– Представился, вежливо так. Дескать, менеджер какой-то там фирмы. И предложил трехмесячные гастроли. По десяти городам. Екатеринбург, Смоленск, Саратов, Астрахань, Калининград и еще, сейчас уже не помню… Кто от такого предложения откажется? И проценты за услуги назначил нормальные.
– Десять процентов от чистой прибыли, – вставил Петрунин.
– Да, – кивнула Анжелика, – это обычная такса для начинающих. Но гастроли прошли просто на ура. Оказывается, я была гораздо популярнее в провинции, чем в Москве, несмотря на то что ни на одну песню еще не сняли клипа, по телевизору редко показывали. Но спасибо нашим отечественным пиратам, они создали мне такую рекламу, что прибыли оказались в два раза больше, чем предполагалось вначале. Когда организаторы гастролей узнали о том, что прибыли гораздо больше, чем предполагалось, они моментально повысили таксу. В два раза. Когда мы начали протестовать, то они пообещали натравить на нас бандитов…
– И пришлось заплатить, – закончил за нее Слава, – никуда не денешься.
– Значит, – спросил я, – они фактически контролируют прибыли артистов, гастроли которых организовывают их люди?
– Да, – кивнула Анжелика, – но правильнее было бы сказать, что без них никто просто не сможет организовать гастроли в провинции. И даже концерт в Москве в крупном зале. У них монополия, понимаете? А если не согласишься на их условия, то мигом перекроют воздух. Не будет ни гастролей, ни концертов. На телевидении забудут. Клипы никто не станет показывать даже за большие деньги. А так – все нормально. И гастроли, и диски… В тех городах, куда мы приезжали, мои диски продавались в каждом ларьке.
– Это несмотря на маленький тираж?
– Хм… Тираж пиратских дисков в десятки раз превышает тиражи легальных копий. А у меня, наверное, в сотни раз превышал… Постарались наши пираты…
– Вы благодарите пиратов? – удивился я. – Вот это странно. Обычно артисты на чем свет стоит их поносят.
Анжелика только махнула рукой:
– Это они так, для виду устраивают показательные выступления, на которых бульдозером ломают компакт-диски и сжигают пиратские видеокассеты. И в интервью всячески поносят пиратов. На самом деле многие артисты сами имеют довольно ощутимые деньги, которые им отстегивают пираты. Ну посудите сами – фирменный компакт-диск стоит минимум рублей сто пятьдесят. То есть, грубо говоря, около пяти долларов. Для нашего среднего гражданина это немалые деньги, особенно в провинции. В Москве, конечно, их покупают, и то неохотно. А пиратский диск в три раза дешевле. Конечно, человек скорее купит у пиратов. Поэтому их тиражи гораздо выше и прибыли соответственно тоже. И что самое главное, благодаря пиратам повышаются сборы в провинции. Люди уже купили диски, послушали твои песни и хотят увидеть вживую. Значит, и артистам выгодно.
– Странно. Я думал, что пираты, наоборот, понижают сборы от продажи дисков.
– Да, понижают. Но сборы от продажи дисков очень малы и роли в нашем бюджете почти не играют. А вот реклама – дело совсем другое. И если бы не пираты, то пришлось бы гораздо больше денег платить за рекламу, и все равно сборы на концертах были бы меньше. У нас же люди рекламу не любят, особенно когда она навязчивая… А тут человек сам купил диск, который ему никто не навязывал. И сам потом купил билет… И значит, все довольны – и артисты и зрители. И сами пираты, которым не надо платить грабительские налоги государству. Так что получается, что артист вообще в принципе не должен ругать пиратов.
– Но ведь ругают…
– Для виду… – пожала плечами Анжелика.
– Хм… Это, должно быть, очень выгодный бизнес?
– Еще бы. Говорят, там крутятся гигантские деньги. Сотни миллионов долларов. Дело в том, что изготовление компакт-дисков стоит копейки. Их контрабандой везут из Китая и Болгарии: там находятся центры по изготовлению пиратских дисков. Но, я слышала, потихоньку и у нас появляются подпольные заводы. В принципе аппаратура там малогабаритная, так что такой заводик можно оборудовать даже в небольшом подвале. Продаются нелегальные копии за ощутимые деньги – по сравнению с накладными расходами. Чистый доход, как говорят, достигает пятисот процентов.
