Короче, два дня блуждал я по чащобам и топям в поисках товарищей, и только утро третьего принесло удачу Оно было ясным и теплым. Продравшись сквозь заросли орешника и крапивы, выбрался в какую-то болотистую лощину. Из кустов вылетел черный дрозд. Всполошенно закричала ворона. И тут мне послышались голоса людей. Говорили по-русски. Я осторожно развел черемуховые ветки.
У водяного оконца сидели и подкреплялись тушенкой Федька Гарагуля, Василь Крахмаль и Павло Ровный, из моего отделения. Все трое вскочили и направили автоматы в мою сторону. "Хлопцы! Я это! Весеньев!"
Они закричали, бросились навстречу…
Вначале им повезло больше, чем мне, - спустились почти у поляны, где горели костры, разложенные партизанами. Там уже собралось около двадцати десантников. Среди них был и майор, все наши женщины. Нескольких человек послали искать тюки с грузом. Хоть и туман стоял, но хлопцы-партизаны в лесу как дома, знали входы-выходы и к рассвету нашли почти все тюки.
А на рассвете гитлеровцы нагрянули. Трое моих орлов оторвались от остальных, нарочно ушли в сторону, повели за собой фрицев. А потом как растворились в болотах. Немцы наверняка решили, что их трясина сожрала. Успокоились.
На закате мы с хлопцами вышли к избушке лесника Пилипа Харчени. Бородатый, однорукий дед был связным партизанского отряда батьки Апанаса. От него узнали, что десантникам и партизанам удалось оторваться от гитлеровцев, уйти на правый берег Лесны. Сейчас все собрались на партизанской базе за полоской болот, недалеко от новой границы. Среди десантников трое раненых. Да вот нас, четверых, недосчитали.
Сегодня в ночь дед Пилип отведет нас на базу.
7. НАМ ПОМОГУТ НАШИ ЗАПАДНЫЕ ДРУЗЬЯ
"Вы позволите, пан майор?" - Казимир протянул руку к ларцу с сигарами. - "Пшепрашем, пан хорунжий", - тумбообразный хозяин колыхнулся в кресле, изображая намерение поухаживать за гостем. Но тот, хотя и понимал, что движение майора носит чисто символический характер, предупредительно остановил его и сам открыл ларец: "О, пан граф! Сигары! Откуда?"
Граф довольно усмехнулся: "Не черный рынок, Казик, не черный рынок! Ты же знаешь, что графы Скавронские никогда не имели дел со спекулянтами". - "Значит, надо понимать, у вас сохранились связи с Лондоном?"
В сентябре тридцать девятого граф Юзеф Скавронский в чине майора командовал кавалерийской частью. В ней же служил хорунжий Казимир Братковский, сын управляющего графским поместьем. Под Радомом часть попала под танковый удар. Хорунжий Братковский был контужен и очнулся в плену. Бежал. Разыскал своего командира, который после капитуляции вернулся в имение под Беловежем. Граф ввел молодого офицера в местную группу патриотов. Через год во время тайной встречи со связным из Лондона Казимир попал в лапы гестапо.
Больше майор ничего не слышал о судьбе своего подчиненного и земляка. А сегодня, близко к полночи, он явился в поместье. Отец и мать Казимира скончались пять месяцев назад, почти в один день. И принимал ночного гостя сам хозяин. "Рассказывай! Что же произошло после того, как тебя схватили со связным из Лондона?"
Их сразу разделили. И Казимир его ни разу больше не встречал. Били, покалечили, он показал скрюченные пальцы левой руки.
Что их интересовало? Их интересовал Черный Мацей. Им было известно это имя. Они только не знали, что это граф. Как и тот тип, из Лондона. Любопытно, что в гестапо ничего не спрашивали о нем. Они выпытывали дорогу только к графу. "Но ты, сынок, не выдал своего старого командира?" - воскликнул Скавронский, колыхнул чудовищным животом. - "Пана графа беспокоило гестапо?" - "Как всех, не больше". - "Думаю, это ответ?" - "Да, Казимир! То ответ! Ответ на твое мужество. Рассказывай дальше".
