Понял. Это не обязательно. Тогда ты должен запомнить одно. Ты также можешь обращаться к этому предпринимателю по поводу возврата тех денег, которые ты ему год назад дал. Но не дай Бог, если ты его поблагодаришь за расчет, который он, сам того не подозревая, с тобой произвел. Впрочем, при встрече с ним можешь сказать, что простил ему его долг. Но не более того.
Ты что, брат. Я же все понимаю. Знаешь, мне до сих пор не верится в то, что такое могло произойти. Кино, да и только.
А я что тебе предложил? – со смехом напомнил вчерашнюю историю с кино Владимир, в котором предложил ему поучаствовать. Зрителем.
Мужчины, мы скучаем без вас, – вновь так же, по – детски, капризничая, прервала мужской разговор жена Анатолия. – Мы хотим купаться!
Повернувшись к женщинам, Владимир увидел глаза Наты. В них было столько теплоты, призыва и надежды на продолжение чего – то неизвестного, но столь желанного и прекрасного, что у него вдруг что – то дрогнуло внутри…
"Все, сегодня она будет моей", – молнией мелькнуло в голове у Владимира.
Он почувствовал, как горячая кровь внезапно ударила в виски, обжигая огнем, прошла по всему телу. Уже видел, чувствовал, каждым своим нервом, нежность горячего, желающего любви ее тела, влагу ее губ. Какое – то мгновение они смотрели друг на друга. Она не могла не увидеть этого и в его лице. Владимиру было очень хорошо. Он знал: у женщины надо просит лишь то, что она способна дать, свою явь и свою загадку – красоту души, соединенную с красотой тела. Прав, прав поэт, утверждая, что "У женщин дух и тело слитны…"
***
Вот так внезапно вспыхнувшее чувство все больше и больше, сильнее и сильнее перерастало в иные отношения. Несмотря на некоторую разницу в возрасте, Владимир был счастлив, встретив эту женщину. В ее облике ему пригрезились радости рая, где празднично играл и ластился мир юности, светлый и надежный, нежный и кроткий. Словно сама Венера спустилась на землю в обличье прелестной смертной. Удивительной привлекательности женский узор, в котором полностью слились детская незащищенность, трогательная невинность, магнетическая сила больших коричневых глаз и золотой россыпи пышных волос. Кристально чистый источник, тождественный божественному творению, божественному чуду.
За переплетением изящных и хрупких линий тонкой фигуры, словно сотканной из солнечной радуги, Владимир увидел загадочный мир волнующих желаний и фантазий, дерзкой и броской красоты. Их дразнящий аромат и насыщенность чувствительной радостью, словно "капля масла с лампы Психеи" упали на его мужское сердце, зажгли в нем "факел Амура", огонь любви, наслаждения и блаженства. "Вот так, как в той далекой легенде о Леонардо да Винчи, я и не заметил, как из захватчика превратился в пленника этого женского шедевра" – с потаенной радостью размышлял Владимир.
Постепенно, с той же радостью, стал замечать, как она меняется. Она стала чаще улыбаться. Ее глаза искрились женским счастьем, и обмануться в этом Владимир никак не мог. Вместе с ней менялся и сам. Постепенно забылись, ушли прочь собственные проблемы. Вышел на работу, вел дела легко, напористо и без всякой усталости, в любое время суток выезжал по делам работы в командировки. И все время в мыслях было только одно: скорее вернуться и обнять свою Нату. Прижать к себе ее теплое, желанное тело. Закрыв глаза, дышать и наслаждаться запахом ее пушистых и мягких, как пух с тополей, волос.
Владимир уже не ощущал десятилетней разницы в возрасте. А когда однажды Василий с Валентиной заострили на этом его внимание, Владимир, ни секунды не задумываясь, ответил: "Пусть год, но мой. Жизнь, ребята, не те дни, что прошли, а те, что запомнились". В отличие от остальных друзей, Сашка никогда не пытался говорить на эту тему.
