- Нет. В данный момент они все трое выехали из Нориджа на машине Анджело. - Я сообщил марку, номер и цвет машины и то, что на заднем крыле у нее свежая вмятина. - Едут они скорее всего в дом Гарри Гилберта в Уэлин-Гарден-Сити. Я думаю, что Анджело живет там же, хотя Эдди, возможно, нет. - Я сообщил адрес. - Они будут на месте часа через полтора или чуть раньше. В машине находится пистолет "Вальтер" калибра 0,22 с глушителем. Возможно, заряженный, возможно, нет. Возможно, это не тот пистолет, которым угрожал мне Анджело, но тогда очень похожий. Возможно, это тот самый пистолет, из которого был убит Крис Норвуд.
- Это очень полезная информация, сэр, - сказал Робсон.
- И еще одно…
- Да?
- Я думаю, Гарри Гилберт ничего не знает об убийстве Криса Норвуда. В смысле, он даже не подозревает, что Норвуд мертв. Так что, если вы приедете арестовывать Анджело, он не будет знать почему.
- Спасибо, сэр.
- Вот теперь все.
- Ну, - сказал он, - старший офицер Айрстон с вами свяжется.
- Это хорошо, - сказал я, - но только…
- Да, сэр?
- Мне хотелось бы знать…
- Минутку, сэр, - перебил он, и некоторое время до меня доносился только длительный и невнятный разговор на заднем плане. - Извините, сэр, так вы говорили?..
- Вы помните, я рассказывал, что отправил Анджело компьютерные кассеты с играми?
- Еще бы! Мы отправились на кембриджский почтамт и предупредили дежурного, который выдавал почту до востребования, но он, к несчастью, отошел на обеденный перерыв и никому ничего не сказал, и как раз в это время ваш пакет и забрали. Его отдала какая-то девушка с почты. Когда мы это узнали, было уже поздно. Мы просто рвали и метали!
- Гм, - сказал я. - Так вот, Анджело снова явился с новыми угрозами, потребовал настоящие программы, и я ему их отдал. Только…
- Что "только", сэр?
- Только они не смогут ими воспользоваться. Я думаю, что, как только они приедут домой, они попытаются их запустить, и, когда увидят, что они не работают, они могут… ну, начать меня искать. Я имею в виду…
- Я прекрасно понимаю, что именно вы имеете в виду, - сухо сказал Робсон.
- Так вот… э-э… мне хотелось бы быть уверенным, что вы что-нибудь предпримете уже сегодня вечером. Если вы, конечно, сочтете, что имеются достаточные основания задержать Анджело.
- Я уже отдал соответствующие распоряжения, - сказал он. - Его возьмут сегодня же, как только он доберется до Уэлина. У нас имеются отпечатки пальцев… и несколько девушек, которые видели, как к Норвуду входили двое мужчин. Так что не беспокойтесь, когда мы его возьмем, мы его уже не выпустим.
- А можно перезвонить, чтобы узнать?
- Можно. - Он дал мне новый телефон. - Позвоните по этому номеру. Я оставлю сообщение. Вам передадут.
- Спасибо! - сказал я с искренней благодарностью. - Спасибо вам большое!
- Мистер Дерри!
- Да?
- А что не так с кассетами на этот раз?
- Да я в коробки магниты вложил…
Он расхохотался.
- Надеюсь, мы с вами еще увидимся! - сказал он. - И спасибо вам. Большое спасибо!
Я повесил трубку и улыбнулся, представив, как три мощных постоянных магнита уничтожали все записи на кассетах. Плоские черные брусочки, длиной в два дюйма, шириной в три четверти дюйма и толщиной в три шестнадцатых. Я запихнул по одному в каждую коробку. Они были такие же черные, как и сама пластмассовая коробочка. Если не присматриваться, можно принять их за деталь самой коробки. К Гилберту я их вез по отдельности, кассеты в одном кармане, а коробки в другом, а после того, как мы проверили кассеты, я их засунул в коробки. Поместить магнитофонный записи рядом с такими магнитами - все равно что наспех протереть доску мокрой губкой: кое-какие следы записи останутся, но толку от них никакого не будет.
