– Рад нашему знакомству, джентльмены.
Стрелочник налил нам чаю, а затем вышел перевести стрелки.
– Ну и туман был вчера! – сказал Холмс, когда он вернулся.
– Да, ужасный, сэр.
– Это не повлияло на загрузку путей?
– Никак не повлияло, сэр.
– Скажите, много ли составов проходит после двух часов?
– От двух до трех – много, а вот после трех всего один, не считая почтовых. Это "Кентский лес". В половине третьего он прибывает на станцию Клэпем.
– Как, как вы сказали?
– "Кентский лес". Джеб Парсонс на нем машинистом, а Эдди, его брат, кочегар.
– Это не тот Джеб, у которого деревянная нога? Или это его брат? Никак не запомню, который из них калека.
– Насколько мне известно, они не калеки, сэр! Хотя у Эдди есть странная привычка подмигивать. Наверное, смолоду он получил в глаз, да так и осталось.
– Что ж, мистер Магдон, не будем больше занимать время. Нам еще в Херн-Хилл с инспекцией.
– Конечно, конечно. Мы с вами не раз повстречаемся на путях, мистер Ламли, и с вами, мистер Смит.
Мы как раз успели вскочить в поезд, стоявший на платформе Херн-Хилл, и вскоре уже были на вокзале Виктория. Там мы взяли кеб и поехали к себе на Бейкер-стрит. Признаться, посещение путевого поста 16-191/2 сказалось на моем настроении не лучшим образом, но добрый ужин, жаркий огонь в очаге и привычная обстановка вернули мне хорошее расположение духа.
– Ватсон, – Холмс взял с камина свою старую черную трубку, – боюсь, сегодня нам рано не уснуть!
– Похоже на то, – согласился я, куря сигару, и налил себе большую порцию виски с содовой. – А как же Альберт Лок, наш трубочист?
– Что Альберт Лок? – Холмс чиркнул спичкой и тоже закурил. – Дорогой друг, его судьбу определит Центральный уголовный суд в Олд-Бейли, что состоится в понедельник. А у нас билеты на Скарлатти в Ковент-Гарден, и это событие я не пропущу ни за что на свете. Господи, опять туман сгущается!
Здесь проявилось одно из качеств моего друга – способность к холодному отстранению.
– Все это так, – горячился я, – но кто все-таки убил Генри Кланторпа? Разве мы не обнаружили украденное золото и много крови в той сторожке? Неужели это не приближает разгадку?
– Еще как, Ватсон! Я успел телеграфировать Брауну, и вскоре мы задержим злодеев на станции Клэпем!
Той ночью туман был особенно густой и едкий. В промозглой мгле на мосту Баттерси проплывали тусклые желтые фонари экипажей, глухо позвякивали колокольчики. Всю дорогу Холмс сидел, подтянув колени к подбородку, и задумчиво молчал, лишь изредка бросая взгляд в темную муть за окном кеба.
Вскоре мы прибыли на станцию Клэпем, освещенную газовыми фонарями. Холмс не тратил времени зря. Промчавшись через станционный павильон, он поднялся по гранитным ступеням на пустынную платформу. Я бежал следом.
– Дорогой Ватсон, – сказал он, – часы показывают двадцать пять минут четвертого. Осталось пять минут. Револьвер у вас с собой?
– Револьвер у меня всегда с собой.
– Видите фургон с красным фонарем вон там на рельсах?
– Конечно.
– Это место остановки паровоза, где мы и встретим наших злодеев.
Мы спрятались за фургоном и стали вслушиваться – не идет ли поезд. В тумане не было видно ни зги. Меня трясло от волнения. Вскоре рельсы дрогнули, и издалека долетел перестук колес. Машинист дал полный тормоз, со свистом и шипением вылетел пар, и секунду спустя из тумана выкатился огромный паровоз.
Мы осторожно переместились к переднему краю фургона и наблюдали, как сначала с подножки спрыгнул кочегар, а затем и машинист, с трудом тащивший на плече тяжелый мешок. Они нередко переругивались.
