– А из корзины удалил?
– Ну, теперь уж ты меня задеть хочешь, – улыбнулся Олег.
– Короче, некто порылся или в моем, или в Янином компе, так? В твоем, как я понимаю, чисто.
– Ну, значит, так, – согласился Олег. – Но не забывай, что Светлов и сам мог сыграть с нами злую шутку. Не хочется грешить на своих.
…Через час, когда Серова и Кудряшов умело погасили первую волну гнева Яблонской, вся троица засела в ее кабинете обсудить создавшуюся ситуацию.
– Первым делом давайте решим, чем мы заменим разворот Светлова, – подала Серова здравую мысль. – Время поджимает.
– Чем-чем? Колчинским многоженцем! Пусть радуется, все по ее вышло! – выпалила Яблонская.
– Да нет многоженца. Не сдала она его.
– Как не сдала?! Должна была еще в пятницу утром отписать!
– Должна была, но не отписала. Сначала Кузьмин на труп ее отправил, потом пожар на мясокомбинате приключился, вечером же она ни с того, ни с сего истерить начала. А в понедельник увидела, что мы ее не теребим, и решила, что текст с "толстушки" слетает. Ну, и не стала спешить.
– В общем, так, Свет, – отчеканила Яблонская. – Мне надоели капризы Колчиной. Пиши докладную, я ее так штрафану – мало не покажется. И если через час, максимум через два текста не будет, может собирать манатки и проваливать из "Девиантных"!
В корреспондентской царило оживление. У журналистов был вынужденный простой – вот уже больше часа, как все редактора заседали у Яблонской, так и не раздав никаких заданий. Вопилов же, хоть номинально и считался редактором отдела новостей, на оперативки к Яблонской вхож не был. Поэтому сейчас он вместе с коллегами весело строил версии на тему, почему это Кудряшов с Серовой битый час торчат у Яны.
– Я думаю, наш Олежек, наконец-то, решил показать себя настоящим мужиком и… – последние слова Вопилова потонули в хохоте Филатова и Кузьмина.
Тут в комнату вошел Ростунов со свежим номерам "Помела" и торжествующе шмякнул его на стол.
– Все, хорош гнать пургу, – покровительственно объявил он. – Ясен пень, почему Яблонская рвет и мечет. "Помело" сделало нас по полной программе!
– А что там? Что там? – все сгрудились вокруг газеты.
– Байкальский отшельник из Эмска! Первая полоса! – высокомерно бросил Ростунов.
– И что? – Лехины слова почему-то сильно задели Колчину. – Подумаешь, отшельник. Чушь собачья.
– Перелистните пару страничек да полюбуйтесь, чьих кистей работа, – заговорщически подмигнул Ростунов.
– Офигеть! Роман Светлов! – с обескураженной миной объявил Вопилов.
– Какая радость – мой друг Роман Светлов вернулся в родные пенаты! – восторженно вскричала Крикуненко. – Сегодня же позвоню ему, дабы произнести слова искреннего расположения, преклонения и признательности за столь высокохудожественный материал!
– Да вы же его даже не читали, Анжелика Серафимовна, – бросила ей Корикова. – А уже поете дифирамбы.
– У вас есть Ромкин телефон? – подскочил к Крикуненко Кузьмин. – Дайте мне, я ему сто рублей уже четыре года отдать не могу…
Но Анжелика властно выбросила вперед руку:
– Мой друг Роман Светлов не уполномочивал меня раздавать номер его телефона всем, кому ни попадя.
– Ну хорошо, – рассмеялся Кузьмин. – Может, вы тогда передадите ему мой стольник?
– Дайте мне подумать, будет ли это этично с моей стороны, – важно заявила Крикуненко. – Впрочем, почему бы и нет? Извольте, я окажу вам эту любезность. Но на будущее знайте: тянуть с отдачей долга четыре года – это не комильфо.
Всеобщее возбуждение достигло предела, как вдруг в корреспондентскую вошла Серова.
– Свет, что там? Что случилось? – обратилось к ней сразу несколько человек.
