* * *
У генерал-полковника Матейченкова за время пребывания в КЧР было несколько событий, которые особенно глубоко врезались в память.
К числу таких памятных дат относился и тревожный день 21 мая 1999 года.
Шел третий день его пребывания в Черкесске.
Из гостиницы, где его разместили - обычной провинциальной ведомственной гостиницы без особых удобств - он направлялся на заседание Народного собрания КЧР - так именовался местный парламент. Там должно было произойти торжественное событие - оглашение окончательных результатов выборов первого президента республики.
Воздух был по-весеннему чист и свеж, промытый недавним ливнем - местный май оказался щедрым на ливни, по-южному буйные и сопровождаемые обильными громами.
Дома в центре Черкесска, в отличие от весьма разбросанных окраин, смотрелись вполне по-современному, улицы были чисто подметены - город изо всех сил старался выглядеть столицей, и это ему удавалось, во многом - благодаря стараниям мэра города Станислава Дерева.
В здании парламента было душно.
О кондиционерах здесь имели отдаленное представление, окна и форточки открывали почему-то мало и неохотно, к тому же джигиты дымили как паровозы, да при этом не покупными сигаретами, а необычайно едким местным самосадом.
А день был уже вполне летним, и жара на улице стояла приличная, несмотря на недавний ливень.
Войдя в помещение, Матейченков сразу взмок. Вытирая лицо платком, он прошел в президиум, сел и внимательно осмотрел зал. Мебель была старая, чиненая, к тому же небогатая. Видимо, не менялась со времен застоя, подумал он.
Он нарочно пришел пораньше.
Зал постепенно заполнялся. Некоторых он уже знал, других узнавал как старых знакомых, хотя до этого видел только на фотографиях в газетах - не зря же он перед вылетом в республике немало дней просиживал до глубокой ночи, штудируя материалы, связанные с КЧР, в том числе и местную периодическую прессу.
Завитушного пока не было - он по неизвестным причинам опаздывал, хотя накануне они договорились встретиться в зале минут за двадцать до начала заседания.
Депутаты, шумно переговариваясь, рассаживались по своим местам, такие разные, такие непохожие друг на друга, что казалось - они прилетели с разных планет.
"Какая смесь одежд и лиц", - подумал полпред. И сколько различных национальностей - столько разных, подчас прямо противоположных страстей, интересов, воль.
Как привести их к общему знаменателю?
Чем-то собрание депутатов напомнило Матейченкову митинг на центральной городской площади, на котором он уже не один раз побывал. Такой же пестрый и разноязыкий говор, такое же кучкование по интересам.
Президиум, как и зал, постепенно наполнился. Время вышло. Председатель позвонил несколько раз в колокольчик. Призывал собрание к спокойствию.
Заседание началось.
В этот момент Матейченков увидел Завитушного. Он вошел через боковую дверь, которую не успели запереть, и остановился, озирая зал. Генерал помахал ему рукой. Помощник заметил его и, почему-то прихрамывая, направился к сцене. Он поднялся по поскрипывающей лесенке и тяжело плюхнулся рядом, на свободное место.
Только тут Матейченков заметил, что щеку Сергея прорезала глубокая свежая царапина, из которой сочилась кровь.
- Приветствую, Иван Иванович, - прошептал он и смахнул рукой пот со лба.
Матейченков спросил:
- Что случилось?
- Пустяки, - махнул рукой помощник. Он дышал тяжело, словно вконец загнанная лошадь.
- А все-таки?
- Случилась маленькая дискуссия.
- С мордобоем?
- А иначе что за дискуссия?
Председательствующий недовольно посмотрел на них и последний раз позвонил в колокольчик. Шум утих. Докладчик вышел к трибуне и начал бубнить что-то долгое и нудное. Под его монотонное словоизвержение, однако, можно было еще немного пошептаться, не рискуя вызвать недовольство председателя.
Завитушный промокнул свою царапину носовым платком и, наклонившись к Матейченкову, спросил:
- Дозволь один вопрос.
- Говори.
- Опять без охраны пришел?
- Мы уже обсуждали эту тему.
- И все-таки.
- Да тут идти - кот наплакал.
- Иваныч, ты же знаешь, я разговаривал с твоей супругой по телефону, и обещал ей вернуть тебя в целости и сохранности. Головой, можно сказать, поручился.
- У меня своя голова на плечах.
- Эх, Иван Иваныч…
- Прекрати, здесь не детский сад, - забывшись, слегка повысил голос генерал.
- То-то, что не детский сад.
- Хватит об этом.
- Прошу тебя, больше без охраны не ходи.
- Я пулям кланяться не привык.
- Товарищ полпред, да здесь ведь совсем другой коленкор, - с отчаянием прошептал Завитушный. - Палкой сзади по голове, мешок на голову - и будь здоров.