– Ого! – присвистнул я. – Такие доходы бывают только в торговле наркотиками. Ну и, пожалуй, оружием.
– Да. Поэтому, если арестуют партию пиратских дисков, хоть на сумму в несколько миллионов долларов, сами пираты от этого почти не пострадают. Ну просто чуть-чуть огорчатся.
– И кто же за всем этим стоит?
Анжелика и Слава переглянулись.
– Эти деятели гораздо круче и Разиной и Консона, вместе взятых. Говорят, им покровительствует московская милиция…
– Неужели? – изумился я. – А откуда эти сведения?
– Да, собственно, никаких сведений нет, – ответила Анжелика, – так, просто слухи, домыслы. Сплетни, если хотите. Но за этими сплетнями стоят реальные люди. И реальные, очень большие деньги. Был один случай…
Я заметил, что Петрунин как-то напрягся и даже сделал в сторону Анжелики протестующий жест. Она посмотрела на администратора и запнулась…
– Случай? – повторил я. Мне показалось, что именно сейчас мы и узнаем какую-то очень важную информацию. Так и получилось…
– Да так, – неуверенно махнула рукой Анжелика, – ничего особенного…
Я положил ладонь на ее руку и как можно более проникновенно сказал:
– Поймите, Анжелика, если я буду знать полностью всю информацию, я смогу вас эффективно защищать. Я должен быть в курсе всех ваших дел. И по возможности в курсе всех отношений, которые у вас были с деловыми партнерами, конкурентами… Всеми, кто мог вам поставить подножку. А если нет… Если я не буду знать всего, то защита имеет гораздо больше шансов провалиться. Понимаете?
Анжелика кивнула. Лицо Петрунина осталось каменным. Он явно не хотел, чтобы она рассказывала мне об этом случае…
– Я могу дать любые гарантии, что все наши разговоры останутся в тайне. Поймите, это и в моих интересах… И в ваших… У нас сейчас общие интересы.
Анжелика кивнула и, осторожно глянув на Петрунина, начала:
– Да… я понимаю… Хорошо, я расскажу… Как-то раз мне позвонил тот же самый человек, который с тех пор был вроде нашего куратора. И пригласил на встречу, сказав, что нужно обсудить кое-какие важные вопросы. Это было странно, потому что обычно он сам приезжал.
– Зачем?
– Подписать бумаги. А чаще получить деньги. Ведь обычно основные сборы за билеты проходят черным налом. То есть вне нашей бухгалтерии, которая попадает в налоговую инспекцию. В провинции вообще иначе не бывает…
– Значит, это было что-то вроде дани?
– Ну… Можно так сказать. Но они это называли "оплатой услуг". Понимаете, все равно мы не могли отказаться от их этих самых "услуг" просто потому, что больше никто их не оказывал… Они были почти монополистами.
– Почему – почти?
– Потому что Разина и Консон – их конкуренты. Как мы со временем поняли, не такие сильные, но все равно время от времени вспыхивают схватки.
– Ясно… А что, если сейчас идет именно такая схватка?
– Может быть… И это лишний раз подтверждает, что всю эту чудовищную провокацию организовали именно они…
Я с сомнением покачал головой. Все-таки предположить, что всенародно любимые артисты устраивают покушения на самих себя…
– А что, если это ваши "хозяева"?
Анжелика отрицательно помотала головой:
– Я же приношу им деньги. И немалые. Зачем им это?
– Понятно, – вздохнул я, – ну и что было дальше? Когда вы приехали на встречу.
– Мы встретились в каком-то ресторане. За столиком сидел внушительного вида немолодой уже человек. Мы сели напротив.
– Как он представился?
Анжелика вопросительно посмотрела на Петруника.
– Георгий Ильич, – как мне показалось, не слишком довольно ответил он.
