* * *
На следующее утро Холмс сидел в своем любимом кресле, вытянув длинные ноги к огню, и читал "Телеграф".
По дороге из Шордича мы зашли в публичную библиотеку, где мой друг взял объемный том – справочник по колесным транспортным средствам. Дома мы зажгли все лампы, взяли по бокалу виски с содовой и принялись за его изучение. На странице 151 был представлен рисунок и подробный чертеж старого экипажа, в точности повторявшего тот, что стоял на задворках у Ральфа. Как оказалось, такие экипажи фирмы "Локеттс" действительно пользовались популярностью среди гробовщиков. Цена 125 фунтов включала никелевые лампы и малиновые сиденья из плюша. И что самое главное – экипаж на рисунке действительно имел колеса меньших размеров.
После завтрака я глянул в окно нашей гостиной на Бейкер-стрит. День был пасмурный, небо цвета стали грозило разразиться снегопадом, и я был рад, что сижу дома у гудящего огня. Я успел побывать в табачной лавке, куда ходил опустить письмо, и убедился, что сибирский ветер по-прежнему обитает на улицах Лондона.
Внизу хлопнула входная дверь, раздался голос миссис Хадсон, приветствующей какого-то замерзшего бедолагу. И вскоре краснощекий Ральф Косворт вошел к нам в гостиную, держа в руках котелок и толстую трость. Казалось, что он воспрянул духом и не выглядит больше таким подавленным, как накануне на Оксфорд-стрит. От кофе он отказался, объяснив, что торопится в Шордич.
– Мистер Холмс, – возбужденно заговорил Ральф, – вчера вечером мне предложили пятнадцать фунтов за мой экипаж. Некая дама юных лет из Пенджа. Но мы с женой подумали и отказали ей, поскольку вначале необходимо произвести точную оценку экипажа и узнать, сколько он в действительности может стоить.
– Ха-ха, весьма разумное решение, – похвалил его Холмс, разжигая погасшую трубку.
Ральф повернулся спиной к огню и продолжал:
– И представьте себе наше изумление, джентльмены, когда полчаса спустя – Меган уже укладывала детей, а точнее, загоняла их в кровать – к нам явился еще один покупатель, мужчина лет тридцати пяти, плотный и коренастый. Он сказал, что у него небольшая плантация в Эшере, где он выращивает ели, какой-то норвежский сорт, которые в это время года пользуются большим спросом, и он хочет купить у нас экипаж, чтобы возить свой товар на рынок. И потому, дескать, кузов ему не нужен, а нужна только колесная база. Он предложил нам двадцать пять фунтов. Мы с женой, видя такое дело, снова подумали и отказали, решив поместить объявление в газетах.
– Деловое чутье вам не изменяет, – заметил я.
– Но это еще не все, доктор Ватсон! Не прошло и часа, как вернулась дама из Пенджа, о которой я вам говорил! Вы не поверите – теперь она предлагала нам сотню гиней! Признаться, мы были настолько поражены ее щедростью, что…
– Откажите ей, – велел Холмс, вынимая трубку изо рта. – Вы должны отказать. Ни при каких обстоятельствах не продавайте экипаж, Косворт. Не продавайте и не позволяйте вывозить! Поверьте мне на слово, это будет ошибкой всей вашей жизни. Кстати, когда вы назначили встречу с покупательницей для совершения сделки?
– Сегодня в половине пятого вечера. Она обещала приехать на фабрику.
– Отлично! Мы с Ватсоном составим вам компанию. Эта дама из Пенджа меня чрезвычайно заинтриговала, и я, разумеется, не откажусь от знакомства с нею. У меня есть подозрение, что она неспроста интересуется вашим экипажем.
