– Конечно, идите.
Я вдруг вспомнил то, как развивались события на квартире Косова.
– Есть у вас какая-нибудь маска?
– Маска? – удивилась Царегородцева. – Но зачем вам она?
– Если мне придется появится на сцене, я не хочу, чтобы меня узнали.
– Маску я вам найду. В прошлом году мы с дочерью отдыхали в Африке и там купили несколько масок. Они как раз висят в ее комнате. Пойдемте, я вам покажу.
Мы прошли в комнату дочери. На стене в самом деле висели три маски. Все со страшным выражением. По-видимому, их использовали шаманы для своих заклятий.
Я выбрал самую страшную. Посмотрим, поможет ли мне дух африканского колдуна выкрутиться из этой ситуации?
Мы вернулись в гостиную и сели в кресла. Оставалось лишь ждать поздних гостей. Если они, конечно, окажутся столь хорошо воспитанными, что выполнят свои обещание и придут.
Царегородцева нервно курила сигарету.
– Пока у нас есть время, давайте прокрутим несколько возможных сценарий развития событий, – предложил я.
– И что вы предлагаете?
Я задумался.
– Мне кажется, что непосредственно вам сейчас ничего не угрожает.
– Почему?
– Если бы они хотели причинить вам вред, маловероятно, что они стали бы предупреждать о своем визите. Подловили бы вас где-нибудь и сделали бы то, что намеревались. Скорей всего они хотят действительно с вами поговорить.
– Зачем же тогда все эти угрозы?
– Для того, чтобы вы стали бы податливой и приняли их условия. Вы им зачем-то нужны. Если мои предположения верны, то я бы посоветовал вам им не отказывать, но и не давать безоговорочных обещаний. Любыми способами оставляйте себе лазейку.
– Я попробую.
– Но мы не можем быть уверены, что все так мирно закончится. Я буду в вашей спальне все внимательно слушать. Если я пойму, что вам что-то грозит, я немедленно вмешаюсь в события. Вы же, как только поймете, что начинается заваруха, тут же ложитесь на пол. При таких ситуациях это самое безопасное место.
Царегородцева снова разожгла сигарету.
– А если мне сейчас уехать. Хотя бы к вам.
Я отрицательно покачал головой.
– Если уезжать, то уж навсегда. Бросать эту работу, где-то прятаться пока положение не разрядится или о вас все забудут, что случится очень не скоро. Уезжать же на вечер, не имеет смысла. Они позвонят завтра – и все зеркально повторится. Не стоит переносить неприятности из этой ночи на следующую. Лучше все решить сейчас.
Царегородцева посмотрела на меня, но ничего не ответила.
– Странно. но почему-то мне с вами всегда спокойней и уверенней, – вдруг произнесла она. – Хотя, честно говоря, я вас не совсем понимаю.
Я подумал, что сейчас не тот момент, когда стоит расставлять все точки над и или заниматься душещипательными признаниями. Для этого требуется другая, не такая напряженная обстановка.
Внезапно раздался звонок в дверь. Мы переглянулись.
– Вот и дорогие гости пожаловали, – усмехнулась она.
– Держите себя в руках и думайте над каждым сказанным словом, – напутствовал я ее.
Я быстро вбежал по лестнице и вошел в спальню. Дверь я оставил слегка приоткрытой. Так лучше будет слышен предстоящий разговор, да и если понадобится мое вмешательство, благодаря этому смогу сэкономить пару секунд. А иногда именно от них зависит, в пользу кого решится вопрос жизни и смерти.
Послышались шаги. Я различил легкую поступь Царегородцевой и тяжелое топтанье мужских ног.
"Садитесь, господа", – звонко прозвучал ее голос. И по этой интонации я понял. как сильно она волнуется.
По донесшимся до меня звукам я догадывался, что господа расселись.
"Чему обязана вашим поздним визитом?" – тем же звонким голосом спросила Царегородцева.
"У нас к вам деловое предложение", – прозвучал в ответ мужской голос.
"И что за предложение?"
