- Сейчас мне трудно сказать вам, как поведу дело, потому что это будет зависеть от состава суда и обвинительной речи. Ио я должен вам сказать, что моя задача очень сложна.
Франсуа не помнил, как выбрался из этой западни. Наверное, ему открыл дверь сам мосье Бонифас. Как только он увидел свет, ощутил другой воздух, то бросился вперед, не помня, пробормотал или нет слова вежливости.
На улице было солнечно и пыльно, какой-то торговец овощей тащил свою маленькую тележку, с привязанной к ней собакой.
- В Америке… как сказал судебный следователь, а он далеко не глуп…
Какое слово он употребил?
- Моральная жестокость…
Три или четыре раза он пытался завести машину, забывая включить зажигание.
Бебе заявила:
- Нужно, чтобы остался он или я… Я думаю, что ребенку больше нужна мать, чем отец…
Он не помнил, что сегодня был рыночный день. Поэтому попал "в пробку".
- Вы что, не видите? - крикнула ему какая-то кумушка, указывая на знак.
Ему пришлось совершить ряд маневров, чтобы выбраться с этой улицы, дав задний ход.
IX
Он узнавал эти места. По этой дороге они уже ездили с Феликсом. Из Милло они выехали до наступления ночи. Там они купили перчатки, потому что Милло - город перчаток. Кстати, хозяина сыроварни тоже звали Милло.
Чтобы добраться до Каора, нужно пересечь обширное каменистое плато, на котором нет ни дома, ни дерева - каменная пустыня.
Почему сегодня он так торопился? Он не виноват, что забыл об этом. Он изо всех сил старался вспомнить. Делал все возможное! Кто же это так говорил? Нужно думать, что и "этого возможного" не хватало. Конечно, он был еще слаб. Нет! Даже если собрать волю всего мира, то всё равно он не смог вспомнить* почему так торопился.
Были сумерки, что-то среднее между светом и тьмой. Камни лежали серые, как и небо. Теней не было, только несколько больших камней, которые может быть являлись аэролитами.
Ни день и ни ночь. Франсуа было одновременно и холодно и жарко. Мокрый от пота, он дрожал. Он изо всех сил давил на акселератор, но несмотря на это, машина двигалась не быстрее, чем жук скарабей.
Что он должен сделать: проехать не увидев ее или притвориться, что не видит ее? Он знал, что Бебе там, на левой стороне каменистого плато в маленькой белой машине. На ней было платье из зеленого муслина, которое ниспадало до икр, соломенная шляпа. В руках она держала зонтик. Ну зачем брать зонт, если едешь в машине. Правда, автомобиль был открытый, похожий на тот, что принадлежал Мими Ламбер.
- Тем хуже для нее!
Разумеется, это Бебе подавала ему знаки зонтиком. Почему у нее была белая машина? Почему она пустилась в путешествие одна, да ещё ночью? Зачем она съехала на эту маленькую дорожку, справа от дороги, оттуда ей не выбраться?
Машина Бебе сломалась. Тем хуже! Он торопился… Боже мой! Как это он мог забыть, куда едет и какое у него было срочное дело?
Проехать, притворившись, что не видит жену? Это было бы невежливо. Папаша Донж был прекрасным мастером своего дела, но, кроме того, он учил сыновей вежливости.
- Хэлло! Здравствуй, Бебе!
Ну вот! Не остановился, не притормозил, будто не знал, что ее машина сломалась! Она продолжала махать зонтиком. Слишком поздно! Он проехал. И не оглянулся…
Сколько времени она там пробыла? Он не мог терять ни минуты. У него было очень важное свидание. А вот и доказательство, его ждала целая толпа.
В зале их собралось более сотни. Среди них были люди, которых он нё знал, и другие, незнакомые, его рабочие, официант из Центрального кафе, тот самый, вручивший ему на новый год бутылочку ликера…
- Садитесь.