– Да ничего, рабочий момент, – она улыбнулась всем и лично каждому. – Обсуждали концепцию новых рубрик. Яна Яковлевна высказала потрясающие идеи. Скоро все узнаете. Юль, что у тебя с инвалидом-многоженцем?
– Ну как? – растерялась Колчина. – Почти готов, но еще надо кое-что дописать, потом перечитать, некоторые куски поменять местами…
– Ясно, – вздохнула Светлана. – В общем, самое раннее, когда ты его сдашь – это через два часа.
– Я постараюсь пораньше! Так он пойдет в номер, что ли?
– А ты не знала разве? Тебе еще в прошлую среду Яна Яковлевна об этом сказала. А ты не сдала текст ни в четверг, ни в пятницу, ни в понедельник.
– Но я думала… – залепетала Колчина и, собравшись с духом, выдала: – Я думала, что мой текст сняли с номера.
– С чего это ты взяла? – прищурилась Серова. – Разве тебе об этом сказал кто-то из редакторов? Юль, скажи честно, почему ты вдруг бросила писать текст? Я же помню, в каком воодушевлении ты была в четверг. Что же случилось к пятнице?
– Ой, я не знаю, не помню, – забормотала Колчина. – Да ничего не случилось. Просто у меня голова разболелась, меня тут продуло…
– Я пока кое-как отмазала тебя перед Яблонской, но если текста не будет через три часа – тут уж и я не смогу тебе помочь. Иди, пиши в темпе и выкинь всю эту дурь из головы. Никто и не думал снимать твой материал с номера.
– Спасибо, Свет, бегу, – благодарно прошептала Колчина и бросилась к компьютеру.
За полчаса до обеденного перерыва Серовой пришла СМС-ка от Яблонской: "Поехали обедать в город. Олег зовет в "Фортецию". И хотя Света предпочитала не отвлекаться от работы и перекусывать прямо на рабочем месте, отказаться от приглашения начальницы было невозможно. Тем более, она понимала, что этот внеплановый выезд – просто благовидный предлог, чтобы без посторонних ушей обсудить сложившуюся ситуацию.
– Ну что? – объявила Яна, когда троица уединилась за угловым столиком. – Я написала Светлову гневное письмо и потребовала, чтобы он объяснил, что это за подстава!
– А он? – разом спросили Кудряшов и Серова.
– А он тут же ответил, что сам в шоке от случившегося. Что, естественно, делал статью эксклюзивно для нас. И сам не понимает, что произошло и просто теряется в догадках.
– Наверно, Николай Юрьевич Пащенко мог бы пролить свет на случившееся, – осторожно заметила Серова. – Хотя под каким соусом ему все это подать? Кто теперь поверит, что материал появился у нас первых?
– И, тем не менее, я ему позвонила, – эмоционально продолжила Яблонская. – И что вы думаете? Папик сказал, что в прошлую пятницу Светлов прислал ему эту статью по электронной почте, сообщив, что подготовил ее эксклюзивно для "Помела". Ушлый паренек!
– А вдруг Папик врет? – предположила Серова.
– Ну, допустим, Папик каким-то образом стырил у нас статью Светлова, – вступил в беседу Олег, который до этого сосредоточенно крутил какую-то фитюльку из салфетки. – Но сам-то Светлов намерен что-нибудь предпринять?
– Конечно, намерен, – ответила Яна. – Он говорит, что непременно подаст на Пащенко в суд. Но не раньше июня. До этого времени он никак не сможет приехать в Эмск.
– Так я не поняла, он где сейчас? – поинтересовалась Серова.
– Ты думаешь, я поняла? Сначала у меня сложилось впечатление, что он сейчас обретается где-то в районе Байкала, но сейчас я в этом совершенно не уверена.
– А гонорар он просил куда выслать? – спросил практичный Кудряшов.
– Сказал – не надо никуда высылать. Он через два-три месяца рассчитывает быть в Эмске и заедет за деньгами лично. Тем более, он давно хочет познакомиться.
