Приключенческий роман М. Постола посвящен бесчинствам бандеровцев.
Содержание:
1. ВАМ ОСОБОЕ ЗАДАНИЕ, МАЙОР 1
2. СЕРЖАНТ КУШНИР 1
3. ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ ПОЛКОВНИКА В ОТСТАВКЕ А. М. ВЕСЕНЬЕВА 2
4. ЛАГЕРЬ У БЕЛОВЕЖА 2
5. ПЕРЕЛЕТ 2
6. ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ ПОЛКОВНИКА В ОТСТАВКЕ А. М. ВЕСЕНЬЕВА 2
7. НАМ ПОМОГУТ НАШИ ЗАПАДНЫЕ ДРУЗЬЯ 3
8. СВЕДИТЕ НАС С НИМ 3
9. АРМИЯ КРАЙОВА ПРИНИМАЕТ ВАС В СВОИ РЯДЫ, ХОРУНЖИЙ 4
10. ТАЙНЫЕ РАСЧЕТЫ МИСТЕРА ТОРПА 4
11. РАЗГОВОР ПО ТЕЛЕФОНУ 4
12. ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ ПОЛКОВНИКА В ОТСТАВКЕ А. М. ВЕСЕНЬЕВА 4
13. ГВАРДИИ ЛЮДОВОЙ НЕТ - ЕСТЬ АРМИЯ КРАЙОВА 5
14. Я ЗА ВАШЕЙ ДУШОЙ, ШТАНДАРТЕНФЮРЕР 6
15. НАДО НАЙТИ 6
16. ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ ПОЛКОВНИКА В ОТСТАВКЕ А. М. ВЕСЕНЬЕВА 7
17. ТО НАШИ ЛЕТЯТ! 7
18. ХРИСТОС ДЕТЯМ НЕ ПОМОЖЕТ 8
19. ЕСЛИ ГРАФ СКАВРОНСКИЙ ДАЕТ СЛОВО ЧЕСТИ 8
20. ВАС ИНТЕРЕСУЕТ ИСКУССТВО, ДЖОН? 9
21. РАЗРЕШИТЕ, Я СХОЖУ 10
22. ТАМ ТОЖЕ ДЕТИ 10
23. ДНЯ ДВА ЕЩЕ НАДО 11
24. ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ ПОЛКОВНИКА В ОТСТАВКЕ А. М. ВЕСЕНЬЕВА 11
25. ПРИКАЗ РЕЙХСФЮРЕРА СС 12
26. ВСЕ В ПОРЯДКЕ, ВИЛЛИ? 13
27. МЫ СВОИ, ХЛОПЧИКИ! 13
28. КОСТРЫ! КОСТРЫ! 13
29. Я ХОЧУ ПОМОЧЬ ВАМ 14
30. МЫ - СОЛДАТЫ ОДНОЙ АРМИИ 14
31. СЕРДЦЕ НИЧЕГО НЕ ПОДСКАЗАЛО 14
32. ЗДЕСЬ ПАН ХЕЛЕМСКИЙ? 15
33. "КАК ВЕРНУСЬ, ЧТО-ТО СКАЖУ ВАМ" 15
34. ОНИ ВСЕГДА ПРЕДАВАЛИ РОССИЮ 16
35. ВЫЛЕТАЙТЕ! 16
36. "ДО СВИДАНЬЯ, АЛЕКСЕЙ ИВАНЫЧ" 16
37. ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ ПОЛКОВНИКА В ОТСТАВКЕ А. М. ВЕСЕНЬЕВА 17
38. НАРОД НЕ ДАСТ, СЫНОК! 17
Михаил Постол
ОПЕРАЦИЯ "СВЕТЛАНА"
1. ВАМ ОСОБОЕ ЗАДАНИЕ, МАЙОР
- Майор Терлыч? Алексей Иванович? Да вы садитесь, - маршал раскрыл коленкоровую папку. - Родился в восемнадцатом году на Кубани, в станице Екатериновской. Сидите, не надо вскакивать. Что окончили?
- Краснодарское пехотное училище. В сорок первом.
- Но до этого уже были в боях?
- Так точно, на Хасане.
- Красное Знамя за Хасан?
- За Хасан, товарищ маршал.
Тот помолчал, машинально листая дело, вздохнул каким-то своим мыслям и неожиданно спросил:
- Здоровье как? Я спрашиваю о здоровье, мягко повторил, заметив откровенно удивленный взгляд офицера.
