Есть у меня в архиве что-то о его последующей судьбе?
Опять задал режим поиска по файлам. И вскоре имел распечатку.
Итак, за участие в покаянном телешоу ему объявили строгий выговор, дали полковника и перевели в другое управление. ООУ - отдельное оперативное управление.
Мои мысли нарушил писк пейджера. Я взял его, взглянул и увидел три пятерки…
События начинают развиваться! А противники мои на самом деле резвее, чем можно было подумать.
Они именно в этот момент очень довольны своей ловкостью. С использованием совершенной аппаратуры они просвечивают пол и потолки в оставленной мной квартире. И искренне надеются что-то найти.
А мы ведь тоже не лыком шиты. Взяв сотовый телефон, я набрал такой короткий и такой знакомый каждому с детства номер. Сперва никто не подошел. Дозвониться удалось с третьего раза. Донесся сонный воркующий женский голос.
- Милиция! Слушаю!
- Вы слушаете, а там квартиры обворовывают! - завопил я.
- Говорите. Адрес? Что происходит?
- Воры в квартиру забрались. Дверь открыта…
Я назвал адрес.
- Хорошо. Спасибо…
"Спасибо" можно оценить, как "принято". Сейчас "Артек" - дежурный по городу, даст сигнал одной из передвижных милицейских групп. И машина вскоре будет на месте. Надо к их приходу сделать некоторые приготовления.
Я нажал на пейджере в определенном порядке три кнопки. Потом повторил операцию. На экранчике пейджера замигала единица. Запрос на повтор. Я нажал еще на кнопку.
Ну все, сейчас начнется потеха. Я бы с удовольствием съездил, глянул бы на это представление, но светиться мне сейчас там не резон.
Ничего, завтра все узнаем…
А сейчас можно и поспать.
Это только Наполеон мог спать четыре часа, и неизвестно, помогло это ему или, наоборот, из-за хронического недосыпания он и очутился наконец на острове Святой Елены. Мне нужно восемь часов полноценного сна. Утро вечера мудренее.
- Спят усталые игрушки, - хмыкнул я и сладко зевнул.
Утром я, как положено, час потратил на тренировку. Посторонний, глядя на меня, мог и не понять, что это тренировка мастера, которым я, без ложной скромности, имею честь быть. Ни тебе прыжков, ни ударов кулаком о стену, ни отжиманий по тысяче раз от пола. Я все это могу, конечно. Но только зачем ? Нет, моя тренировка - это балет. Это серия плавных, красивых, замедленных движений. Я будто сплю в этих движениях. В мягкости - сила.
Когда я совершаю эти движения, то ощущаю, что нахожусь в океане тонких энергий. Эта энергия омывает меня, течет внутри меня. Ее можно накопить, а потом выплеснуть. Овладев ею, ты становишься способен на многое. Можешь разметать толпу головорезов. Даже не поморщишься от удара кувалдой по голове. Выживешь там, где не выживет никто. Это искусство в Китае называют "цигун", занимаются им сотни миллионов человек, владеют - единицы. Как называл эту систему Мастер Вагнер? По-разному… Например, так - "если овладеешь, как надо, этой энергетикой, то любую сволочь согнешь в бараний рог".
У каждого, человека, которому на роду написано стать Бойцом, появляется учитель. Я - не исключение. У меня в жизни однажды появился Мастер Вагнер. Нет, в миру его, конечно, знали по-иному. Вагнер - это была кличка, поскольку Вагнер - его любимый композитор, и Мастер слушал его часами, иногда обливаясь слезами.
Мастера Вагнера в моем провинциальном городишко все знали как тренера по баскетболу и весьма уважали, хотя, по большому счету, не было известно, откуда он взялся. Секция пользовалась в городе большой популярностью. Так что ничего удивительного, что в тринадцать лет я пошел туда.