Братковского бросили в лагерь под Кутно. В августе сорок первого повезли под Смоленск. Деревня Козьи Горы. Кругом колючая проволока. Катынский лес. Да, он из тех, кого гитлеровские собаки расстреляли в октябре сорок первого в Катынском лесу.
"Но Катынь - это есть энкавэдэ, зверства сталинских чекистов! - всполошился граф. - В телах расстрелянных обнаружены русские пули". - "Мне ведома та фальшивка Геббельса. Комиссию Международного Красного Креста в лучшем случае обвели вокруг пальца гестаповцы. А в худшем - она сознательно пошла на фальсификацию. Эсэсовцы нас расстреливали не только из "шмайссеров". Нашу группу, например, убивали из русских автоматов. В моей группе есть Стефан Янковяк, поляк. Работал на почтамте в Смоленске. Он рассказывал: когда немцы захватили Смоленск, они устроили настоящую охоту на польских военнопленных. Точнее - на интернированных. Но не в том дело. До октября сорок первого из лагерей в Катынском лесу обильно шли письма в Польшу. Сыновья писали родителям, мужья - женам, отцы - детям. В октябре поступило указание почту из лагерей уничтожить. Был пущен слух, что всех поляков из лагерей в Катынском лесу отправили в Польшу. Но куда их на самом деле "отправили", мне прекрасно известно. Пан майор помнит полковника Сцешинского? Подпоручика Банаса? Хорунжего Юргалу? Они расстреляны в Катынском лесу".
Братковский помрачнел от нахлынувших тяжелых воспоминаний. Как он спасся? Его ранили, но не убили, завалили трупами. Ночью очнулся, выполз из рва, который не успели засыпать, и пополз по лесу. Спасли его партизаны-белорусы.
Губы графа тронула брезгливая гримаса: "И пан Казимир воевал вместе с ними? В этой банде?" - "Это не банда, пан майор. Это хорошо организованная воинская часть! Командует ею капитан Гневный. Отрядом разгромлен эсэсовский полк, рота фельджандармерии, десять полицейских гарнизонов, пущено под откос восемь эшелонов с военной техникой и солдатами немецкой армии". - "И что же вы бросили такую геройскую часть, пан хорунжий?" - "Красная Армия идет к границам Польши. Я хочу сам участвовать в освобождении польской земли" - "О! Это мне по душе, пан Казимир! Польшу должны освободить сами поляки! Только так! И нам в этом помогут наши западные друзья. Я имею в виду Черчилля. И не только его. Великая Америка из-за океана протягивает нам сильную руку друга. Да, сынок! Твое место здесь, в Польше, на родной земле! В нашей Армии Крайовой".
Скавронский зажег сигару, глубоко затянулся, выпустив облако сизого дыма. Завтра, да, завтра утром он познакомит Казимира кое с кем. И они вместе решат его судьбу. А сейчас пора заканчивать трапезу и отдыхать!
"Но не забывайте, пан майор, вечером мне нужно вернуться к своим товарищам. Неплохо бы решить и их судьбу", - напомнил Братковский. - "Твои товарищи, - нахмурился граф. - Кто они?" - "Среди них только один поляк. Я о нем уже говорил. Еще два немца. Один чех. Они пробираются дальше, домой. Пусть пробираются? - Казимир вопросительно глянул на задержавшегося у дверей хозяина. - Люди смелые, проверенные. Гитлера ненавидят и хотят с ним сражаться". - "А Советы… любят?" - "Я бы не сказал, - улыбнулся Братковский, - И доказательство - они ушли со мной от русских".
8. СВЕДИТЕ НАС С НИМ
"Коханый, тебе это очень нужно?" - "Да, Зосенька, да! Я не понял графа и немножко опасаюсь". - "Ох, пани Мария!" - Зося обняла любимого и спрятала лицо у него на груди. Их разлука растянулась на три долгих года. Изящная, очаровательная девушка выполняла обязанности горничной. И мало кому известно, что она связная подполья Армии Крайовой.
Казимиру нужно было узнать, какие действия предпримет граф Скавронский. А в том, что он должен что-то предпринять, Казимир не сомневался. Необходимо проследить его шаги. И только Зося могла в этом помочь.