- Я здоров, товарищ маршал!
- Настроение?
- Боевое!
Маршал раздумчиво вглядывался в молодого офицера. Отметил невысокую, собранную фигуру в ладно сидящей форме, твердый синий взгляд. Не без удовлетворения уловил на худощавом, чуть розовом от понятного волнения лице не только внимание и сосредоточенность, но и выражение решительности, невозмутимого достоинства. И, подводя черту, решительно произнес: "Вам особое задание, майор Терлыч". Алексей сделал движение, чтобы встать, но маршал коротким взмахом руки остановил его:
- Очень важное! - В упор глянул в глаза офицера. Хотя вы и матерый разведчик, огонь, воду и медные трубы прошли. Стреляный, как говорят, воробей, но такого задания у вас не было еще. Дело заключается в следующем.
2. СЕРЖАНТ КУШНИР
Небо над землей чистое и голубое. Солнце, еще недавно укутанное в тяжелые мокрые тучи, слепящим шаром выкатилось в это раздолье и засияло, заиграло на белых, с черными подпалинами стволах берез, на кряжистых тушах дубов. Теплынь лилась по земле. И земля вспухала, будто опара в квашне, вилась в светлую высь прозрачными струйками испарений, звенела птичьим щебетом. Голова кружилась от горьковатого, дурманящего запаха багульника.
Алексей только на миг закрыл глаза, а когда открыл - вздрогнул от неожиданности. Царевна Несмеяна из далекой сказки, казалось, напрочь забытой за черные дни войны, стояла перед ним. В ладном зеленом полушубке и чистеньких, словно лаковых, сапожках, голубоглазая, тоненькая, как березка рядом с нею. Когда подошла, откуда появилась - не понять. Чуткое ухо разведчика не уловило ни звука. Будто возникла из того багульникового запаха. Или из березки вышла. Алексей поспешно поднялся, поскользнулся на мокрой еще земле - и чуть не шлепнулся. Чертыхнулся, не сдержавшись, вполголоса, но тут же выпрямился, одернул полушубок.
"Сержант Кушнир. Радист. Прибыла для выполнения задания". В ясных глазах теплились робость и детская стеснительность. - "Кушнир? Радист?" - Терлыч откровенно любовался, разглядывая Несмеяну. И, похоже, это не пришлось ей по душе. Майор увидел, как потемнели, сузились бездонные глаза, а брови-колоски сошлись в одну линию. Детское еще личико сразу повзрослело, став строгим и отчужденным.
Понял, как расценила девушка его слишком откровенный взгляд, и сам вдруг смутился. Загрубевшее от ветров и морозов лицо покраснело. И, чтобы скрыть смущение, тоже нахмурился, кашлянул и сухим, командирским тоном бросил: "Следуйте за мной!"
Под ногами хрустел валежник, шуршала сухая хвоя. Невдалеке деловито стучал дятел, словно увлеченный работой плотник. Свиристела сойка. Гулко куковала кукушка.
Алексей непроизвольно начал считать. На войне и несуеверный порою вспоминает приметы. А кукушка старалась изо всех сил. Видимо, хотела задобрить сурового командира, чтобы помягче отнесся он к спотыкающейся маленькой девчушке, у которой в глазах дрожала пелена усталости.
Когда дошли до небольшой, почерневшей от времени избушки, кукушка перевалила уже на третий десяток и не собиралась останавливаться в безудержной щедрости. Алексей коротко стукнул в дверь.
Их, похоже, ждали. На пороге тотчас же выросла фигура высокой, стройной девушки. В серых глазах мелькнули чуть заметные искорки. Но только на миг. Неуловимым взмахом длинных ресниц девушка погасила их, вытянулась: "Товарищ майор…" - "Отставить, лейтенант. Примите сержанта. Она с нами". И, резко повернувшись, широко зашагал обратно. Сероглазая зачарованно глядела вслед, забыв о гостье. А та вдруг почувствовала легкую досаду, заметив, каким взглядом провожала девушка-лейтенант командира.
Сероглазая очнулась, перевела взор на молча стоящую перед нею девчонку. Резко очерченные губы красивого рта дрогнули. "Ну пойдем… сержант! - Она махнула рукой в глубь избушки. - Тоже медичка?" - спросила, прикрывая дверь. - "Почему - тоже?" - "А мы тут все врачи-фельдшера, все медики. Девочки! Красавицы! К нам пополнение!"