– Да, именно так. Он сказал, что возглавляет фирму, которая оказывает нам услуги. Мы все поняли и вопросов больше не задавали.
– О чем был разговор?
– Поначалу обо всякой ерунде. Мы ужинали, он рассказал пару анекдотов, потом немного выпили. Совсем чуть-чуть, ведь впереди был важный разговор. Ну и потом Георгий Ильич сказал, что планируется выпуск двух моих компакт-дисков. Мы их давно записали, но не могли выпустить – фирмы предлагали невыгодные условия. А он предложил очень странный путь… Мы выпускаем диски маленькими тиражами. И не получаем за это ничего. Зато потом, в течение полугода, он обязуется не взимать с нас деньги за "гастрольные услуги". Слава быстро посчитал все в уме – и получилось, что это нам очень выгодно.
Петрунин кивнул в знак подтверждения.
– Маленькие тиражи… И все равно выгодно, – сказал я, – значит, это предложение было связано с пиратами?
Анжелика кивнула:
– Да. Конечно, он не употреблял слова "пираты", но это было ясно… Он сказал, что имеет возможность основной тираж выпустить по более низкой себестоимости и соответственно продавать гораздо дешевле. Я спросила, какой будет этот "основной тираж". Он улыбнулся и сказал, что тираж будет большим. И мы поняли, что он не намерен говорить, какой именно будет этот тираж. А я думаю, он и сам не знал. Просто пираты будут штамповать диски до тех пор, пока их не перестанут покупать. Рынок у нас большой, значит, нетрудно прикинуть, что тираж будет несколько миллионов.
– Скажите, а если бы такой легальный компакт-диск выпустить таким тиражом, какой гонорар вы могли бы получить?
– О-о! – Анжелика закатила глаза к потолку. – Очень большой! На Западе артисты получают золотые и платиновые диски, огромные гонорары… А наши тиражи не меньше, а больше. А получаем мы лишь малую часть того, что причитается. Основные деньги оседают в карманах этих дельцов.
– Ясно… Значит, вы согласились с этим предложением?
– Конечно. Честно говоря, мы уже хотели согласиться на гораздо менее выгодные условия звукозаписывающих фирм. А тут – просто подарок. Реклама, деньги. И потом, каждый диск для артиста – это как книга для писателя или картина для художника. Это что-то осязаемое, понимаете? Что можно подержать в руках, полюбоваться… Гастроли и концерты – вещь, конечно, хорошая, но их ведь с собой не унесешь, на полку не поставишь, друзьям не подаришь… И автограф на них поставить нельзя. А диск – пожалуйста. Так что мы с удовольствием согласились на эти условия.
– И диски вышли?
– Да, конечно, вышли. Надо сказать, этот Георгий Ильич сдержал свое слово и полгода не взимал с нас денег. Вот, кстати, я на эти гонорары и купила лимузин…
– Интересно, а зачем надо было вас предупреждать? Ну вышли бы диски в другой фирме, а пираты все равно бы наладили выпуск нелегальных копий.
Анжелика покачала головой:
– Нет, рынок давно поделен. Звукозаписывающие фирмы – это только прикрытие для пиратов. Если одни пираты перехватывают диск у других, это значит, будут разборки, выстрелы и так далее.
– То есть все равно в любом случае ваши диски попали бы в руки пиратов…
– Да… И никуда от этого не деться.
– Понятно… Но все-таки при чем тут московская милиция?
– Очень просто. Мы спросили, насколько безопасна эта операция, Георгий Ильич засмеялся и сказал, что у нас хорошая "крыша". Когда мы спросили, какая именно, он прямо ответил: Петровка, 38. Мы сначала подумали, что он шутит. А потом к столику подошел какой-то человек. И Георгий Ильич, который был уже немного пьян, сказал, что вот, дескать, и наша "крыша" подошла.
– Интересно… А вы могли бы узнать этого человека?
– Я не только могла, я его и узнала. Как-то раз смотрела телевизор, и в новостях он мелькнул, действительно в мундире, при погонах. В фуражке.
– А фамилию помните? – воскликнул я с надеждой.
