* * *
Матейченков и Завитушный ехали в дальний лагерь, где дислоцировался отряд ОМОНА, который совсем недавно в качестве подкрепления прибыл из Ленинградской области.
Газик осторожно побирался между луж, разбросанных на дороге, из-под колес его взлетали тучи брызг, неутомимо работали иногда застопоривающиеся дворники, очищая от осенней воды лобовое стекло машины.
- Рассыпается моя республика на части, - вздохнул Сергей Сергеевич, глядя на унылый пейзаж за окошком.
- А что поделаешь? Черкесы с карачаевцами развестись хотят, как поссорившиеся супруги.
Шофер неожиданно добавил:
- А столько лет вместе жили.
- Значит, развод, - заключил помощник.
- Дело совсем не простое, - покачал головой Матейченков. - Как ты, к примеру, границу новую проведешь? У меня голова опухла, когда слушал их споры. Вот и еще одно яблоко раздора. А сколько их, этих яблок!..
- Ничто не ново под луной, - сказал Завитушный. - Знаешь, Иваныч, похожая ситуация была у нас в 1926 году. Тогда у нас тоже была единая республика, причем совсем молодая - ее создали четыре года назад, в 1922 году. И вдруг - межнациональный взрыв. Раздоры, свары - не приведи господь!
- И результат?
- Разделились на три части - Карачай, Черкесию и Баталпашинский район.
- Легко разделились?
- В два счета.
- И границы быстро определили?
- Запросто. Даже конфликтов серьезных не было, все решили полюбовно.
- Про эти дела я читал у одного серьезного историка, - сказал Матейченков. - И должен сказать тебе, что твоя аналогия, Сергеич, несколько наивная.
- Почему?
- Слишком много воды утекло с тех пор. Суть дела в том, что и до 1926 года внутри республики проходили многочисленные разделы и переделы - о многих ты просто не знаешь, в открытую печать попадало мало информации.
- Не пойму, кому нужны эти разделы и переделы.
- Слишком много у вас этнических групп, и каждая хочет удовлетворить свои требования, а это в принципе невозможно. И еще одно: внутри республики все время шли миграционные процессы, ни одной группе не сиделось на месте.
- Рыба ищет, где глубже, а человек - где лучше, я полагаю, - снова подал голос водитель.
- В точку, - подтвердил Матейченков. - А в результате - размытие границ, которые прежде были более или менее четкими.
- Да-а, - почесал в затылке Завитушный. - Теперь простого развода уже не получится.
По обе стороны дороги тянулись бескрайние альпийские луга, заштрихованные косой сеткой дождя.
- Но установить новые границы при разделении республики - это еще не все, - нарушил молчание генерал. - ежели продолжить аналогию с разводом, то супругам необходимо делить квартиру и все имущество, нажитое при совместном проживании. А тут сам черт ногу сломит.
- Да что здесь сложного? - возразил Завитушный. - Кур, баранов, всякую живность поделить пропорционально количеству людей, и будь здоров.
- Живность поделить - еще так-сяк. А вот как быть с недвижимым имуществом? Начал я с этим разбираться, затребовал справки и в ужас пришел, - вздохнул тяжело генерал.
- Разделить все можно, была бы охота.
- Это не так, Сергеич. Вот тебе только один пример, на сообразительность. Мне его наши юристы привели. Жил-был человек, русский, ему принадлежал дом. Человек умер. Дом унаследовала жена…
- Тоже русская?
- Абазинка. У них был сын, он женился на черкеске, а та привела в дом любовника - опять же черкеса, и живет с ним.
- А мужа куда дела?
- Выгнала. Внимание, вопрос: кому принадлежит дом?
- Ничего себе вопросик.
- Примерно так обстоит дело с дележом имущества в КЧР, если народы захотят разделяться.
- Юристы сами этот пример выдумали.
- Ничего подобного. Взяли из практики, они показывали мне подлинное судебное дело. Да это дело еще так себе, бытовой казус. Вот еще тебе задачка. Жил да был почтенный карачаевец, и задумал он открыть маленький такой заводишко по производству колбасы, благо сырья в республике хватает. Сказано - сделано. Выправил он все необходимые документы, всякие разрешения-согласования - комар носу не подточит.
Завитушный оживился:
- Я знаю этого человека?