– Не нравится мне эта контора на Рэдклифф-Хайвей, – сказал он.
– А где, по-твоему, можно сбыть золото? – откликнулся второй.
– У меня есть знакомый в Чипсайде.
– А я знаю одного еврея на Феттер-Лейн.
– А я знаю, что вы попались! – С этими словами Холмс бросился вперед, схватил кочегара за шиворот и ударил его головой о чугунную стенку паровоза.
Я тем временем сунул револьвер в висок его сообщнику.
– Прошу прощения за беспокойство, Эдди, – говорил Холмс, – но мне хотелось бы поближе рассмотреть твою красивую бархатную куртку, если можно.
– Какого дьявола! – крикнул кочегар. Он брыкался и извивался, пытаясь освободиться, но Холмс крепко держал его.
– На твоем месте я бы был паинькой, а не то Ватсон вышибет твоему брату мозги, – предостерег его Холмс. – Кстати, насчет полезных знакомств. Я знаю отличную швею в районе Степни, мистер Парсонс.
– А это здесь при чем? – хрипло спросил Эдди.
– При том, что ты потерял пару пуговиц с куртки. Взгляните, Ватсон, ведь наши пуговицы точь-в-точь как эти. А, инспектор Браун! Наконец-то! Я уж думал, вы не приедете.
– Простите, что задержался, мистер Холмс. На мосту Баттерси был затор из-за аварии.
– Надеюсь, вы прихватили с собой констеблей? Пусть наденут этим джентльменам наручники. Видите, у них мешок? Там лежит золотая посуда из дома Генри Кланторпа на Нортальт-авеню, Брикстон. Эти двое убили его, чтобы завладеть его имуществом.
– Черт бы их побрал, эти плошки! – с возмущением воскликнул кочегар. – Я тринадцать лет горбатился на скотобойне у Кланторпа, набивая его карманы. А зарабатывал сущие гроши – хватало лишь на то, чтобы не околеть с голоду, а платить за квартиру было уже нечем.
– Выходит, вы убили его из мести, – сказал Холмс.
– Выходит, что так, сэр, хотя мы не собирались его убивать. Сколько раз я проезжал на поезде мимо его дома, из Брикстона в Херн-Хилл и обратно, и мечтал, как бы грабануть его. Все знали, что этот скряга не доверяет банкам и, значит, держит деньги где-то при себе. И вот однажды я решился. Мой брат недавно получил место машиниста углевоза на этой дороге. Вместе мы составили план. Для начала я устроился кочегаром, и мы стали вместе возить уголь.
И вот в прошлый четверг мы везли груз из Перли в Клэпем, на угольный склад, и по пути остановились, чтобы исполнить наш план. Мы перелезли через стену, попали в сад, а оттуда и в дом. Пошел я наверх, вытащил его из постели, и мы устроили ему допрос – где, дескать, деньги. А он молчит как рыба. Тогда мы связали его и обыскали дом – все комнаты перерыли, но так ничего и не нашли. Ни денег, ни золота!
– И вы убили его, – подсказал Холмс.
– Да не хотели мы его убивать, сэр! Хотя я несколько раз прикладывал к его ноге раскаленную кочергу, он только ругался. Он даже издевался над нами, говоря, сколько он стоит. Ну я не выдержал и врезал ему по черепу лопатой, которой гребу уголь, – я принес ее с собой. Я три или четыре раза его ударил. А Джеб и говорит: не убивай, мол, его, мы найдем способ развязать ему язык, он еще расскажет нам, где хранит свои сокровища. Да и время уже поджимало – к половине четвертого надо было успеть на склад. Мы надели ему на голову мешок, в другой мешок сложили посуду из серванта и пошли обратно. Он, дьявол, был тяжелый, и мы с ним намучились. Напрасно только старались, потому что, едва мы втащили мешок в кабину, ему настал конец. Ну и конец нашим надеждам разбогатеть. Джеб знал про этот путевой пост недалеко от Херн-Хилл, мы и припрятали там мешок.