* * *
Мы расстались с Холмсом у Английского банка на Треднидл-стрит, договорившись встретиться позднее в соборе Святого Павла. Холмса ожидал генеральный директор компании "Джонсон и Мэттей", обещавший выделить ему полчаса. Эту встречу устроил брат Холмса Майкрофт, но были и другие фирмы, куда Холмс планировал наведаться в тот день. Ну а я, купив на уличном развале роман, отправился бродить по городу. Некоторое время я погулял в Сити, зашел в кофейню выпить кофе и затем отправился в собор.
Поднимаясь по крутым каменным ступеням, я думал, что зима, серость и ненастье служат лучшим фоном монументальному творению сэра Кристофера Рена. Я побывал в Галерее шепота, постоял у могилы адмирала Нельсона, как мне хотелось, и сел с книгой на заднюю скамью возле самых дверей. Я успел прочитать три главы и начать четвертую, когда меня тронули за плечо. Наконец-то! Мой друг Шерлок Холмс, в своей щегольской охотничьей шапке с козырьком, смотрел на меня с видимым удовольствием. Наверняка ему удалось узнать много ценной информации. Съев по ростбифу в "Симсонз" на Пиккадилли, мы отправились в Сент-Джеймс-Холл, где слушали сонаты для скрипки в превосходном сопровождении фортепиано.
Словом, на фабрику Косворта мы прибыли в прекрасном настроении и притаились там за шторами в кабинете Ральфа.
Тилли Бэгшоу, дама из Педжа, оказалась хрупкой миниатюрной блондинкой, одетой по последней моде. На ней была зимняя шляпка, прикрывающая высокую прическу, и теплое пальто.
Она меня очаровала с первого взгляда, поскольку я увидел в ней редкое сочетание ума, живости и красоты. Косворт встретил ее тепло, предложил чаю, и сначала они, как водится, поговорили о погоде, что в ближайшие дни возможен снегопад, а затем перешли к обсуждению домашнего хозяйства. Слушая их беседу, я все больше убеждался в искренности этой прекрасной женщины и понимал, что Холмс напрасно поторопился заподозрить в ней обманщицу. Чем больше я слушал, как она щебечет о кактусах, цветах, о скотч-терьере Финдли, тем больше, признаться, она мне нравилась. За второй чашкой чая и Косворт настолько проникся ее очарованием, что стал делать комплименты ее шляпке и красивой агатовой брошке на груди. Тилли Бэгшоу поведала ему, что в Шордич она приехала навестить сестру Дору и случайно, проходя мимо фабричных ворот, увидела его экипаж. Она отзывалась об этом жутком монстре в самых восторженных выражениях. "Милая одинокая развалина" запала ей в душу. На проходной она спросила, чей это экипаж, и ей ответили, что мистера Косворта. Но сейчас его нет на месте. Поэтому мистер Лэм, вахтер, любезно согласился сообщить, по какому адресу он проживает.
Наконец, когда разговор коснулся более насущных вопросов, то есть платы и вывоза экипажа со двора, из-за шторы внезапно возник Холмс, а следом и я – выражая надежду на то, что чай пришелся даме по вкусу.
Настроение Тилли Бэгшоу мигом переменилось. Недавно милая и любезная, она встревожилась, засуетилась, поспешно вскочила, едва не опрокинув стул.
– Моя дорогая миссис Бэгшоу, позвольте представиться, – сказал Холмс. – Я Шерлок Холмс, а это мой коллега доктор Ватсон. – Он встал у нее на пути, не позволив выскочить в дверь. – Извините, что мы прервали вашу мирную беседу. Можно я закурю? А теперь к делу. – Под его строгим, неумолимым взглядом она сникла. – Косворт, я полагаю, вы в курсе, чем занимается фирма "Джонсон и Мэттей"? Они переплавляют лом драгоценных металлов – платину, золото, серебро. Благодаря знакомству в совете директоров я навел справки и кое-что выяснил. Оказывается, в главном отделении фирмы на Пол-стрит хранятся записи о необычном заказе от некоего мистера Пиннока из адвокатской конторы "Пиннок, Поррит и сыновья", клиентом которого был ваш отец. Так вот, согласно этому заказу, из золотых слитков на сумму около миллиона фунтов стерлингов были отлиты четыре больших колеса с ободами из прочной стали. Эге, я смотрю, нашей юной леди требуется носовой платок. Ватсон, одолжите, пожалуйста, свой.