"Пан Юзеф пошел к лондонцам, - прошептала девушка, не отрывая лица от его груди, - в башню святого Войцеха". Она провела Казимира скрытыми переходами на галерею башни и показала на приоткрытое окно. Ночь стояла теплая, и в комнате, вероятно, было душно. На миг прижалась к любимому и исчезла.
Казимир прислушался: "Пан полковник, - донесся до него гулкий голос хозяина, - я этого офицера знаю с пеленок. Это сын моего верного слуги. Один из лучших моих офицеров, из первого состава подполья!" - "То так, но служил у русских! - возразил мягким баритоном невидимый собеседник. - В бандитах был!"
Вмешался кто-то третий. Партизанские отряды русских - такие "банды", действиям которых может позавидовать и воинская часть. И если этот офицер имеет опыт партизанской войны…
"Но, мистер Чейз, - запротестовал тот, кого граф назвал полковником, - можно представить, чего этот хорунжий нахватался у русских комиссаров!" - "Он остался честным поляком, пан полковник! - граф крепко стоял на своем. - Ушел от русских, чтобы воевать за Польшу в армии Польши!" - "А не думает ли пан граф, что Братковского подослали. Кто? Да какой-нибудь райком или как у них там". Скавронский всплеснул руками: "Пан Езус! Райком? К нему? Райком послал бы его к Язвинскому, к коммунисту, в Гвардию Людову! Мистер Чейз подозревает, что это ЧК? А что ЧК делать у него? Он мирный селянин, политикой не занимается". - "Пан Юзеф думает, что в ЧК не знают, кто в Беловеже командует батальоном Армии Крайовой?" - "Если уж пан штандартенфюрер фон Кугель не знает об этом…" - "А вы уверены, что фон Кугель не знает?"
Наступило молчание. Потом граф что-то произнес угрожающе.
"Успокойтесь, Скавронский, - раздался голос Чейза, - все в порядке. А этого вашего пана хорунжего… Сведите нас с ним завтра. За завтраком".
9. АРМИЯ КРАЙОВА ПРИНИМАЕТ ВАС В СВОИ РЯДЫ, ХОРУНЖИЙ
Утро выдалось пасмурное, словно недовольное чем-то. Накрапывал мелкий дождь. Казимир шел за Зосей по узкому коридору в столовую замка. Девушка то и дело оглядывалась, лучась счастьем. Казимир ловил ее руку, пытаясь обнять. "Ниц, ниц", - вырывалась Зося, сияя глазами. Открыв высокие резные двери, горничная присела в глубоком книксене, чтобы скрыть это сияние от хозяина и его гостей: "Прошу пана!"
За широким столом сидели трое. На своем обычном месте в массивном кресле громоздился граф Скавронский. Справа от него сидел худощавый мужчина среднего роста, с внушительной плешью и бледным, морщинистым лицом. Слева трудился над блюдом с мясом рыжий, с заметной проседью в вздыбленных волосах, с аккуратно подстриженными усами подковкой старик. Он не обратил внимания на вошедшего даже тогда, когда тот произнес приветствие.
Хозяин сделал привычное движение, делая вид, что хочет встать: "Панове! Имею честь представить вам моего сослуживца пана хорунжего Братковского". Худощавый неторопливо встал, щелкнул каблуками, чуть склонив плешивую голову. Граф представил его: "Пан полковник Зелиньски!" Рыжий старик поднял на Казимира водянистые глаза навыкате и, буркнув "Джон Торп", снова уткнулся в тарелку.
Скавронский жестом пригласил нового гостя к столу:
"Пан хорунжий, мы полностью доверяем вам. Потому не скрываем ничего. Мистер Торп и пан Зелиньски прибыли из Лондона! Они будут руководить здесь действиями Армии Крайовой".
Торп прервал свою трапезу. Ему хотелось бы задать несколько вопросов господину Братковскому.
Итак, как звали командира партизанского отряда, в котором он имел честь быть? Капитан Гневный? Это, безусловно, не настоящая фамилия? Так какое же задание дал ТОВАРИЩ Гневный пану хорунжему.
