- Косметика... Визитки... - бормотала она.- Записная книжка... сигареты... зажигалки... Ключи Януша! Старые, он как раз поменял замки... Очки, шариковые ручки, кошелек... В нем-то и было всего десять злотых с мелочью, я за бензин расплачивалась... Банка пива! Вот гады! Платочки, много платочков... Не знаю, что еще...
- А твои ключи?
- Лежали в кармане. Ключи от машины тоже...
- Тогда, считай, повезло. Однако что-то такое похожее на бумажник ты тогда цапнула со стола у меня на глазах. Что это было? Фотографии, наверное?
- Получается, так. И что теперь?
- А ничего. Фотографии придется, конечно, разобрать.
- Прямо сейчас?
- Ну уж нет.
Я засунула в сумку спасенное сокровище и бережно повесила ее на спинку стула. На столе теперь лежали только конверты с фотоснимками. Мартуся тем временем носилась со своим бумажником как дурень с писаной торбой, все соображала, куда бы его пристроить.
Гурский терпеливо ожидал окончания наших манипуляций.
- Даже и не знаю, благодарен ли я вам, как вы мне, - задумчиво произнес он. - Очень в этом сомневаюсь... Впрочем, нет, беру свои слова обратно. Примите мою благодарность.
- За что? - удивилась я.
- За это дурно пахнущее дело. Я бы не взялся за него, если бы не путаница с вашими документами, уж нашел бы кому поручить расследование. Только вы бы сейчас бегали по учреждениям, и черт знает, что бы из всего этого вышло...
Все еще удивленная, я изобразила раскаяние.
- Может быть, нам следует поговорить в другой раз, вдвоем, с глазу на глаз? Со значением добавил Гурский. - Но это потом, когда я разгребу немного весь этот бедлам. Пока же вы могли бы мне назвать имена людей, которым покойный, по слухам, сумел немало крови попортить...
Это и я могу! - с энтузиазмом вызвалась Мартуся. - У меня даже лучше получится, чем у Иоанны. Она же не знает этих людей ни по фамилии, ни в лицо. А я знаю.
- Охотно выслушаю вас обеих. Тем более что официально никто на эту тему и словечка не скажет. Ни за какие деньги. Видите, я ничего не записываю, никаких протоколов не веду. У нас светская беседа. Почему бы не поговорить о сплетнях, инсинуациях, оскорблениях и клевете? Да и вы можете расспросить меня о том о сем...
* * *
- В этот раз - никакого частного расследования, - решительно заявила я Мартусе сразу после ухода Гурского.
Мартуся удивилась. И даже возмутилась:
- Да ты что? Почему? Такой чудесный труп, к тому же ты едва на него не наступила!
- Да хоть бы краковяк на нем сплясала. Не желаю влезать в эту историю. Еще, не дай бог, обнаружу что-нибудь и выведу их на преступника. Сволочь убийца или нет, но дело он сделал полезное.
Выуживая из миски остатки бобов, Мартуся косилась на фотосвалку.
- Ладно, - согласилась она. - Но если убийца сам из той же шатии-братии, что и труп? Ты тогда и этому симпатичному полицейскому помогла бы, и сама удовольствие получила. Кстати, будь у него борода, я бы точно не устояла!
- Оно и к лучшему, что бороды нет.
- Нет, какая ты все-таки зануда! Впрочем, ты права: без бороды ему лучше. А что это у вас за секреты, а? Думаешь, я слепая идиотка? Прямо заговорщики какие-то!
Я вздохнула:
- Да какие там заговорщики! Ни он, ни я ни хрена не знаем, так что скрывать нам друг от друга нечего...
Нечего, говоришь? А как же наши бумаги, о которых я умолчала? Интересно, как они там? Целы ли? Вдруг пану Теодору стукнет в голову разобрать их, еще сотрет все отпечатки. Или домработница в приступе рвения полезет на шкаф...
- Кстати, он действительно ничего не сказал! - бунтовала Мартуся. - Я целый вечер провела со следователем и все равно ни бельмеса не понимаю! Он от меня узнал больше, чем я от него! Послушай, если уж я здесь, сделай мне любезность, а?