Анджело скорее всего этого не обнаружит, пока не доберется домой: магниты выглядели так, словно всю жизнь там были. Ну, а вдруг все же обнаружит?
Я устало ехал в сторону дома. Мне казалось, что я сижу за рулем уже целую вечность. День был ужасно длинный. И странно было думать, что я уехал от Теда Питтса только сегодня утром.
Миля за милей оставались позади. Обе женщины заснули крепким сном. Я подумывал о том, что ждет нас в будущем, но в основном все мои мысли были заняты дорогой и тем, чтобы не уснуть.
Мы остановились в мотеле на окраине Лондона и заснули как убитые.
Звон будильника, который я попросил у портье, вырвал меня из забытья в семь утра, и я, зевая, как большая белая акула, набрал номер, который дал мне инспектор Робсон.
- Джонатан Дерри, - представился я. - Я не слишком рано?
Мне ответил девичий голос, бодрый и неофициальный.
- Нет, не рано, - сказала девушка. - Джон Робсон просил вам передать, что Анджело Гилберт и его двоюродный брат Эдди арестованы.
- Спасибо большое.
- Не за что!
Я повесил трубку, чувствуя, как с души свалился огромный камень, и растолкал Сару, спавшую в соседней кровати.
- Извини, - сказал я, - мне к девяти в школу…
Глава 11
Прошло время, Сара вернулась на работу. Донна на некоторое время застряла у нас, пытаясь привести в порядок свои расстроенные чувства. Сара постепенно перестала быть чересчур заботливой и перешла на нормальные отношения. Когда Донна обнаружила, что над ней больше не трясутся и не утирают ей нос каждую минуту, она надулась и отправилась в Норидж, чтобы продать дом, забрать страховку Питера и убедить своего инспектора, который наблюдал за поведением условно осужденных преступников, начать играть психологическую роль Сары.
Внешне у нас с Сарой все шло по-прежнему: вежливость и корректность, отсутствие эмоционального контакта, ежедневные встречи чужих людей. Она редко смотрела мне в глаза и говорила только тогда, когда это было необходимо. Но постепенно я заметил, что горькая складка у губ, не покидавшая ее лицо до того дня, как мы отправились в Норидж, теперь более или менее разгладилась. Она сделалась как-то мягче, больше похожа на себя прежнюю. Правда, ее отношение ко мне не переменилось, но, по крайней мере, было не так тяжко смотреть на нее.
Сам я переменился очень сильно. Словно выбрался из клетки. Теперь я все делал увереннее и получал от этого куда больше удовлетворения. Я лучше стрелял. Я вкладывал всю душу в преподавание. Даже надоевшая проверка тетрадей и то сделалась не такой скучной. Я чувствовал, что недалек тот день, когда я наконец расправлю крылья и взлечу.
Однажды ночью, когда мы лежали в темноте, завернувшись каждый в свой холодный кокон одиночества, я спросил у Сары:
- Ты не спишь?
- Нет.
- Ты знаешь, что я в конце семестра собираюсь с нашей командой стрелков в Канаду?
- Знаю.
- Я с ними не вернусь.
- Почему?
- Я поеду в Соединенные Штаты. Наверно, до конца школьных каникул.
- Зачем?
- Посмотреть страну. Может быть, мне захочется там поселиться.
Она помолчала. Когда она наконец заговорила, ее слова на первый взгляд не имели никакого отношения к моим планам.
- Ты знаешь, мы с Донной много разговаривали. Она мне все рассказала про тот день, когда украла ребенка.
- В самом деле? - уклончиво отозвался я. - Да. Она говорила, что увидела ребенка, лежащего в коляске, и ей вдруг ужасно захотелось взять его на руки и покачать. Она так и сделала. Она просто взяла его на руки. И когда она прижала его к себе, у нее возникло такое чувство, будто это ее ребенок, он принадлежит ей. И она взяла его в машину - машина была рядом, в нескольких шагах. Она положила ребенка на переднее сиденье, рядом с собой, и уехала. Она не знала, куда едет. Она говорила, это было как во сне: она так давно мечтала о ребенке, и теперь у нее есть ребенок.
