Тем не менее я не совсем понимал, чем вызвано такое вот почти праздничное появление толпы ментов. Да еще и автоматчиков в бронежилетах в придачу к операм. Они выскакивали из машин, пожимали нам руки, что-то торопливо говорили, но я не мог уловить во всем этом какой-то смысл.
Необходимость в автоматчиках вскоре прояснилась. Приехали сразу три машины "Скорой помощи". Лекари на месте подлатали двух бандитов, потом загрузили "кастрата" в микроавтобус. Два автоматчика сели с ним.
Бандит пришел в себя, стал грозить нам всеми возможными карами и даже зонами, не понимая, что он уже сам находится на дороге туда. За это он тут же получил удар прикладом автомата в физиономию. Вкус собственных зубов ему, видимо, пришелся не совсем по душе. Бандит проявил скромность и замолчал. Еще куча автоматчиков набилась в машину сопровождения, и они уехали.
Тем не менее я скоро понял, что менты благодарны нам за захват банды, которая их уже основательно достала. Они никак не могли на нее выйти. Было совершено уже несколько убийств с применением страшного непонятного оружия. Никаких следов и свидетелей.
В одном случае свидетель, видимо, все-таки был, причем совершенно случайный. Проходил мимо старичок с маленькой собачкой. Но он тоже был убит. Как и собачка.
Мелкий суетливый подполковник, то ли начальник отделения, то ли заместитель такового, зачем-то начал объяснять мне важность того, что мы захватили бандитов живыми, пусть и ранеными. Будет кому давать показания. Хотя я сомневался, что бандиты просто рвутся делать это. Я с такими типами на Северном Кавказе сталкивался, знаю, о чем говорю.
Вскоре прибыл еще и микроавтобус с сотрудником следственного управления. Он забрал в машину одного из задержанных, уже с загипсованным коленом, следовательно, не имеющим возможности побега, чтобы провести допрос по горячим следам.
После этого следователь вышел из микроавтобуса, поморщился, хмуро посмотрел в мою сторону и заявил:
- Капитан, ты, похоже, влип в неприятную историю.
- Ежемесячно на календаре отмечаю, когда в такие истории влипаю, - спокойно ответил я. - Что в этот раз?
- Парень, которого ты подстрелил, - Камал Шарабутдинов, племянник генерала Шарабутдинова из следственного комитета Дагестана. Давление и на следствие, и на тебя лично будет серьезное. Готовься.
Тут к нам подошел ментовский подполковник, протянул следователю пистолет, изъятый у бандита, и объявил, что, судя по номеру, он принадлежал старшему прапорщику полиции, приехавшему из Воронежа и убитому где-то рядом, в этом же гаражном кооперативе. Это уже было серьезной уликой. Родственные связи едва ли смогли бы помочь "кастрату". Менты за своих всегда горой стоят, а следователи безоговорочно их поддерживают. Все правильно. Так и должно быть.
Следователь, конечно, не понял, почему я заулыбался так широко, словно только сегодня новые зубы вставил и желаю их всему миру продемонстрировать. Но они у меня пока все собственные. Об этом следователь, похоже, догадался, поэтому и впал в продолжительное недоумение.
А дело обстояло просто. Я радовался даже не факту обнаружения важного вещественного доказательства, а тому, что в гаражный кооператив въехал и направлялся в нашу сторону военный "УАЗ". Я догадался, что прибыла полковник Самокатова.
В этот раз она предстала перед нами в костюме от оснастки "Ратник" с полковничьими погонами и с символикой военной разведки. Все это вызывало не только уважение к ней, но и даже легкое недоумение как у парней из следственного комитета, так и у ментов.
Алевтина Борисовна выглядела очень строго, была нахмурена. Она привезла с собой адвоката, который сразу включился в дело, начал расспрашивать меня и Аграриева о подробностях.
Я сообщил Алевтине Борисовне о случайной встрече с племянником генерала Шарабутдинова.