Анжелика отрицательно покачала головой:
– Нет, к сожалению. Он так быстро мелькнул… Да я и не хотела узнавать его фамилию. Ну "крыша" и "крыша". Меньше всего меня это тогда интересовало. Я только Славе сказала, и он посоветовал об этом молчать. Я и молчала. Только вот вам рассказала.
– Очень интересно… И все-таки хорошо было бы узнать, что это за "крыша" с Петровки, 38…
– Если еще раз увижу, конечно, узнаю. А так… Мы ведь его мельком видели…
– Ясно. А Разина и Консон работают вместе?
– Что вы! Они на ножах. Конкуренты! – ответил Слава. – Несколько лет назад даже до перестрелок доходило, когда они делили сферы влияния. Но потом как-то договорились и теперь живут более-менее мирно.
– Мирно между собой и людьми, которые контролируют вашу деятельность.
– Да. Но иногда, насколько я знаю, все равно вспыхивают ссоры.
– Но все-таки я не понимаю, кому могло понадобиться дискредитировать Анжелику?
– Это вопрос, – задумчиво произнесла Лена, – но ясно одно: ни Разиной ни Консону это не нужно. Ведь фактически они заинтересованы в том, чтобы артист нормально выступал, а не сидел в тюрьме?
Анжелика, услышав последнюю фразу, вздрогнула, а я незаметно толкнул Лену, чтобы она выражалась потактичней…
– Ну, – попыталась исправиться Лена, – это я в фигуральном смысле… Уверена, до этого не дойдет. Кстати, а сейчас кто организует твои концерты и гастроли? Я имею в виду, название у них есть?
– Компания "Юпитер". Кому фактически она принадлежит, неизвестно. Думаю, этому самому Георгию Ильичу, фамилии которого я не знаю. Но внешне это никак доказать нельзя. Все шито-крыто.
– Но с другой стороны, – задумчиво сказал я, – ни Консон ни Разина не могли предположить, что у Анжелики так хорошо пойдут дела. А значит, она стала конкуренткой. Следовательно, фактически они заинтересованы ее дискредитировать.
– Да, это верно, – согласилась Анжелика, – в том-то и дело. И чем больше денег я зарабатываю, тем больше у них разгорается аппетит. Кроме того, ведь я реально перебиваю доходы других артистов, которые разъезжают по России. Ведь все равно несколько артистов дают им больше барышей, чем одна я.
– Значит, все-таки им было бы выгоднее избавиться от вас?
– Может быть.
– Но все равно, – заключил я, – не такими средствами.
– Хорошо, Анжела, – сказала Лена, – а теперь расскажи о случае в "России". Что за скандал ты там устроила?
Анжелика как-то странно переглянулась с Петруниным, потом поморщилась, как будто ей было неприятно вспоминать, но потом со вздохом начала рассказывать:
– Ну понимаешь, Лена, у меня бывают такие дни… Ну, в общем, не хочется никого видеть. Хочется убежать от всех…
Она снова посмотрела на своего администратора. Тот опустил глаза.
– Ну и в тот день я уехала с дачи. Отменила концерт и уехала. Добралась до гостиницы "Россия", сняла номер, выпила… Ну и вышла в фойе…
Она смущенно теребила край халата, словно не могла подобрать подходящих слов.
– А что было потом? – спрашивала неумолимая Лена.
– Ну… покричала, поскандалила. Отвела душу, одним словом. А потом нашелся какой-то человек, который уладил проблемы с милицией и отвел меня в номер. Вот и все.
– Что за человек?
– Не знаю. Я даже имени его не спросила. Но может, кто-то из поклонников. Он довел меня до номера и ушел. Да, я ему дала какие-то деньги, которые нашла в кармане.
– Судя по тому, что этим случаем интересуется Бородулин, здесь может быть какая-то ниточка, – предположил я.
– В любом случае, – ответила Лена, – пока мы не узнаем, какой информацией он располагает, гадать просто бессмысленно.
Мы говорили еще около часа, но так и не пришли к какому-то результату. И решили подождать, когда Бородулин сам объявит о своих подозрениях. В ближайшее время Анжелика ни на какие гастроли не собиралась, поэтому уже на днях, может быть завтра, следовало ждать известий от Бородулина.
