- Шанс? - повторил я, все еще не открывая глаз, потому что знал, что если я буду его видеть, то не смогу говорить. С закрытыми глазами - это все равно что разговаривать по телефону, а по телефону я могу говорить с кем угодно. Поэтому, оставив глаза закрытыми, я воскликнул: - Вы это называете дать мне шанс? Вбили себе в голову неизвестно что насчет меня, называете меня лжецом, присылаете людей, чтобы они угрожали мне оружием. Да Боже мой, вы и сами угрожаете мне, вы думаете…
- Минутку…
- Нет!
К этому моменту я уже метался по кровати, размахивая руками, но глаза продолжал держать плотно закрытыми.
- С тех самых пор, как убили Томми,- орал я,- один чертов дурак за другим приходит за мной с пистолетом. Меня никто и не спрашивает. Все знают так чертовски много, зачем им меня спрашивать, все ведь такие чертовски умные. Сначала эти комики в гараже, потом Эбби, потом тот, который стрелял в меня, теперь вот вы. Да вы все понятия не имеете, что вы делаете! Но вы все такие чертовски самоуверенные, знаете…
- Говори тише!
- Черта с два! С меня хватит! Я…
И тут я замолк, потому что мой рот был зажат чьей-то рукой, и я больше не мог говорить. Рука зажимала также и мой нос, и я больше не мог дышать. Мои глаза открылись.
Надо мной стоял один из приехавших с Наполи бандитов. Его рука упиралась в мое лицо. Он слегка наклонился, вдавливая мою голову в подушку. Я моргнул и взглянул поверх его пальцев на Наполи.
Соломон Наполи наконец перестал улыбаться. Теперь он изучающе смотрел на меня, сложив руки и небрежно поглаживая подбородок одним пальцем. Казалось, он что-то обдумывает.
Мне не хватало воздуха. Я замычал.
- Заткнись,- сказал он небрежно и снова вернулся к своим мыслям.
- М-м… м-м-м… м-м-м-м…- мычал я.
- Возможно,- проговорил он.- Возможно, все-таки существует иное объяснение.
Все вокруг становилось темно-красным. В глубине моего черепа нарастал какой-то рев. Я заметался, как рыба на дне лодки.
Наполи нацелился на меня пальцем, которым до того гладил подбородок.
- Это тебе не поможет,- бросил он.- Веди себя тихо и дай мне подумать.
- М-м… м-м-м… м-м-м-м!…- ответил я.
- Мы видели тебя с Фрэнком Тарбоком,- рассуждал он.- Мы проследили за тобой и теми парнями от твоего дома. А теперь ты называешь их комиками, как будто ты не знаешь Фрэнка, не работаешь на него и вообще не имеешь к нему отношения. Возможно ли это?
Я слабо поскреб ногтями по руке, перекрывшей мне воздух. Откуда-то издалека, сквозь красный туман, на меня поверх своей руки равнодушно смотрел бандит. Я попытался дернуть его за мизинец, но он, похоже, даже не заметил этого.
Наполи все еще говорил - медленно, задумчиво, рассудительно. Я уже не мог разобрать слов: рев, стоящий у меня в голове, был слишком громок, он заглушал все другие звуки. Правда, сквозь сгущающуюся тьму я все еще мог видеть его, видеть, как открывается его рот, как хмурится его бровь в раздумье, как его глаза смотрят вдаль. Здорово он выглядел, но красный туман все сгущался, и мне уже трудно было хорошенько его рассмотреть.
Моя голова превратилась в шар, в красный шар, который все раздувался и раздувался, все раздувался и раздувался, давление внутри росло, оно все росло, давление росло и росло.
Последним, что я слышал, был грохот, раздавшийся, когда этот шар взорвался.
16
Как я стал таким крошечным? Я плавал вверх тормашками в чашке чая, теплого чая оранжево-красного цвета, я барахтался, желая глотнуть воздуха, пытаясь попасть на поверхность, но вместо этого погружался на дно чашки. Белой фарфоровой чашки. Глядя вверх, на свет, шедший оттуда, я знал, что мне необходимо выбраться из этой чашки, пока я не утонул. Пока кто-нибудь меня не выпил вместе с чаем. Сдерживая дыхание, с оранжево-красным лицом, чувствуя, что жидкость слишком тяжела, что она прижимает меня ко дну, я рвался наверх, отталкивался от дна чашки. Потом все смешалось. Разбилась чашка? Я падал, вокруг меня разливался чай, летели осколки, я падал, падал и приземлился на что-то жесткое локтем, плечом и щекой.