Тут дамам подали суп-пюре из шампиньонов, а Кудряшову – борщ по-могилевски, то есть с торчащим из красной гущи добрым куском сырокопченой колбасы. Минуты на три разговор прервался.
– Лично я склоняюсь к тому, что Светлов тут ни при чем, – прервала паузу Яна. – Интуиция мне подсказывает, что это происки кого-то из наших. Ясно, как день, что кто-то продался Пащенко. И я выведу эту собаку на чистую воду.
– Пока я вижу только одну ниточку, связывающую нас с "Помелом", – отозвался Кудряшов. – Это Рыкова.
– Ты хочешь сказать, что Зинка засланный казачок? – отреагировала Яна. – Знаешь, очень может быть. Тем более, в прошлую среду я ей конкретно ввалила. И вот она решила подгадить, не откладывая в долгий ящик. Олег, ты гений!
– Да ладно, Ян, – смутился тот. – Это всего лишь ничем не подкрепленное предположение.
– Ну, я бы тогда не стала исключать из подозреваемых и Вопилова, – сказала Серова. – Ни для кого не секрет, что он не разлей вода со Стражнецким. А Костик за долю в Катюшкиных хоромах теперь мать родную продаст. Надо же ему как-то к тестю подъехать.
– Тоже мысль, – подхватила Яблонская.
– Не, Влада я сто лет знаю, – встал на защиту друга Кудряшов. – Он шебутной парень, но на такое не пойдет.
– А мне вот что не дает покоя, – продолжила Серова. – Как объяснить пятничные капризы Ростунова и Колчиной? И почему вдруг Колчина бросила писать свою нетленку?
– Да наверно, самой скучно стало от своей бездарной писанины, – сыронизировала Яна.
– Да нет, я же видела, как она увлеченно работала. Тут явно что-то другое. Такое ощущение, что кто-то сказал ей и Ростунову, что тебе, Ян, поступила статья от Светлова. И они сразу приуныли.
– Но этого не знал никто. Только я да вы с Олегом, – растерянно произнесла Яна.
– Я никому не говорила, – заверила Серова. – И Олег, я думаю, тоже.
Кудряшов утвердительно кивнул головой – он неторопливо жевал свиную отбивную.
– Значит, надо подойти с другой стороны, – продолжила Света. – Насколько мне известно, со Светловым лично знакомы как минимум два человека из нашей редакции.
– И кто это? – встрепенулась Яблонская.
– Сегодня, когда я после оперативки зашла в корреспондентскую, то слышала, как Анжелика Серафимовна громогласно обещала вечером позвонить Светлову и излить свои восторги по поводу его творчества. И едва она это сказала, как к ней бросился Кузьмин и стал просить телефончик Светлова. Он якобы задолжал Роману сто рублей. Стало быть, и Крикуненко, и Кузьмин знакомы со Светловым.
– Честно говоря, не очень представляю себе дружбу Светлова и Крикуненко, – засомневалась Яна. – Что у них может быть общего?
– И тем не менее, она располагает его телефоном, – стояла на своем Серова.
– Я вот что думаю, – подал голос Кудряшов. – Мы определились с кругом подозреваемых. Это все, что мы можем на данный момент. Давайте подождем, как будет раскручиваться эта история дальше. А по ходу дела присмотримся к Рыковой, Вопилову, Крикуненко и Кузьмину.
– И ко всем остальным, – заключила Яна. – Лично у меня давно ни к кому нет доверия.
Первая полоса "Помела" наделала много шуму. На имя Пащенко поступило гневное письмо от директрисы оперного – госпожа Розенштерн требовала опровержения информации, не соответствующей действительности. На что прошедший огонь, воду и медные трубы Папик лишь тряхнул своим поредевшим чубом, купил пять белых роз (он знал одну лавочку, куда по бросовым ценам стекалась цветочная некондиция довольно приличного вида) и покатил в театр.
– Дивная погода стоит, Элла Соломоновна, – приветствовал он директрису так, как будто они были сто лет знакомы. – Примите эти розы, столь же прекрасные как вы.
Комплименты Папика отдавали нафталином, но дамы постарше, привыкшие к подобному стилю, были к ним весьма чувствительны.