- Никаких фамилий. Я обещал. Ну, раскрутил он свое колбасное предприятие, а потом взял да переписал его на супругу. Наверно, были у него для этого свои соображения. Имеет право.
- Чтобы от налогов уйти.
- Это оставляем за скобками. А жена возьми да волею божией помре…
- Ну, тут просто.
- Погоди, это только начало истории. Пара была бездетной. Желая если не иметь, то хотя бы воспитывать ребенка, они усыновили пацана из приюта.
- Обычное дело.
- Им не хотелось, чтобы когда-нибудь открылась тайна усыновления: они хотели навсегда остаться для ребенка настоящими отцом и матерью.
В поисках подходящего дитяти они писали письма по всем сиротским приютам России, пока из одного пришел ответ, который им показался подходящим. Писал директор далекого сибирского приюта, что у них есть подходящий малыш, такой, какого они ищут. Полтора года, круглый сирота, а по национальности - карачаевец, как они и просили в своем письме.
- Повезло.
- Короче, отправились они в дальний вояж и привезли желанного пацана. Сначала все хорошо было, приемные мать и отец души в нем не чаяли. Потом дела пошли похуже. Паренек-то оказался больно шустрым…
- Ушел от них, что ли?
- Если бы. Парень связался с компанией головорезов, которая занималась темными делишками: воровали, грабили, убивали. Пошел, короче парнишка по кривой дорожке. Понравилось ему руку и в родительский карман запускать.
- А дальше?
- А дальше нашелся доброхот из соседей, который по большому секрету рассказал парню про тайну его усыновления. Тот, услышав такое дело, чуть с катушек не слетел, совсем озверел. И вот финал - события происходят в настоящем времени: сыночек постоянно терроризирует своего приемного отца, и делает это успешно, потому что стал главарем банды, известной на всю Карачаево-Черкесию.
- Чего же он хочет?
- Всего ничего: завод колбасный себе присвоить. Старик поначалу ни в какую. Парень его немного помытарил, ничего не добился. Тогда он поступил проще - выправил себе дарственную на этот самый завод. Мол, папаша подарил свою дорогую игрушку любимому и единственному чаду.
- Тут легко навести порядок, - произнес Завитушный. - Поскольку документ о дарственной экспертизе липовый, отдать его на криминалистическую экспертизу - и все дела.
Матейченков покачал головой;
- В том-то и казус, что документ оказался подлинным.
- Что значит - подлинным?
- Так показала экспертиза: и подписи инстанций, и виза нотариуса - все без подделки.
- Видно, большие деньги плачены.
- И я так думаю. А самое главное выяснилось на закуску: парень оказался не карачаевцем, а чеченцем.
- Позволь, но ведь детдом выдал на него документы?
- Думаю, руководство детского приюта, узнав о желании бездетных супругов взять мальчика-карачаевца, просто подделало на него документы - долго ли умеючи? - произнес генерал. - Зато, глядишь, от лишнего рта избавились.
- А как узнали, что он чеченец?
- Да может, он такой же чеченец, как я африканская княжна, - усмехнулся Матейченков. - Ты еще не убедился, что мы живем в мире фальсификаций?
- Давно убедился.
- И потом, разве вообще в национальности дело? - Продолжал генерал. - этот парень притащил за собой чеченскую мафию, которая хочет наложить лапу не только на злосчастный колбасный завод, но и на весь район.
- Кажется, я догадываюсь, какой это район.
- И таких примеров - сотни, тысячи. Вот и попробуй в подобных случаях поделить имущество!
- Только начнешь - дым до небес поднимется, - вставил шофер, ловко объезжая очередную лужу.
- Наша задача - чтоб дыма не было.
- И огня, - заключил генерал.
Они уже подъезжали к месту, когда Завитушный нарушил продолжительное молчание:
- Знаешь, Иван Иванович, я ведь когда-то французский изучал. В школе И до сих пор не могу понять одну вещь.
- Какую?
- Почему французы называют свою столицу "Пари", а мы - "Париж". Может, объяснишь, в чем здесь закавыка?
- Объясню. Дело в том, друг ситный, что у нас все - через "ж".
На сей раз даже невозмутимый водитель улыбнулся.
* * *
Хотя в комнате было прохладно - все время шелестел невидимой кондиционер, нагоняя утреннюю свежесть - с допрашиваемого семь потов сошло. Каждый вопрос Верховного бил не в бровь, а в глаз.