Однако раскрывать местонахождение тела братья отказались наотрез. И лишь благодаря Холмсу, который предложил осмотреть топку паровоза, мы узнали, куда оно девалось. Среди золы был найден обугленный череп – проломленный в нескольких местах тяжелым предметом – и кости. К тому времени в поисках тела Браун успел перерыть весь сад, но нашел только металлический ящик, оказавшийся сейфом покойного миллионера Кланторпа, где тот хранил деньги. Ящик лежал в яме под старыми замшелыми солнечными часами. Однако это открытие не обрадовало Джеба и Эдди, которых судили и приговорили к смерти через повешение. Казнь состоялась – что было заверено тюремным врачом – через три месяца после того, как Альберт Лок покинул Пентонвильскую тюрьму. Теперь он и его семья разводят овец в Новой Зеландии. Трубочист поменял свои щетки на ножницы и ничуть о том не жалеет.
7
"Общество посвященных"
Просматривая свои записи за 1897 год, я нашел упоминание о безвременной кончине миссис Глории Стэплхерст, женщины бесконечной доброты и щедрости, ближайшей подруги миссис Хадсон, и трагических обстоятельствах, сопутствовавших этому событию. Память возвращает меня в тот серый дождливый октябрьский вечер, когда на улице зажглись ранние фонари, в нашем камине гудел жаркий огонь, а мистер Шерлок Холмс, сидя в гостиной, наигрывал самые печальные мелодии из своего скрипичного репертуара. Днем миссис Хадсон получила письмо, которое душеприказчики миссис Стэплхерст обнаружили среди вещей покойной. Похоже, она написала письмо, но забыла отправить адресату.
Здесь я возьму на себя смелость упомянуть одно слово, возможно, неизвестное читателю: "Саммерленд". Медиумы обозначают этим термином состояние блаженства, в котором пребывают прошедшие "сквозь занавес" и соединившиеся со своими близкими "на другой стороне" – счастливцы, что испытали перерождение, освободились от забот и скорбей нашего бренного мира.
Таким образом, для тех из нас, кто пока находится на земле, повседневная жизнь – это подготовка к переходу в иное состояние, к которому мы должны всем сердцем стремиться. Должно быть, внезапная кончина обожаемого мужа подтолкнула миссис Стэплхерст раньше времени совершить этот переход в Саммерленд, ибо аконит является одним из самых сильных и быстродействующих ядов, известных науке.
Последнее письмо, адресованное миссис Хадсон, было написано незадолго до самоубийства. Речь в нем шла о спиритуализме, коим миссис Стэплхерст с недавнего времени была страстно увлечена. Она советовала подруге вступить в "Общество посвященных", чтобы познакомиться с принципами учения его основательницы Марии Сталло. Миссис Хадсон незамедлительно показала письмо Холмсу.
Холмс отложил скрипку и стал изучать письмо.
– Насколько я помню, большую часть своего состояния миссис Стэплхерст завещала этому обществу, – заметил он.
– И что с того? Такова была ее воля, – сказал я. – Это никого не касается.
После ужина я сел в кресло и закурил. За окном мокро шипели колеса экипажей, проезжающих по лужам, что после недавнего дождя разлились на Бейкер-стрит точно Амазонка.
– Наследнички, – пробормотал Холмс, который читал газету. – Завещание покойного графа Монктона собирается оспорить его родной брат. Пишут, что дело будет долгим и кровопролитным. Ого! Что за чертовщина?
Колонка некрологов в "Таймс", очевидно, содержала некую интригу, и я уж собрался прокомментировать заданный вопрос, но тут Холмс обвел что-то чернилами и бросил газету мне:
– Как это вам понравится?
Я стал читать выделенный фрагмент.
"О радость! Благая весть! Смерти нет!
Скептики всех мастей, прислушайтесь! "Общество посвященных" представило веские доказательства существования Саммерленда. Жизнь начинается заново на той стороне.
"Как я счастлива сознавать, что мой дражайший супруг не покинул меня и что мы встретимся в Саммерленде, чтобы снова вести счастливую и плодотворную жизнь. Я навеки в долгу перед "Обществом посвященных", которое направило меня к пониманию этого. Я желаю, чтобы и другие познали счастье, придя в "Общество посвященных".