Она сразу просчитала реальную ситуацию и заявила:
- Хотели парни четыре с половиной миллиона загрести. Вот и получили на свою голову!.. Наколка стопроцентная. Ты машину, Иван Васильевич, уже посмотрел?
- Не успели дойти до бокса, товарищ полковник.
- Сходи, посмотри. Аграриева с собой возьми.
Старшего лейтенанта как раз допрашивал в машине следователь. Я дождался, когда эта процедура закончится, и жестом позвал за собой Зноя. Мы пошли разыскивать бокс номер 2017. Менты нас не остановили, полагая, что не в наших интересах удаляться далеко и надолго.
Искомый бокс оказался довольно далеко. Я подошел ближе и за распахнутой дверью увидел ярко-синий капот "Мустанга" со знаменитым значком на радиаторной решетке.
- Лариса! - позвал я. - Разрешите?
Из двери, споткнувшись на высоком пороге, почти сразу вышла полная неуклюжая женщина лет тридцати с растерянным лицом. Мне даже странно было представить себе, что эта вот особа может водить такую спортивную высокоскоростную машину.
- Здравствуйте еще раз. Мы пришли машину посмотреть.
- А там что такое? - спросила Лариса, кивнув в сторону, откуда мы пришли.
Сейчас оттуда не доносилось никакого шума, не было видно машин, и вопрос ее казался не вполне уместным. Хотя она могла раньше слышать звуки выстрелов, потом шум двигателей полицейских машин и микроавтобусов "Скорой помощи".
Я легко просчитал поведение Ларисы. Она явно входила в состав банды и участвовала в преступных акциях. Сейчас дамочку глодало беспокойство по этому поводу.
Я желал воспользоваться этим ее положением и купить "Мустанг" как можно дешевле, сэкономить деньги своего ведомства, следовательно, государственные бюджетные средства.
Глава 7
Плохого в своем желании я ничего не увидел, а зрение у меня было стопроцентное даже без бинокля. Я прекрасно понимал, что Лариса стремилась воспользоваться моим положением, желанием иметь такую машину. Она хотела заполучить большие деньги, хотя и ничуть не сомневалась в том, что мы будем не просто ограблены, но и убиты. Так погибли два человека совсем недавно, видимо, по дороге в тот же бокс номер 2017. Прикончить нас бандиты в данном случае были просто обязаны. Иначе мы смогли бы показать на продавца. Тогда дело закрутится, появится след, ведущий к ним.
Да, не понимать этого Лариса никак не могла. Эта алчная особа желала мне и моему спутнику смерти, но получила свое. Думаю, на допросах раненые бандиты все равно на нее покажут. Да и наши слова выведут ментов на эту даму.
Тогда уже и сам "Мустанг" будет конфискован. Мой план проведения операции окажется под прямой угрозой. Потому что время идет, а найти другую такую машину даже в Москве не так-то и просто.
Я нашел в Интернете всего три подходящих объявления. В одном случае машину уже продали. Второй вариант - Лариса. Третий человек, как он сам мне сообщил, пока находился в отъезде. Он вернется только через неделю.
Торгуясь с Ларисой, я блефовал, когда говорил ей о другом продавце. В действительности такого человека у меня пока не было. Или же люди продавали машины старые, на которые рассчитывать не приходилось.
- Там?.. - переспросил я, кивая в сторону перехода из одного ряда в другой. - Да, именно там сейчас менты повязали трех твоих друзей. Одного из них уже увезли в наручниках в операционную. Это Камал Шарабутдинов. Я ему хозяйство отстрелил. Бабой сделал. Но, думаю, выживет. Сильное кровотечение врачи остановят, а вот пришить гениталии, пожалуй, не смогут. Это нереально. Но ему они уже и не понадобятся. На зоне из него сразу петуха сделают. Это сто процентов.
- Камальчик!.. - Лариса так испугалась, что даже забыла про необходимость отрицать знакомство с бандитами.
Женские эмоции оказались сильнее ра-зума. Лариса сразу готова была, как я понял, явку с повинной написать. Из ее глаз потекли слезы.