Казимир стремительно поднялся. "Извините, пан Скавронский! Мне было приятно повидаться со старым командиром", - и четко повернулся к дверям. Он, шляхтич, бывший офицер пана майора, не позволит так разговаривать с собой! Сейчас он гражданское лицо. Когда образуется Войско Польское, он снова… Тут поспешно вмешался Зелиньски: "Пан хорунжий считает себя гражданским лицом? В такую для Польши годину? Он ждет образования Войска Польского? А может, имеет в виду "героическую" дивизию Костюшко?" - "Я буду считать Войском Польским то соединение, которое станет сражаться на земле Польши за ее свободу!" - отчеканил Братковский. - "Такое соединение уже есть! - воскликнул полковник. - Я говорю об Армии Крайовой! Разве вы не слыхали о подвигах ее славных жолнежов, истинных поляков? Пан Скавронский - не бывший для вас командир. Он командует батальоном Армии Крайовой здесь, в Беловеже. И вы обязаны вернуться к исполнению своих обязанностей польского офицера. С этой минуты вы зачислены в состав Беловежского батальона". Полковник подошел к Казимиру, покровительственно похлопал по плечу. Его волнение можно понять. Сын великой Польши вернулся к матери-Отчизне!
Трогательный момент прервал к всеобщей радости порядком заскучавший Торп, предложив продолжить завтрак и заодно решить некоторые вопросы. Минуты две в столовой слышался только стук вилок и ножей.
Затем негромко заговорил Торп. Он попросил Зелиньски ввести Казимира в курс дела. Тот спесиво поднял лысую голову и начал велиречиво, словно с трибуны сейма, разглагольствовать о будущем многострадальной Польши. В эти дни решится, быть ли Польше свободной страной, равноправной сестрой великого содружества демократических государств во главе с благословенной Британской империей и могущественными Штатами Америки, или она снова окажется захваченной Россией. Германия будет разбита, это несомненно. Русская армия идет к границам Польши. Скоро ее орды ринутся на наши земли! Пан хорунжий должен правильно понимать главную задачу, которую наше правительство в Лондоне возложило на соединения Армии Крайовой. Пусть русские дерутся с немцами, пусть гонят их к границам рейха! Но освобождать польские города будет Армия Крайова и брать власть, не давая ее в руки русских, тем паче в руки наших польских хлопов, этого нищего быдла! Особое значение имеют земли на восточных границах. Здесь должны быть созданы наиболее мощные соединения Армии Крайовой! Чтоб с первых шагов русские поняли: мы - сила и не позволим никому чужому распоряжаться на польской земле! И ради этого готовы будем обнажить оружие против любого, в первую очередь против русских! Мы будем бить их при необходимости и подгонять, как строгий пастух подгоняет ленивое стадо. Чтобы они быстрее шли на немцев, скорее прошагали Польшу!
Казимир преданно глядел в глаза вошедшего в раж полковника. Его запала, по всей видимости, хватало еще надолго. Но опять, слава Богу, вмешался внимательно наблюдавший за происходящим Торп. Граф Скавронский дал ему, Братковскому, блестящую характеристику беззаветно преданного родине офицера. Потому полковник так откровенен. Им необходимо как можно быстрее создать в здешних местах крупную воинскую часть, которая была бы в силах, если понадобится, а это понадобится, дать по рукам и русским, и тем полякам, которые захотят установить здесь советские порядки. Им нужны надежные офицеры. Особенно такие, кто знает эти края. Поэтому им импонирует кандидатура Братковского. Кстати, что за люди, к которым он должен вернуться вечером? Он их хорошо знает? "Почти два года я бок о бок с ними сражался с немцами в том отряде. Это смелые, надежные и находчивые солдаты - немцы, поляки и один чех". - "Они намерены пробираться дальше?" - "По крайней мере, немцы и чех говорили об этом". - "Среди них не может быть агента русских?" - "Мистер Торп, я ручаюсь. Кроме того, они просто не годятся для такого рода… деятельности. Я имею в виду уровень их развития. Хорошие исполнители, но не способны на самостоятельные решения".