Сара остановилась. Мне вспомнились девочки Теда Питтса и то, как он брал на руки свою младшенькую… Я готов был разрыдаться от жалости к Саре, к Донне, ко всем людям, не по своей вине лишенным детей…
- Донна ехала довольно долго, - продолжала Сара. - Она доехала до моря и остановилась. Она взяла ребенка на руки, села на заднее сиденье, и все было прекрасно. Она была совершенно счастлива. И все по-прежнему было как во сне. А потом ребеночек проснулся. - Сара помолчала. - Он, наверно, есть захотел. Его было пора кормить. В общем, он начал кричать и никак не успокаивался. Он орал, орал, орал… Донна говорила, он орал не меньше часа. Она сходила с ума от этого крика. Она попыталась зажать ему рот, но он заорал еще громче. Она пыталась прижать его лицом к своему плечу, чтобы он перестал плакать, но он все равно кричал. А потом она обнаружила, что у него мокрые пеленки и что по его ноге течет что-то коричневое и капает ей на платье…
Еще одна долгая пауза, потом снова голос Сары:
- Донна говорила, она не знала, что дети - такие. Что они орут и воняют. Ей всегда представлялось, что ребенок такой нежный и что он все время будет ей улыбаться. Она почувствовала, что не любит этого ребенка, что она его ненавидит. Она почти швырнула его на сиденье, выскочила из машины и убежала. Она говорила, крик ребенка преследовал ее до самого пляжа.
На этот раз молчание тянулось куда дольше.
- Ты еще не спишь? - спросила Сара.
- Нет.
- Ты знаешь, я теперь смирилась с тем, что у меня не будет детей. Очень жаль, конечно… но с этим ничего не поделаешь. - Она помолчала, потом сказала: - Я многое узнала о себе за эти недели благодаря Донне.
"И я тоже, - подумал я, - благодаря Анджело".
После еще одной долгой паузы она снова спросила:
- Ты еще не спишь?
- Нет.
- Ты знаешь, я ведь так и не поняла, что произошло. В смысле я, конечно, знаю, что этот ужасный Анджело арестован и что тебя вызывали в полицию, но ты мне не говорил, что там было.
- Тебе действительно интересно?
- Конечно. А то бы я не спрашивала! - В ее голосе прозвенела знакомая раздраженная нотка. Она, должно быть, и сама ее услышала, потому что тут же сказала куда более миролюбиво:
- Мне хочется, чтобы ты рассказал. Правда.
- Ладно.
Я рассказал ей почти все, начав с того, как Крис Норвуд заварил всю эту кашу, украв записи Лайэма О'Рорке. Я пересказал ей все события в хронологической последовательности, а не так вразброс, как узнавал о них я сам, так что получилась четкая картина путешествий Анджело в поисках кассет.
Когда я закончил, она медленно произнесла:
- Значит, в тот день, когда он взял нас в заложницы, ты знал, что он убийца?
- Угу.
- Господи… - Она помолчала. - А ты не думал, что он может убить нас? Донну и меня?
- Думал. Я думал, что он может сделать это в тот же миг, как только узнает, что кассеты у его отца. Я думал, что он может убить нас всех, если ему заблагорассудится. Я не знал наверное… но не мог рисковать.
Долгая пауза. Потом она сказала:
- Ты знаешь, теперь, оглядываясь назад, мне кажется, что он собирался это сделать. Он такое говорил… - Она помолчала. - Я была так рада, когда ты пришел!
- И зла.
- Да, очень зла. Тебя так долго не было… а этот чертов Анджело был такой жуткий…
- Я знаю.
- Я слышала, как ты стрелял. Я была на кухне, готовила.
- Я боялся, что ты скажешь о выстрелах Анджело.
- Я говорила с ним, только когда без этого никак нельзя было обойтись. Он был отвратителен. Такой надменный!
- Ты его вышибла из седла, когда сказала, что я участвовал в Олимпийских играх. Это был решающий довод.