– Не прикажете ли вскипятить чайку? – Пащенко продолжил разыгрывать сценку "Встреча со школьной любовью много лет спустя".
– Ваш визит так неожидан, – смутилась Розенштерн. – Впрочем, у меня есть немного времени.
– Вот и славненько. Так позвольте поинтересоваться, чем вам не угодила наша вчерашняя публикация? Уверяю вас, там все от "а" до "я" – чистейшая правда.
– Позвольте, но там все ложь от первой до последней строки! У нас в театре никогда не было ничего подобного!
– Чего именно, извините великодушно? Где у вас тут ваза? Позвольте, я розочки поставлю, – в манере, выверенной годами, Николай Юрьевич заговаривал директрисе зубы.
– Я требую опровержения, – попыталась поиграть в жесткость госпожа Розенштерн.
– С удовольствием! При условии, что вы подскажете мне, что я должен опровергнуть, – сладко и вместе с тем нагло улыбался Папик. – Факты, Элла Соломоновна, факты.
– Факты? Вы понаписали гадостей про наше учреждение, и еще требуете какие-то факты! Так оболгать наш оркестр! Покойный Марк Михайлович в гробу, наверно, перевернулся! При нем просто не могло быть такого, чтобы какой-то там, прости господи, кларнет заиграл "Полет шмеля" на "Борисе Годунове"! Это же стыд-позор!
– Не спорю, не спорю. Конфуз беспримерный. Только кто ж подтвердит, было это или нет? Вот вы, к примеру, работали тогда в театре?
– Что вы, мне не так много лет, – мигом сдулась Элла Соломоновна. – Я работаю в этой должности всего пятый год.
– Ну вот видите. Вы сами сейчас только что подтвердили, что знать ничего не знаете о том, что творилось в этом театре не только ли 25 лет назад, но и десять, – все более решительно напирал Папик. – Так что и опровергать тут нечего.
– Но вы своей статейкой нанесли ущерб нашей деловой репутации, – попробовала защищаться Элла Соломоновна. – Кто же пойдет в театр, над которым довлеет какое-то шаманское проклятие? Вы должны-таки извиниться!
– Да я готов, – осклабился Пащенко. – Только как вы себе это представляете? "Уважаемые читатели! Доводим до вашего сведения, что над Эмским оперным театром не довлеет проклятие дальневосточных шаманов"? Так, что ли? Мой вам дружеский совет: не выставляйте ни себя, ни свое учреждение на посмешище. И научитесь смотреть на вещи глубже. Эта статья – прекрасный пиар для вашего театра. Теперь народ к вам повалит как не в себе. Хотите, подыграем ему и тиснем еще одну статейку? Якобы та загадочная виолончелистка никуда не пропадала, а до сих пор работает в театре, правда, как будто немножко не в ладах с головой? Это уж точно беспроигрышный вариант. Вы распродадите все билеты на два месяца вперед. Ну что, по рукам?
– Что за авантюру вы мне предлагаете? Впрочем, дайте-таки подумать, – и на всякий случай Элла Соломоновна улыбнулась визитеру.
А тем временем топик "Вся правда о Романе Светлове" на www.gav-no.ru разросся аж до 203 постов.
...
● "Загадка байкальского отшельника – это сильно! Я плакаль! – информировал Alkash. – Интересно, сколько Папик отвалит Светлову?"
● "А я не понимаю этого Светлова, – делился Ubegan. – У него же контры с Папиком были, и Папик же его выпер из "Помела". И тут он для них варганит такую статейку. Жопой чую, в воздухе отчаянно пахнет подставой".
● "Да не работал он никогда у Папика, и Папик Светлова знать не знает, – вступала в дискуссию Krisilda. – Инфа из первых рук. Вас в очередной раз развели, как лохов, а вы развесили уши".
● "Народ, вы щас офигеете! – чуть ли не взвизгивал от нетерпения Onanim. – Только что знающий человечек шепнул, что с этим байкальским отшельником Светлов сделал уморительный финт ушами. Послал его и в "Девиантные", и в "Помело". Папик подсуетился и натянул Яблонской нос".
