Анна сидела, тупо уставившись на труп. Она совершенно ничего не понимала. Кто мог убить Пашку в ее квартире, ее кухонным ножом? Конечно, только она. Если даже сама Анна не находила более подходящей кандидатуры в подозреваемые, то что говорить о милиции? Но ведь Аня не убивала этого мерзавца, хотя сегодня она так была зла на Пашку, что просто пришибить его хотелось!.. Так, может, она его и прикончила в помрачении сознания? Но нет, Анна не сошла с ума и прекрасно все помнит. Когда она уходила за сигаретами, Павел был живехонек. А когда вернулась - он уже лежал без признаков жизни в луже собственной крови... Аню передернуло. И тут в ночи раздался оглушительный звонок в дверь …
Ранее повесть "Козел и бумажная капуста" выходила под названием "Чокнутая муза"
Наталья Александрова
Козел и бумажная капуста
Я захлопнула за собой дверь туалетной кабинки и перевела дух. Ну и вечерок у меня сегодня выдался! Врагу не пожелаешь... Самое главное - непонятно, с чего все это началось, еще часа два назад все было прекрасно. Хотя нет, два часа назад мы уже торчали в этом ресторане, и Пашка стал вдруг выкаблучиваться...
Павлик - это мой хахаль или бойфренд, как сейчас говорят. Знакомы мы с ним почти полгода, а в близких отношениях состоим... дай бог памяти... февраль, март, апрель, май... что у нас сегодня... ага, двадцатое июня, значит, чуть больше четырех месяцев. По нынешним временам вполне достаточный срок, чтобы хорошо узнать человека, но таким я его не видела никогда.
- Анна, ты там не утонула? - Это моя новая приятельница, Ульяна, сделала вид, что забеспокоилась.
- Не жди, я еще долго, - буркнула я, уж очень не хотелось снова глядеть на ее выпученные глаза и обильно намазанные гелем волосы.
Вот уж кому не подходит собственное имя! Ульяна должна быть высокой, статной девицей, с толстой соломенной косой, перекинутой на грудь, а эта хоть и не маленького роста, но худа, груди, кажется, нет вообще, нос длинный, глаза слегка выпученные, а волосы мало того, что торчат во все стороны, так еще и смазаны гелем, так что голова Ульяны напоминает резинового ежика. Хотя что это я? Ульяна - единственная во всей этой компании, которая отнеслась ко мне сколько-нибудь приветливо и по-дружески. Больше того, я случайно заметила, что, когда мой ненаглядный Павлуша попробовал залезть к ней под юбку - вроде бы просто так, для смеха, - она тут же двинула его по руке и сказала пару "ласковых" слов. Так что я должна быть ей благодарна, потому что две другие девицы из нашей компании совершенно беззастенчиво вешались на моего Павлика.
А начиналось все очень здорово...
Павел пригласил меня в ресторан заранее, за три дня, чтобы я могла как следует подготовиться. Компания, сказал он, будет очень приличная, все с его работы, коллеги, значит. Работает мой Павлуша в небольшой архитектурной мастерской, и уж не знаю, как там мужчины, но, что девки у них все поголовно шалавы и дряни, это я теперь могу сказать с уверенностью.
Сами посудите: станет приличная девушка усаживаться на колени к мужчине и чуть ли не расстегивать на нем брюки в публичном месте, то есть в ресторане, да еще в присутствии его подруги? Я, во всяком случае, такого бы точно не стала делать.
Внезапно я осознала себя стоящей в кабинке туалета. Что за черт, так и буду отсиживаться здесь до конца вечера? Я резко распахнула дверь кабинки, выскочила оттуда и подошла к раковине и зеркалу. Никого не было рядом, кроме старухи уборщицы в синем рабочем халате, которая поглядела на меня очень подозрительно - небось думала, что я кололась в кабинке.
Мелькнула мысль дать бабке денег и попросить, чтобы вывела меня отсюда через черный ход, потому что уйти открыто я не могла без скандала - Пашка завелся прилично. Но бабка посчитает, что я хочу скрыться, не заплатив за еду, и не станет мне помогать.