- Ты отвечал за операцию, не так ли? - вперил в него немигающий взгляд Верховный шейх.
- Я…
- Вот и отвечай. А на командира соединения не ссылайся.
- Хорошо, ваше святейшество.
- От чьих рук погибла Элен?
- Кто-то из русских угодил ей чем-то тяжелым в висок.
- "Кто-то", "чем-то", - передразнил Верховный. - А ежели тебя кто-то, да чем-то, что тогда?
- Упаси, Аллах… - пробормотал несчастный шейх, удерживая себя от того, чтобы пасть перед Верховным на колени.
- Вспомнил-таки Аллаха, - загремел святой отец. - А когда операцию проваливал, не вспоминал? Почему тело Элен не доставил в горы?
- Но я же не знал, что она погибла.
- Почему не связался по мобильной связи с водителем?
- Мобильная связь в регионе нарушена.
- Это еще почему?
- Говорят, по приказу этого самого выжившего полномочного представителя, - пробормотал шейх.
- Кто говорит?
- Мой источник в черкесской милиции.
- Наверно, источник такой же мутный и грязный, как ты сам, - мимоходом заметил Верховный, или Головной - правоверные называли его и так, и сяк. - Выходит, ты забыл, что погибший от рук врага правоверный должен быть похоронен в тот же день, причем в надлежащем месте?..
- Но я же все объяснил… - начал допрашиваемый.
- Молчать! - треснул по столу кулаком Верховный. - Аллаху будешь на том свете объяснять. Вернее, дьяволу, ибо место тебе в преисподней. Почему я тебе должен объяснять порядок твоих действий? Почему ты не поехал вместе с ней на операцию и не ждал в машине, пока она не снимет полпреда? Может, поведи ты себя правильно, она бы не погибла?!
Голос Верховного дрогнул.
- Ты, и только ты виноват в том, что погибла трепетная правоверная душа, душа, которая по своей доброй воле пришла в лоно мусульманства…
Магомет-Расул хотел было заметить, что душа бессмертна, и потому ее нельзя погубить, но промолчал, только глядел застывшим взглядом на беснующегося Верховного шейха.
В заключение долгого, изматываюшего допроса Верховный торжественным голосом произнес:
- Только что над тобой состоялся шариатский суд, и он признал, что ты виновен. Аминь!..
- И… каков приговор?..
- Понятное дело. Смерть за смерть.
- Помилуй, отче…
- Аллах помилует. Отныне ты передаешься в его руки. Как он решит, так и сделает, понятно?
* * *
Приближался день, когда в торжественной обстановке должна была произойти инаугурация первого президента Карачаево-Черкесской республики Владимира Семенова.
Это событие планировалось провести в Доме правительства.
Дело в том, что всего несколько дней назад Верховный суд республики после бесконечных проволочек и постоянных откладываний признал наконец победу Семенова на выборах. Выборы, напомним, состоялись еще в мае.
Дату инаугурации определил сам Семенов, но она держалась пока в секрете: опасались возможных провокаций.
Обстановка в республике снова накалилась.
Матейченков и его штаб проанализировали обстановку и пришли к выводу, что грядущая инаугурация - под большим вопросом. Дело в том, что противники Семенова, и прежде всего Станислав Дерев, не дремали, и в ближайшее время можно было ожидать, что в верховный суд России последуют по меньшей мере четыре апелляции, опротестовывающие решение Верховного суда республики.
Авторы апелляций легко угадывались. Во-первых и в главных, это штаб Станислава Дерева.
Во-вторых - центризбирком КЧР, в чью компетенцию вторгся республиканский Верховный суд, который явился всеобщим возмутителем спокойствия.
В-третьих и в-четвертых - обе Генеральных прокуратуры - КЧР и РФ.
Все эти соображения генерал Матейченков выложил Завитушному, когда они пили чай в его гостиничном номере после длинного трудового дня.
- Да, предстоят еще нам схватки боевые, - вздохнул Сергеич.
- Да еще какие…
- Одного я понять не могу, товарищ генерал. - При чем здесь обе генпрокуратуры?
- Объяснить?
- Объясни, но только не через "ж".