Сидевшая за столом приземистая, рыжеволосая женщина, лет под сорок, оторвалась от вязанья, глянула, словно теплой ласковой ладонью прикоснулась, и улыбнулась широко: "Новенькая? Это хорошо! Милости просим!" У окна расчесывала короткие черные волосы полненькая смуглянка. Она полыхнула на вошедшую темными, чуть раскосыми глазами и приветливо кивнула. Из соседней комнаты вышли еще две девушки.
- Давайте знакомиться, - сероглазая широко повела руками. - Это Мария Петровна, тетя Маша, - указала на женщину с вязаньем. - Наша мама, наша няня. Это Катя, Таня, Женька. Все? - окинула комнату придирчивым взглядом. - Ну, а я командир этого девчачьего гарнизона лейтенант Зазирная. Галина.
- Оля. Ольга Кушнир.
- Оля… Лелька, - тетя Маша вздохнула и растроганно глянула на новенькую. - Мою младшенькую я так зову. Двенадцатый годок уж ей пошел. Господи! Детки, детки!
- Тетя Маша! - обняла ее за плечи Таня. - Не надо. А то я зареву!
- Чего тебе реветь-то? - усмехнулась тетя Маша, вытирая враз повлажневшие глаза. - Сенька твой живой, воюет. Вчера только письмо получила.
- Воюет, - Таня уткнулась ей в волосы лицом. - Вчера воевал. А сегодня?
- Ой, девчонки! - Галина даже топнула ногой. - Ну вас с вашей сыростью! Не мешайте знакомиться с человеком! Ты кто: сестра, фельдшер?
- Нет, радистка.
- Ага! - торжествующе крикнула Женька. - Я вам говорила! Все ж таки по-моему выходит! Радистка! Значит, предстоит дорога. Лететь нам, девчатки мои, далеко и высоко. К фрицам в гости. К партизанам лететь, голову даю на отруб!
- Похоже, - тетя Маша кивнула согласно. - Раз радистка, похоже.
- А зачем столько медиков? - недоуменно спросила Катя.
- Ой, чучелко ты мое! - обняла ее за круглые плечи Женька. - А кто ж больше нужен партизанам, как не медики? Стрелков, поди, у них и у самих хватает. А медиков…
- Так почему одни девчонки? К партизанам лучше мужчин посылать, - допытывалась Катя.
- С чего ты взяла, что мужики-медики лучше? - возмутилась Женька. - Мы, бабы, знаешь, какие выносливые? Куда им! И руки у нас ловчее.
- Нежнее, - тихо вставила Таня.
3. ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ ПОЛКОВНИКА В ОТСТАВКЕ А. М. ВЕСЕНЬЕВА
Вообще-то за сорок пять почти лет многое перезабылось. Да к тому же нынче модно каяться и посыпать голову пеплом, мол, воевали мы не так, и били фрицев неграмотно, и побеждали не по правилам. Как выдало одно литературное светило, воевать мы не умели и за всю войну так и не научились. Выходит, красный флаг над Берлином в мае сорок пятого - это случайность, недоразумение.
И если вы ждете чего-нибудь подобного от меня, то зря. Каяться не собираюсь. Солдатам той войны не в чем каяться. Мы сражались. И победили!
Для меня операция "Светлана" началась, как и многие другие. Был я у майора заместителем. В чине старшего лейтенанта. Занимался черновой, так сказать, подготовкой группы. Сидели мы в лесу, в Белоруссии это было, и готовились. Карты топографические района, куда нас направляли, изучали. Майор требовал, чтоб каждый заучил те места назубок. Из опыта мы знали, как оно полезно в таких делах, вот и штудировали. До одурения. По азимуту в лесу ходить тренировались, в любую погоду, без скидки на дождь или туман. Уложим на плечи полную выкладку и шпарим по бездорожью, через чащобы километров по десять, а то и больше. Особого внимания майор требовал к отработке приемов по захвату "языка". Нередко присутствовал на тренировках и сам учил десантников. Других таких мастеров по "языкам" я не встречал. Учились петь по-птичьи, на разные голоса.
Ходить по городским улицам, свободно, без оглядки, но с ушками на макушке, глазами на затылке, исчезать - как сквозь землю проваливаться, на помощь товарищу приходить, чтоб противник и очухаться не успевал.