- Сначала, я должен объяснить вам, мосье Руа…
- Та-та-та-та-та-та-та… Я вам сказал садиться…
Узнали ли остальные в нем мосье Бонифаса? Костюм короля изменял его внешность, но конечно же, это была его борода и его пушистые брови. На нем был костюм короля, красная мантия, на голове корона, в руках - скипетр. Когда он говорил: "та-та-та-та-та", то слегка бил скипетром по плечам Франсуа, и его лицо, такое же раскрашенное, как лицо короля на игральных картах, выражало бурное веселье.
Вот почему не узнавали его: из-за этого раскрашенного лица и этой сальной улыбки!
- Мой маленький друг…
- Извините, я не вам…
- Та-та-та-та-та-та-та…
И опять скипетром по голове. И тогда, опустив глаза, он с ужасом заметил, что стоит в одних кальсонах. Ему нужно было дать время, чтобы одеться. Не мог он появиться перед королем в кальсонах. Из-за этого он терял многое.
- Мосье де Руа…
- Тихо!.. И вы там, внизу, тихо…
Франсуа повернулся и увидел лишь головы, в просторный зал, отделанный черным, похожий на кабинет мосье Бонифаса, подошли еще люди.
- … моральная жестокость… Вы проявили моральную жестокость, дружок… Ха! Ха! Трибунал приговаривает вас к двадцати годам больницы. Сестра Адони, уведите приговоренного.
- Мосье! Мосье! Уже восемь часов…
Старая служанка на набережной Таннер суетилась.
- Какой костюм вам приготовить? Хорошо бы вам принять ванну… Ваша постель в таком беспорядке… Наверное, вы очень беспокойно провели ночь…
- Какая сегодня погода?
- Идет дождь.
Черный костюм это, пожалуй, слишком. У него будет вид… Серый костюм?
Впрочем, ему не было велено идти в суд. Мосье Бонифас умолял его оставаться дома.
- Вас не приглашает ни обвинение, ни защита. Если мне будет нужно, я воспользуюсь вашим предыдущим заявлением. Вам не нужно быть в зале суда. Если председатель решит вас послушать, то я позвоню вам. Оставайтесь дома.
Это было похоже на день похорон. В доме царили какие-то непривычные хлопоты. Старая служанка плакала: она говорила с ним так, словно он был в трауре.
- Вам необходимо немного поесть. Это предаст вам уверенности.
Он отпустил служащих. В кабинетах было пусто. Тишина стояла и на заводе. Позже к нему приехали Феликс с Жанной. Феликс был очень серьезен, озабочен, с беспокойством посмотрел на Франсуа, потом поцеловал его в щеки.
- Ну как, мой бедный Франсуа?
Он оделся более тщательно, чем обычно. Жанна была в черном. Они ехали во Дворец Правосудия, их вызвали на суд.
- Ты будешь спокоен, не правда ли? - настаивала Жанна. - Я уверяю тебя, все будет хорошо… Кстати, я получила от мамы телеграмму…
Она протянула Франсуа голубой листок.
"Сильный приступ ревматизма тчк. Не могу приехать тчк Послала Бонифасу медицинскую справку и свидетельские показания тчк Телеграфируйте о результатах тчк Целую мама".
Посмотрели на часы. Было без десяти девять. В девять начиналось заседание.
- Как только тебя выслушают, ты мне позвони, хорошо, Феликс?
Марта приехала из Шатеньрэ автобусом. Ее тоже вызвали. Жак остался с Кло.
- До свидания.
Попытались улыбнуться, но безуспешно. По стеклам стучал мелкий дождь. Кое-где на черных ветках, стоящих на набережной деревьев, еще оставались желтые листья. Как раз напротив дома застыл рыболов, массивный в своем непромокаемом плаще. Он не сводил глаз с поплавка.
- Мосье должен чем-нибудь заняться, чтобы быстрее прошло время…
Из-за массы сновидений он спал очень плохо, поэтому голова гудела, а губы горели. Он без конца подходил к телефону, никогда раньше он не ждал так телефонного звонка, как сейчас. Хотел, чтобы его тоже вызвали во Дворец Правосудия.
- Двух заседаний будет достаточно, - утверждал мосье Бонифас. Поскольку клиника дала исчерпывающие показания, прокурор отказался от большинства свидетелей.