- Хожу ведь, и никто на меня не покушается.
- До поры, до времени.
- Не пугай.
- Похитят - а потом ищи-свищи. А то и башку прострелят, а потом скажут, что так и было.
Выступающий продолжал бубнить с трибуны.
- Говори по делу, черт возьми, - потеряв терпение, потребовал генерал Матейченков.
- Обстановка в городе ухудшилась.
Генерал насторожился:
- Теракты?
- Пока, слава богу, нет.
- А что?
- Какие-то вооруженные люди оцепили дом правительства. Депутатов не пропускают в зал.
- Я пришел - вход был свободный.
- Это произошло только что.
- Здесь никто ничего не знает.
- Пока не знает.
- Тебе удалось выяснить, к какой группировке принадлежат террористы? - спросил Матейченков.
- Не удалось. Они все в масках, а по разговору ничего не поймешь. Никаких имен не называют. Между прочим, я тебе только что жизнь спас.
- Ох, Сергеич, и любишь ты преувеличивать, - покачал головой генерал. - Послушай, а много террористов задержали?
- Думаю, задержали многих. Видишь, сколько в зале свободных мест?.. Это серьезно.
- Надо действовать!
- Подожди минутку: сейчас доложат председателю. Не хочу вызывать отряд ОМОНА без его ведома.
Генерал не ошибся. Не прошло и минуты, как из-за кулис выбежал бледный охранник, подошел сзади к председателю собрания и что-то зашептал ему на ухо. Председатель нахмурился, быстро написал записку, сложил ее и передал сидящему через несколько человек Матейченкову.
- Правильно действует, - одобрил полпред. - Не поднимает паники.
Он получил записку, уже догадываясь о ее содержании, прочел и посмотрел на председателя.
Тот кивнул.
Матейченков не спеша поднялся, всем своим видом выражая спокойствие, вышел за кулису и, убедившись, что поблизости никого нет, набрал по мобильному телефону нужный номер и отдал несколько коротких распоряжений. Затем спрятал мобильник и столь же спокойно вернулся на свое место в президиуме.
Между тем собрание шло своим чередом. Докладчик закончил и сел на место.
В зале повисла мертвая тишина. Все ждали исторического момента, но председатель почему-то медлил.
- Сколько в парламенте депутатов? - тихонько спросил Матейченков у своего помощника.
- 75.
- Но тут половина!
- То-то и оно.
Тут поднялся председатель:
- Товарищи, в зале присутствуют всего сорок два депутата, мы пересчитали.
В зале поднялся шум.
Генерал громко спросил:
- А какой кворум?
- Сорок девять человек, - быстро ответил председатель, словно ждал этого вопроса. - Так что, к сожалению, наше собрание неправомочно что-либо решать.
- Ловко, - не выдержал Завитушный.
После слов председателя шум перерос в оглушительный. Многие повскакали с мест, кричали все, ожесточенно жестикулируя.
Сидевший в первом ряду Владимир Семенов поднял руку, попросив слова. Председатель пригласил его на сцену. Семенов стал рядом с трибуной и заговорил.
Он выступал недолго, но шум в зале не утихал, и Матейченков почти не разобрал слов, хотя говорил Семенов, конечно, по-русски - это был единственно возможный язык для общения разноязыкой массы депутатов собрания.
Сразу вслед за ним, сделав знак председателю, на трибуну вышел генерал Матейченков.
- Товарищи депутаты, - произнес он, и шум в зале начал стремительно затихать. Все ждали, что скажет, какое решение примет полномочный представитель президента России.
- Сегодня в первой половине дня я встречался с представителями ведущих общественных организаций республики, - спокойно продолжал генерал. - Мы на добровольной основе пришли к единому мнению: все необходимо решать путем переговоров, мирным путем. Вы знаете не хуже меня, что у гражданской войны есть начало, но у нее, как правило, нет конца.
Он кашлянул и продолжал:
- К сожалению, есть в республике безответственные элементы, которые рады раздуть костер. Это из-за них сегодня нет у вас кворума. Но я от имени президента Российской Федерации заявляю: мы не допустим произвола и безобразий! Сил для этого в республике достаточно, и если понадобится, мы их пустим в ход.
Отсутствие кворума не дало возможности официально провозгласить результаты выборов первого в истории КЧР президента и утвердить их. Впрочем, и без того они были всем известны.
Вскоре в зал заседаний таинственным образом просочились слухи, что здание окружено сторонниками второго кандидата - мэра Черкесска Станислава Дерева.
Матейченков то и дело вытаскивал мобильник и вел короткие переговоры с различными службами и подразделениями. Все оказалось гораздо серьезнее, чем могло показаться поначалу.