Я лежал на полу, возле меня были чьи-то ботинки, и хотя я уже очнулся, я испугался, как будто все еще был крошечным и они могли меня раздавить.
Потом чьи-то руки обхватили меня, подняли. Звучали какие-то голоса. Путаница моего бреда рассеялась, уступая место не менее бредовой реальности. Кстати, когда я последний раз сталкивался с реальным миром, кто-то пытался задушить меня.
Меня уложили на кровать. Вокруг что-то говорили, но я продолжал прикрывать рукой голову, ни на кого не смотрел и никого не слушал, пока Эбби не дотронулась до моего плеча, не позвала меня по имени и не спросила, как я. После этого я медленно пришел в себя, осторожно высунул голову и увидел Эбби, склонившуюся надо мной, а на заднем плане - других людей, которые мне не понравились.
Эбби снова спросила, как я, и я что-то пробормотал. Тогда один из них выступил вперед и сказал:
- Я хочу, чтобы ты знал, что это было не намеренно, Честер. Я так дела не делаю.
Я взглянул на него.
- Я надеюсь, у тебя нет к нам недобрых чувств,- продолжал он, и по выражению его лица было видно, что он обеспокоен.
Правда, я не особенно верил, что вообще существует какая-либо связь между тем, что он думает, и тем, что изображается на его лице.
Я посмотрел на Эбби, и ее взгляд сказал мне: "Будь осмотрителен". Тогда я ответил Соломону Наполи:
- Ничего страшного.
В горле у меня першило, и голос прозвучал как-то скрипуче, что, наверное, вызывало сомнения в правдивости моих слов, но не настолько, чтобы он не мог не заметить этого, если ему так захочется.
Ему так захотелось.
- Хорошо,- сказал он.
Он бросил взгляд на часы, одарил меня улыбкой, которая, как я полагаю, должна была излучать дружелюбие, и сообщил:
- Я пропустил собрание, чтобы убедиться, что с тобой все в порядке.
- Со мной все в порядке,- подтвердил я.
- Хорошо. Тогда мы можем вернуться к тому, о чем мы говорили. Мисс Маккей…
Эбби слегка сжала мою руку и вышла, снова оставляя меня одного с Наполи и его эльфами. Наполи снова уселся на стул у кровати и заговорил:
- Я обдумал то, что ты сказал. Вполне возможно, что ты говоришь правду. Может быть, ты действительно случайный человек во всем этом и в самом деле не работаешь на Дробла.
Дробл. Не было ли это имя одним из тех, которые мне называл детектив Голдерман? Мне казалось, что это так, но я был не в состоянии точно ответить на этот вопрос. Так ли иначе, мне, в общем-то, было все равно.
Наполи продолжал:
- Но если это правда, если ты здесь ни при чем, почему же ты постоянно путаешься под ногами? Ты нашел тело, ты встречался с Фрэнком Тарбоком, ты все время болтался возле этой квартиры, ты разъезжал с сестрой Маккея, в тебя стреляли. Очень уж бурная деятельность для случайного человека.
- Я хотел получить свои деньги.
Он приподнял бровь.
- Деньги?
- Я поставил на лошадь и выиграл. Поэтому я и пришел сюда в тот раз, когда нашел Томми убитым. Я приходил за своими деньгами.
Наполи нахмурился.
- Значит, все эти действия ты предпринимал, чтобы получить свой выигрыш?
- Да. Томми умер, и я не знал, кто должен мне заплатить. Я хотел спросить жену Томми, но она куда-то исчезла.
- А встреча с Тарбоком? Ты не получил тогда свои деньги?
- Я у них не спрашивал,- ответил я.- Я догадался, что можно было спросить их, только дома, когда все уже кончилось.