- Я просто хотела… хотела уязвить его самолюбие.
Я улыбнулся в темноте. Ох и досталось же самолюбию Анджело от семейства Дерри!
- Слушай, - сказал я, - а ведь мы уже много месяцев не разговаривали так, как сейчас!
- Но столько всего случилось… И я чувствую, что… изменилась, понимаешь?
"Да, - подумал я, - иногда для того, чтобы изменить свою точку зрения на мир, требуется побывать в руках убийцы. Однако неплохо же он для нас потрудился!"
- Ну так что, - спросил я, - поехали в Америку?
В Америку. Вместе. Попробовать еще раз… На самом деле я сам не знал, чего хочу: перемениться, освободиться, развестись, начать все сначала, жениться на другой, завести детей - или попытаться воскресить прежнюю любовь, укрепить пошатнувшийся фундамент преданностью, отстроить все заново. И я подумал, что решать придется Саре.
- Ты хочешь, чтобы мы остались вместе? - спросил я.
- Ты думал о разводе?
- А ты?
- Думала, - она вздохнула. - В последнее время - довольно часто.
- Если мы разведемся - тогда всему конец, - сказал я.
- А что ты предлагаешь?
- Давай подождем, - задумчиво сказал я. - Посмотрим, как у нас пойдет дальше. Подумаем, чего мы оба хотим на самом деле. Поговорим.
- Ладно, - сказала Сара. - Идет.
Интерлюдия
Письмо Джонатану Дерри от Винса Аккертона.
"Кухня богов", Ньюмаркет, 12 июля Уважаемый мистер Дерри!
Помните, как вы расспрашивали меня про Криса Норвуда тогда в мае? Не знаю, интересуют ли вас все еще те компьютерные кассеты, о которых мы говорили, но они нашлись здесь, у нас на фабрике-кухне. Мы разбирали раздевалку перед тем, как ее красить, и нашли сумку, которая была вроде бы ничья. Я в нее заглянул, и в ней была пачка рукописных листов и три кассеты. Я хотел их послушать на своем магнитофоне, потому что на них не было никаких ярлыков, но там не оказалось ничего, кроме скрипа и визга. Ну, и один мой приятель, когда услышал, сказал, чтобы я их не выкидывал, а то я собирался, но он сказал, что это компьютерный шум. И я отнес их к Дженет, чтобы посмотреть, что там такое, но она сказала, что старый компьютер поменяли, потому что он был слишком маломощный для нашей фирмы, и у них теперь какая-то штука с дисками, а кассеты к нему не годятся.
И тут я вдруг вспомнил про вас и обнаружил, что у меня остался ваш адрес, и я решил узнать, не те ли это кассеты, про которые вы говорили. Бумаги я сразу выкинул, так что они пропали, но если вам нужны эти кассеты, пришлите мне десятку за труды, и я вам их перешлю.
Искренне ваш, Винс Аккертон.
Письмо Джонатану Дерри от душеприказчиков миссис Морин О'Рорке.
1 сентября Уважаемый господин!
Мы возвращаем письмо, отправленное Вами миссис О'Рорке, вместе с присланными Вами тремя кассетами.
К сожалению, миссис О'Рорке тихо скончалась во сне за три дня до того, как был получен Ваш дар. Поэтому мы сочли, что содержимое посылки по праву принадлежит Вам, и возвращаем его.
Искренне Ваши, адвокатская контора "Джонс, Пирс и Блок".
Письму Джонатану Дерри от отборочной комиссии Университета Восточной Калифорнии.
Лондон 20 октября Уважаемый мистер Дерри!
Имеем честь сообщить Вам, что в результате собеседования, имевшего место в Лондоне на прошлой неделе, Вам предложено место преподавателя на кафедре физики сроком на три года. В течение первого года Вам будет выплачиваться жалованье второй категории (таблица ставок прилагается). Позднее ставка будет пересмотрена.
Предполагается, что Вы приступите к работе с 1 января. Ждем Вашего подтверждения о согласии.
Дальнейшие детали и инструкции будут присланы Вам вместе с официальным уведомлением о приеме на работу.