Ее прежние неуверенность, скованность и стеснительность постепенно уходили прочь. Все чаще они появлялись вместе у его друзей. Все раскованней, уверенней делалась его Ната. Вчерашняя, прежняя Ната уже сегодня превратилась в даму. Она уже не просила, как прежде, а констатировала, что сегодня ей надо к четырем часам в салон красоты, а после своего следствия он должен приехать за ней. Завтра она должна быть к трем часам в парикмахерской, а часов в семь ее надо забрать оттуда.
Владимир был счастлив, и ему очень хотелось сделать ее тоже счастливой. "И пусть жизнь ее будет как рай, а она в нем ангел", – Владимир был горд, что именно этого желал Нате.
* * *
В первый же день рождения Наты у нее появился первый подарок от любимого. Выбирали его вместе. Накануне, за день до праздника, приехали в магазин "Якутские алмазы". Ему было приятно смотреть на ее широко открытые, изумленные от такой неожиданности и его щедрости глаза. Ее любимые, родные глаза, которые каждую ночь с нежностью целовал.
Владимир испытывал настоящее счастье, когда она с неуверенностью, глядя на него с немым вопросом – что же ей выбрать? – не решалась подойти ближе именно к той витрине, где, сверкая, играя необыкновенным лунным светом, лежали настоящие бриллианты. Как здесь, подумал Владимир, не вспомнить мудрого Шекспира:" Немые бриллианты часто действуют на женский ум сильнее всякого красноречия".
Теша свое истинно мужское самолюбие, Владимир попросил девушку, стоящую за прилавком и излучающую приветливую улыбку, помочь его даме подобрать кольцо и серьги вот из этой коллекции. При этом указал именно туда, куда несколько раз украдкой, как бы случайно, посмотрела его Ната. Но, глядя на цену, не решалась проявить самостоятельность.
Многое изменилось в личной жизни Владимира. Окончательно прошло чувство ностальгии, когда, хотя и изредка, но все же напоминала о себе звонками его бывшая жена. Иногда звонил сын. Справлялся о его здоровье. Он окончательно переселился в квартиру Наты, жившей на первом этаже панельной пятиэтажки.
Имея печальный опыт, Владимир старался свободное время посвящать новой семье. Всегда и всюду вместе. Ее дочь Арина, нежный и ласковый ребенок, превращалась в девушку. Владимир очень старался заменить ей отца. И также, по мере возможности, отдавал тепло своего сердца этой девочке. Ему ничего не было жаль для его новой семьи.
Ната – взгляд изнутри и личный: "Ты моя чудная и тайная земная сказка"
Единственная мечта женщины – стать женщиной мечты
Любовь пришла ко мне внезапно. Вечерний ветер весны принес горячие честные глаза Владимира и взгляд, словно загадка, смевший сказать: "Я буду всегда с тобой, краешком твоей земли, воздухом и светом. Я искал только тебя, мою единственную и таинственную звезду, и лишь с тобой моя усталая душа отогреется, станет тихой и нежной".
Переулками весны, паутинками улиц, в голубом краю сирени мы добирались до наших сердец, Володя нес мне цветы, свое сердце и говорил наивные слова: "Ты сказочная фея, которая подарила мне, простому смертному, минуты очарования. Я помнил, а теперь знаю, ты самая родная и желанная. Стала моей дорогой в дивный край. Золотой рай, в котором мое вечное свидание с тобой".
Стоял душистый май, белая сирень и ласковый взгляд сладко дурманили голову. Я обнимала Володю и засыпала рядом на руке, и вечерние звезды ласкали наш общий мир. Он шептал мне в ночи: "звездочка, чудная и тайная земная сказка моя".
А утром босиком бегал по траве и с протяжным криком сильного зверя умывался холодной водой. Я так радостно смеялась, слушая его признания: "Натуля, нас повенчала судьба, я забыл, чем раньше жил, что делал и кем был. За тебя без памяти на костер пошел. Потерял голову и взлетел в твое сказочное сердце".
Я верила, что он остудит свою кровь, чтобы согреть мои пальцы. Это было сродни неземному колдовству. Любовь пришла, как приходят давние забытые сны, ликовала, празднично ластилась и играла у моих ног. И счастьем, как океаном безбрежным, утонула в моих глазах цвета янтаря и затопила маленький островок души.
