Мужчина с пистолетом тоже хотел это знать. Он отступил на шаг с очень раздраженным видом и как раз собирался выглянуть в дверь, когда мимо нее пролетела настольная лампа. Мы оба услышали, как она разбилась, а потом разбилось что-то еще не то в гостиной, не то рядом, в коридоре, а Эбби и тот, кто был с ней в комнате, одновременно завопили. Мужчина с пистолетом рявкнул на меня:
- Сиди на месте, ясно? Если не хочешь, чтобы ничего с тобой не случилось.
- Я хочу, чтобы ничего со мной не случилось,- сказал я, надеясь, что это всего лишь грамматическая ошибка.
- Тогда оставайся на месте,- повторил он.- Не вставай с этой кровати.
- Можете на это рассчитывать,- заверил я его, но, похоже, он меня не услышал.
Он уже вышел и стоял в холле. Бросив напоследок взгляд в мою сторону и взмахнув пистолетом, он двинулся к двери гостиной.
В течение минуты ничего не происходило, но уж затем началось полное безумие. Грохот удвоился, утроился, все это чем-то напоминало день Святого Патрика на Третьей авеню.
И вдруг - резкая тишина.
Я прислушался. Тишина? Тишина.
Что произошло? Что происходит? Что случилось с Эбби?
Я должен был выйти, говорил я себе. Неважно, мог я встать с кровати или нет, не имеет значения, что я был раздет, безоружен и слишком слаб, чтобы передвигаться; я должен был выйти туда и сделать все от меня зависящее, чтобы помочь ей. Если что-то случилось с Эбби…
И тут она сама влетела в комнату, наткнулась на комод, развернулась и закричала на парня, который ее втолкнул:
- Ты, вонючий ублюдок!
Волосы взлохмачены, косметика размазана, одежда смята - все в беспорядке. Потрясающее, безумно-прекрасное видение, самое прекрасное, которое я когда-либо встречал в жизни.
Мой дружок с пистолетом вошел в дверь, наставил пистолет на Эбби, как будто указывал на нее пальцем, и заявил:
- Ты вовсе не леди.
- Зато ты джентльмен,- огрызнулась она.
Она отвернулась от него и подошла ко мне.
- Как ты, Чет? - спросила она.- Они тебе ничего не сделали?
Я лежал, вытянувшись, на спине, одеяло подоткнуто со всех сторон. Моргая, я смотрел на нее и чувствовал себя круглым дураком.
- Как ты? - сказал я.- Они что-нибудь сделали…
- Эти? - произнесла она с глубочайшим презрением.
Мужчина с пистолетом заговорил снова:
- Леди, ты в своем уме? Мой напарник, видно, свихнулся, раз дал тебе волю. Гляди, что ты с ним сделала. Да будь я на его месте, я б тебя сразу пристрелил, как бешеную собаку. Не пойму, ты чокнутая, что ли?
- Вы силой ворвались сюда…- закричала она, устремляясь к нему, готовая снова броситься в драку.
По его лицу я понял, что на этот раз, пожалуй, в лучшем случае ее стукнут пистолетом по голове, поэтому я потянулся к ней, схватил ее за руку и попросил:
- Эбби, остынь.
Она дергалась, пытаясь вырвать руку.
- Эти люди думают, что они могут…
- Они могут, Эбби,- сказал я.- У них пистолеты. Не испытывай их терпения.
- Верно,- кивнул мужчина с пистолетом.- Ты слушай его, леди, он дело говорит. Ты испытываешь наше терпение, а тебе этого не надо делать. Тебе надо мозгами чуточку пошевелить, подумать кое о чем. Например, о том, что если мы не хотим причинять вам обоим лишние неприятности, так зачем же заставлять нас?
- Это так,- подтвердил я.- Это именно так.
Я подергал Эбби за руку, как дергают шнур звонка, и сказал:
- Эбби, пока они не хотят нас убивать, иначе бы они это уже сделали. Присядь, пожалуйста, и давай послушаем, чего же они хотят.
- Хорошая мысль, приятель,- сказал этот тип с пистолетом.- Присядь-ка сюда на кровать, леди, и давай поговорим как приличные люди, а не как кучка психованных идиотов.