- Он у тебя жил? - продолжил я жестким тоном.
- У меня. О дочке моей всегда заботился. Камальчик, бедненький!.. Он так хотел послезавтра в Дагестан поехать. На свадьбу к родственнице его пригласили. Меня с собой хотел взять.
Он о ее дочке заботился. Она тоже о ней беспокоилась, когда хотела жить на деньги ограбленных и убитых людей. Эта особа думала, что ее любимый Камальчик меня прикончит, а она с дочкой вместе будет жить и посвистывать. Машину продавать Лариса и не планировала, если ехать с Камалом собралась. Не на поезде же добираться.
А вот хрен тебе, дура набитая! Не согласен я. Хотя деньги и не мои, но жизнь-то моя собственная.
У меня тоже дочь есть. Чтобы она спокойно и нормально, без излишеств, кстати, но в естественном достатке жила, я должен оставаться целым и невредимым. Мои действия против бандитов - это тоже часть заботы о дочери, о ее будущей спокойной жизни.
- Сдулся твой Камальчик. Не скоро теперь выйдет, если вообще когда-нибудь умудрится. Ему пожизненное грозит. Тебе тоже немалый срок мотать придется. С ним больше никогда не увидишься, будь к этому готова. Разве что в клетке для заключенных в зале суда. Судить вас, думаю, будут вместе.
- А меня-то за что? - с искренним удивлением осведомилась она. - Я же никого не убивала. Мне даже мух бить всегда было жалко.
- Тебе лень было этим заниматься, - заявил старший лейтенант Аграриев, рассматривая излишне округлую фигуру Ларисы.
Но я продолжил разговор с ней:
- Тебя будут судить как активного члена банды, который лично заманивал в гаражный кооператив людей с деньгами.
- Боже!.. - Она стала истово креститься. - А как же дочь? С ней-то что теперь будет?
- Однозначно - в детдом, - сурово проговорил старший лейтенант Аграриев.
Я сильнее приоткрыл тяжелую металлическую дверь, заглянул в гараж и сразу увидел, что "Мустанг"-то с дагестанским номером. Теперь мне стало еще кое-что понятно.
Именно так и работали бандиты из горных республик Кавказа. Они приезжали в Москву, находили себе какую-то дуру, страдающую от недостатка мужского внимания, оформляли на нее машину, которой пользовались сами, и делали свои дела. В случае чего авто принадлежало постороннему лицу и не конфисковалось как орудие преступления. Всегда можно было сказать, что машину взял без разрешения, а то и просто угнал.
- Машина чья?
- Моя.
- Чья, я спрашиваю, - прикрикнул я. - Камала?
- Ездил он, а оформлена на меня.
- Надо было на дочь оформлять, - заявил Зной.
- Почему? - не поняла она, но злой сарказм в голосе уловила и слегка испугалась.
Саня вообще казался ей страшным человеком. По крайней мере, говорил он весьма пугающим тоном.
- Потому что у тебя машину уже сегодня конфискуют. Сразу после твоего ареста. По одним только моим показаниям. - Тут последовал кивок в мою сторону. - Капитан еще ничего ментам не сказал, но после его слов на тебя вообще сразу наручники нацепят и черный колпак на голову, как особо опасному преступнику, чтобы ты не видела даже, куда тебя ведут и кто тебя за какое место держит при этом. Вот и все. Ты уже не продашь "Мустанг" никогда и никому. Если до вечера только успеешь. Потом поздно будет. Завтра государство машину в салон пристроит. Ее за двадцать тысяч какой-нибудь ментовский подполковник себе купит. Конфискат всегда так продают, если он чего-то стоит и кого-то интересует. Сама знаешь, наверное, как подобные дела делаются.
Зной ухитрился прочитать мои мысли. Он откровенно помогал мне, давил на эту особу психологически.
- Кому ж я до вечера-то ее продам? - Лариса даже обиделась на такое предложение и капризно надула толстые губы, которыми можно было засоры в раковинах чистить.