Вагнер прищурился, кончики губ его насмешливо дрогнули, когда он смотрел на меня - мальчишку, который пацанам из секции был чуть ли не по пояс. А у меня был тогда подростковый максималистский бзик - я считал, что могу все, вне зависимости от роста, телосложения. Например, могу выучиться на баскетболиста и чего-то там достичь.
- Не зашибут? - спросил он насмешливо.
- Не зашибут, - с вызовом произнес я. Следил он за моими успехами полгода. Потом подозвал к себе после тренировки. Мы присели на лавку в гулком пустом спортзале, И он сказал;
- Э, пацан, тебе надо заканчивать с баскетболом.
- Я не гожусь? - мне хотелось расплакаться, но еще больше хотелось надерзить, хотя это желание было нереальным. Тренеру никто никогда не дерзил. Почему-то это всем казалось невозможным, хотя он никого никогда не запугивал.
- Может, и годишься… Но, пойми, Тим, это не лучшая стезя в жизни - бить по мячу. Что это дает?
- Ну… - я напрягся. Мне казалось, что надо мной издеваются. Что тренер просто хочет вышибить меня из команды, показав мою никчемность, от чего я начинал заводиться. Мне хотелось доказать, что он не прав. Что быстрота и точность движений заменит рост.
- В том-то и дело, что "ну". Ты только научишься бить по мячу и приобретешь кое-какие физические данные… А к чему должен стремиться человек?
- К тому, чтобы попасть в сборную.
- И всю жизнь бить по мячу, а потом вспоминать в компании за бутылкой, как ты ездил по всему миру и бил по мячу, - усмехнулся он.
Меня такая перспектива вполне устраивала. Тем более сам тренер неоднократно говорил, что это самое главное. И у меня не было оснований ему не верить.
- Эх, - он вздохнул. - Человек, Тим, должен стремиться к совершенству. Тела и духа. Так?
- Так, - промямлил я не особенно уверенно, так как в ту пору, в четырнадцать лет, меньше всего думал о совершенстве,
- Человек должен стремиться к тому, чтобы идти по своему пути, А доказывая всем, что ты не заморыш, каким кажешься, ты всю жизнь переведешь на ерунду.
Я покраснел, как рак, заживо сваренный в кастрюле для удовлетворения чьей-то гастрономической прихоти. Мне стало обидно. И во мне начал пробуждаться приступ моего знаменитого упрямства.
- Завтра останешься после тренировки. Посмотрим, на что ты способен, - сказал тренер.
Я, конечно, остался. Он поставил меня по стойке смирно. Отошел на два шага… Он ничего не делал.
Только провел за моей спиной по воздуху ладонью. И спросил:
- Ты чувствуешь? - Что чувствую?
- Я тебя спрашиваю, что ты чувствуешь? Я передернул плечами и неуверенно сказал;
- Кажется, что кожу слегка колят иголочками,
- Так, ясно… Ну что, будешь учиться?
- Чему?
- Жить и выживать.
- Буду, - вдруг сказал я.
Мастер Вагнер был немножко циник, любил приложиться к бутылке самогона, больше он ничего не признавал, обладал просто гигантской скрытой энергией, а заодно и истинной мудростью, которая, не прикрываясь словами, проникает в самую суть предмета. И учил меня всему, что нужно для выживания.
- Люблю я тебя, стервеца, - говаривал он, прохаживаясь бамбуковой палкой по моим ногам, когда те начинали дрожать после четвертого часа стояния на носках.
Он не утруждал меня теорией.
- А, сам все поймешь, где энергия "Ци", а где не "Ци". Главное, делай, что я говорю.
Иногда он меланхолично жевал мухоморы, говоря, что его бессмертная душа отлетает в астрал. Может, и отлетала, поскольку делал он невероятное.
Тогда моден был Восток. И я напрягал его вопросами:
- Что такое нирвана?.. Что такое законы Воина? Что такое путь самурая?
- Охота над такой чепухой голову ломать? Стойка! Что он собой представлял? Мастер и Мастер. Мало кто знал, что редкий чемпион мира выстоит против него больше минуты. Иногда мне казалось, что он вообще с иной планеты. Однажды я и задал ему прямо этот вопрос.