Володя раскрасил мою жизнь яркими и красочными цветами. И я уже знала, что никогда не уйду от его любви и ласк.
Он залил мою душу огнем своего сердца. Его я ждала и без него боялась любить и боялась жить. Володя так долго искал меня и нашел, и я пошла за ним. Мне было все равно, что говорят люди. Он был сильный, верный, великодушный. И рядом с ним я чувствовала себя легко и спокойно, в душе возник другой мир – сказочный, добрый и радостный.
А как он беззаботно мог смеяться, разряжал любую ссору мягкой улыбкой, легкой шуткой. Обнимал трогательно, сажал заботливо на колени и говорил так нежно, что становилось теплее и светлее: "Ты мой огонек, самый милый, родной и самый нежный. Моя фиалка, которую я однажды нашел под весенним снегом". Обида таяла как снег весной. Я была для него юной и прелестной девушкой с роскошной улыбкой, превращающую меня, смертную, в восхитительную богиню красоты и любви. А он так краснел, смущался по – детски, ловя на себе мой чистый и нежный взгляд.
Он приручил меня к себе, украл у всех ветров. Принес запах цветов и весны среди зимы. Для него мир не был сравним со мной, это мир равнялся на меня.
Я полюбила вместе с ним дожди и туманы. Они были одного с ним цвета его глаз и волос. Любили без оглядки, говорили о самом сокровенном, не прятали губ, глаз, слез и стук сердец. Двое в одном. Я верила ему, как святая верит чуду, а весна – лету. Самому сильному и верному.
Он часто останавливал машину посреди желтых полей подсолнухов, трав и цветов. На природе вольно, свободно и нежно мы ласкали друг друга, сердца до краев наполнялись радостью и страстью. Мы сжигали друг друга и теряли головы, а небо укрывало нас волнующей вуалью чувств и физического наслаждения.
Жарил шашлык, кружил меня на своих сильных руках, от которых хмелела голова, дарил полевые цветы и говорил: "На память обо мне. Когда однажды придут туманы и грусть – вспомни обо мне, улыбнись и скажи, это было, это с нами было".
Целуя глаза и слезы радости, говорил: "Я люблю тебя, Натуля, мы вместе в мечте и сердце и двое, в этом большом мире. Ты природный шедевр, гордая и красивая птица лебедь. Моя страсть, надежда и судьба. И чтобы ты ни делала и где бы ты ни была – повсюду тебя будет оберегать мое ласковое и верное сердце".
В этом карнавале души мои грезы и счастье были самыми красочными участниками.
Любил и ласкал меня среди мягких трав и пламенеющих цветов. Среди берез и рябиновых аллей, горячего пляжного песка. Нам было так хорошо, двум звездочкам, двум капелькам Луны, наполненным светом любви. Мы всё делали вместе. Это была настоящая и дружная семья. В ней плескались радости, страсти, надежность и уверенность друг в друге. Я несла в себе это ощущение господствующего счастья и в моих мыслях и чувствах властвовали его слова, душевные струнки и поступки. Жила в плену его губ, глаз, рук и плен был таким сладким.
В душе песней колыбельной разливалось наслаждение- ведь Володя подарил мне чудо нежно жить и сделал меня чудесной. Сделал то, что до него и после него никто не сможет – золотой сон посреди весны и сказку с добрым началом. Для меня он пытался достать звездочку с неба. Только для меня был его смеющийся взгляд – молодой, цветущий, яркий. Он притягивал, будоражил, восхищал. А я смогла своим дыханием согреть тонкое и нежное сердце Володи и увидеть в его глазах волшебный свет благодарности, от которого у меня кружилась голова. Мы так мечтали с ним встретить ласковый ветер весны и день рождения. Я и не думала, что весна вдаль улетит…
Кружатся и падают звезды. Улетают далеко и в никуда. А я иду за Володей, чтобы вновь обязательно встретить его и сказать ему: жизнь с тобой в прошлом (до тюрьмы) – сказочный свет, нежный и светлый.