Он еще сильнее нахмурился, глядя на меня уже откровенно скептически.
- Тогда о чем же вы говорили, ты и Фрэнк?
- Фрэнк Тарбок - это тот человек в гараже, верно? К которому меня привезли во вторник вечером?
- Разумеется.
- Вы говорите - разумеется, но я только сейчас, от вас, узнал его имя. Он хотел меня видеть, чтобы узнать, не работаю ли я на вас.
Он удивился и не скрывал этого.
- На меня?
- Он думал, что, возможно, я убил Томми по вашему поручению,- пояснил я.- Вот он и послал своих людей схватить меня и привезти к нему. В гараже он задавал мне вопросы. Так же, как вы.
Наполи снова задумался.
- Значит, он думал, что это я поручил своим ребятам позаботиться о Томми, да? Хм. Интересно почему?
- Он не сказал.
- Но тебе удалось убедить его, что ты не работаешь на меня?
- Конечно.
- Тогда почему он пытался тебя убить прошлой ночью?
- Я не знаю,- ответил я.- Может быть, он передумал. Не знаю.
Он откинулся назад, улыбаясь.
- Как хорошо для тебя, что он это сделал.
Я не был уверен, что правильно его понял.
- Хорошо, что он пытался меня убить?
Он кивнул все с той же улыбкой.
- Если бы не он, ты был бы уже мертв.
Это показалось мне уж совсем бессмысленным. Я спросил:
- Почему?
- Потому что,- объяснил он,- я тоже приказал, чтобы тебя застрелили. Как ты думаешь, что делали мои люди возле твоего дома? Они ждали тебя, чтобы убить.
Я уставился на него. Человек спокойно говорит, глядя мне прямо в лицо, что он приказал меня убить. Как бы вы отреагировали на это? Я просто лежал и смотрел на него.
Он был совершенно спокоен. Все это казалось ему не более чем забавным. Слегка забавным.
- И что самое смешное,- продолжал он,- я собирался прикончить тебя по той же причине, что и Уолт Дробл. Я полагал, что ты убил Маккея и что ты работаешь под Фрэнком Тарбоком.
Я покачал головой.
- Нет,- сказал я.- Нет.
Наполи успокаивающим жестом приподнял руку.
- Я это принимаю,- кивнул он.- Теперь принимаю. Естественно, мне еще нужно это проверить. Мои люди поступили правильно. Они как раз собирались тебя сократить, когда кто-то другой в тебя выстрелил. Поэтому они ничего не стали делать. Они проследили за тобой и позвонили мне, объяснили ситуацию, и я приказал им взять тебя, если ты еще жив, и привезти тебя ко мне для разговора. Почему другие пытаются убить тебя, когда это хочу сделать я?
Он улыбался мне теперь совсем по-приятельски.
- Меня это смутило,- признался он.
Я слабо кивнул. У меня не шла из головы фраза, которую он употребил, новый для меня эвфемизм, показавшийся мне более жутким, чем любой слышанный прежде. "Они как раз собирались тебя сократить" - вот что он сказал. "Сократить".
Сократить меня? Разве можно сказать так о том жестоком и непоправимом, что должно было произойти перед моим собственным домом? Это звучало так, как будто речь шла о прекращении подписки на журнал. "Извините, мы не получили ваш новый заказ, и мы были вынуждены вас сократить".
Наполи взглянул на меня.
- В чем дело?
- Я ничего не понимаю,- сказал я слабым голосом.
- Ты имеешь в виду - почему я думал, что ты должен ответить за смерть Томми Маккея?
- Да. И почему вообще вас это волнует? И кто все эти люди, которых вы постоянно упоминаете? Дробл и Фрэнк Тарбок.
- Фрэнк Тарбок,- ответил он,- работает на Уолтера Дробла. Уолт является, если так можно сказать, моим конкурентом. Есть территории, которые принадлежат ему, есть территории, которые принадлежат мне. Это давно согласовано. Но в последнее время у нас возникли некоторые недоразумения.
- А Томми?
- Маккей работал на Дробла, но сотрудничал также и со мной. Сейчас я уже почти готов совершить ход, который планировал какое-то время. Маккей был частью моего плана. Ты простишь меня, если я не буду вдаваться в подробности.