- Охренел, сынок?… В стойку "пьяного шахтера", - приказал он.
Это такая стойка, когда ты должен завязать себя узлом, сверху донизу. Нормальному человеку такое не под силу. Но, как он говорил, ученик Мастера должен быть побольше, чем человек…
У него на все были свои названия. Удар "Король пивнушки". Комбинация "Курская дуга". "Стойка пьяного шахтера".
Он, кстати, приучил меня читать философов.
- Чем по киношкам шататься, лучше ума набирайся, - с такими словами он дал мне том Шопенгауэра "Мир как воля и представление". Естественно, я там ничего не понял, но из упрямства у меня появилось желание понять…
Я увлекся воспоминаниями. Все, хватит расслабляться.
И потянулся к телефону…
Когда назначаешь встречу человеку, оказывающему тебе конфиденциальное содействие, лучше использовать какие-нибудь трюки. Арсенал их за историю спецслужб накоплен немаленький. Тут и пароли, и метки, и зашифрованные послания, и тайники - чего только не достигла мысль в стремлении человека оказаться хитрее других. Развитие средств связи во многом упростило этот процесс. Теперь я спокойно могу сбросить на пейджер адресату дурацкое сообщение, в котором на деле будет закодированные время и порядок встречи.
Так я и сделал. Получил ответную галиматью, означавшую согласие, но вместе с тем просьбу сдвинуть встречу на час. Что ж, пойдет…
Мы встретились внизу на станции метро "Павелецкая". Точнее, я встретил его. Он меня даже не заметил - значит, маскарад, который я нацепил, обманул его.
Его массивная фигура величаво поплыла по залу к эскалатору. Семеныч - это сто кило веса, морда уставшего бульдога, меленькие глазки. Сегодня он в милицейской форме, на крутых плечах подполковничьи погоны.
Как положено, я потаскался за ним минут двадцать по городу, чтобы посмотреть, не ведется ли за ним наблюдение. Потом по сотовому прозвонил, послал еще одно сообщение на пейджер. "Позвони туда-то по такому-то телефону". Нет такого телефона. Это номер дома и адрес, где во дворике мы мирно встретимся. Зато я знаю, что он не брякнул врагу о нашей встрече. Правда, если он решил меня продать, то найдет способ вывести на меня противника. Но это будет куда труднее, и у меня будет куда больше шансов.
Семеныч на эти предосторожности всегда забористо матерился - "играешь тут, етить твою мать, в шпионов". Где-то он прав. Вся жизнь игра. Мир - театр, а люди в нем - актеры, как говаривал Шекспир. Вот только игры бывают безопасные и опасные. Я игрок в игры опасные. И в этих играх, если неукоснительно соблюдать определенные правила, шанс выиграть жизнь резко повышается.
Он устроился на скамеечке в тенистом дворике сталинского дома. Я подошел и присел рядом.
- Фу, духота, - шея его покраснела, он отдувался, расстегнув сдавливающий его воротник.
- Есть немного, - согласился я.
- Погода меняется… Постоянно меняется погода, И у меня от этого ломит кости, - пожаловался Семеныч, относившийся к числу людей, которые искренне обижаются на погоду. - Вообще на Земле творится черт знает что. Погода скачет. Мясо заражено. Пингвины дохнут. Конец света скоро, - он вздохнул и вытер лицо платком.
- С чего взял? - поинтересовался я.
- Говорят.
- Кто говорит?
- По телевизору говорят. Просто так говорить не будут.
- Это верно.
- Ох, чую дождь с грозой сейчас будет, - он посмотрел наверх - в синее, без намека на облачко небо.
- Ладно, к делу.
- К делу так к делу, - недовольно произнес Семеныч, приосаниваясь.
- Енисейский проспект, дом двадцать, корпус семь. Нужно узнать, был ли вызов и чем все кончилось.