- Все очень просто. У обеих прокуратур претензия одна, но очень принципиальная. Видишь ли, согласно российским законам результаты выборов может определять только избирательная комиссия.
- А кто еще?
- Больше никто.
- Так записано в российской конституции?
- И в вашей тоже.
- Послушай, Иван Иванович! А что если Владимир Семенов наплюет на всю эту казуистику и сам проведет инаугурацию?
- Боюсь, не получится.
- Почему?
- Ты же сам знаешь, что здание правительства уже несколько дней оцеплено черкесами и абазинцами.
- А если разогнать их?
- Не пойдет
- Почему?
- Я не допущу.
- Ты враг Семенова?
- Я враг кровопролития.
- Да, обстановочка…
Матейченков усмехнулся:
- Хуже губернаторской.
- Ладно, Иваныч, тут я с тобой согласен: порядок прежде всего, - произнес Завитушный. - Иначе мы все очутимся в таком бардаке, который обещал на митинге мужичонка, если его изберут президентом. Помнишь?
- Бесплатный, что ли?
- Ну да, с московской обслугой. Но ведь Семенов мужик умный, и может поступить проще: не связываться со зданием Правительства и провести инаугурацию в любом другом месте…
- На его месте я бы так и поступил.
* * *
Понурив голову, стоял Магомет-Расул перед повелителем всего мусульманского мира.
- Ну, чего стоишь? Делать нечего? Собирайся к отлету, завтра летишь на Северный Кавказ.
- Но ведь шариатский суд…
- Ты о суде Аллаха? - перебил Верховный и изобразил на лице давешнюю улыбку, от которой было страшно. - Так не волнуйся: Всевышний сам определит, где и когда нужно рассчитаться с тобой. Проводи шейха в его комнату, - велел он безмолвному слуге, который в этот момент вошел в помещение.
* * *
В служебном кабинете, выделенном генералу Матейченкову, резко зазвонил местный телефон. Полпред за несколько месяцев так и не смог привыкнуть к его визгливому, наглому тембру. Он потянулся и поспешно снял трубку:
- Слушаю.
- Добрый день, Иван Иванович.
- Привет.
- Это Владимир Семенов. Не узнаешь?
- Теперь узнал, просто никогда не слышал твой голос по телефону, - произнес Матейченков.
- Я сразу к делу, времени мало.
- Не возражаю.
- Ты меня однажды выручил.
- Было дело.
- Я добра не забываю. А вопрос у меня такой. Скажи, пожалуйста, как понимать твое бездействие?
- Ты о чем?
- Митинги разрастаются, буйствуют… Им уже места на площади не хватает… В провинции та же картина… И все они направлены против меня. Дом правительства блокировали, как только прослышали, что я там собираюсь провести свое вступление в должность президента… Скажи, разве это порядок?
- Непорядок.
- Можно что-нибудь предпринять?
- Разговор не телефонный, товарищ Семенов, - произнес Матейченков. - Приезжай ко мне, тогда поговорим.
- Когда?
- Да хоть сейчас.
Владимир Семенов появился через пятнадцать минут. Говорили долго и о многом.
Дежурного Матейченков попросил никого не впускать, чтобы не мешали.
* * *
Молчаливый слуга привел шейха в стандартную гостевую комнату - идеальный куб со стандартной спартанской меблировкой, где одна из стен служила одновременно и осветительной панелью. К двери снаружи была привинчена табличка с номером - 393. Оставшись один, проштрафившийся шейх первым делом тщательнейшим образом проверил всю меблировку и обстукал стены с единственной целью - обнаружить жучки-подслушиватели или трансляторы, о которых столько было разговоров среди тех, кому доводилось бывать в резиденции Верховного. В этой же комнате он был помещен сразу по приезде.
Он никаких подслушивающих устройств не обнаружил, и тут же устыдился своей подозрительности.
Остановившись посреди комнаты, шейх раздумывал, что же делать дальше. Сложиться в дорогу было делом полминуты.
Да, необходимо запереться. Как же он раньше об этом не подумал?! Магомет-Расул в два прыжка подскочил к двери и тщательно запер ее, повернул рычажок до отказа, на два оборота. Подергал дверь - все в порядке, никто сюда не сможет войти. По крайней мере, суд Аллаха в эту ночь над ним не состоится. А завтра, завтра на рассвете он улетит на самолете, подальше от гнева Верховного.