Добро пожаловать в наш университет!
Ланс К. Баровска, доктор наук, председатель отборочной комиссии факультета естественных наук, Университет Восточной Калифорнии.
Письмо от Гарри Гилберта в брокерскую контору Марти Голдмена.
15 октября Дорогой Марти!
Ввиду того, что произошло, прошу тебя считать наш договор о передаче имущества расторгнутым. У меня, дружище, просто не осталось сил завоевывать новые империи. Теперь, когда Анджело приговорен к пожизненному заключению, мне просто нет смысла приобретать все твои брокерские конторы. Ты ведь знал, что я хотел их приобрести для него - по крайней мере, для того, чтобы он ими распоряжался.
Я знаю, что у тебя были и другие предложения, так что, надеюсь, ты не станешь требовать с меня компенсации.
Твой старый друг Гарри.
Отрывок из частного письма начальника тюрьмы Олбани в Паркурсте, на острове Уайт, его другу, начальнику тюрьмы Уэйкфилд в Йоркшире.
Ну вот, Фрэнк, на этой неделе мы отпускаем на поруки Анджело Гилберта. И, скажу тебе по секрету, мне это ужасно не по душе. Я бы выступил против этого, но он отсидел уже четырнадцать лет, и группа реформаторов из общества по борьбе с преступностью очень настаивает на том, чтобы освободить его. Не то чтобы этот Гилберт открыто проявлял агрессивность или хотя бы недовольство: в последние два года он так энергично добивался, чтобы его освободили, что был тише воды ниже травы.
Но ведь ты знаешь, что среди них попадаются типы, в которых никогда нельзя быть уверенным, как бы тихо они себя ни вели. И у меня такое ощущение, что Гилберт как раз из этой породы. Помнишь, когда он сидел у тебя, лет пять тому назад, у тебя было такое же чувство. Наверно, держать его за решеткой до конца жизни невозможно; но я молю бога, чтобы он не пристрелил первого же человека, который встанет ему поперек дороги. Ну, Фрэнк, до встречи!
Дональд.
Часть II
Вильям
Глава 12
Я положил руку на грудь Касси.
- Нет, Вильям! - сказала она. - Не надо.
- А почему? - спросил я.
- Потому что мне не нравится заниматься этим два раза подряд, без перерыва. Ты же знаешь.
- Ну дава-ай! - протянул я.
- Нет.
- Лентяйка! - сказал я.
- А ты ненасытный!
Она сняла мою руку со своей груди. Я положил руку на прежнее место.
- Ну дай хоть подержусь! - сказал я.
- Нет! - Она снова сбросила мою руку. - У тебя одно без другого не бывает. Я пойду налью себе соку и приму душ. И ты вставай, а то опоздаешь.
Я перевернулся на спину и смотрел, как она ходит по комнате - высокая, худая, с очень длинными ногами. Даже сейчас, в своей угловатой наготе, она обладала неким шармом, который нравился мне в ней с самого начала: ярко выраженной независимостью, отсутствием необходимости к кому-то прислоняться.
Свои комплексы, если у нее таковые имелись, она очень хорошо скрывала, даже от меня. Касси спустилась вниз и вернулась с двумя стаканами апельсинового сока.
- Вильям, кончай глазеть! - сказала она.
- А мне нравится!
Она вошла в ванную, отвернула краны и вернулась обратно, чистя зубы.
- Уже семь! - сообщила она. - Да я и сам вижу.
- Если ты через десять минут не отправишься на тренинг, тебя выкинут с твоего тепленького места.
- Ничего, подождут.
Однако я все же встал и первым проскочил в ванную, залпом выхлебав по дороге свой сок. "А я все-таки везучий, - думал я, намыливаясь. - У меня есть Кассандра Моррис, замечательная девушка. Мы вместе уже семь месяцев и с каждым днем все больше нравимся друг другу. У меня есть работа, какую мало кому удается отхватить в двадцать девять лет. У меня есть деньги - достаточно, чтобы купить настоящую машину, а не какую-нибудь никому не нужную развалюху, ездящую на соплях и на честном слове".