- Это что, твоя квартира была?! - воскликнул он. - Так, значит, ты к этому отношение имеешь… Ну конечно, где еще в столице второго найдешь, который так фокусы любит!
- Что там было? Рассказывай.
Семеныч работает в штабе ГУВД Москвы и отвечает за дежурные части. По долгу службы он обязан знать обо всех чрезвычайных ситуациях в городе. И обычно он действительно знает, при этом обладает отличной памятью и любовью к левым заработкам. Он весьма ценный кадр из числа моих помощников.
- Поступает сигнал по 02, что в ту квартиру вломились воры, - начал он рассказ. - Наша машина через семь минут на месте. Патрульные поднимаются на этаж. Дверь закрыта, но не заперта. Они - в квартиру. Перед ними открывается чудовищная картина - на полу - три бездыханных тела!.. Первая мысль - разбор тут какой-то был. Прапорщик за рацию. Трогать что-то боится - ребята обучены, что в таких случаях нельзя ничего нарушать на месте происшествия. Сержант нагибается над телом. И тут… - он выдержал паузу.
- И тут откуда не возьмись, - хмыкнул я. - Вот именно. Откуда не возьмись к квартире подваливают несколько головорезов. В руках пистолеты-пулеметы "Кедр". Наши ребята и головорезы стоят друг напротив друга - глаза в глаза, ствол в ствол. Представляешь, еще секунда, и… - Семеныч возбужденно заерзал на лавочке.
- Сейчас прольется чья-то кровь.
- Бык главный тычет удостоверением - мол, МУР, проводим мероприятия. Наши не поддаются - что за мероприятия? И что за тела валяются? После бурного выяснения главного раскрутили. Он предъявил удостоверение госбезопасности и, тыча им прапорщику в нос, предложил отваливать в сторону, мол, это теперь наше дело.
- И что?
- Наши их пропустили. Старший нагибается над телом. И говорит: "Спят, гаденыши!"
- Так и спят?
- Ага. Трое таких громил посапывают.
- Мило, - усмехнулся я.
Есть у меня бзик - личная безопасность. И не от трусости, а от холодного расчета. Жить я хочу долго, здоровья мне не занимать, и мне неохота, чтобы какой-нибудь подлец раньше срока отправил меня в мир иной. Сколько денег трачу, какие чудеса изобретательности приходится проявлять. На выискивание технических новинок уходит немало сил и времени. Из патриотических и прагматических соображений я предпочитаю отечественные чудеса техники импортным. Сейчас наши почтовые ящики остались без средств к существованию, для них и несколько тысяч долларов, которые я выложу за образец новинки, которой нет и у ЦРУ, - это деньги. Масса у меня и своих ноу-хау, которые на пенсии буду продавать богатым клиентам. Например, все хаты, которые я снимаю, оснащаю веселыми сюрпризами, вроде небольших баллончиков сонного газа. Эдакий "Диснейленд" по-русски.
Какая судьба ждет того безумца, кто решит навестить мое жилище в отсутствие хозяина? Коварный негодяй, довольный тем, что замки оказались не особенно изощренные, вскрывает их без труда отмычкой, проникает внутрь, захлопывает за собой дверь, не представляя, что уже сработала сигнализация, и импульс, отражаясь от рефлекторов, летит к моему пейджеру, на самом деле представляющему собой сложную радиосистему стоимостью не в одну тысячу зеленых. Я набираю код, луч возвращается обратно. И разрежаются баллончики с сонным газом, понатыканные по всей квартире. Гости ложатся отдохнуть. Тут в милицию звонит некто и заявляет о разбое. А запертый гостями за собой замок автоматически разблокируется, дабы слуги правопорядка не испытывали неудобств. Когда милиция прибывает, дверь не заперта, в квартире лежат тела, и надо принимать какие-то меры. Каково? Красиво! И таких технических подлостей у меня в запасе масса, не буду утомлять внимание читателя подробностями.
- Что за подразделение гэбэшное было? - спросил я.
- Отморозки из отдельного оперативного управления, - зло сказал Семеныч.