Нужно было линять отсюда с самого начала - ведь видела же я, что что-то не так. Но упустила момент, а потом, когда захотела уйти, Пашка меня не пускал.
Я причесалась и поглядела на себя в зеркало. Черт, что же мне сегодня так не везет? Я столько готовилась к этому вечеру - хотела произвести впечатление на Пашкиных коллег и друзей. Будучи первый раз в незнакомой компании, нужно выглядеть безупречно, это аксиома, так что я проторчала два часа в парикмахерской, сделала тщательный макияж и надела дорогущее итальянское платье, которое купила месяц назад в бутике на Литейном. Я увидела его в витрине и влюбилась в него, хотя на первый взгляд в нем не было ничего особенного. Фасон очень простой: длина чуть ниже колена, коротенький рукав. Но материал был изумительный - темно-синего глубокого тона, с искрой... в общем, описать его невозможно, нужно видеть. Скромный вырез по горло отделан какими-то штуками, отдающими синим блеском. И все.
К такому платью не надо никаких украшений, оно говорит само за себя. Платье мое, решила я, и на другой день притащила в бутик Алену. Она оглядела платье, потом перевела глаза на меня. "Ну, не знаю", - протянула, склонив набок голову.
Девушкам в бутике страшно не хотелось снимать платье с витрины, они предлагали мне кучу других вещей, но я была непреклонна.
Сидело на мне платье как влитое, как будто это не одежда, а моя собственная кожа. Алена вынуждена была согласиться, что платье мне очень идет и что в глазах моих, по ее выражению, плещется нестерпимый темно-синий блеск.
Н-да, сейчас в моих глазах плескалась только злость и грозила перелиться через край. Выглядела я отлично, но ни одна сволочь за весь вечер не удосужилась сказать хоть малюсенький комплимент!
Сначала все было очень славно. Ресторан показался мне вполне приличным, вместо разухабистой кабацкой музыки на сцене сидел дядька средних лет с одутловатым нездоровым лицом и меланхолично наигрывал на фортепиано какие-то ностальгические мелодии. И Пашкины сослуживцы сперва вели себя более или менее пристойно. Но мой любезный дружок начал как-то удивительно быстро наливаться спиртным, чего раньше я за ним не замечала, и сразу сделался наглым и развязным.
Обстановка в ресторане тоже начала меняться. На сцену развинченной походкой вышла долговязая девица с белыми волосами, уложенными в узел на затылке, и начала извиваться возле пианиста. Он чуточку оживился, начал играть что-то более жизнерадостное, а девица в такт его импровизации начала неторопливо раздеваться.
Опять все то же!
Оказывается, я сказала это вслух, и Павлик, маслено поблескивая глазками, проблеял:
- Нет, она очень даже ничего! Вот ведь козел!
Девица уже освободилась от платья и, плавно покачиваясь под музыку, возилась с застежкой бюстгальтера.
- Помочь? - радостно выкрикнул Павлик и, не дожидаясь ответа, вскарабкался на сцену.
Стриптизерша весьма благосклонно ему улыбнулась, этот скот помог ей расстегнуть лифчик и, честное слово, запихнул за резинку трусиков какую-то купюру. Я готова была провалиться сквозь землю!
Девица распустила свои белые патлы, обвилась вокруг шеста и под ностальгические звуки фортепиано освобождалась от последних остатков одежды, а Паша вернулся к столику, надувшись как индюк и горделиво поглядывая на окружающих.
- Какого черта ты меня-то сюда пригласил? - спросила я его вполголоса. А он в ответ только нахально расхохотался и потащил к себе на колени кривоногую темноволосую мымру, которая давно уже внаглую с ним заигрывала.
Я постаралась сдержаться и сделала вид, что слушаю анекдот, который рассказывал Андрей, Пашкин сослуживец, но эта кривоногая крокодилица бросала на меня такие победоносные взгляды, что я рассмеялась совершенно не вовремя, так что Андрей удивленно на меня покосился и предложил минеральной воды.