- Какую любезность? - рассеянно спросила я.
Надо бы позвонить пану Теодору, предупредить о своих опасениях. Только поздно уже, второй час ночи, наверное, спит. А может, полиция еще там?
Мартуся ткнула пальцем в фотографии:
- Вот какую. Разреши мне прибраться. Сколько они еще будут здесь валяться? Да и не мешало бы разобраться со снимками, которые у меня украли. Если у тебя остались негативы, то я их разыщу!
- Хорошо, - согласилась я, только чтобы отвязаться. - Приберись. Но тогда разложи в альбомы по темам, если уж не можешь сладить со своей манией. Вот здесь - свадьбы, здесь - праздники, здесь - кошки, здесь - официальные мероприятия, здесь - поездки... Все негативы вали в одну стопку, потом я их рассортирую по годам.
Энергия била из Мартуси ключом. Она совершенно не выносила беспорядка и при первой возможности хваталась за уборку. Мартуся и у меня постоянно пыталась наводить чистоту, вот уж поистине сизифов труд. К тому же никакого восторга у меня ее деятельность не вызывала. С другой стороны, когда-нибудь все равно пришлось бы убирать эту груду со стола. Желаешь заняться этим посреди ночи? Пожалуйста!
Я вспомнила, что еще есть вино, и даже
бокал стоит передо мной.
- Не хочу тебя огорчать, - съязвила я, - но те кассеты, что ты так красиво расставила, каждую на свое место, мне потом пришлось разбирать по новой.
- Я же тебе их расставила по темам!
- Ага. Где что стоит, сам черт не разберет. Кроме того, часть была смешанной тематики, тут я вообще не могла докопаться до сути. Ну а фотографии так и так надо распихать по альбомам. Легче ориентироваться.
Мартуся уже вошла в ритм. Рядом с ней росли аккуратные стопки.
- Снимки в конвертах не трогать? Они не перемешаны? Гляди-ка, даже надписаны. Рождество-2001. Думаешь, содержимое соответствует?
- Понятия не имею. Возьми и посмотри.
- Взгляни, какая-то рекламная акция. И здесь тоже. Познань, что ли? Может, сложить все это вместе? Все официальные мероприятия вместе, только Краков отдельно, подойдет?
- Подойдет, подойдет...
- Награждения тоже отдельно... А здесь у тебя что-то другое... Какой-то раут. Что это?
Я взглянула без большого интереса.
- Не помню. Что-то крутое в отеле "Мариотт". Как-то раз там устроили торжественную тусовку для ВИПов. Чиновники, артисты, художники, писатели. Даже не знаю, кто снимал.
- Не Тадеуш случайно?
- Нет. Его не было. До "Мариотта" я способна добраться и без агента. Кто же мог снимать? Человек, видимо, порядочный, раз прислал фотки, а я - свинья этакая - даже не помню, кто это был!
Моя самокритика пришлась Мартусе по душе.
-А что, снимок только один? Порядочный человек мог бы и расстараться. Прислал бы хоть парочку.
- Их четыре было. Насколько я помню.
- Какие там четыре, говорю - один. Что мне с ним делать?
- Понятия не имею. Что хочешь. Запихай в официальные мероприятия, может, и остальные там обнаружатся.
Еще раз посмотрев на фото, Мартуся уже собралась было положить его в соответствующую стопку. Но что-то ее остановило. Она присмотрелась повнимательнее.
- Иоанна, взгляни! А это случайно не он?..
- Отстань! - восстала я. Сегодняшним вечером встреч и воспоминаний я уже была сыта по горло. Одно наведение порядка чего стоит. - Отложи в сторону, завтра взгляну. Идем лучше спать!
- Но ведь это, кажется, Тупень!
- Ну и что с того? Он ведь ВИПа изображал.
- Изображал. Больше не будет. Никогда. Хорошо, куда все это девать?
Я разозлилась. Ну, Мартуся! И мертвого достанет!
- Никуда! Поздно уже... Если хочешь, положи все это добро на пол в кабинете. Рядом с альбомным стеллажом. Пусть полежит там, днем я пристрою, куда надо.