Торп облегченно вздохнул. Это его убедило. Но можно ли удержать здесь этих людей? В Польше они будут находиться под защитой Армии Крайовой и смогут участвовать в боях с гитлеровцами. Их нужно убедить. Братковский задумался, с сомнением развел руками. Он не может сказать ничего определенного. С ними надо поговорить. Но он приложит все силы.
10. ТАЙНЫЕ РАСЧЕТЫ МИСТЕРА ТОРПА
"Мистер Торп, вербовка пана хорунжего мне понятна. Не понятно, зачем вам понадобилась вся его шайка?" - спросил полковник, оставшись один на один с англичанином. Тот расхохотался: "Черт возьми! Вероятно, это только в Польше такие болваны могут быть полковниками, Зелиньски. И вы еще оскорбляетесь! Может, вызовете меня на дуэль? Но я же стреляю лучше вас. Сабли? То же самое! Драться? Да вы ни одним приемом борьбы не владеете! Не пойму, чему только учат в вашей армии офицеров! Не случайно Польша потерпела такое позорное поражение. Вы, поляки, умеете только гоношиться. Ну, наградил же Господь меня зятем! И что только моя несчастная сестра нашла в этом лысом болване".
Взбешенный полковник внезапно успокоился. Ехидно ухмыльнулся: "Деньги, дорогой брат! Богатой Англии понадобился карман вшивой и нищей Польши, чтоб прикрыть дыры на заднице". - "Деньги! - презрительно передразнил Торп. - Что значат ваши несколько десятков тысяч фунтов стерлингов, кстати, уворованных у любимой отчизны, когда можно получить миллионы долларов!" "Как это?" - "Бог мой! Зелиньски, что с вами? У вас дикий склероз. Вы забыли наш семейный совет? Забыли о коллекции штандартенфюрера Кугеля? Я говорю о ценностях здешнего музея, дорогой зять. По распоряжению герра Гиммлера их должны отправить в рейх. Но мне кажется, им лучше будет в Британии, в одном, известном вам, полковник, поместье. Не так ли? По моим сведениям, эта скромная коллекция оценивается в триста тысяч долларов. А после войны ее ценность возрастет по меньшей мере впятеро". - "Но, Джон! При чем тут сброд этого пана хорунжего?" - "С их помощью я скручу в нужный момент штандартенфюрера!" - "Почему не взять надежных людей у графа?" - "Разве нам потом нужны будут свидетели этой "операции", полковник? Мавр сделал свое дело и пусть уходит. Когда коллекция окажется в наших руках, всех, кто нам будет помогать… - Торп сделал выразительное движение рукой.
С людьми графа так поступить небезопасно. А сброд хорунжего здесь никому не знаком".
11. РАЗГОВОР ПО ТЕЛЕФОНУ
- Штандартенфюрер фон Кугель слушает.
- Вы снова здесь, изменчивые тени,
Меня тревожившие с давних пор,
Найдется ль наконец вам воплощенье
Или остыл мой молодой задор?..
- Кто это?
- Я жду, штандартенфюрер.
- Да… Минутку…
Но я к загробной жизни равнодушен,
В тот час, как будет этот свет разрушен,
С тем светом я не заведу родства…
- Два.
- Восемь.
- Я готов.
- Гитлерштрассе, пять. Время прежнее.
12. ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ ПОЛКОВНИКА В ОТСТАВКЕ А. М. ВЕСЕНЬЕВА
Как только мы пришли на базу, майор отдал приказ о выступлении вместе с отрядом батьки Апанаса. По распоряжению из Центрального штаба партизанского движения отряд переходил под командование Терлыча. Мыслилось, что его и наших сил будет достаточно, чтобы выполнить операцию. Кроме того, предписывалось опереться на польское партизанское подполье. К нему уже отправился Казимир Братковский и его "интернациональное" отделение.
Во всяком случае, предполагалось, что операция должна строиться не на боевых схватках, хотя их, само собой, не исключали, а на тонком расчете. Что это был за расчет, майор пока не объяснил. Через день похода он поручил мне командование, а сам на лошади ускакал куда-то в сопровождении двух человек.