"Нам нужна вся финансовая информация по концерну".
"И только?".
"Не только". Нам понадобятся от вас и другие услуги. Но пока достаточно и этой".
Меня просто распирало любопытство посмотреть на ведущего диалог с Царегородцевой мужчину. Я чуть-чуть еще приоткрыл дверь. Когда я это делал первый раз, то обратил внимание, что петли не скрипят. Потому-то и решился на столь рискованные действия.
Я осторожно выглянул из двери и тут же отпрянул. Мне хватило одного мгновения, что узнать гостя Царегородцевой, хотя до этого я видел его всего один раз. Это был Галанов. Кроме него в комнате находилось еще двое, то ли сообщников, то ли телохранителей. Что и говорить, ситуация более чем серьезная, эти парни шутить не любят.
"Вы понимаете, что вы мне предлагаете?"
"Мы все отлично понимаем. Но у вас нет иного выхода. Если вы, конечно, не хотите, чтобы какие-нибудь неприятности случились либо с вами, либо с вашей дочерью Могу вам сказать: мы этого тоже не хотим, Вот и предлагаем вам договориться по хорошему".
"Чего вы добиваетесь?"
"Это сейчас не имеет значения. Со временем вы поймете. И если будете паинькой, то не пожалеете. Мы умеем быть благодарными к тем. кто нам помогает. Но умеем и быть беспощадными к тем, кто выступает против нас. Вам выбирать, что вам предпочтительней?".
"А если я откажусь?"
"В таком случае я вам не завидую".
Я достал из-за пояса пистолет. Тот самый, что в Новореченске, как боевой трофей, конфисковал у этого самого Дениса Демьянова.
"Я должна подумать" – услышал я ответ Царегородцевой. К некоторому моему удивлению ее голос прозвучал вполне спокойно. Я даже позавидовал ее выдержке. Сам же я слышал, как бешено колотится мое сердце.
"Думать некогда. Либо вы соглашаетесь, либо пеняйте на себя. У нас мало времени".
"Это очень ответственный шаг" – настаивала она.
"Послушайте, мы пришли сюда не для того. чтобы спорить. Либо вы соглашаетесь, либо буквально через пару минут горько пожалеете о своем упрямстве. Мы и так затянули нашу беседу. Даже несмотря на вашу красоту, она все же начинает мне надоедать Я привык, что люди соглашаются с моими предложениями быстро Но если надо подумать, так и быть могу пойти вам на встречу и дать на это целую минуту. Другие бы и того не получили".
"Хорошо, я согласна", – поспешно согласилась Царегородцева.
"Это уже лучше". Только учтите, дамочка, если вы попытаетесь меня обмануть, вам не сдобровать. Я предателей не прощаю, даже таких красивых. Пойдемте, ребята, свою задачу мы выполнили. Будем работать вместе".
Я услышал удаляющие шаги. Можно было выходить из своего убежища.
Едва я спустился по лестнице вниз, как в комнату вошла Царегородцева. Она была необычайно бледной. Несколько секунд она стояла неподвижно, затем вдруг стала клониться вниз. Если бы я не подхватил ее, она бы упала на пол.
На мое счастье обморок длился недолго, она открыла глаза, освободилась из моих объятий и села в кресло.
– Еще никогда я не испытывала такого напряжения, – заметила она.
– Вам надо что-нибудь выпить.
Царегородцева кивнула головой. Она показала на бар.
– Там напитки.
Я отворил бар, выбор был вполне достаточный.
– Что вам налить?
– Все равно.
Я налил коньяка.
Она выпила его так. словно это была вода. Однако по тому признаку, что на ее лице появилась краска, я понял. что лекарство подействовало. Царегородцева в самом деле ожила.
– Что же мне теперь делать? – задала она риторический вопрос.
Я подумал, что ответить на него не так-то просто.
– Я вас спрашиваю, что мне делать? – повторила она свой вопрос, так как я молчал.
– А какие есть возможности?