– Это правда, – всхлипнула миссис Бэгшоу, с благодарностью и даже с облегчением на милом личике принимая у меня платок. – Я могу подтвердить ваши слова, мистер Холмс.
Я был очень смущен и взволнован, видя ее нелегкое положение, но Холмс, точно ястреб, почуявший кровь, и не думал смягчаться.
– Меня зовут Тилли Бэгшоу, – продолжала она. – Я живу в Пендже, неподалеку от станции Аннерли. Мой муж Фред работал… – она снова сдавленно всхлипнула, – работал в "Джонсон и Мэттей" на обработке золота. Тот заказ выполняли в другом цеху. Как-то раз мастер заболел, и мужа перевели на его место. Там он все и увидел. Как вы говорите, мистер Холмс, золото вливали в особые формы в виде больших колес. Оси и спицы также из чистого золота.
– Выходит, эта старая развалина стоит целого королевства, – рассмеялся Косворт, – даже царь Мидас мог бы мне позавидовать!
– Фирма "Локеттс" тоже потрудилась над вашим экипажем, – сказал Холмс. – Они снабдили колесную базу подходящим по размеру и конструкции кузовом.
В этот момент снизу раздался шум. Мы трое бросились к окну, забыв о Тилли Бэгшоу, которая тут же выскочила из кабинета и побежала по лестнице вниз.
Было темно, но в свете цеховых ламп мы увидели, что какой-то крепкий широкоплечий мужчина в длинном кожаном пальто и надвинутой на глаза шляпе уже успел впрячь в экипаж лошадей и уселся на козлы. К нему подбежала Тилли, он подхватил ее одной рукой, как пушинку, и усадил на козлы рядом с собой. Она взяла у него поводья, и в следующее мгновение они уже выезжали со двора, нахлестывая лошадей.
Старый черный экипаж с грохотом выкатился за ворота и растворился в темноте, оставив позади на мостовой тлеющий кокс из опрокинутого кузнечного горна.
– Алчная мошенница, – пробурчал Холмс, хватая пальто и шляпу. – Я был о ней лучшего мнения. Но напрасно они с мужем думают, что им удастся скрыться, прихватив ворованное. Наоборот, они загнали себя в угол. Ватсон, дорогой, вы помните, где это? Аннерли, если не ошибаюсь.
* * *
На вокзале Виктория мы сели в поезд до Саут-Кройдона и легко догнали их в Верхнем Норвуде. Сойдя с поезда, мы отправились к Хрустальному дворцу, в котором проходила Великая выставка. Освещенные омнибусы, трамваи, экипажи и спешащие с работы пешеходы заполонили всю улицу.
– Ага, вот и они! – вдруг крикнул Холмс, первым заметив черный экипаж. – Наши дорогие миссис и мистер Бэгшоу! Готов поспорить, что сейчас они повернут на Парк-Роуд, потому что в гору по Аннерли-Хилл им не подняться – слишком скользко и рискованно из-за трамваев.
Мы кликнули кеб и бросились в погоню. В начале Марпл-Роуд наш сноровистый возница сумел без потери скорости проскочить развернувшийся здесь рождественский базар, где шла бойкая торговля. Продавцам зонтов, стеклянной и глиняной посуды, гусей и индеек, елок, зеленщикам, цветочницам, точильщикам ножей, мясникам и прочим эта неделя приносит немалые барыши.