- Ага, опять будет валяться...
- Надоела. Не будет ничего валяться. Я уберу, а то кошки заинтересуются. Им нравится играть в кабинете. Место-то надо будет для них освободить.
- Ну раз кошки...
Кошки стали решающим доводом. Уж ради животных-то я постараюсь, это ясно всем. Мартуся собрала рассортированные фотографии и бережно разложила их на полу рядом с овечьей шкурой - любимым местом кошек.
И мы наконец отправились спать.
* * *
Кипа бумаг в мусорном мешке на шкафу у пана Теодора была цела и невредима, в чем я убедилась на следующий же день.
Мысли о ней настолько меня беспокоили, что я не выдержала и помчалась к пану Теодору, как только пришла в себя после вчерашнего вечера. Даже не стала предварительно звонить. То есть я позвонила разок, но он не ответил. И я подумала: а не все ли равно, дома он или нет? В конце концов, его запасные ключи все еще у меня.
Их я обнаружила в кармане куртки утром, когда искала ключи от машины. Мартуся уже уехала, и меня посетило страшное подозрение, что ключи от машины постигла судьба бумажника. Подозрение не подтвердилось. И вообще оказалось, что карманы у меня буквально набиты ключами. От дома, от машины, от квартиры пана Теодора - настоящая скобяная лавка, а не карманы приличной дамы.
Пан Теодор подъехал к своему дому почти одновременно со мной - едва успев выйти из машины, я заметила паркующийся за мной автомобиль. Вынув из кармана ключи и помахивая ими, я направилась к пану Теодору.
Увидев меня, он искренне обрадовался.
- О, вы здесь! Очень хорошо. Они меня долго продержали. Все допросы, показания. Я уж и не знал, что говорить...
- Где это вас держали?
- В полицейском управлении.
- Так, вот ваши ключи, и давайте сперва войдем в квартиру, а потом все обсудим.
Ключи обрадовали пана Теодора еще больше, чем моя персона, хоть я и готова была поклясться, что он про них начисто забыл. Открыв дверь квартиры, он пропустил меня вперед. Я слегка вздрогнула при виде силуэта, нарисованного мелом на полу, и осторожно обошла его. И вовсе не из уважения к покойному. Просто мне было противно даже наступать на следы, оставленные Тупнем.
- Когда к вам приходит домработница? - спросила я. - Вчера вы упомянули, что она должна появиться завтра. То есть сегодня.
- Да я все перепутал. Завтра она придет... А, вы имеете в виду этот рисунок на полу? Я от него тоже не в восторге...
Но я уже была в кабинете.
Быстрый взгляд на шкаф поначалу поверг меня в ужас. Ничегошеньки сверху не торчало, будто и нет там мусорного мешка. Я прямо вся задрожала. Но уже в следующее мгновение вспомнила, что сама постаралась запихать его как можно глубже, чтобы черный полиэтилен никому не бросался в глаза. Скинув туфли, я придвинула стул к шкафу.
- Вы позволите, пан Теодор, я там немного пошурую?
Пан Теодор не возражал. Впрочем, похоже, ему было просто все равно. Я забралась на стул и сразу заметила смятый мешок. Протянув руку, я с огромным облегчением спихнула его вниз. Мешок с глухим стуком шмякнулся на пол.
- Вот это да! - поразился пан Теодор. - А я как раз хотел у вас спросить, куда подевались бумаги? Не могу вспомнить, и баста! А вы, кажется, что-то говорили об отпечатках пальцев? И какой же у вас план?
- Во-первых, отнесите мешок в комнату, - распорядилась я, надевая туфли. - Во- вторых, долой этот стул, нечего ему стоять тут у шкафа, еще наведет кого-нибудь на глупые мысли. В-третьих, материалы я распечатаю еще раз, даже в двух экземплярах, у каждого из нас будет свой. Все равно их надо постоянно дополнять. Ну а в-четвертых, я заберу все это добро домой, меня ни в чем не подозревают, искать там не будут. Они долго еще вчера сидели?