– Никаких. Я не могу признаться ни Фрадкову, ни Кирикову. Они этого мне не простят. Но работать на этих… – В ее голосе прозвучало презрение. Этот Галанов самый настоящий бандит. Вы можете себе представить: я сотрудничаю с уголовниками.
– История знает и не такие альянсы.
Царегородцева вздрогнула и негодующе посмотрела на меня.
– И вы можете говорить такое после всего, что только что произошло.
– Послушайте, я не знаю, что делать. Вы попали в сложную ситуацию.
– Мне и без вас это известно, – насмешливо проговорила она. – Я у вас прошу помощи, вы вместо этого отделываетесь какими-то бессмысленными фразами.
Я задумался. Пожалуй, она в чем-то права, надо действительно что-то решать.
– Знаете, – вдруг проговорила Царегородцева, – никак не могу понять, что вы за человек, какие цели преследуете. Одно могу сказать почти точно: не те, о которых вещаете. – Внезапно она обхватила голову руками. – Что же мне делать, куда не повернись, одни бандиты и жулики. Я так больше не могу!
Я сел рядом с ней и взял ее за руку. И она ее не отобрала. Боже мой, какое же это неземное блаженство держать в своей ладони ее нежную холеную и тонкую ладонь.
– А если вам в самом деле уйти? Все плюнуть и уйти.
Она отрицательно замотала головой.
– Вы видите эту квартиру. Я взяла в концерне беспроцентный кредит на ее покупку. Если я попытаюсь уйти, они заставят мне его вернуть, но уже с процентами. Такое условие договора. И кроме того, они меня заподозрят в сотрудничестве с этими бандитами, что я играю против них. И тогда меня не пощадят. Я и так вешу буквально на волоске после того, что я узнала в Новореченске… – Царегородцева вдруг замолчала, словно поняв, что сказала лишнее.
– Что вы узнали там?
Она посмотрела на меня.
– Я не могу вам сказать.
– Ну знаете, – по-настоящему рассердился я, – вы просите меня о помощи, но сами не хотите ничего рассказывать. В такие игры я не играю.
Я увидел на лице Царегородцовой нерешительность.
– Хорошо, я расскажу. Я узнала это почти случайно. Там на комбинате идет гигантское манипулирование с ценами на продукцию, а значит и с доходами. Они выпускают изделия второго и третьего передела, а в документах они проходят, как изделия только первого передела.
– И что это означает?
– Это означает, что они не доплачивают налогов на очень большую сумму. Я примерно прикинула, получается в год не меньше ста миллионов долларов недоплаты.
Я невольно присвистнул.
– Да, эти ребята ведут дела по крупному. Можно представить себе, как они опасны. Вот что значит работать на бандитов.
– Я долго ни о чем не догадывалась. Ну а вы? Разве вы не в схожей ситуации. И после того, как вы обо всем догадались, почему вы не уходите?
– Во-первых, мне интересно, чем все это кончится. Я все же бывший сыскарь. А во-вторых, я тоже не могу уйти. Вряд ли они меня выпустят живым. Зачем им рисковать.
– Получается, что мы с вами заложники.
– Вроде того. Но не мы первые. – Я наконец решился. Вы ведь дружили с моим предшественником. У вас с ним был разговор в вашем кабинете буквально за пара часов до его гибели Я верно излагаю?
Она кивнула головой, не спуская с меня глаз.
– Что он вам тогда сказал?
– Он был очень взволнован, ему каким-то образом стало известно, что руководство концерна помимо своей легальной деятельности занимается еще и нелегальной. И в частности, наркобизнесом. Кстати, я тогда впервые услышала от него об этом, и, признаться, не поверила. Так ему и сказала, что этого не может быть. Он ничего не ответил, а ушел.
– И вскоре погиб.
– Но какое имеет отношение тот разговор к его гибели. Мы были в кабинете одни.
– А прослушка. Вы думаете, что вас там никто не слушает.
Я заметил, как она побледнела.
– Какой ужас! Я не подозревала об этом. Но почему я в таком случае до сих пор жива?