Эбби, чье внимание мне наконец удалось привлечь, возмущенно повернулась ко мне.
- Эти двое силой ворвались в квартиру, просто силой ворвались. И что же, все это терпеть?
- Когда у них в руках пистолеты - да. Да, ты будешь это терпеть. По крайней мере, до тех пор, пока мы не узнаем, в чем дело.
Тут я заметил какое-то движение у двери.
Я моргнул.
Там стоял другой бандит. Левый рукав его белой рубашки был оторван напрочь, то есть вообще отсутствовал. Не хватало также нескольких пуговиц, а карман висел на одной нитке. На этом парне были черные брюки, причем правая штанина оказалась разорвана от колена до низа. Прямо над его левым глазом виднелась кровоточащая ссадина, а к правой щеке он то и дело прикладывал влажную тряпку. Картину дополняли страшно всклокоченные длинные темные волосы, как у Стэна Лорела, и в целом он имел вид человека, который только что выбрался из-под обломков потерпевшего крушение поезда.
- Боже мой!;- воскликнул я.
Ошеломленно глядя на Эбби, парень слабым голосом проговорил:
- Ты сломала мне коронку.
- Так тебе и надо,- огрызнулась Эбби.
- Я не могу поверить.- Он повернулся к своему напарнику с пистолетом и сообщил:
- Ральф, она сломала мне коронку. На переднем зубе.
Он открыл рот и, не переставая прижимать к щеке мокрую тряпку, показал на один из своих зубов свободной рукой. С открытым ртом он продолжал:
- Кы гнаешь, хколько хне хтоила эха коонка? Кы оохще хоть хебе хредставляешь?
- Вы ворвались сюда силой,- твердила Эбби.- И заслуживаете все, что получили.
- Ральф,- говорил между тем раненый, все еще держа рот открытым и указывая на зуб,- я ее угью. Я ее уникхожу. Я хейхяс гзогвусь!
- Возьми себя в руки, Бенни,- проворчал Ральф.- Ты знаешь, что сказал Сол. Он хочет поговорить с этими двоими.
- Сол? - переспросил я.- Соломон Наполи?
Ральф повернулся и взглянул на меня.
- Он самый, приятель.
И ткнул в мою сторону кривым пальцем.
- Пора тебе отсюдова вылезать. Сол ждет.
Я отпустил руку Эбби и хотел встать, но она сама теперь вцепилась в мою руку, села на кровать, слегка облокотилась на подушку, прикрывая мою голову, и наклонилась, заслоняя меня так, что я мог только выглядывать поверх ее правой груди, после чего повернулась к Ральфу и объявила:
- Ему нельзя вставать. Доктор сказал, что ему нельзя вставать целую неделю. В него стреляли прошлой ночью.
- Знаем,- сказал Ральф.- Мы это видели. Как раз об этом Сол и хочет с ним поговорить.
- Вы видели это? - переспросил я, но мой вопрос был заглушен возгласом Эбби, которая упрямо повторила:
- Мне неважно, кто хочет видеть Чета, его нельзя поднимать.
- Заткнись, леди,- не выдержал Ральф.- Я уже тобой сыт по горло.
- Да все в порядке, Эбби,- сказал я, барахтаясь, чтобы выбраться из защитного кольца.- Я уже нормально себя чувствую, я могу встать. Если только не двигаться слишком быстро, то все будет хорошо, я уверен.
И я сел.
Эбби дотронулась до моего плеча. Она выглядела озабоченной.
- Ты думаешь, Чет? Но доктор сказал…
- Оставь его в покое, леди,- перебил ее Ральф.- Он знает что делает.
Она ответила ему убийственным взглядом, но на этот раз ничего не сказала.
Я спросил:
- Где моя одежда?
- Она была вся залита кровью,- объяснила Эбби.- Я сбегала и отнесла ее в химчистку сегодня утром.
Ральф подошел к кладовке, открыл ее и стал вытаскивать все, что попадалось под руку.
- А вот эти шмотки? - спросил он и швырнул всю кучу мне на кровать.
- Это не мое. Это принадлежало Томми.
- Все равно ты можешь это надеть.