Чем меньше свидетелей, тем легче защита, поскольку у адвоката расширяется поле деятельности.
Франсуа предложили подождать в маленьком кафе возле Дворца Правосудия.
- Вы слишком известны в городе. Это будет истолковано как отсутствие достоинства…
Что мосье Бонифас заставлял его писать под диктовку? Он спорил, Все формулировки находил смешными и такими далекими от реальности!
Перед Богом и людьми…
- Не думаете ли вы, что?..
- Пишите, что я говорю вам. Этот стиль принят в суде…
… Я прощаю моей жене то зло, которое она мне причинила и то, которое она замышляла мне сделать…
- Послушайте, мэтр Бонифас, мне нечего прощать, потому что я считаю, что…
- Вы хотите или нет помочь защите?
… Я отдаю себе отчет в том, что одиночество и бездействие в которых я оставил молодую женщину, привыкшую к более роскошной жизни…
- Не думаете, если я предстану перед судьями и, если…
- Вы скажете им то же самое, что и мне, и никто ничего не поймет. По мере того, как вы будете стараться обелить свою жену, вы рискуете достичь противоположного результата. Дайте мне ваше письмо…
Он вздрогнул и бросился к телефону.
- Алло! Да, Франсуа Донж… Нет, мосье! Сегодня у нас все закрыто. Нет, совершенно невозможно сделать это сейчас…
Держа трубку в руке, он посмотрел на часы. 9 часов 40 минут. Должно быть сейчас заканчивается чтение обвинительного заключения. Франсуа знал, что оно состоит из десяти страниц…
Все дамы города были там, в суде, и Бебе, бледная и полная достоинства, сидела на скамье, как в церкви… Мосье Бонифас должен был ей сказать, что Франсуа не придет и, что именно он, мосье Бонифас, запретил ему приходить, но она, наверное, машинально искала его глазами в толпе?
Строго в ряд. словно собираясь сфотографироваться, как это было на фотографии мастеров кожевенного дела, в своих лучших костюмах сидели присяжные…
- Мосье должен заниматься чем-нибудь, все равно чем…
Уже половина одиннадцатого, а звонка до сих пор нет! Он спустился в свой кабинет, потом опять поднялся в спальню, вновь спустился, открыл дверь на улицу.
Мосье ведь знает… - прибежала запыхавшаяся служанка.
Она решила, что он уходит. Ей поручили следить за Франсуа. А он хотел просто проветриться. Стоял октябрь. Было достаточно прохладно. Рыболов все еще торчал на том самом месте. Прошли дети, закутанные в плащи, делавшими их похожими на гномов.
- Это не телефонный звонок?
- Нет, это будильник в моей комнате…
Наконец, в одиннадцать часов пятнадцать минут у края тротуара остановилась машина Феликса. Он был без шляпы.
- Ну что?
- Ничего… Все идет хорошо. Кажется, присяжные не очень злы, кроме аптекаря… Мосье Бонифас отвел уже пятерых, так он еще никогда не поступал… Разумеется, именно аптекарь назначен главным среди присяжных.
Феликс, казалось, явился с другой планеты.
- А она?
- Великолепна. Она не изменилась. Скорее поправилась, чем похудела… При её появлении у всех захватило дух…
- В чем она одета?
- Светлоголубой костюм и маленькая темная шляпка. У неё вид, будто она пришла в салон на какую-то торжественную церемонию… Спокойно села… Потом так огляделась вокруг, будто…
Горло Феликса сжалось.
- А главный адвокат?
- Толстый в фурункулах. Он был строг, но не до такой степени, как можно было ожидать… В целом, до настоящего момента все шло хорошо и довольно хорошо… Словно выполняются формальности…
- К свидетелям больше нет вопросов?
- Больше нет…
- А у вас, мэтр?
- Вопросов нет…
"Таким образом свидетели казались разочарованными, что их побеспокоили из-за такой малости… Многие вели себя странно. Продавщица из магазина мод так удобно устроилась на скамейке свидетелей, что аудитория разразилась смехом, когда председательствующий вынужден был настаивать:
- Потому что вас просят выйти, мадам…
- Она ушла, ругаясь, уж не знаю каким словами…
Жанна вернулась в такси.