Возвращаться в Москву было уже поздно, и мы с Леной решили остаться на даче. Аккуратная бабушка отвела нас в комнату для гостей.
– Ого! – восхитилась Лена, увидев огромную кровать размером с половину баскетбольного поля, да еще под бархатным балдахином. – Ничего себе коечка!
– Видно, Анжелика думает, что мы с тобой… – хмуро предположил я, – того… этого…
– Конечно, – пожала плечами Лена, – а я ей тебя так и представила: мой бойфренд.
– А у тебя случайно не склероз? – поинтересовался я. – Может быть, ты забыла, что мы уже довольно давно разошлись как в море корабли?
– Фи, – отмахнулась Лена, – какой же ты скучный. Ну разошлись, потом сошлись…
– Нет, – категорично покачал я головой, – насчет "сошлись" мне ничего не известно. Пока, во всяком случае. Ты с какой стороны кровати предпочитаешь спать?
– У окна, – независимо поведя плечами, ответила Лена и пошла в ванную.
…Стояла удивительная, звенящая тишина. В Москве такой не бывает: обязательно проедет гремящий драндулет, пройдет пьяная компания, поющая "Ой мороз-мороз", или еще что… Тут, в Ватутинках, было действительно тихо. Как в деревне.
Вдруг я почувствовал запах. Он исходил от Лены, которая лежала от меня на довольно большом расстоянии.
– Ты спишь?
– Нет.
Все-таки в ту ночь мы немного нарушили ватутинскую деревенскую тишину.
Утром нас разбудили пронзительные и неприятные звуки мелодии песенки "В лесу родилась елочка". Я открыл глаза и попытался понять, откуда они исходят. Выяснилось, из сумочки Лены. Это звонил ее мобильный телефон.
– Да, – сонно сказала она в трубку, – да, Валерий Иванович, я слушаю… да, хорошо… смогу подъехать примерно через полтора часа: я нахожусь за городом… Будет сделано… Ну вот, – сказала она в ответ на мой вопросительный взгляд, – Бородулин требует, чтобы я сейчас приехала в Генпрокуратуру, взяла повестку и незамедлительно доставила ее Анжелике. Он ее вызывает к четырем вечера. Знал бы он, что я ночевала на ее даче.
– Да еще в одной постели с ее адвокатом…
Лена прыснула:
– Бородулин и меня бы стал допрашивать. Как сообщницу.
Я глянул на часы. Половина десятого.
– Да, видно, вчерашнее происшествие принесло ему какие-то новые сведения. В любом случае у нас есть время, чтобы оформить соглашение на защиту – тогда я с полным правом смогу присутствовать при допросе Анжелики. Конечно, если Бородулин будет допрашивать ее в качестве подозреваемой.
Лена кивнула. Через полчаса мы таким же, как вчера, небольшим кортежем отправились в Москву.
Глава 8.
Из протокола допроса Красина Павла Петровича:
"Мне, Красину П. П., разъяснено, что согласно ст. 52 УПК РФ я подозреваюсь в совершении покушения на причинение тяжких телесных повреждений гражданке Разиной А. П., а также в причинении тяжких телесных повреждений ее телохранителю, т. е. по ст. 30 ч. 3 и ст. 111 ч. 3 УК РФ.
П. Красин
В о п р о с. Имя, фамилия?
О т в е т. Красин, Павел Петрович.
В о п р о с. Год и место рождения?
О т в е т. 1974-й, город Москва.
В о п р о с. Образование?
О т в е т. Среднее техническое. Закончил профтехучилище по специальности "радиоэлектроника".
В о п р о с. Место работы?
О т в е т. ООО "Метроном".
В о п р о с. Должность?
О т в е т. Я владелец этой фирмы. Сам ее организовал. Можете назвать меня генеральным директором. Или просто начальником. Как хотите.
В о п р о с. Чем она занимается?
О т в е т. Разным… Торговля, услуги. В основном посредническая деятельность.
В о п р о с. А именно?