● "А мне сказали, что такой же текст он отправил и Карачаровой в "Эмские", – сообщал Peace да Ball. – Но в отличие от Пащенко и Яблонской, Ольга Вячеславовна сразу же заподозрила, что это подстава и отказалась от текста. Учитесь!"
● "Ольга Вячеславовна! – тут же насмешливо реагировал Stranger. – Из предыдущего топика навязчиво торчат ваши уши. Уж пиарите саму себя, так делайте это поизящнее, что ли".
● "Бугагага! – отозвался Ubegan.
● "+мульён" – видимо, у Black Orchid не хватало уже никаких слов.
В четверг Анжелика Серафимовна явилась на работу принаряженная. Голубая блузка с оборками, которой она прельщала и пять, и семь лет назад, обильно зашпатлеванные тенями того же цвета веки, отчаянно начесанный "вшивый домик" – Крикуненко явно чувствовала себя во всеоружии.
– Куда-то идете после работы, Анжелика Серафимовна? – с улыбкой поинтересовалась Серова.
– Совершенно верно, Светлана Андреевна, куда-то иду.
– В театр или на выставку? – настойчиво расспрашивала Серова. Она почувствовала, что Анжелика совсем не прочь рассказать о своих вечерних планах.
– Ах, нечто совсем другое, – взмахнула Крикуненко рукой, отчего забряцали ее многочисленные браслеты.
– Неужели свидание? – ухмыльнулся Ростунов.
– Ну что вы, Алексис! – зарделась Крикуненко. – Кто любил, уж тот любить не может. Кто горел, того не подожжешь…
Исчерпав версии, все замолчали. Через пару минут Крикуненко заскучала и завела сама:
– Встречаюсь с другом. С верным, преданным, проверенным годами другом. Но не спрашивайте меня, как его имя! Я не властна открыть его вам. Мой друг заклинал хранить нашу встречу в тайне, и я поклялась, что сделаю это
– Светлову, что ли, поклялись? Так и скажите, – опять заржал Ростунов.
– Я вас умоляю, Алексис, не упоминайте его имя всуе. Вы даже представить себе не можете, сколько врагов и завистников у этого светлого человека. Они сидят по углам, брызжут ядовитой слюной и ждут момента, чтобы наброситься на свою жертву и когтить ее, пока та не испустит дух!
– Да кто там когтит вашего Светлова? Не сходите уж с ума, – прервала разошедшуюся Анжелику Корикова.
– Да уж, – поддержал ее Кузьмин. – Куда ни плюнь, везде Светлов. Светлов на Светлове и Светловым погоняет. Кстати, Анжелика Серафимовна, раз уж вы с Ромкой встречаетесь, то не забудьте мой стольник передать. А заодно выразите ему мой нереспект – мог бы и позвонить, раз в город приехал. Нет, прячется черт те где… Как будто не пили вместе!
– Мало ли кто с кем и когда пил, – назидательно произнесла Анжелика. – Имеет значение только то, кто кем стал. Поэтому, мой юный друг, оставьте это ваше амикошонство. Пора, кажется, уяснить себе, что Светлов и вы – птицы абсолютно разного полета. И я не удивлюсь, если мой друг откажется принять, как вы изволили выразиться, стольник, дабы вы не вообразили, что и впредь можете навязывать ему свою так называемую дружбу!
Минут через пять к столу Крикуненко подошла Серова и тихо сказала:
– Так я не поняла, Светлов в городе, что ли?
– С чего вы взяли, Светлана Андреевна? – вскинулась Анжелика.
– Так вы же сами сказали, что сегодня вечером с ним встречаетесь.
– Я! Такого! Не! Говорила! Это все вольные интерпретации младшего журналистского состава. Я всего лишь сказала, что иду на встречу с другом – трепетным, преданным и верным.
– Ну, Анжелика Серафимовна, вы извиваетесь, прямо как уж на сковородке, – опять усмехнулась Корикова.
Но это замечание Крикуненко, как ни странно, оставила без комментариев.