Пан Теодор послушно выполнил мои указания и включил кофеварку. После чего начал свой рассказ:
- Вчера они до полуночи торчали у меня. Уж шарили, шарили по всему дому. Да еще приставали насчет наших общих знакомых. В этом есть своя логика: если покойный был здесь, и убийца был, то кто они, как не мои знакомые? Убийца-то не взломщик какой-нибудь. Ничего ведь не пропало, взгляните сами. Вот этот китайский шар - подлинный, из слоновой кости, достался мне от деда. Мой дед в молодости много путешествовал, еще перед войной. Один этот шар кучу денег стоит!
- А сколько именно? - заинтересовалась я.
- Когда-то слышал, что он на вес золота. Это старинная ручная работа, сейчас же все делают на станках.
- Ага, антиквариат. С аукциона можно и вовсе втридорога продать.
- И фотоаппарат как лежал на виду, так и лежит... Ограбление полицейские исключили. Единственная польза от них все пепельницы опорожнили...
- Вот! - живо подхватила я. - Пан Теодор, я буду бестактна, но из двух зол лучше выбрать меня, чем полицию. Скажите, пожалуйста, когда ваша жена была здесь?
- Бывшая жена, - решительно поправил меня пан Теодор. - Сразу же после вас. Сейчас соображу. Если вчера было бы позавчера, то сегодня получается три дня назад. Под вечер заявилась.
- И долго пробыла?
Пан Теодор поставил на столик чашечки, сахар, засахаренный миндаль, налил кофе. Наконец сел. Последовал тяжкий вздох.
- Не знаю. Кажется, долго. Часа три.
- А чего она хотела? Зачем приходила?
- Наверно, чтобы потерзать меня. Все расспрашивала... Она ведь руку на пульсе держит. Что происходит, чем я занимаюсь, все ей надо знать. Хорошо ли у меня идут дела? Есть ли у меня заказы? И всякое такое.
Я кивнула. Все сходится. Об идиотском разделе добра я знала, бывшая жена пана Теодора зорко отслеживала его имущественное положение и даже искала ему заказчиков.
Тут мне припомнилось, что я грозилась быть бестактной.
- Пан Теодор, скажите, а в вашем договоре есть пункт про последующий брак? Вроде того, что она не может выйти замуж, а вы жениться до окончания раздела имущества?
Пан Теодор с грустью подтвердил. Так, может, мадам готовится вступить в новый союз и желает знать, что еще можно выдоить из бывшего супруга? Разнюхать, не обогатился ли старик в последнее время?
Это предположение я оставила при себе. У бестактности тоже есть свои границы.
- Чем же она у вас занималась, раз пробыла так долго? Судя по пепельницам с окурками, носилась по всему дому. Вы от нее убегали, что ли?
- Еще немного, и до этого бы дошло, - покаялся пан Теодор - Она... ну... хорошо, признаюсь. Она скандалила.
- Что ей еще понадобилось? Вы же давно развелись!
- Дело в том, что я не согласился заняться реставрацией одной вещицы. Знаете, мне показалось, что вещь краденая, а с краденым я не хочу связываться.
Понятно. Пан Теодор, человек честный, отказался от неплохого заработка, опасаясь неприятностей. Вот баба и принеслась со скандалом, надеясь заставить бывшего мужа взяться за работу. Очень в ее духе. Думаю, с ней все ясно - ничего кроме денег ее не интересует.
Лучше взяться за чиновников и государственных деятелей - наверняка убийца среди них. Но как же не хочется мараться! Да и не собиралась я затевать собственное расследование...
И я переключилась на более насущный вопрос - как бы мне незаметно вынести пакет с бумагами. Вдруг дом под наблюдением? Или увидит кто из соседей? Сказать, что белье в прачечную несу? Или подрядилась мусорщиком поработать?
Придумать что-нибудь путное я не успела - раздался звонок в дверь. Мы с паном Теодором обменялись обеспокоенными взглядами и уставились на пакет, лежавший посреди комнаты. Я пинком отправила его под кресло.
Пан Теодор пошел открывать.