Хотел ли я надевать вещи убитого человека? Я посмотрел на Ральфа, чувствуя себя совершенно беспомощным, и ничего не сказал. А он тем временем подошел к комоду и начал выдвигать ящики. Швырнул мне белье, носки и сказал:
- Ну вот. Теперь одевайся.
- У Томми была совсем другая фигура,- возразил наконец я.
- А ты не застегивайся на все пуговицы,- посоветовал он.
Я взглянул на одежду, на Ральфа, снова на одежду, на Эбби, снова на одежду. Похоже, у меня не было выбора.
Эбби спросила:
- Чет, ты уверен, что ты это выдержишь?
Я не был уверен, но ответил:
- Конечно. Я прекрасно себя чувствую.
- Вставай, леди,- приказал Ральф.- Дай ему подняться.
Эбби неохотно встала. Она обеспокоенно взглянула на меня и сказала:
- Я отвернусь.
Что она и сделала, после чего скрестила на груди руки и мрачно заявила, обращаясь к Ральфу:
- Если с ним что-нибудь случится, вся ответственность ляжет на вас.
- Конечно, леди.
Я откинул одеяло, удивившись тому, какое оно тяжелое. Опустил ноги на пол, встал и сразу упал. У меня совершенно исчезло чувство равновесия, и почему-то я вообще не владел своим телом. Я просто опрокинулся, как утенок в тире.
Эбби, разумеется, услышала, как я хлопнулся на пол. Она резко обернулась и выкрикнула мое имя, но я гораздо лучше расслышал полушепот Бенни:
- Он притворяется, Ральф. Давай ему врежем.
- Со мной все в порядке,- сказал я.- Я могу встать.
Я уперся руками, голова и плечи приподнялись, но затем мои руки подломились, и я приземлился на собственный нос, сделав "рыбку".
- Черт тебя возьми,- пробурчал Ральф.
- Он же не может! - вскричала Эбби.- Он ранен, разве вы не видите? Вам что, нравится смотреть, как он падает на пол?
- Мне нравится,- согласился Бенни.- Я бы хотел посмотреть, как он падает из окна.
- Заткнись, Бенни,- оборвал его Ральф.- О'кей, леди, мы его больше не тронем. Но говорить-то он может, так?
- Я могу говорить,- сообщил я полу.
- Вот и хорошо. Давай, Бенни.
Чьи-то руки обхватили меня, подняли, пол отдалился, и меня бросили на кровать, как тюк с бельем. Кровать спружинила, я подскочил разок и остался лежать. Одеялом меня, должно быть, накрыла Эбби.
Ральф сказал:
- Гляди за ними, Бенни, но ничего не делай.
Бенни что-то проворчал.
Я в этот момент переворачивался на спину, что оказалось медленным и болезненным процессом. Я успел перевернуться как раз вовремя, чтобы увидеть, как Ральф выходит за дверь. Бенни хмуро на меня смотрел.
Эбби спросила:
- Ты голодный?
- Да,- ответил я.- Я очень голодный.
- Я принесу тебе что-нибудь.- Она встала с кровати и направилась к двери.
Бенни загородил ей дорогу.
- Куда это ты идешь?
- На кухню,- ответила она холодно.
Я вмешался:
- Не беспокойся. Зато я никуда не ухожу.
Он уставился на меня.
- Лучше и не пытайся.
Затем, обращаясь к Эбби, сказал:
- А за тобой я пригляжу.
Она не удостоила его ответом, молча вышла из комнаты, а Бенни пошел за ней.
С минуту я мрачно размышлял в одиночестве, а потом заметил телефон на столике у кровати.
Позвонить в полицию? Я вспомнил, что Эбби говорила про легавых, но, поразмыслив, решил, что рискнуть все-таки стоит. Терять мне было уже нечего.
Я протянул руку, снял трубку и услышал:
- … мог сказать нам… Секундочку, босс.
- Хорошо.
Трубка того аппарата, что стоял на кухне, негромко стукнула о стол. Очень осторожно я опустил трубку на рычаг, лег, укрылся до подбородка, сложил руки на груди, устремил взгляд в потолок и постарался принять совершенно невинный вид.