Словом, пока мы добрались до конца Марпл-Роуд, наш кебмен и впрямь заслужил лишний шиллинг. Было уже ясно, что супруги Бэгшоу едут домой, не ожидая за собой погони. Они хотят только быстрее добраться до Пенджа и спрятать экипаж. На Жасмин-Гроув события начали развиваться быстрее. Фонари экипажа вдруг погасли, и он исчез в темноте, очевидно куда-то свернув. Мы отпустили кеб и продолжали путь пешком. На Гроув росли платаны и каштаны и стояли красивые большие дома. Мы неслись вдоль по улице, пока не увидели ограду с высокой каменной аркой посередине, предназначенной для проезда повозок.
– Тсс! – прошептал Холмс. – Ни слова! Ступаем осторожно, тут скрипучий гравий. Как бы нас не услышали. Пробираемся вон к тем кустам возле дома. Это, кажется, рододендроны. Идем!
Перед нами была старая методистская церковь красного кирпича, где давно не отправлялись службы, и посему здание превратили в подобие склада. Экипаж с лошадьми, должно быть, без труда помещался под ее сводами. Мы с Косвортом притаились в кустах, а Холмс влез на какой-то ящик у стены и заглянул в пыльное окошко.
Из боковой двери выпорхнула, точно привидение, миссис Бэгшоу. Она быстро прошла до соседнего дома, вынула из сумочки ключ, отперла дверь и скрылась внутри. Увидев, как она правит лошадьми, я, признаться, снова испытал восхищение. Должно быть, она опытная наездница и возница, если ей удалось на бешеной скорости и без аварии проехать от Сити до Пенджа.
– Эй, Ватсон, – зашипел сверху Холмс. – Этот Фредерик Бэгшоу собирается открутить колеса и до рассвета переплавить их. У него тут не что-нибудь, а кирпичная печь с форсированной тягой. Наверняка он хочет сделать из колес слитки, которые удобнее продавать. Я бы сказал, что он уроженец Южной Африки голландского происхождения. Думаю, он родился на ферме, но когда вырос, подался за счастьем на золотые рудники. У него огромные кулачищи и мускулистые спина и руки. Его не так просто одолеть. Такой, наверное, мог бы выстоять десять раундов кулачного боя против чемпиона в тяжелом весе Джема Фоулера, да еще и победить нокаутом. Судя по шрамам на плечах, он отведал плетей в тюрьме Йобурга. Хм, уж не беглый ли он каторжник, скрывающийся в Англии? Так, пора действовать, пока он разжигает печь, повернувшись к нам спиной. Скорее!
Мы втроем ворвались в церковь, которую мистер Бэгшоу, наверное, арендовал у общины для своих особых надобностей. Холмс с разбегу огрел здоровяка по спине тростью с утяжеленным металлическим наконечником, а я выхватил из кармана револьвер. Однако все это были излишние предосторожности, ибо Фредерик Бэгшоу не собирался вступать с нами в борьбу. Увидев нас, он сразу понял, что все кончено, и предпочел просто пожать нам руки. Это был действительно крепко сложенный, мускулистый блондин с растрепанными волосами и красным обветренным лицом.
– Тилли рассказывала мне о вас, джентльмены. Вы сыщики?
– Мы независимо мыслящие энтузиасты сыскного дела, – поправил Холмс. – Нас с доктором Ватсоном, безусловно, знают в Скотленд-Ярде, но в качестве консультантов.
– Наверное, у меня случилось затмение разума, когда я решил стащить этот золотой тарантас, – усмехнулся Бэгшоу.
Вошла его жена, неся на подносе сыр, лук и кувшин пива. При виде нас она неуверенно улыбнулась.
– Я обещал Тилли, что мы поедем путешествовать, купим поместье, виллу на Ривьере, что с деньгами у нас будет все, чего только пожелает ее сердечко.
– И вы почти выполнили свое обещание, – заметил Косворт, протягивая нам сигареты. – Если бы не мистер Холмс, я бы с радостью продал экипаж за сто фунтов. Ну что ж, теперь мое наследство вернулось ко мне, хотя бы и в результате таких драматичных событий. Моя фабрика будет и дальше производить кованые ограды и садовую мебель, а наш традиционный праздничный ужин в "Олене и гончих" обязательно состоится!
