс просто не мог позволить себе отвлечься и помечтать. Первым и главным приоритетом оставалась Логан Сомервиль, но теперь к ней могла добавиться еще одна потенциально похищенная, Эшли Стэнфорд. И мысли об этих двух женщинах окрашивались во все более мрачные тона.
Мартин Хорнер.
Аналитики, работавшие с информационной системой ХОЛМС министерства внутренних дел, отыскали в Соединенном Королевстве трех Мартинов Хорнеров. Один, страдающий болезнью Альцгеймера девяностотрехлетний старик, пребывал в доме для престарелых в Брэдфорде. Второй, семнадцатилетний подросток, учился в школе в Ньюарке, Линкольншир, а третий, шестидесятитрехлетний викарий в Олдеме, Ланкашир, имел стопроцентное алиби.
Скорее всего - в этой мысли суперинтендент укреплялся все сильнее, - Мартин Хорнер был ловкой подделкой, фальшивой личностью. Настолько ловкой, что ему даже удалось зарегистрировать на свое имя автомобиль. Оставалось только понять, почему Мартин Хорнер - кем бы он ни был - выбрал для регистрации адрес Энн Хилл.
Знал ли он ее? Или знал кого-то, кто знал ее? Или просто выбрал адрес наугад? Проживавшая в доме старуха твердо стояла на том, что не знает никакого Мартина Хорнера, и Грейс склонялся к тому, чтобы поверить ей. Но это еще требовало проверки.
Поднявшись по склону холма в направлении Уайтхоука, суперинтендент повернул вправо, въехал на территорию нижней парковочной стоянки полицейского участка, отыскал свободное место между служебными машинами, вышел и с теплым чувством оглядел неказистое пятиэтажное здание, в котором более двадцати лет назад начинал свою карьеру.
Миновав двух вышедших покурить молодых полицейских, он прошел к заднему входу и открыл дверь карточкой-ключом. Здесь, на Джон-стрит, он всегда испытывал особенное волнение. Отсюда шло управление подразделениями, занимавшимися уличной преступностью, патрулированием, поддержанием общественного порядка и многим другим.
Совсем недавно Грейс участвовал в обсуждении возможности своего назначения на место начальника Управления уголовных расследований. Повышение означало, что ему пришлось бы переключиться на административную работу и сидеть на бесконечных совещаниях. Кайф от работы он получал, занимаясь именно тем, чем занимался сейчас, руководя серьезным расследованием. Единственное повышение, о котором он мог бы задуматься, был перевод сюда, на Джон-стрит, на должность главного суперинтендента, дивизионного коммандера Брайтона и Хоува. Нынешний коммандер, Нев Кемп, как и его предшественник, Грэм Баррингтон, в свое время тоже служили в УУР. Возможно, через несколько лет, когда Нев Кемп сделает шаг вверх по карьерной лестнице, он и будет готов поддаться соблазну и предложить себя на новую роль.
Впрочем, сейчас Грейс думал не об этом. Пройдя мимо лифта, он взбежал по бетонным ступенькам на следующий этаж, повернул направо, в знакомый коридор, и почти сразу же еще раз повернул направо. Таблички на двух дверях гласили: "СУПЕРИНТЕНДЕНТ" и "ГЛАВНЫЙ СУПЕРИНТЕНДЕНТ". Но Грейс остановился перед другой, открытой. В небольшом офисе сидел Уэйн Брукс, дежурный инспектор УУР. Склонившись за столом и прижав к уху телефон, он писал что-то на планшете.
Грейс подождал, пока инспектор закончит, потом нетерпеливо шагнул через порог.
Брукс, худощавый, с бритой головой крепыш в сером костюме, взглянул на него:
- Рой, дорогой! Доброе утро! Как дела?
- Бывало и лучше. Поздравляю с повышением.
- Четыре месяца назад, но все равно спасибо. Мне здесь нравится. Рад тебя видеть, и… я могу чем-то помочь?
- Надеюсь, что можешь. У вас тут пропавшая, зарегистрирована вчера. Эшли Стэнфорд.
- Да, и я только что разговаривал с ее бойфрендом.
- Есть что-то новое?
- Хорошего мало. От нее по-прежнему ничего. Ни родители, ни две ближайшие подруги ничего не получали. На Эшли это не похоже - девушка серьезная, к приключениям не склонна, хотя и учится на дизайнера моды, а этот контингент несколько, как мне представляется, ветреный или, как говорят, чудаковатый.