В комнату вошел Ральф. На лице его было написано отвращение. Даже не взглянув на меня, он обошел кровать, дотянулся до телефонной розетки возле столика и вырвал шнур. Затем выпрямился, покосился на меня и заметил:
- У тебя мозгов совсем нет.
Я был сконфужен.
Он покачал головой, повернулся и вышел.
Минут через пять пришла Эбби с подносом. За ней следовал Бенни. Он опустился на стул в дальнем углу, а Эбби поставила поднос на край кровати, затем помогла мне сесть, подсунула под спину подушки и переставила поднос мне на колени.
Прозрачный куриный бульон. Хлеб с маслом, два кусочка. Чай с лимоном. Блюдечко ванильного мороженого.
Я съел все, что было передо мной, а Эбби сидела на краю кровати и с одобрением наблюдала.
Один раз, оторвавшись ненадолго от еды, я спросил:
- Сколько времени я проспал? Сегодня ведь четверг?
- Да. Ты проспал весь день. В какой-то момент я боялась, что ты умираешь: ты лежал и совсем не шевелился.
- Отец, наверное, беспокоится,- сказал я.- Я всегда звоню ему, когда…
- Я позвонила ему и сообщила, что с тобой все в порядке. Я не могла ему сказать, где ты находишься, вдруг кто-то станет давить на него, ну я и дала ему понять, что ты вроде как ночи проводишь со мной. Так что он не волнуется за тебя.
Бенни, по всей видимости, не прислушивался к нашему разговору. Я взглянул на нее.
- Ночи провожу, а?
Эбби шлепнула меня по колену, накрытому одеялом.
- Ты еще слишком слаб, чтобы думать о таких вещах,- сказала она и улыбнулась.
- Я скоро поправлюсь,- пообещал я, и тут подошел Ральф.
Эбби повернулась к нему.
- Что дальше?
- Ждем,- ответил он.
- Чего?
- Сола.
- Он придет сюда? Соломон Наполи? - спросил я.
- Ага,- сказал Ральф.- Он хочет с тобой поговорить.
К тому времени, когда позвонили в дверь, почти час спустя, я чувствовал себя так, словно моя голова уже начала разваливаться на куски. Эбби сидела рядом со мной на кровати. Услышав звонок, я часто заморгал и схватил ее за руку, и мы нервно улыбнулись друг другу, что, как предполагалось, должно было нас приободрить.
В прихожей зазвучали голоса, потом вошел Ральф, а следом за ним еще трое.
Несмотря на все мое волнение, я сразу же понял, кто из них Соломон Наполи. Двое других были просто бандитами, те же Бенни и Ральф, только получше одетые. А тот, который шел между ними, и был Соломоном Наполи.
Я невольно засмотрелся на него. Ростом он достигал не более полутора метров, и его голова едва доставала до плеча любому из тех парней, что прикрывали его с флангов. Он был одет в строгий костюм, будто собрался в оперу на премьеру. Но особенно поразила меня его голова, которая казалась слишком большой по сравнению с телом, но не настолько, чтобы выглядеть несоразмерно, а как раз в той мере, чтобы придавать ему импозантный, властный, внушительный вид. Необыкновенно благородная голова с густой шапкой волос, тяжеловатая челюсть, великолепные белые искусственные зубы, прямой, уверенный взгляд, приятный легкий загар. Ему было, пожалуй, около сорока. В целом он производил впечатление человека, постоянно поддерживающего себя в форме с помощью игры в мяч и вообще привыкшего относиться к себе с уважением.
И к тому же он улыбался! Он вошел, улыбаясь, как политический деятель, открывающий предвыборную кампанию, его зубы сверкали, в глазах светился живой интерес ко всему, что они видели, а походка была упруга и тверда. Его телохранители остановились в дверях, а он прошел к кровати и протянул руку, звонким голосом обращаясь к Эбби:
- Мисс Маккей! Как поживаете? Я был очень высокого мнения о вашем брате. Какое горе, какое горе.
Сквозь свое собственное оцепенение я заметил, что Эбби тоже была зачарована. Ее ладонь выскользнула из моей, она медленно встала, пожала его протянутую руку и неуверенно произнесла:
- Э… благодарю вас. Спасибо.