И я точно знаю: рано или поздно на ветрах, что летят и кружатся над землей, вернусь с ним в страну, где я была счастлива, была красивая любовь, и мы шли рука об руку. Где он так заразительно и беззаботно смеялся, так смешно и озорно танцевал вместе со мной и моей дочкой Ариной, приговаривая, "Натуля, ты моя, и это навсегда". А потом прочитал стихи, светлые и романтические:
"Если Бог своим могуществом отправить меня в рай
И скажет: "Выбирай свое земное имущество",
Я отвечу: "Мне в раю тоскующей и покорной не надо.
Я хочу взять такую же Наташу, что на грешной земле жила.
Жгучую, запретную, но сладкую и свою.
Ту, что меня на земле помучила и не даст скучать в раю"
И я уверен, что за эту земную корысть
Бог благословил бы меня".
В день расставания как – то необычно трогательно целовал, словно уносил тайну любви, ее песни, звезды и тихие рассветы.
Не спросил, не сказал – он все носил в себе, в своем сердце, оберегая мой чистый и светлый мир, защищая его надежно и без устали. Лишь прошептал, какая ты красивая была в эту ночь, в твоем дыхании, голосе, глазах я навсегда нашел судьбу. Положил свои натруженные руки мне на колени. Опустил на них свою голову с волосами цвета ковыля, подарил мне свою замечательную волшебную улыбку и замер. Я ласкала, нежно перебирала каждую родную волосинку, их мятный запах кружил голову…
Я несу в сердце неугасающий образ мужчины, моего Володи, которого однажды дождалась, и который разбудил бархатный сезон моей души, подарил песни улетающих журавлей и трогательные россыпи любви".
Осень принесла золотой листопад. Среди города, снегов и дождей улетали волшебные сны и таяли звезды. В ладошку фантастически красивой, как редкий цветок, Наты падали капельки Луны, не хватало его мужского плеча и спасительного великодушия. Очаровательной улыбки, смеющихся глаз и трогательного обаяния.
Он не подойдет, не коснется рукой, не потревожит Нату. Недолюбив, недомечтав и недосказав, он ушел в таинственный тюремный мир, словно в дальние земли, чтобы уже никогда не терять ее, быть с ней и там однажды она найдет его.
"Володя, моя святая надежда, я не стала слабой, но и счастливой не стала. Мир непривычен без тебя, а в мыслях и душе – ты привычно со мной. Память соединяет наши сердца.
Я вспоминаю светлый день, клен на нашем поле и калину у дома, которая горела под дождем. Меня тревожат и манят твои глаза, огоньки любви и тоски.
Даже молитвы боль не заглушают. Я обязательно однажды вернусь к тебе. Верь и жди меня".
***
Забылись старые дела, на смену приходили новые, также требующие для их разрешения немалого времени. С Бароном больше Владимир не встречался. Рада, умершая жена Барона по ночам больше не снилась. Но вдруг тот вновь напомнил о себе.
Цезарь. Приглашение к мытарству
Там, где прекращается желание, прекращается человек
Звонок Барона был хрустом заледеневшей ветки на опасном склоне
Здравствуй, брат. Это Барон. Как здоровье, как семья?
Здравствуй, Барон. Семья, здоровье – все в порядке. Чем вызван твой интерес к моему здоровью и моей семье?
Встретиться надо. Мог бы ты приехать?
По – моему, я все сделал, даже больше, чем обещал… – немного помедлив, ответил Владимир.
Нет вопросов. Но у меня иное дело. Я буду ждать тебя в семь вечера. Сможешь?
Договорились. – С этими словами Владимир выключил телефон.
Настроение, которое минутой назад никто, казалось бы, не смог, даже если очень и захотел, испортить, вмиг испорилось. Очень неприятным, холодным повеяло от этого разговора.
"Почему холодным? – вдруг подумал Владимир. – Боже, как они мне надоели. Может, не ехать? Ладно, до вечера еще есть время, подумаю".
* * *
Привет, дружище. Кофе готов. Проходи. Сейчас закончу кое – какие бумажные дела, и весь в твоем распоряжении.