Я задумался.
– А вот этого не знаю. Может быть, потому, что вы ему не поверили. А может, потому, что кто-то из небожителей за вас заступился. Или решили подождать развития дальнейших событий. Но если вы проявите ненужную осведомленность, то тогда все и случится.
– Чем дальше, тем страшней. Но что же все-таки делать?
– Сейчас мы не сможем принять никаких решений. Все только-только начинается. И хотите вы того или не хотите, но отныне ваша жизнь зависит от того, насколько удачно вы сыграете свою роль. Мы оба с вами попали в западню, обоим надо из нее выбираться. А сейчас я чертовски хочу спать. Уже три часа ночи. А мне еще добираться до дома.
– Но зачем вам ехать домой. Квартира большая, ложитесь где вам нравится.
"Мне нравится в твоей спальне" – мысленно сказал я ей.
– Принимаю ваше предложение. Где скажите, там и лягу.
Царегородцева посмотрела на меня, и что-то такое вдруг засветилось в ее глазах. Уж не прочла ли она мои мысли? А почему бы и нет. Сделать это было не так уж и сложно.
– Тогда я вам постелю прямо здесь, вот на этом диване, – сказала она.
Глава 30
Утром мягким касанием за плечо меня разбудила Царегородцева. Я не без труда отворил глаза, которые просто слипались от сна. Она была одета в длинный до пят халат. В таком домашнем одеянии, я ее еще не видел. Мне даже показалось, что под ним нет ничего, кроме соблазнительнейшего тела. Но я решил, что нет смысла распылять себя такими воображаемыми картинками, все равно в данный момент это ни к чему не приведет.
– Я приготовила завтрак, Возле вас полотенце. В ванную я вас провожу. – Сказав все это, она вышла из комнаты.
Мы сидели на кухне, пили кофе, ели бутерброды. Мною владело странное ощущение, что вся эта сцена происходит не в первый раз, а повторяется уже течение многих лет. Муж и жена завтракают перед тем, как отправиться на работу, мирно обсуждают домашние дела: о детях, о предстоящих покупках, о том, куда пойти в выходные.
Все было очень похоже, вот только говорили мы совсем на другие темы.
– Что же мне делать? Ведь они обязательно потребуют от меня информации. Никогда я еще не собиралась на работу с таким тяжелым чувством.
– Прежде всего, не паниковать. Раз теперь мы стали союзниками, будем искать решения вместе. Вот только жаль, что не совсем ясно, чего же они в конечном итоге добиваются?
– А по-моему. понять их не сложно. Я думаю, они хотят каким-то образом установить свой контроль над концерном.
В самом деле, а почему бы и нет.
– В таком случае дело более чем серьезное. – Я внимательно посмотрел на Царегородцеву. – Я не могу гарантировать вам, что оно завершится благополучно.
– Я понимаю это и без вас, – довольно резко произнесла она. – Нам пора ехать.
Я кивнул головой, а про себя вздохнул: первый наш "семейный" завтрак закончился.
Мы вышли из дома и каждый сел в свою машину. Царегородцева сразу же дала газ. Я последовал за ней, но мой старенький драндулет не успевал за ее скоростным автомобилем. И очень скоро он исчез из моего поля зрения. Впрочем, я и не пытался преследовать его, мои мысли были заняты тем, что я анализировал события последних часов. Уж больно необычные они были. И не так-то просто было разобраться во всех этих хитросплетениях.
Я занимался текущими делами, а сам думал только об одном: каким образом мне подобраться к Малеевке. Я не видел ни одной тропинки, которая могла бы привести меня туда. Не идти же мне к руководству и попросить направить меня на эту богом забытую станцию. Такая просьба лишь вызовет подозрение, у меня нет ни одной причины для этой поездки. А попасть мне туда очень нужно.
Мой мобильный телефон зазвонил где-то в середине дня, когда я находился в своем кабинете. В трубке раздался женский голос. Судя по тому, как глухо он звучал, звонили издалека.