– У меня такое чувство, что я целый день играл в ковбоев и индейцев, – вздохнул мистер Бэгшоу, с удовольствием закуривая сигару и чувствуя, наверное, что ее-то он заслужил.
– Интересно, что во всем виноват мой отец, – вдруг сказал Косворт. – Если бы он не сошел с ума перед смертью, ничего бы этого не было.
– А мне интересно, когда приедет полиция, чтобы нас арестовать, – сказал в свою очередь Бэгшоу.
– Что? Арестовать? – удивился Холмс. – Поверьте мне, вас никто не арестует. Кстати, я правильно понимаю, что вы приехали из Южной Африки?
– Да, вы абсолютно правы, мистер Холмс, – ответила Тилли. – Думаю, вы не удивитесь, узнав, что наша настоящая фамилия Ван Оутен. Мы потомки голландских колонистов, которые возделывали вельд. Моя семья, к примеру, разводит лошадей, крупный рогатый скот и выращивает виноград. Мы познакомились у нас на ранчо. А потом, по какому-то злосчастному совпадению, Фреда обвинили в краже золотых слитков с рудника, где он работал, и в убийстве охранника. Его бросили в тюрьму в Йобурге, откуда он сумел вырваться. Мы поженились и вскоре уехали за границу.
10
Арест Мортли Адамса
Теплое летнее солнце светило в окна нашей квартиры на Бейкер-стрит, радуги плясали на накрахмаленной белой скатерти, блестела стеклянная посуда, столовые приборы, графины и подставка для тостов – все, что недавно так тщательно приготовила для нас миссис Хадсон.
Мой друг Шерлок Холмс сидел развалясь в кресле, закутавшись в свой любимый халат пурпурного цвета, и читал толстый справочник в переплете из телячьей кожи.
– Мой дорогой Ватсон, – сказал он, не поднимая глаз, – я получил телеграмму. Из одного дома в Беркшире похищена ювелирная коллекция яиц Фаберже. Будьте добры, прочитайте для меня еще раз текст телеграммы.
В моем представлении сразу возник этот дом: шикарный особняк, окруженный парком, владельцы которого состоят в родстве с семьей русского царя. А оказалось, что телеграмма от некоего мистера Теолодиуса Бейнса, который жил на ферме "Ларчиз" в Мейденхеде.
– Яйца Фаберже? При чем здесь это?
– Мой дорогой друг, миссис Бейнс – внучка оперной дивы Кониетты Де Карло, и ювелирные яйца достались ей по наследству. Интересно их происхождение. – Холмс перевернул страницу. – У Де Карло был наставник и богатый оперный импресарио Тонти, который подарил ей эту коллекцию накануне ее триумфального выступления в Ла Скала, в опере Моцарта "Так поступают все".
Однажды мне довелось слушать фонографическую запись Де Карло, исполняющую песни Шуберта. Запись произвела на меня сильное впечатление, хотя и не могла в полной мере передать красоту ее волшебного сопрано.
– Более того, мой дорогой Ватсон, эта коллекция изначально была изготовлена для царя Николая по случаю его восшествия на престол.
– Понятно, – сказал я, отбрасывая газету, – но сейчас я предпочитаю обыкновенное яйцо всем драгоценным.
– У нас нет времени, – заявил Холмс и решительно выбил трубку о каминную решетку.
– Мне бы все-таки хотелось позавтракать, – настаивал я.
– Послушайте, дорогой друг, – Холмс сбросил халат, и оказалось, что он полностью одет к выходу, – в девять тридцать приедет кеб и отвезет нас на станцию Мэрилебон, чтобы ехать в Беркшир. Если вы внимательно прочитали телеграмму, то знаете, что мистер Теолодиус Бейнс будет встречать нас в полдень на платформе Тэплоу.