Были среди десантников двое немцев: Вилли и Отто. Из тех, кто с первого дня против Гитлера встал. Один чех был, Зденек, и поляк Казимир. Остальные из России да Белоруссии. Почти половина - кубанцы. Майор сам с Кубани был, вот и подбирал земляков. Нынче модно землячков на теплые должности протаскивать. А тогда их с собой на самое опасное дело брали. Как землю родную в помощь берут. Да и погибнуть если придется - в родной дом будет кому лишнюю, не казенную, весть принести.
А я из Ростова. Добровольцем пошел уже в июле сорок первого. С Терлычем дороги военные свели в августе сорок второго. И с тех пор мы не разлучались. Вместе провели десятки операций. Стали, если так можно сказать, профессиональными фронтовыми разведчиками. Командовал армией наш земляк генерал Рябышев Дмитрий Иванович. Ну и группу Терлыча выделял. Самые важные и опасные задания ему поручал. И не было случая, чтоб оно оказалось невыполненным.
Майор - человек с суровинкой. Из тех, кто на слова скуповат. Требовал жестко. Но не помню, чтоб кто на него обижался. Потому он хоть и требовал, но о разведчиках своих заботился - иной отец о родных детях так не заботится. Ни одного хлопца на себе из-под пуль вытащил. Меня в том числе. Ну да это я отвлекся…
В группе тридцать шесть бойцов было. Шесть женщин. Самому старшему тридцать стукнуло. А так больше молодежь, кому двадцать, кому двадцать два!
Словом, готовились мы, ждали приказа на вылет.
4. ЛАГЕРЬ У БЕЛОВЕЖА
Это были бараки в лесу недалеко от Беловежа, небольшого польского городка. Их окружал высокий, в два человеческих роста забор из заостренных плах и колючей проволоки. Над забором - вышки с пулеметами.
В бараках размещался концентрационный лагерь для детей. Везли их сюда немцы с Украины и Белоруссии, с Брянщины и Смоленщины. Мальчиков и девочек. От трех до двенадцати лет.
Их лучше кормили, чем в других лагерях, сносно одевали. Даже обучали немецкому языку. И били здесь вахманы реже. Хотя все же били! Весь "контингент" лагеря распределялся на звенья по десять человек в каждом. Три звена объединялись в группу - команду. В каждой группе свой "воспитатель" из русских, белорусских, украинских предателей. Распорядок был жестким и четко регламентированным. Детей, в том числе и трехлетних малышей, поднимали в шесть утра, вели на "спортивные занятия" во дворе (их проводили при любой погоде), затем гнали трусцой в холодную умывальню. После умывальни полагалась уборка постелей. В семь - "завтрак": ломтик эрзац-хлеба и чашка жидкого эрзац-кофе. А потом - работа. Восемьдесят часов работы. То ли на поле у местных немецких колонистов, то ли в лагерной мастерской. Здесь ребятишки из соломы плели широкие ленты. Они сшивались в мягкие туфли и отправлялись в госпитали.
Обязательными были утренние и вечерние молитвы, на которых дети должны были просить бога о победе для великого фюрера великой Германии. Обязательно пение песен гитлерюгенда, таких, как "Барабаны гремят по стране, Дрожат одряхлевшие кости". Мальчишек заставляли лагерное начальство встречать по стойке "смирно" пронзительным "Хайль!", а девочек - реверансом. "Воспитатели" вели с детьми беседы о "великой миссии" германского рейха и фюрера Адольфа Гитлера, читали им фашистские газеты на русском языке, показывали фильмы о победах германской армии, фотоальбомы о захваченных странах. Русских, украинских, белорусских детей стремились "онемечить", лишить памяти о родной земле.
Иногда в лагерь приезжали бездетные бюргеры и выбирали себе детей, увозили в Германию. Но таких "счастливчиков" были единицы. Основной контингент предназначался для другого.
Каждый вечер проводились тщательные исследования, осматривали волосы, глаза, ощупывали и вымеряли череп, брали на анализ кровь. "Годен - не годен".
Был в лагере специальный барак, отгороженный глухим забором. Его называли больницей. Время от времени на утренних и вечерних поверках лагерфюреры отбирали по только им известным признакам группу детей и переводили в "больницу" на "профилактическое лечение". Лечили по три-четыре недели. На работы из "больницы" не гоняли. Кормили по специальному рациону.