Оперативная служба республиканского МВД сообщила генералу, что общее число людей, окруживших парламент, уже достигло восьми тысяч человек и все время продолжает увеличиваться.
Пользуясь непрерывным шумом, царящим в зале, Матейченков мог свободно разговаривать по мобильному телефону, не опасаясь, что его услышат. Да никто и не старался его подслушивать.
- Чего требуют осаждающие? - спросил он.
- Только одного, - ответил начальник городской милиции.
- А именно?
- Отменить результаты второго тура выборов.
- Ты уже вел с ними переговоры?
- Нет.
- Так откуда узнал?
- Очень просто. Это требование намалевано на полотнищах, на всех наших языках, его все время скандируют люди в масках.
- Стычек нет?
- К сожалению, начались. Появились люди Владимира Семенова, завязались драки.
- Без применения оружия?
- Пока без.
Матейченков посмотрел на часы:
- Через несколько минут возле парламента появится мой ОМОН, - произнес он в трубку. - они проинструктированы, как действовать. Приводи сюда по боевой тревоге отряды городской милиции, будете работать с ними вместе.
- Что делать?
- Начальник ОМОНА расскажет.
- Вы будете руководить действиями?
- Ничего сложного, справитесь без меня. А мне обеспечь сейчас же машину к черному ходу.
- Есть.
- Ты поедешь со мной, - кивнул генерал Завитушному.
- Куда?
- В центризбирком.
* * *
В это утро Елена проснулась на рассвете. Отчего так весело на душе? Ах, сегодня наконец-то наступил день "икс", как она его про себя называла. Цель найдена и ее местопребывание зафиксировано, огневая позиция выбрана, снайперская винтовка находится на месте, запрятанная под тряпье. С водителем оговорено, где он будет ее ждать.
Выполнив почетный заказ, она спокойно, не спеша спустится на лифте вниз, пересечет улицу, сядет в машину - и поминай как звали! Да, а как звали-то, в самом деле? То ли госпожа Рукайтис, то ли мадам Дрожжина (фу, какая мерзкая фамилия!) Между прочим, милицейский патруль останавливал ее в городе всего один раз, и ее документы не вызвали никаких подозрений. Это добавляло еще больше уверенности в благополучном исходе сегодняшней акции.
Елена тщательно вымылась в ручье, напилась чаю и, попрощавшись шейхом, села в машину.
Подойдя к открытому окну, шейх наклонился и произнес:
- Желаю удачи, Элен!
- К черту, - процедила она сквозь зубы, и машина двинулась в столицу, как надеялась Елена, в последний раз.
Забегая несколько вперед, скажем, что надеждам ее суждено было сбыться, но не в том ключе, как она надеялась…
Прибыв в Черкесск, Рукайтис-Дрожжина оставила машину, настрого запретив водителю куда бы то ни было отлучаться, и первым делом отправилась на митинг, еще издали слегка возбужденная его будоражащим шумом.
Интересующий ее объект она обнаружила сразу. Рядом с усатым находился его то ли помощник, то ли телохранитель. "Храни, храни его тело, чучмек несчастный, - подумала она. - Скоро ты потащишь его на торжественные похороны". Мельком вспомнила встречу и застольный разговор в шашлычной: этот нацмен оказался довольно интересным собеседником…
Затем Елена пристально посмотрела на слуховое окошко высокого дома, в надежде, что никто снайперского гнездышка на чердаке не обнаружил, а винтовка там была спрятана надежно.
Через несколько минут она выбралась из толпы и легкой походкой направилась к дому, мысленно повторяя код парадной двери.
Никто на женщину не обратил внимания. Правда, когда она пробиралась в толпе, кто-то больно наступил ей на ногу, и она выругалась на чистейшем русском языке, правда, с каким-то непонятным акцентом.
* * *
Сжимая в руке увесистую гантель, Завитушный двинулся в сторону слухового окошка.
Фигура у слухового окошка лежала, не шевелясь, и он подумал было, что это вовсе не человек, а куча хлама.
Решил окликнуть, но поостерегся. В пути задел кем-то оставленную пустую бутылку, она упала. Услышав легкий шум, фигура шевельнулась. Теперь сомнений не было - это она, "белокурая бестия", как ему пришло в голову ее назвать.
Она лежала у слухового окошка, выставив в него винтовку - без сомнения, снайперскую - и медленно наводила ее на цель. На какую именно - у Завитушного сомнений не оставалось. Замысел был отменный - подстрелить полпреда в толпе, как говорится, "при народе в хороводе". Кто там разберет, чем и откуда был произвелен выстрел?..
- Не стреляй, сволочь!.. - изо всех сил крикнул Завитушный.
Фигура дернулась. Голова ее повернулась и, Завитушный мог бы поклясться, он увидел, как глаза сверкнули.