- Какая у тебя по ней информация?
- Есть пара фотографий - получил от матери и бойфренда, та, которую я тебе отослал. Есть записи с уличных камер наблюдения. Думаю, женщин, которые возвращаются домой на велосипеде да еще около часа ночи, не так уж много.
- На другие можно взглянуть?
- Конечно.
Брукс постучал по клавишам. Через несколько секунд на экране появилось изображение молодой привлекательной женщины. Улыбающаяся, беззаботная, она стояла на фоне Брайтонского пирса и заполненного отдыхающими пляжа.
И снова, как и недавно, Грейс не мог оторваться от миловидного лица с высокими скулами и полными губами, от длинных каштановых волос.
Эшли Стэнфорд, Логан Сомервиль и Эмма Джонсон вполне могли бы быть сестрами. Как и, если не обращать внимания на тридцатилетнюю разницу, Кэти Уэстерэм.
- На сотовый звонили?
- Да. Ее бойфренд звонит постоянно. Мы обратились к сотовому оператору, попросили провести триангуляцию, но, думаю, на многое рассчитывать не приходится, да и подождать придется.
- С ее приятелем уже разговаривали?
- Пока еще нет.
Грейс посмотрел на часы - время приближалось к полудню.
- Черт! Почему? - Получилось зло, хотя он этого и не хотел.
- Потому что у меня не хватает людей из-за этих треклятых сокращений. Ты это хотел услышать?
Грейс кивнул:
- Да. Ладно, дай мне его адрес. Пошлю сейчас кого-нибудь из своих, пусть поговорят.
- Тут что-то еще, да, Рой? Что-то, о чем я не знаю?
- Надеюсь, что нет. Но, по правде говоря, раз уж ты спросил, думаю, что есть. Собери всех, кого можешь, к следующей неделе. Вполне вероятно, что придется отменить все отгулы.
Инспектор нахмурился:
- Что-то серьезное?
Грейс еще раз посмотрел на фотографию Эшли Стэнфорд.
- Похоже что так.
47
Воскресенье, 14 декабря
- Все на столе, стынет! - крикнул Зак. - И нам надо поторапливаться!
Фрейя Нортроп лежала в постели с книжкой "Любовная песнь Дж. Альфреда Пруфрока", той самой, о которой говорил ее новый доктор, эксцентричный, но забавный Эдвард Крисп, когда она приходила на прием в пятницу.
Выйдя от него, она направилась прямиком на Черч-Роуд, свернула налево, прошла до Уэстерн-Роуд и, заглянув в "Сити букс", спросила, есть ли у них что-нибудь из поэзии Т.С. Элиота. А потом вернулась домой.
Фрейя зевнула.
- Почти закончила. Через минутку буду! - Она уже уловила манящий аромат горячих тостов.
Будильник на прикроватной тумбочке показывал 9.40.
- Ты уже говорила, что будешь через минуту, и это было пять минут назад! - прокричал в ответ Зак. - Хотела яйца всмятку - будут холодные!
Вот так, начинаешь жить с человеком, а потом открываешь такое, о чем и представления не имела, подумала Фрейя. Кто бы знал, что ей уже не дадут, как раньше, нежиться по утрам в постели. Зак дорожил каждой минутой выходных и терпеть не мог терять время впустую. Придя к выводу, что вытащить ее из постели можно лишь одним способом - соблазнить любимым завтраком, яичницей-болтуньей и копченым лососем, - он поднялся пару часов назад. Похоже, с грустью подумала Фрейя, воскресенье как день отдыха уходит в прошлое.
Зак Фергюсон был профессиональным шеф-поваром. Они познакомились шесть месяцев назад, когда он пришел, один, в ресторан "Ноттинг-Хилл", где она работала официанткой. На следующий вечер он снова пришел один и, пока ел, несколько раз, при каждом подходящем случае, заговаривал с ней. К моменту подачи двойного эспрессо Фрейя поняла, что очарована.
Будучи совершенно никудышной поварихой, она купила целую стопку книжек по кулинарии, и одна из них, самая понятная и содержавшая самые вкусные и легкие рецепты, "Не поливайте потом баклажан" Николаса Клее, лежала сейчас на кровати рядом с ней.