- Конечно,- быстро сказал я.- Я не хочу знать слишком много.
- Это мудро,- согласился он, одобрительно улыбаясь мне. Потом взглянул на часы и добавил: - Я должен идти. А ты поправляйся.
- Постараюсь,- ответил я.
Он встал.
- Выздоравливай побыстрее,- сказал он, улыбнулся еще раз и ушел.
17
После того как Наполи и его телохранители удалились, минуты две или три я оставался один на один со своими мыслями, а потом в комнату вошли Ральф и Эбби. Ральф обратился ко мне:
- Босс говорит: пока ты ведешь себя хорошо, я тебя не трогаю. Понял?
- Да,- сказал я.
Он повернулся к Эбби.
- Я тоже,- сказала она.
- Хорошо.- Он вышел и захлопнул дверь.
Мы услышали, как в замке повернулся ключ.
Эбби подошла к кровати и присела на край. Положила мне руку на лоб, взволнованно спросила:
- С тобой все в порядке?
- Все прекрасно,- ответил я.
- Ты столько всего вытерпел.
- А ты? Они тебя не трогали?
Она легко повела плечом, одним движением отбрасывая всю их команду подальше.
- Мне на них наплевать,- заявила она.- Они просто грубияны.
- Я не столь в этом уверен,- возразил я и рассказал ей забавный анекдот про то, как выстрел в голову спас мне жизнь.
Она была изумлена.
- Ты хочешь сказать, что он вот так сидел здесь и говорил тебе это?
- Он думал, что это смешно.
- Это самое оскорбительное, что я когда-либо слышала в своей жизни,- возмутилась она.- Что ты ему на это сказал?
- Ничего.
- Ну, я бы…
Я взял ее за руку.
- Я знаю, что ты бы сделала. Инстинкта самосохранения у тебя не больше, чем у лемминга. Но мне двадцать девять лет, и я не думаю, что на этом надо остановиться. Я предполагаю прожить на сорок один год больше, видишь ли.
- А что будет теперь? - спросила она.- Мне они ничего не сказали.
- Наполи хочет проверить, правду ли я ему говорил. Когда он убедится, что я действительно не работаю на Фрэнка Тарбока и Уолтера Дробла, он оставит меня в покое. Он позвонит Ральфу, скажет ему, что все о'кей, и Ральф уйдет.
Она выпрямилась.
- Тогда у нас все будет в порядке, да?
- У тебя,- уточнил я.- А у меня все еще останутся Тарбок и Дробл.
- Кто они?
Я забыл, что она не в курсе.
- Дробл был боссом Томми,- объяснил я.- Тарбок работает на Дробла. Тарбок - это тот, к которому меня привозили во вторник вечером.
- А… Но почему Наполи не может просто сказать Дроблу, что ты ни при чем?
- Потому что Наполи и Дробл - враги.- Я рассказал ей все, что мне было известно о феодальных войнах игорных баронов и об участии, которое принимал в этом Томми.
Когда я закончил, она проговорила:
- Это так похоже на Томми. Играть на обе стороны против середины.
- Что ж, всю эту неразбериху он оставил мне.
Откинувшись назад и хмуро глядя в противоположную стену, Эбби сказала:
- Все они охотились за тобой, считая тебя убийцей Томми, а это значит, что ни те, ни другие не убивали его. Это вообще не гангстерское убийство.
- Нет, конечно,- подтвердил я.- Гангстерское убийство - то, что они хотели сделать со мной. Томми - это было случайно.
- Пожалуй… А Луиза все еще где-то пропадает. Я знаю, что это она всему виной.
- Ты не знаешь,- поправил я.- Ты так думаешь, и, возможно, ты права, но знать ты этого не можешь.
- А кто же тогда?
Я пожал плечами.
- Едва ли можно сказать, что я делаю поспешные выводы,- продолжала Эбби,- если я делаю единственный вывод, к которому можно прийти.
Мне нечего было ей ответить, и я перестал об этом думать. Мне пришла в голову совсем другая мысль.
- А как насчет доктора? - спросил я.
Она непонимающе уставилась на меня.