Девица на сцене тем временем сняла решительно все, кроме туфель, и лениво наматывалась на шест, демонстрируя публике свои сомнительные прелести. Пианист снова заскучал, и лившиеся из-под его пальцев мелодии стали совсем унылыми.
Мой наглый дружок подхватил свою кривоногую швабру и потащил ее на площадку для танцев. Там они слились под медленную ритмичную музыку в непристойных телодвижениях, весьма отдаленно напоминающих танец и гораздо больше - прилюдно совершаемый половой акт.
Публика в ресторане, по-моему, решила, что это часть шоу, и явно смотрела на сладкую парочку с большим интересом, чем на стриптизершу. Беловолосая дива попыталась вернуть себе внимание посетителей, но снимать ей было больше нечего, и она гордо удалилась, виляя бедрами, освободив сцену для следующей танцовщицы - смуглой особы в полупрозрачных шелковых одеяниях и закрывающей пол-лица чадре. Эта смуглая леди, по-видимому, изображала свободную женщину Востока, и пианист старательно заиграл что-то тягуче арабское и приторно слащавое, как пахлава. Танцовщица закружилась вокруг шеста, торопливо сбрасывая свои шелковые покровы, но публика по-прежнему с большим интересом наблюдала за "эротическим танцем", который исполнял окончательно оборзевший Паша со своей кривоногой пассией. Вот тут-то я и вскочила и понеслась в туалет.
Вернувшись обратно за наш столик, я застала там такую картину. Пашка сидел, облапив сразу двух девиц - ту самую кривоногую каракатицу, с которой перед моим уходом он устроил представление на площадке для танцев, и завитую, как овца, блондинку, напоминающую сильно растолстевшую Барби. Этот козел тискал своих соседок, а они пьяно хохотали и по очереди кормили его клубникой из стоявшей перед ними тарелки. Я не смогла сдержаться, схватила со стола полупустую бутылку шампанского, заткнула горлышко пальцем, встряхнула, взбив пену, и выпустила шипящую струю прямо в наглую Пашкину физиономию.
И этот мерзавец нисколько не расстроился: он довольно захихикал и громко сказал:
- Золотко, ну что ты такая ревнивая? Присоединяйся к нам! Поехали все вчетвером к тебе домой, отлично повеселимся! Меня хватит на всех, не сомневайся!
Мне этого оказалось более чем достаточно. Я подхватила со стула свою сумочку и стремглав выскочила на улицу - благо лето, и гардероб был без надобности.
Возле ресторана дремали ночные водилы - "извозчики". При моем появлении они оживились и первый распахнул дверцу:
- Куда едем, красавица?
Я хотела было сесть в машину, но в это время на пороге кабака возник собственной персоной его величество Павел первый и последний, орлиным взором углядел меня и подскочил, собравшись сесть в ту же машину. Я захлопнула дверцу и побежала вперед по улице. Водилы проводили меня разочарованным свистом.
Днем была жуткая жара, и сейчас асфальт отдавал накопленное днем тепло. Ночь не была душной, да, в общем-то, это была и не совсем ночь. Я на бегу взглянула на часы - четверть первого. Конец июня, в нашем городе в самом разгаре белые ночи. Я перебежала улицу, мигом отмахала еще два квартала, несмотря на высокие каблуки, и выскочила на проспект. Там потянуло прохладным ветерком, и я вздрогнула: хоть и лето у нас, но все-таки северное, долго я в таком открытом платьице не прохожу. Выбрав машину поскромнее, я подняла руку. Тут же "девятка" притормозила, и водитель высунулся из окна:
- Куда вам?
- На Черную Речку, - выдохнула я.
- По пути, - кивнул он, и я поняла: этот не левак, просто едет человек по своему делу.
Мне было, в общем-то, все равно, даже лучше - меньше денег возьмет, но, когда я, не глядя, пыталась захлопнуть за собой дверцу, она не поддалась, и я увидела паршивца Пашку. Оказывается, он всю дорогу бежал за мной до самого проспекта, а я и не заметила.
- Чего смотришь, подвинься, - буркнул он.