- Это ты!.. - хрипло произнесла она. - Любитель шашлыков.
Он велел:
- Брось ружье.
- Какой дьявол принес тебя сюда? - произнесла женщина, не слушая Завитушного, который появился как призрак.
- Брось, и я гарантирую тебе жизнь.
- Ишь ты, гарант выискался.
- Я сообщу о явке с повинной, и суд учтет это.
Она рассмеялась смехом, который был больше похож на рыдание.
- Знаю я ваш суд! Суд ментовский, комуняцкий, самый справедливый в мире. Так, что ли?
Сергей подошел к ней ближе, она села, с ненавистью глядя на него:
- Сам о себе подумай. Сам сюда забрался, сам себе подписал смертный приговор!.. - каждое ее слово дышало ненавистью.
Следя за каждым ее движением, Сергей сделал еще шаг.
- Не подходи! - в истерике закричала она.
- Дура, жизнь свою пожалей.
- Жалельщик… - прошипела Элен-Елена, и вдруг молниеносным движением повернула винтовку и направила ее на Завитушного, как учили в афганском стрелковом лагере.
Сергей швырнул в нее гантель и бросился на пол, услышав, как пуля вжикнула возле самого виска.
Девушка перестала шевелиться. Подозревая "военную хитрость", Сергей двинул рукой - снайперша не шевельнулась. Он встал и приблизился к ней. Гантель угодила в висок.
Молодая женщина была мертва.
* * *
По требованию генерала Матейченкова был срочно созван центральный избирательный комитет республики.
В обстановке хаоса, который воцарился в городе, членов избиркома удалось собрать с большим трудом, да и то далеко не всех.
Председатель комитета уступил свое место Матейченкову, который вел собрание.
- Подождем еще? - спросил он.
Председатель покачал головой:
- Думаю, больше не будет.
- Тогда начнем.
Он поднялся:
- Товарищи, я объявляю чрезвычайное заседание. В городе, как вы знаете, угрожающее положение.
Когда Матейченков описывал сложившуюся ситуацию, к трибуне сбоку подошел Завитушный, шепнул на ухо генералу:
- Журналисты пронюхали, что в избиркоме совещание…
- С чего ты взял?
- В приемной несколько корреспондентов.
- Чего хотят?
- Присутствовать на совещании.
- Ни в коем случае.
- Хотя бы одному из них.
- Нет.
- Там и центральное телевидение…
- У нас заседание не только чрезвычайное, но и закрытое, - решительно произнес полпред.
Сергеич вздохнул:
- Вот еще морока. Так что мне с ними делать? Пусть в приемной, что ли, дожидаются?
- Выпроводи их.
- Всех?
- Всех, Нежно, но настойчиво. Одна небрежная или недобросовестная информация может свести на нет все наши усилия.
Завитушный отошел, Матейченков извинился и продолжал:
- Я вкратце рассказал вам, что только что произошло в парламенте, где должны были огласить и утвердить результаты всеобщих выборов…Безответственные элементы сорвали это мероприятие, и судьба выборов повисла на волоске.
Кто-то спросил:
- Для чего нас собрали?
- Вы должны сделать то, что не удалось парламенту ввиду отсутствия кворума и возникших беспорядков.
- А именно?
- Окончательно решить судьбу выборов, расставить все точки над "и"…
- А как мы можем это сделать?
- Обычной демократической процедурой. Тайным голосованием, как это предусмотрено конституцией Карачаево-Черкесской республики, - сказал Матейченков.
…Как подтвердили последующие события, это был не только глубоко рассчитанный, но и единственно правильный ход генерала, хотя поначалу решение он принял почти интуитивно.
Главным было то, что в решении основной проблемы, волновавшей всю республику, до последнего чабана, - кто же в конечном счете победил на выборах, - не принимал участие парламент, сам по себе столь жидкий и ненадежный.
Впрочем, до полного "замирения" в республике было еще очень далеко, хотя и появилась некоторая надежда.
Что мог сделать центризбирком?
У него было две возможности.
Первая: результаты выборов признаются действительными, тогда Владимир Семенов официально объявляется президентом.
Вторая: итоги выборов отменяются, учитывая многочисленные нарушения, зафиксированные в их ходе. Тогда в республике возникает стратегическая неопределенность, в результате которой, не исключено, всю власть придется взять на себя генералу Матейченкову.
Неустранимая сложность, однако, состояла в том, что в каждом из этих случаев оставались недовольные. В первом - сторонники Дерева, во втором - поклонники Семенова.
…Что касается центризбиркома, то он с чисто восточной хитростью нашел для себя третий путь: принял - опять-таки тайным голосованием - соломоново решение: отложить собственное заседание на неопределенный срок…