- Как себя чувствуешь, Франсуа? Я уже спрашиваю себя, не лучше ли было тебе поехать туда… Это проще, чем можно представить. Я боялась, что окажусь под сильным впечатлением… Когда я подошла к барьеру, Бебе сделала мне маленький знак рукой, который другие не видели. Вот так… Просто подняв два пальца. Мы так делали, когда были маленькими и хотели между собой пообщаться за столом. Я клянусь, она улыбнулась… А сейчас, к столу! Феликсу нужно вернуться во Дворец до возобновления заседания, в половину второго.
Звяканье вилок в тишине, словно на поминках.
- Можно надеяться, что это все сегодня закончиться?
- Это зависит от главного адвоката. Мосье Бонифас утверждает, что будет говорит не больше часа. Кажется, он всегда так обещает, но это не мешает ему вещать два. а то и три часа, если чувствует, что аудитория настроена благоприятно.
Феликс уехал. Жанна осталась.
- Скажи, Франсуа… Сейчас не слишком рано думать о таких деталях… В том случае, если ее оправдают… Она сразу же захочет видеть Жака. Не думаешь ли ты, что ее лучше не возить в Шатеньрэ? Будет уже поздно… Боюсь, что это вызовет у нее воспоминания. Знаешь, что я предлагаю? Мы возьмем нашу машину… Я сяду за руль… Мы поедем туда, привезем Жака, захватив все, что ему может понадобиться на ночь… Если хочешь, мы привезем и Кло… Через час мы уже вернемся. Мосье Бонифасу за это время ты, конечно, не понадобишься.
Еще не было и трех часов. В конце концов он согласился. Дорога была пустынна. "Дворники" работали плохо, поэтому Жанна должна была все время наклоняться, чтобы лучше видеть путь.
- Как только Феликс позвонит, ты отправишься во Дворец. Оставишь машину перед маленькой дверью, которая выходит на улицу Муан…
Вот и белые ворота. Подбежала Кло с надеждой, что ей сообщат важные новости о мадам!
- Одевайте малыша, Кло! Сложите в чемодан все необходимое, а также ночное белье…
- Где мама?
- Ты увидишь вечером свою маму…
- Ее не посадят в тюрьму?
Пока его одевали, Франсуа нервно ходил по дому, который не казался ему своим. Складывалось впечатление, что он покинул его навсегда.
- А что, если я позвоню?
- Куда?
- Домой.
Он позвонил.
- Это вы, Анжель? Да, это мосье. Мне не звонили? Вы уверены? Вы не уходили? Хорошо! Мы приедем через полчаса… Комната малыша готова? Протопите, а то воздух сыроват.
День проходил довольно быстро. Должно быть сейчас мосье Бонифас произносил свою защитную речь. Когда он чуть-чуть повышал голос, то слова были слышны даже в самых отдаленных уголках зала заседаний.
Адвокаты стояли возле маленькой комнаты для свидетелей…
- Тебе не нужно выпить, Франсуа?
Жак на кухне болтал со старой Анжель.
- Скажи, ты ведь знаешь, что сделала мама? Они не посмеют посадить ее в тюрьму, правда ведь, а иначе это будет юридической ошибкой… Марта говорила мне…
Из Дворца Марта вернулась вся промокшая, потому что забыла свой зонт в комнате для свидетелей.
- Сейчас выступает мосье Бонифас, - объявила она, отряхиваясь. - В зале многие плачут… Мосье Феликс велел мне вернуться и сказать, что все идет хорошо.
- Нет Франсуа. Папа еще не ходил туда.
Но он не мог больше терпеть. Надел пальто, шляпу.
Смеркалось. Он забыл включить фары и возле моста его остановил полицейский.
Когда он приехал на площадь Дворца Правосудия, толпы людей входили и выходили из здания, как будто в театральном антракте, что-то обсуждали небольшими группами. Он остался в машине. Боялся, что его узнают. Он заметил Феликса, который без пальто и шляпы выходил из табачной лавки. Феликс узнал его машину.