- А полицейских нет? - донесся из прихожей женский голос, и в комнату протиснулась соседка. - Ах, это вас я видела! Но ведь это не вы его убили, а то бы вас уже посадили. А вы, как я погляжу, на свободе!
Она же видела меня только со спины, да я еще на коленях стояла!
- Нет, это не я, - заверила я. - То есть не я его убила.
Соседке мои заверения не требовались.
- Я им всю подноготную выкладывать не стала, - зачастила она, обращаясь к пану Теодору. - Разные у людей дела бывают, скажу я вам, чего трепать о них языком направо-налево? Может, дама, которая вас посещает, невестой вам приходится. Я ведь не слепая, да и кухня у меня со двора. Иной раз что-нибудь и примечу...
Я с недоумением посмотрела на пана Теодора. Вот это да! И покраснел ведь.
- Сразу после того, как ваша бывшая на меня наскочила, я видела, как через садик к вам кто-то вошел. И чего мне болтать? Чтобы невинную женщину по судам затаскали? Вы своих гостей лучше знаете. Но вас дома уже не было, вы на такси уехали. А тут дамочки так и посыпались - одна за другой. Вы были третья (это она про меня). Ноги вашей разведенки у меня в доме не будет! Чтобы я шпионила для такой подстилки? Да ни за что!
Пан Теодор из багрового стал белый. Он так и не вымолвил ни слова, лишь головой тряс мелко-мелко. На душе у меня вдруг сделалось удивительно погано. Недаром мне казалось, что пан Теодор что-то скрывает. А Гурский-то как вляпался. Вот повезло ему со свидетелями. Холера, каждый (включая меня) так и норовит что-нибудь утаить. Как прикажете вести расследование в таких условиях?
- А вы уверены, что в садике кто-то ошивался? - спросила я, от души надеясь на отрицательный ответ.
Соседка подбоченилась.
- У меня, извините, видений не бывает. Ошиваться там никто не ошивался, а на террасу через сад прошел. И не лошадь то была, и даже не медведь, а самый обычный человек. Да только я его не разглядела - кусты мешали.
- А дальше?
- Что дальше?
- Человек этот вошел в дом с террасы или вернулся назад через сад?
Соседка вдруг замешкалась и явно расстроилась. Как же - недоглядела, недошпионила!
- Не знаю, - скорбно призналась она. - Вы что думаете, я сутками у окна сижу? У меня, между прочим, дел по горло. Я на одну минуточку из кухни и вышла. Откуда мне было знать, что здесь убивать будут? Если бы знала, все бы рассмотрела в подробностях! А тут еще ваша вертихвостка меня взбесила!
- А в какой очередности все происходило? Пани Бучинская ушла и сразу после этого кто-то прошел через сад?
- Пани! - с презрением фыркнула соседка. - Тоже мне пани... Прогнала я ее, значит, и отправилась на кухню. Чайник поставила. А когда вода закипела, в кустах уж кто-то копошился. Может, невеста явилась, заметила вашу кикимору и не хотела идти через главный вход, а пошла кругом, через садик, чтобы с ней не встречаться. Этой мымре на глаза только попадись! Вы, пан Бучинский, - святой человек...
Бледное лицо пана Теодора пошло красными пятнами. Зато речь к нему вернулась.
- Да-да, пани Идалия, огромное спасибо, я все это учту, премного благодарен...
- А если полиция спросит, чего говорить-то?
- Расскажите им все как есть. Скрывать нечего. Я... я... я еще все проверю, а вы... вам бы во все это лучше не вмешиваться.
- Это уж как пожелаете.
- Большое спасибо.
- Не за что. Я-то на вашей стороне. А вы (это мне), вот вы здесь молились давеча... ну когда у трупа сидели. Вы на чьей стороне?
Я заверила, что на нужной стороне, и соседка ретировалась. Я посмотрела на пана Теодора:
- Ну вы даете...
Теодор прочистил горло, покашлял, покрутился у столика, заглянул в кофеварку, пролил на брюки остатки кофе из чашечки, наконец, взялся за крышку бара и достал коньяк и рюмки. Было ясно, что по крайней мере до завтра ничего вразумительного он произнести не сможет.