- Мне, - сказал я. - За пятьсот тысяч я бы взял сразу, без всяких разговоров.
По дороге к боксу я планировал настаивать на четырех миллионах, чтобы сэкономить своему ведомству пятьсот тысяч. Я собирался действовать теми же самыми методами, которые сейчас использовали мы с Аграриевым, но теперь дал ей возможность поторговаться.
- Пятьсот тысяч!.. - Она сначала фыркнула по-кошачьи, потом задумалась.
Видимо, мозги у этой дамочки еще не совсем атрофировались, как я сначала о ней подумал. Я просчитал, о чем она сейчас размышляла. Со своей судьбой Лариса уже готова была смириться. Но это только теперь. Потом она поговорит с адвокатом и начнет трясти всем своим жирным телом, по-змеиному извиваться, чтобы хотя бы частично выкрутиться. Конечно, ничего у нее не получится. Но пытаться она будет. А пока Лариса думала, как эти деньги оставить дочери или себе. Они ой как пригодятся ей, когда она выйдет из-за колючей проволоки.
- До вечера у тебя есть возможность открыть счет в любом банке на имя дочери и положить на него хотя бы пятьсот тысяч. Больше ты за машину сегодня нигде получить не сможешь.
- А как оформлять? - спросила она.
Я снова посмотрел на дагестанский номер. Его следовало сохранить. Я даже увидел, в какой ситуации он сможет сработать. Тем более что генерал наверняка знал, что его племянник поедет на свадьбу.
- Едем в ближайшую нотариальную контору. Оформляем генеральную доверенность. Вот и все. После этого я на глазах нотариуса выплачиваю тебе пятьсот тысяч, ты пишешь расписку, нотариус заверяет ее. На этом мы расстаемся. Или же я просто по доброте сердечной подвезу тебя до ближайшего банка, где ты откроешь счет на дочь и положишь на него деньги. На этом все. Я еду общаться с полицией, буду давать против тебя показания. Будь готова, что вечером к тебе домой приедут менты и сразу наденут на тебя наручники. Довольна? А то ведь я могу просто довезти тебя до места, где полиция допрашивает двух парней из вашей банды. Они тебя сдадут сразу, можешь не сомневаться. А могу и сюда ментов пригласить. Просто позвоню сейчас, сообщу номер бокса. Они бегом прибегут. Что выбираешь? Едем к нотариусу или к ментам? Мне это безразлично, поскольку машину я покупаю не ради личных нужд, а для службы и на казенные деньги. Для тебя вопрос состоит в том, будут у твоей дочери пятьсот тысяч или нет. Это большие деньги!
Лариса брезгливо передернула плечами, показывая, что довольной ей быть не от чего, но с моей логикой она вынуждена согласиться. Беречь деньги и машину человека, которому грозит пожизненное заключение, она не намеревалась и очень хотела хоть что-то урвать для дочери. Может быть, и не только. Не исключено, что эта особа надеялась вскоре обрести свободу. Тогда деньги ей сильно понадобятся для устройства собственной жизни.
- Откуда у Камала такая машина? Давно купил?
- Не знаю. Он на ней в Москву приехал. Говорил, дядя подарил. Он у него генерал. Камал оформил продажу машины мне, а ездил на ней сам. У меня и прав-то нет.
Значит, я правильно просчитал несовместимость этой женщины и машины.
Ворота гаражного бокса нам пришлось распахнуть, чтобы было больше света. Потом мы с Аграриевым забрались под капот, проверили состояние двигателя и систем. Это много времени не заняло. Осмотром я остался доволен. Можно было ехать к нотариусу.
За руль "Мустанга" сел я, чтобы побыстрее привыкнуть к новой машине. Конечно, Зной рвался занять это место, но я не уступил, высадил его около "Ниссана" и приказал ехать за нами следом.
До этого я на хорошей скорости прокатил мимо машин полиции и следственного комитета. Не знаю, успели или нет эти ребята разобрать, кто управлял машиной.