- Это точно?
- Да. Они же буржуи. У них удостоверения служебные - в натуральной коже, с прибамбасами, цветными фото и голографическими печатями. Это же государство в государстве.
- Интересно.
- И еще. Патрульные говорят, что гэбэшников много раз видели, но чтобы таких…
- Каких?
- На двоих из них татуировок - как картин в приличной галерее. Там тебе и иллюстрации из "Мцыри", и "что нас губит". Полный набор.
- Думаешь, не гэбэшники были?
- Дежурный по городу подтверждение у контрразведки запрашивал. Коллеги все подтвердили. Так что чекисты. Но какие!
- Чем дело кончилось?
- Забрали чекисты тела и укатили… Уф, а дождь все-таки будет, - Семеныч указал рукой.
Я обернулся и увидел, что по чистому небу с запада ползет хмурая жирная туча.
Глава седьмая
- Эдуард Ширшиновский обещал сняться в порнофильме с известной порнозвездой депутатом итальянского парламента Чиполлиной, - мило улыбаясь, сообщила диктор программы новостей второго национального канала. - Этот фильм обещает стать важной вехой в новой избирательной кампании.
- Мы два депутата, чего стесняться друг друга! Однозначно! - в глубине экрана лидер либеральной партии Ширшиновский сидел на пресс-конференции за длинным столом, заставленным пластмассовой посудой. Когда Ширшиновский появлялся на людях, на стол ставили лишь пластмассовую посуду, поскольку он имел привычку хватать и бросаться всем, что под рукой, если к нему не проявляли достаточного почтения. А степень необходимого почтения была известна только ему…
Ширшиновский исчез с экрана.
- Хроника катастроф. День выдался спокойным, - продолжила телеведущая Светлана Синицина. - За сутки сошло с рельсов всего два железнодорожных состава. Произошла аварийная посадка ИЛ-86, выполнявшего левый рейс на Таиланд - там были раскуплены даже стоячие места. Так же в разных регионах страны сработало три самодельных взрывных устройства. И подпилена опора моста в Ингушетии… А сейчас долгожданная реклама.
Долгожданная реклама была сделана давно, приурочена к юбилею Пушкина, но крутили ее до сих пор. На экране Дантес с дымящимся пистолетом и банкой пепси:
- Пей Пушкин пепси, он бы победил на дуэли. "Пепси" - это меткий глаз!
- Корм "Чаппи" - это хорошая еда для меня и моей собаки, - пережевывая корм, говорила короткостриженая девица, облокотившись на огромного, размером с "фольксваген", дога. - Новый "чаппи" годится и для людей!..
Я выключил телевизор, зевнул, томно потянулся, Взял компьютер, прилег на диван и включил загрузку. Чем хорош ноут-бук - можно вот так валяться на диване и барабанить по клавишам, и будет считаться, что ты работаешь. А я действительно собирался работать.
Я вывел все, что есть на Отдельное оперативное управление Федерального управления контрразведки. История у этого оперативного подразделения, мягко говоря, не совсем обычна.
Создали ООУ в середине восьмидесятых, дабы был кто на побегушках для различных хитрых поручений без какой-либо узкой специализации. Хошь - шпионов будем ломать, хошь - политические партии, хошь - ничего делать не будем. Почему-то руководство страны в последние годы хотело именно третьего.
В разгар приватизации вдруг оказалось, что весь комплекс зданий ООУ приватизирован некоей брокерской компанией! Однажды в Управление заявились юристы, у которых был мешок документов, причем каждый из документов был в полном порядке: на половине из них - витиеватая подпись главного российского приватизатора, на других - подписи шишек поменьше.
Раньше визитеров, если бы и впустили на территорию, то только за тем, чтобы запаковать получше и утопить вместе с документами в Москве-реке. А теперь их ласково, с чайком и коньячком встретил сам начальник Управления.
- Не торопитесь. Пока не надо освобождать помещения. Договоримся, - сказал главарь банды юристов.