- Я ходил звонить тебе… Все станет известно через несколько минут. Не стоило приезжать…
- Что ей грозит?
- Все идет неплохо… Мосье Бонифас произнес великолепную речь… Кажется, присяжные слишком долго совещаются, это хороший знак. Если же, напротив, они возвращаются в зал через несколько минут… Оставайся в машине, Франсуа. Принести чего-нибудь выпить?
- Нет… А как Бебе?
- Все также. Марта рассказывала тебе, что в зале некоторые женщины плакали. Мосье Бонифас долго описывал ее жизнь в Константинополе, ее семью, ее…
Пальцы Франсуа были сжаты. Люди заторопились обратно в зал. Но через минуту выяснилось, что тревога была ложной. Присяжные все еще заседали.
И Феликс, чтобы отвлечь брата, все говорил и говорил.
Он долго говорил о неподготовленности сегодняшней молодежи к реальной жизни и вытекающих из этого печальных последствиях…
Площадь был% мокрой, в лужах отражались огни. Из кафе на углу журналисты звонили в редакции. Какой-то мужчина средних лет, по-видимому опознавший машину Донжа, подошел и смотрел в окно до тех пор, пока братья не обратили на него внимание.
Через минуту, он уже, указывая на машину, что-то объяснял группе людей…
- Обещай мне оставаться здесь, Франсуа. Не нужно во время чтения приговора…
На этот раз прозвенел звонок, такой же, как в театре. Перепрыгивая через лужи, люди заторопились во Дворец.
- Ты останешься, правда?
Позади остановилась какая-то машина. Это приехала Жанна, которая тоже не смогла усидеть дома.
- Это приговор?
Франсуа кивнул головой.
- Двинься вперед на несколько метров. А то сейчас здесь будет давка. Я покажу тебе маленькую дверь.
Эта дверь была сделана в готическом стиле. Никакой охраны, в неосвещенный коридор вели несколько обшарпанных ступенек, почти подвал. Это была закулисная часть Дворца Правосудия.
- Куда ты, Франсуа?
Против своей воли, он сделал несколько шагов. Взобрался по ступенькам. Жанна в тревоге следовала за ним. Коридор круто поворачивал и они сразу наткнулись на людей. Они стояли у двери, охраняемой жандармом, из-за которой виднелась полоска света.
За этой дверью чувствовалось присутствие, застывшей от напряжения, толпы. Мощный голос отчетливо произносил:
- Первый вопрос был следующий:
"Была ли обвиняемая уверена в том, что хочет смерти?
- Да…
- Второй вопрос: да…
Это был вопрос о преднамеренности. Франсуа с трудом понимал объяснения мосье Бонифаса на эту тему. Мосье Бонифас заявил ему:
- Если даже присяжные скажут на первый вопрос "да", то может быть они скажут "нет" на следующий…
- Но моя жена призналась в преднамеренности.
- Это не имеет никакого значения… Речь идет об определении степени наказания… Ответив "нет" на следующий вопрос, присяжные снимают одну степень этого наказания.
В зале заседаний раздался ропот. Жанна нашла в темноте руку Франсуа и сжала её.
Звонок… Призыв к порядку…
- Третий вопрос: да…
Вокруг люди заволновались. Таким образом, присяжные приняли во внимание смягчающие обстоятельства!
- Останься, Франсуа…
Но, если он и хотел броситься в зал, то жандарм все равно бы его не пропустил.
Молчание. Шаги. В течение нескольких минут, пока суд совещался, люди переговаривались, ходили. Если бы заседание длилось еще два часа, если бы оно длилось всю ночь, никто бы не ушел. Но теперь было известно обвинение…
- Успокойся, Франсуа…
Жанна тихо плакала. По-прежнему она видела лишь эту полоску света из-под двери и серебряные галуны жандарма.
- Суд, посовещавшись…
Все застыли.
- … приговаривает…
Рыдание. Это Жанна, которая клялась быть хладнокровной… Она все еще держала руку Франсуа.
- … к пяти годам принудительных работ…