"Выздоровевших" заводили в белую палату, укладывали на стол наподобие операционного. Из палаты детей выносили без кровинки в теле. Мертвыми.
Высосанная из малышей кровь по последнему слову медицинской техники заливалась в ампулы и отправлялась в госпитали. Раненые немецкие воины нуждались в ней. Кровь русских, украинских и белорусских мальчишек и девчонок хоть была не арийской, но вполне годилась для спасения "героев фюрера и рейха". Умерщвленных детей закапывали в овраге.
Тайну особого лагеря разгадали польские партизаны. Они сообщили о нем в Центральный Комитет Польской рабочей партии. Оттуда страшная весть об изуверстве гитлеровцев попала в Ставку Верховного Главнокомандования Советской Армии. Ставка приняла решение освободить малолетних узников, спасти оставшихся в живых. Детский концентрационный лагерь у Беловежа и был целью операции "Светлана".
5. ПЕРЕЛЕТ
Тяжелый транспортный самолет влетел с полевого аэродрома в застланное пороховыми тучами ночное небо. На борту - тридцать шесть десантников во главе с майором Терлычом. Курс - партизанский лес у Пружан. Оттуда группа, соединившись с отрядом батьки Апанаса, начнет марш-бросок к Беловежу.
Терлыч сложил карту, спрятал ее в планшетку и оглянулся на товарищей. Лившийся в иллюминаторы призрачный серебристый свет делал лица десантников бледно-голубыми. Вспомнилась толстовская "Аэлита". Радистка Кушнир сидела напротив, вцепившись в вещмешок с рацией. Глаза закрыты, будто Оля спала. Ее напарник Димка Батура возился с каким-то ящиком.
Алексей встретил неотрывный взгляд Галины Зазирной и непроизвольно кивнул головой. Девушка радостно улыбнулась, движением ресниц как бы поблагодарила.
…Под зенитный обстрел они попали на линии фронта. Она играла сполохами выстрелов и разрывов. Разноцветными огнями вспыхивали ракеты. Неистово метались, шарахаясь из стороны в сторону, белые лучи прожекторов. Машина резко легла набок и поползла вверх. Вскоре выстрелы остались позади. А за иллюминатором бесновались вихри. Будто врезались в гигантский котел, где кипело варево из облаков и тумана. Швыряло то в одну сторону, то в другую. Мотор сипел, захлебывался, кашлял. Машину встряхивало, било. Салон наполнился внятным гулом взбесившейся природы.
Терлыч оглядел товарищей. Все смотрели на него. И это было понятно. В опасную минуту бойцы обращаются к командиру, если верят в него. От него ждут решения, на него надеются.
- Приготовьтесь! - майор проговорил это негромко, по все услышали, взялись за парашютные тюки.
В салон заглянул один из пилотов: "Товарищ майор! Через полчаса будем на месте. Только сесть вряд ли сможем. Так что - вариант-два…" "Мы готовы, - отозвался майор. - Заходите еще на круг"
И снова с натужным ревом самолет начал делать очередной разворот. "Внимание!.. Поше-е-ел!"
6. ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ ПОЛКОВНИКА В ОТСТАВКЕ А. М. ВЕСЕНЬЕВА
…Меня сразу завертело, закружило, словно в водоворот попал. Ветер засвистел, звоном отдало в ушах. Встряхнуло, и я поплыл вниз. Рокот самолета враз пропал. Ничего не видно и не слышно. От толчка о землю боком упал на что-то мягкое, сыпучее и меня поволокло. Вдруг чую - вода, в реку затащило. Кое-как отцепился от парашюта, встал на ноги. Вода по грудь. Стою, в темень вглядываюсь. Автомат на боевом взводе держу. Тихо кругом, как на погосте. В глухомань такую меня занесло, где и лешие не водятся. Неторопко, чтоб не булькало, не плескало, побрел к берегу. Зашел за ближнее дерево, стал лес слушать. Тихо. Гукнул три раза филином, потом еще раз. Такой сигнал был договорен на случай, если разбросает нас в разные стороны. Никакого ответа.
Ситуация аховая: ночь, туман. Не знаю, где я, куда идти. А идти надо, товарищи ждут. Вспоминаю топографию местности, как учили там, на базе, и иду на восток.