– Я звоню вам по поручению Подымова, – произнес мой далекий собеседник. – Он просил мне позвонить вам, если с ним что-нибудь случится.
Я почувствовал, как что-то завибрировало у меня внутри.
– Что-то случилось? – спросил я дрожащим голосом.
– Его сегодня утром убили.
Я едва не выронил телефон.
– Как это произошло?
– Он выходил из подъезда своего дома. В него выстрелили три раза. Он умер в больнице, не приходя в сознание через два часа.
– Убийцу поймали?
– Нет. Было слишком рано – и никто ничего не видел. До свидания.
Голос исчез из трубки.
У меня было полное ощущение, что меня только что ударили по голове. Ненависть к убийцам так сжимала горло, что было даже трудно дышать. Невольно я нащупал пистолет под мышкой. И вдруг во мне созрело решение. Я отлично знаю, кто отдал приказ расправиться с Алексеем Я должен ему отомстить, причем, прямо сейчас, всадить всю обойму в его толстое брюхо. И неважно, что будет потом, зато я переживу ни с чем несравнимые, даже с любовью, сладкие мгновения мести. Так больше продолжаться не может. Кто следующий стоит в очереди у этих негодяев на заклание?
В кабинет вошла Ольга. Она сразу поняла, что я не в порядке.
– Вы хорошо себя чувствуете? – спросила она.
В ответ я промычал что-то нечленораздельное. Черт, что за мерзость, когда не можешь сказать человеку ничего из того, что хочешь.
Ольга подсела к столу и стала быстро писать Затем протянула мне записку.
"Вы ужасно выглядите. Что с вами?
"Они убили одного замечательного человека, – так же письменно ответил я. – Я решил положить конец их преступлениям, я пойду сейчас и перестреляю всю эту мразь".
Я еще никогда не видел, чтобы глаза у человека в один миг стали такими бы большими. Она энергично замотала головой. Я тоже замотал, имея в виду прямо противоположный смысл. Затем быстро написал: "Я не могу больше выносить все это".
Я встал и решительно двинулся из кабинета. Внезапно Ольга вцепилась в меня двумя руками. Я попытался отстранить ее. Но не тут-то было, оказалась, что эта хрупкая на вид молодая женщина обладает недюжинной силой. Она словно лиана буквально обвилась вокруг меня, не давая мне сделать вперед ни шагу.
Мы боролись молча, так как оба хорошо помнили, что каждый рожденный в этом кабинете звук оставляет свой след на пленке. Однако полную тишину по-видимому мы соблюсти не смогли, так как наша возня привлекла внимание Потоцкого. Дверь внезапно распахнулась, и он появился на пороге. Увиденное им зрелище привело его в изумление, он явно не мог понять, что же на самом деле происходит. У нас был один выход; делая вид, что я не замечаю его появлению, я прижал к себе Ольгу и стал целовать в губы. Она быстро сообразила что к чему, а потому ответив мне, вдруг отпрянула от меня, смущенно охнув.
Только теперь я сделал вид, что заметил Потоцкого. Я тоже состроил смущенное лицо. Потоцкий смотрел на нас. явно не зная, что сказать.
Я решил, что пора подать голос.
– Надеюсь, что все увиденное останется между нами.
– Ну, конечно, шеф, меня это не касается.
– Вот и прекрасно. – Я снова занял свое кресло. – Идите и работайте.
Ольга и Потоцкий вышли. Я же перевел дух. Я понимал, что только что пережил самое настоящее помутнение разума. И Ольга спасла меня от верной гибели.
Происшедшая сцена немного успокоила меня, хотя почти не повлияла на мои чувства. Ненависть к Фрадкову жгла меня изнутри. Но теперь у меня уже не было желания немедленно расправиться с ним, и я мог более или менее трезво размышлять. Да. я никогда не прощу ему смерть этого замечательного человека и постараюсь отомстить за нее. Но при этом вовсе не обязательно гибнуть самому. Этот толстый боров не заслужил, чтобы его гибель была бы оплачена столь дорогой ценой.