Водитель обернулся, удивленно уставился на нас и спросил:
- Девушка, это - с вами?
- С вами, с вами, - ответил за меня Павел и, захлопнув дверцу, назвал адрес. Мой адрес, между прочим.
Я в доступных выражениях посоветовала Павлу проваливать к черту, но он сделал вид, что ничего не понял, а водитель успокоился и поехал: чужие люди не будут так между собой собачиться, тут наблюдалась типичная семейная сцена.
- Интересно, какого черта ты едешь ко мне, - поинтересовалась я, стараясь сохранить хотя бы видимость спокойствия, - после такого милого вечерочка?
- Хотя бы вещи соберу, - невозмутимо ответила эта скотина, - а то потом можно кое-чего недосчитаться. У меня там, между прочим, довольно много ценных вещей. Одна бритва чего стоит!
- Можешь не волноваться о своих драгоценных вещах, - я постаралась придать своему голосу как можно больше высокомерия, - все твое барахло я заверну в старую занавеску и выброшу в окно, так что тебе и подниматься в квартиру не придется, можешь внизу подобрать.
- От тебя всего можно ожидать! - Павел покосился на меня с наигранным испугом. - И как это меня угораздило связаться с такой стервой!
- На ошибках учатся, - ответила я, - вот мне же, например, выпало счастье встретиться с таким редкостным козлом, я сделаю из этого выводы и в следующий раз буду умнее...
Водителю, видимо, надоело нас слушать, и он включил музыку - какой-то веселенький старый рок-н-ролл, самое то после безнадежно испорченного вечера в ресторане.
Под музыку я чуть-чуть успокоилась и обрела способность рассуждать здраво, тем более что Пашка тихо сопел рядом и не делал попытки поддерживать разговор. Я взглянула на скотину искоса и задала себе вопрос: с чего это он так сегодня завелся? Спьяну? За все шесть месяцев, что мы знакомы, я ни разу не видела его сильно пьяным. Но, как говорится, все когда-то случается в первый раз...
Это так, но сегодня Пашка тоже не так уж и пьян, иначе не сумел бы догнать меня и плюхнуться в эту машину. Бегаю я довольно прилично - когда-то в школе занималась легкой атлетикой. С удовольствием бегала бы по утрам в парке, но зимой уж больно противно, а летом всякие козлы норовят если не пристать к порядочной девушке, то прокомментировать то, как я бегу, в доступной им форме. Так что если я когда-нибудь разбогатею, то первым делом куплю себе шикарный тренажер и буду тренироваться дома.
При мысли о тренажере я повеселела, но машину тряхнуло на повороте, меня прижало к Пашке, и он тут же принялся меня лапать.
- Ты что, рехнулся? - спокойно спросила я. - Хочешь, чтобы я расквасила тебе морду прямо здесь?
- Э, ребята, - забеспокоился водитель, - насчет мордобоя мы не договаривались... Еще чехлы мне испачкаете...
- Молчи, козел! - рявкнул Пашка. - Твои чехлы давно на половую тряпку пустить пора! А саму машину - в утиль!
Так, вот сейчас нас высадят. Во всяком случае, я бы на месте водителя так и сделала. Он тоже решил, видно, что уже хватит. Остановил машину и спокойно сказал:
- Вот что, ребята, выходите-ка вы по-хорошему. На улице ругаться сподручнее.
- Езжай давай! - Пашка даже добавил матерную фразу.
Водитель не спеша вытащил ключи из зажигания, потом открыл дверцу и собрался уже выйти, чтобы самому дать Пашке в морду и выбросить из машины. Но в самый последний момент он поймал в зеркальце мой отчаянно умоляющий взгляд. Просто я представила себе, как они сейчас будут драться, а если еще, не дай бог, милиция нагрянет, неприятностей не оберешься... Либо же меня высадит вместе с Пашкой. Придется снова ловить машину, и неизвестно, на кого попадешь...
Водитель уловил мои опасения и заколебался - может, просто пожалел. Очевидно, Пашка тоже малость очухался, потому что вдруг забормотал: "Все понял, понял, шеф, молчу, рта не раскрываю..."