Полковник Самокатова все увидела и приветственно подняла руку, словно удачи нам пожелала. Если бы что-то пошло не так и потребовалось бы мое присутствие на месте происшествия, то она просто позвонила бы мне и вернула.
Но Алевтина Борисовна всегда имела возможность заставить полицию и следственный комитет подождать. Для этого ей достаточно было сказать только одну волшебную фразу. Мол, капитан такой-то в силу оперативной необходимости пока занят.
Короче говоря, нас не остановили. Все остальное было делом техники.
Нотариальная контора оказалась рядом, через два квартала. Я не успел даже разогнаться на "Мустанге". Лариса показала, где лучше припарковаться.
В конторе работала ее знакомая. Об этом Лариса говорила мне еще по телефону. Оформление машины велось на мой второй паспорт, то есть на имя Виктора Федоровича Граматейкина.
Немолодая и, похоже, опытная, дотошная женщина долго пугала Ларису разными ужасами вроде того, что я вдруг не захочу платить дорожный налог за такую мощную машину и тогда отстегивать деньги придется ей, прежней владелице. В другой обстановке такие страшилки Ларису, возможно, и остановили бы, но пока ей было не до этого. Она плевать хотела на все налоги, которые в тюрьму, скорее всего, за ней не придут.
Но когда дело дошло до оплаты, нотариус пожелала понять, за что я плачу деньги. Она, видимо, догадывалась, что "Мустанг" никак не может оцениваться в пятьсот тысяч рублей. Одни запчасти, если его разобрать, будут стоить дороже.
Но Лариса движением руки остановила ее вопросы, а потом сказала просто и сдержанно:
- Мне так надо.
При этом она смотрела не на нотариуса, а на деньги. Да так неотрывно и напряженно, что я понял самую суть этой женщины. Лариса просто обожала эти бумажки. Она уже жалела, что так продешевила с продажей "Мустанга". Тем более что я доставал из рюкзака значительно больше денег, чем ей заплатил.
Но мой строгий взгляд ничего хорошего ей не обещал. Она вынуждена была собственноручно написать расписку в получении пятисот тысяч и попросила нотариуса заверить ее. Это было сделано, хотя и сопровождалось глубоким вздохом.
Опыта нотариусу хватало. Она посчитала, что Лариса не хочет платить большие налоги, поэтому и оформляет продажу машины по такой цене. Остальные деньги эта дама просто положила себе в карман.
Сама же Лариса помнила, видимо, мою не в шутку сказанную угрозу сразу отвезти ее к ментам. Она желала повременить, оттянуть арест на как можно более долгий срок. Я предполагал, что она попытается скрыться от ментов, где-то спрятаться.
Но эти проблемы касались только ее и стражей порядка. Я не являлся носителем следственных функций. Это воинским уставом не предусмотрено. Обязательств по задержанию последнего члена банды я на себя не брал.
Перед прощанием нотариус предложила мне свои услуги.
- Заходите к нам, - заявила она. - Может, завещание понадобится составить или еще что сделать.
- Спасибо, - поблагодарил я сдержанно и даже не икнул от слова "завещание". - Моя последняя воля может быть сведена всего-навсего к одному пожеланию. Чисто армейскому. Чтобы никто не захотел сплясать на моей могиле, я прошу развеять мой прах по минному полю. Вы завещания с таким текстом, думаю, не принимаете.
- Не принимаем, - поджав тонкие губы, сказала нотариус.
Мне показалось, что она даже слегка обиделась. Но это ее проблемы.
Когда мы вышли из нотариальной конторы, я попросил старшего лейтенанта Саню Аграриева отвезти Ларису в банк, который она покажет, а сам поехал в гаражный кооператив, чтобы дать показания следователю. Меня там ждали.
"Мустанг" я, естественно, показывать ментам не намеревался, поэтому поставил его на парковке перед гаражным кооперативом. Хотел было на ремонтную эстакаду заехать, но передумал. Пока меня не будет, она может кому-то понадобиться.