Он отключил ее, подключил меня. Мной полностью владело ощущение, что он проделывает именно это. Продолжая держать Эбби за руку, он взглянул мимо нее на меня, и его улыбка и взгляд полностью парализовали мою волю.
- А как наш больной?
- Вроде ничего,- пробормотал я.
- Хорошо. Хорошо.- Он выключил меня, подключил Эбби: - Дорогая моя, вы не могли бы посидеть в гостиной, всего несколько минут? Нам с Честером необходимо кое-что обсудить. Мы вас не задержим. Ральф!
- Здесь, босс,- отозвался Ральф, и его голос рассеял чары.
До этого момента я был абсолютно загипнотизирован Наполи, его обаянием, его магнетизмом, заполнявшим всю комнату. И до тех пор, пока Ральф не произнес: "Здесь, босс",- я не помнил, кто этот человек на самом деле. Соломон Наполи. Гангстер.
А я должен был бы это помнить. Ради себя самого я должен был это помнить.
Ножиданно я испугался вдвое сильнее, чем раньше. Если бы он оказался обыкновенным бандитом с сигарой в зубах, если бы он принялся угрожать мне, конечно, я боялся бы, но я хотя бы понимал его, хотя бы точно знал, с кем имею дело. А так… Я вспомнил, что и Сид Фалько нисколько не был похож на гангстера, и это как раз и казалось самым страшным. А теперь передо мной был босс Сида. Супер-Сид.
Я снова натянул одеяло до подбородка и стал ждать, что будет дальше.
Ральф проводил Эбби из комнаты (прежде чем покинуть меня, она оглянулась с обеспокоенным видом), и я остался совсем один в бассейне с крокодилами. Кто-то из бандитов поставил стул рядом с кроватью, Соломон Наполи сел, и все закрутилось.
- Я полагаю, ты легко отделался, Честер,- сказал он.
В его улыбке сквозило сочувствие, но я не очень-то ему верил.
- Думаю, да,- осторожно согласился я.
Он спросил:
- Кто бы мог в тебя стрелять, Честер? - Теперь в его улыбке ясно читалось желание помочь мне.
Я не поддавался.
- Я думаю, люди, на которых работал Томми.
- Зачем бы им это делать? - с вежливым любопытством осведомился он.
Я покачал головой.
- Я не знаю. Возможно, они думают, что я имел какое-то отношение к убийству Томми.
Может ли улыбка быть угрожающей? Может ли она превратиться в сверкающий оскал, как будто вас вот-вот укусят? Наполи откинулся на спинку стула. Выражение его лица снова изменилось, и он сказал:
- Честер, я очень занятой человек. Я должен быть в Музее современных искусств через…- он взглянул на часы,- сорок минут, на собрании совета попечителей. Пожалуйста, прими как должное, что мы уже знаем о твоей роли, о роли Фрэнка, и никакая невинная ложь с широко открытыми глазами ничего не изменит. Есть несколько деталей, которые я хотел бы от тебя узнать, после чего я обещаю, что ты не будешь считать меня неразумным человеком. Ты знаешь, что люди Дробла за тобой охотятся, и не требуется большого ума, чтобы понять: под моим крылом для тебя в данный момент самое безопасное место.
Я закрыл глаза.
- Что ж, стреляйте,- предложил я.- Я в самом деле больше не могу.
И мне казалось, что я действительно так думаю.
Ничего не произошло. Я лежал на спине, голова на подушке, глаза закрыты, руки сложены на груди - можно сказать, уже приготовился,- но абсолютно ничего не произошло.
Что ж, следующий ход зависел не от меня. Я свое слово сказал.
Наполи произнес:
- Честер, ты меня не впечатляешь.
Я продолжал лежать, по-прежнему не открывая глаз. На секунду мной овладело безразличие полного отчаяния, но оно уже отступало под напором неистребимой любви к жизни, и я чувствовал, что снова начинаю нервничать. Теперь оставаться отчаявшимся было уже делом техники. Но все равно я не мог пока придумать ничего другого.
В голосе Наполи наконец прорвалось раздражение. Он сказал:
- Это нелепо. У меня тридцать пять минут, чтобы добраться… Честер, я вовсе не обязан возиться с тобой. А я даю тебе шанс.