Машина двинулась дальше. Вот и мой дом.
- Спасибо. - Я протянула водителю сотню: - Этого хватит?
- Вполне, - согласился он и открыл дверцу с моей стороны.
Я посмотрела ему в лицо на прощание и тяжело вздохнула про себя. Нормальный мужик, спокойный, без выкрутасов. А у меня вот фрукт так фрукт! И что за невезуха такая...
Только не подумайте, что я жалуюсь. Нет у меня в характере такой черты, чтобы вздыхать, что я невезучая и за что мне это все... Все мелкие неприятности я воспринимаю довольно спокойно - без них ведь не обойдешься... Алена говорит, что я слишком пассивна, но я сама так не считаю. И сейчас я злилась на Пашку прежде всего потому, что он поставил меня в неприятное положение перед малознакомыми людьми.
Конечно, на всех этих его друзей и сотрудников мне, по большому счету, глубоко плевать, поскольку теперь ясно, что больше я их никогда не увижу. Но все-таки подлец Пашка испортил мне вечер, обманул все ожидания и развеял в прах мечты о том, какая я буду обворожительная в новом платье и как все будут мной восхищаться и говорить комплименты.
Я очнулась от невеселых мыслей перед дверью своей квартиры. Пашка, топавший все время сзади, вдруг догнал меня, вырвал ключи и сам открыл дверь. Я тут же разъярилась, но не стала вырывать ключи назад, а просто отпихнула его и прошла в квартиру первой.
- Собирай свои манатки и убирайся вон из моей квартиры! - прошипела я, помня о позднем времени и о соседях.
Внизу живет зловреднейшая старушенция, которая пытается превратить мою жизнь в ад. Иногда ей это почти удается.
Эту однокомнатную квартиру я купила год назад - после раздела с родителями, поэтому соседей знаю плохо. Здороваюсь с теми, кого встречаю по утрам на площадке, да еще со старухами, которые вечно торчат у парадной на лавочке. Кстати, они мне никогда не отвечают, а только оглядывают, поджав губы, и шепчутся. Вот интересно, за что старухи нас, молодых, так ненавидят? Но это, разумеется, вопрос чисто риторический.
Нижняя соседка сильно нервная старуха. Она впадает в ярость даже от моего негромко работающего телевизора. Музыка же приводит ее в состояние неописуемое. Она начинает бесноваться и стучать в потолок ручкой от швабры. У меня такое впечатление, что и ночью она специально не спит и прислушивается. Как услышит малейший шорох из моей квартиры, так сразу начинает стучать.
Помня о бабке, я разговаривала с Пашкой вполголоса. Этот же негодяй стал нарочно громко топать и орать, хотя прекрасно знал про мои проблемы, потому что за последние четыре месяца очень часто тут ночевал, да что там - считай, жил!
- Где мои вещи? - кричал он. - Никогда ничего не найти в этом бардаке! Вечно все куда-то засовываешь!
- Ты чего это раскомандовался в чужом доме? - Я не выдержала и тоже заорала в полный голос. - Ты здесь вообще никто, и звать никак! И за барахлом своим сам следи. Нужны мне твои вонючие носки!
- Да уж, носки мужику постирать - это тебя не допросишься! - заявил этот мерзавец, что, в общем, соответствовало действительности - на кой черт мне стирать его носки? Он мне не муж! Есть, в конце концов, стиральная машина, самому нужно - так и стирай!
- Отвали из моего дома немедленно! - рявкнула я, не стесняясь больше соседей. - Чтобы духу твоего здесь не было через пять минут! Видеть тебя не желаю больше никогда!
- И не увидишь! - процедил он неожиданно спокойным тоном, повернулся на каблуках, причем его мерзкие ботинки оставили на светлом линолеуме в кухне отвратительную черную полосу, и ушел в комнату, хлопнув дверью.
Я немедленно рванула за ним, потому что мне вовсе не улыбалось, что эта скотина сейчас начнет рыться в моем шкафу. Терпеть не могу, когда трогают мои вещи!