Знаешь, Сашка, весь ты мне не нужен, тебя слишком много. А вот пообщаться надо. Где твой кофе? Иди, руководи, канцелярская душа, я подожду…
Ну, давай выкладывай, с чем пожаловал. Что новенького, интересного можешь поведать мне? А то ты в последнее время совсем забыл старого друга. Понимаю, семья, жена молодая, – улыбаясь, проговорил Сашка, как только вернулся из соседнего кабинета своего обширного офиса.
Владимира в словах Сашки вдруг что – то насторожило. Что именно, он пока не понял.
Ты уж извини, Сашка, я действительно немного замотался. Не так давно был в Казахстане, по уголовному делу. Свидетеля там разыскивал по делу. Когда возвращался, на таможне со мной произошел забавный случай, хочешь, расскажу?
Давай, рассказывай, – заинтересованно согласился Сашка.
Так вот. Возвращаясь из Казахстана и подъехав к таможне, я с ужасом понял, что стоять здесь мне придется до вечера. Впереди меня целая колонна легковых автомашин. Причем попал как раз в обеденное время. У них, как у немцев, обед есть обед.
Заполнив бланки деклараций, оплатив необходимые пошлины на выезд из страны ближнего зарубежья, уже часа два сижу в машине. А впереди меня еще штук пятьдесят, не меньше. Духота такая, что дышать просто нечем. Открыл все двери автомобиля, чтобы хоть какой – нибудь сквознячок создать. Смирившись со своим положением, жду.
Смотрю, какой – то казах, таможенник, стоит рядом с моей машиной и пристально смотрит на меня. Причем стоит давно. Не пойму, чего ему надо? Не вытерпел, спрашиваю, что он хочет?
Тот подошел вплотную и, широко улыбаясь, спрашивает "Кито это?". При этом чтобы мне понятнее было, пальцем показывает на меховые накидки на сиденьях. Ты же знаешь, из меха ламы которые. Мех белый и очень длинный. Ни на козу, ни на собаку, ни на волка, ни на медведя – совсем не похоже. Да я и сам, когда первый раз увидел накидки в магазине, спрашивал у продавца, что это за мех такой?
Поняв, что именно его интересует, отвечаю: "Баран, не видишь, что ли?". Ну, что еще я мог ему сказать? Что это лама? Баран, это проще для него, да и какая разница. Все равно не поймет. К тому же настроение – никакое.
Сашка молча ждал, когда Владимир закончит свой рассказ, так как справедливо считал, что это еще не все. Но сгорая от любопытства, с той же улыбкой все же не выдержал и спросил:
Ну, а что дальше?
А дальше ничего особенного. Этот казах, махнув головой, что, мол, он все понял, так же улыбаясь, отошел шага на два – три от машины. Остановился. Постоял немного, о чем – то подумал, и вновь вернулся ко мне.
Ну, и? – снова не выдержал Сашка.
Подошел, нагнулся поближе ко мне, я же сидел в салоне машины, и спрашивает: "Кито баран?".
Секунду стояла тишина. Не больше. Сашка, сотрясая тишину кабинета своим громким хохотом, вскочил с кресла и убежал в другой кабинет. Владимир уже слышал, как он кого – то там зовет и, вернувшись со своими сотрудниками, попросил еще раз рассказать эту историю с казахом.
Как ни упирался, уговорили повториться. Веселые сотрудники, отдохнувшие, благодаря минутной разрядке, вернулись к своим текущим делам.
Давай, выкладывай, с чем пожаловал, – продолжая еще смеяться, проговорил Сашка
– Что случилось?
– Пока ничего не случилось. Надеюсь, что и не случится ничего пренеприятного. Звонил Барон. Просит о встрече. А у меня никакого желания нет встречаться с ним после той истории. Слишком много негативного получил тогда. Вспоминать не хочется. Забывать стал. Но вот, он вновь напомнил о себе.
Ну, не знаю, что посоветовать, – задумчиво ответил Сашка.
Сошлись на дела, нет тебя в городе… И вообще, насколько я знаю, ты ничем ему не обязан.
Я согласился сегодня к нему подъехать.