- Доктора? Доктора, который лечил Томми? Ему-то зачем его убивать?
- Да нет. Доктора, который перевязывал мне голову. Которому ты позвонила, и он помог тебе перенести меня сюда.
- Да он даже не был знаком с Томми,- сказала она.- Он вообще никого из нас не знал до прошлой ночи. Что дает тебе повод думать, что убийца - он?
Снова начиналась путаница.
- Я так не думаю,- пояснил я.- Я вообще не об убийстве говорю. Я сейчас говорю о другом.
- А я говорю об убийстве. Кто мог его совершить? Никого не осталось, кроме Луизы.
- Хорошо,- согласился я, не имея никакого желания снова затевать спор.- Наверное, ты права.
- Так что ты имел в виду, когда спрашивал про доктора?
- Мне стреляли в голову. Разве врачи не обязаны сообщать в полицию обо всех случаях огнестрельных ранений?
- Обязаны,- подтвердила она.
- Так что же, разве к нам сюда через какое-то время не придут легавые со своими вопросами?
Она покачала головой.
- Он не сообщит. Я наврала ему, что ты мой приятель, и что мой муж в тебя стрелял, и что мы не вынесем публичного скандала, и я обещала ему, что в случае чего его имя никогда не всплывет.
- И он согласился?
- Я еще дала ему сто долларов.- Эбби подмигнула мне.- Надо знать, к какому доктору обращаться!
- Ты дала ему взятку?
- Это единственное, что мне оставалось.- Она пожала плечами.
Эта девушка все больше меня удивляла. Я и раньше встречал женщин, способных проявить самостоятельность, но ни одна из них и в подметки не годилась Эбби Маккей. Я покачал головой и сказал:
- Ты чудо. Слушай, может, ты еще поможешь мне разобраться с Тарбоком и Дроблом?
- Да пожалуйста,- фыркнула она.- Займемся ими завтра же.- Потом она посмотрела на часы и добавила: - Которое вот-вот наступит. А еще завтра мне надо быть на похоронах. В десять часов.- Потом она огляделась по сторонам и сказала: - Похоже, мы проведем эту ночь совместно.
- Я бы уступил тебе кровать,- сказал я,- но не уверен, что смогу подняться с нее.
- Ничего. Мы уместимся вдвоем.
- Что?
- Ты в таком состоянии,- усмехнулась она,- что все добродетели, которые у меня еще остались, пожалуй, будут в безопасности. Ты только подвинься чуть-чуть в сторону. Нет, к стенке. Я не хочу через тебя перелезать.
- Н-да, нам бы тоже этого не хотелось,- сказал я и прижался к стенке.
Как там говорится: когда больной вот-вот умрет, он поворачивается лицом к стене? Эта мыслишка промелькнула у меня в голове, когда я уткнулся носом в стенку. Я вовсе не подвержен патологическим страхам, но кому угодно пришли бы в голову одна или две мрачные мысли, если бы он побывал в моей шкуре.
А тем временем Эбби разделась, оставшись в одном белье,- и это был уже второй раз, когда она представала предо мной в таком виде.
- Эй! - воскликнул я.
Она искоса бросила на меня взгляд.
- Что?
- Конечно, я ранен,- пояснил я,- но я же не евнух. В меня с этого конца стреляли, поверху, в голову.
Она фыркнула.
- Ах, не говори глупости, Чет. Что, раньше ты не видел девушек?
- Совершенно верно, видел,- согласился я.- Но.
- Что - но?
- Ничего. Это было целое предложение.
- Все будет в порядке,- пообещала она и выключила свет.
Я услышал, как она осторожно передвигается в темноте, потом кровать прогнулась. Ее коленка дотронулась до моей ноги, немного передвинулась, одеяло поползло сначала туда, потом сюда, коленка отодвинулась, бедро скользнуло по моему бедру, потом тоже отодвинулось, одеяло наконец заняло свое место, она удовлетворенно вздохнула, и наступила тишина.
Я сказал:
- Это нелепо.
- Что?
- Что мы с тобой в одной постели.
- Ты что, никогда раньше не был в постели с девушкой?
- Но не так, Эбби.