Лидия Марчмаунт, Хэмпстед ".
"Несите благую весть, как несу ее я. Смерти нет. Благодаря "Обществу посвященных" я регулярно общаюсь с моей возлюбленной супругой, которая ныне пребывает в Саммерленде. Моя радость безмерна. Скоро мы снова соединимся, и меня перестанет мучить артрит.
Мистер Альберт Марш, Стритэм ".
Те, кого заинтересовала эта информация и кто хочет подробнее узнать об обществе, пишите по адресу: "Общество посвященных", 121-23, Лордшип-Лейн, Ист-Далвич".
Наутро мы сели в поезд и отправились в Кройдон, намереваясь навестить некоего джентльмена, который просил Холмса о помощи в связи с подделкой его подписи на юридических документах. Один из попутчиков случайно обмолвился, что его сосед, мистер Тадворт, недавно вступивший в "Общество посвященных", был найден повешенным в оранжерее у себя дома в Аннерли. Полиция не желала начинать расследование, поскольку в предсмертной записке, среди прочего, присутствовало слово "Саммерленд". Нашему попутчику интересно было знать, о каком именно Саммерленде идет речь: о том, что в Истборне или что в Клактоне?
В результате это вызвало у Холмса настолько живой интерес, что на станции Норвуд мы вышли и пересели в поезд до Ист-Далвича.
Штаб-квартира "Общества посвященных" находилась в трех минутах ходьбы от станции и совсем не поражала роскошью. Оказалось, она занимает второй этаж над похоронным бюро, в довольно бедной части Далвича, мощенной булыжником. По соседству располагались конюшни, а на первом этаже мастерская по изготовлению гробов.
Увидев в освещенном окне столяра за работой, мы постучали и вошли. Холмс тут же принялся нахваливать его изделие.
– Настоящий английский дуб, – он провел рукой по крышке, – а углы, посмотрите, как гладко обработаны.
Молодой человек дунул на свой рубанок, отчего на пол посыпалась стружка, и сказал:
– Этот поместят в свинцовый ящик и запаяют. А сверху обошьют саржей и сделают надпись. Чем могу вам помочь, джентльмены?
Опершись о трость, Холмс на мгновение прикрыл глаза, коснулся переносицы и дважды пробормотал:
– Несите благую весть. Смерти нет.
Под воздействием этого молитвенного заклинания молодой мастер отложил рубанок и почтительно склонил голову.
– Несите благую весть, как несу ее я, – прошептал он, точно это был отзыв на пароль.
Настороженность, с которой молодой человек, казалось, воспринимал поначалу наше появление, сменилась необычайной сердечностью. Он тепло пожал нам руки:
– Я ведь не знал, что вы члены общества.
– Не будет ли наглостью с моей стороны попросить об аудиенции у Марии Сталло? – спросил Холмс.
– Боже мой, нет, конечно! – Молодой человек улыбнулся от уха до уха и в припадке религиозной страсти сцепил руки на груди. – Наш возлюбленный медиум и священное божество, ее величество святейшая жрица, посланница Нептуна, в настоящее время проводит сеанс с неким мистером Каммингсом, который недавно потерял супругу. На прошлой неделе фирма организовала похороны.
– Мистер Каммингс, вы сказали? Это не тот, что ходит на протезе, приволакивая ногу? Он примерно вашего возраста.
– Ах нет. Мистер Каммингс – пожилой, но моложавый джентльмен. Он носит бриджи и гетры, и можно точно сказать, что он не калека. Вы наверняка ошиблись!
– Возможно, – согласился Холмс и посмотрел на стенные часы. – О боже, как поздно. Нам необходимо спешить! Что ж, до встречи в Саммерленде!
Шутка явно не понравилась молодому человеку, потому что его расположение сразу же испарилось. Он холодно взглянул на моего друга и с расстановкой произнес:
– Это священное слово запрещено упоминать всуе, тем более так громко. Храните верность клятвам, которые вы принесли! – Серьезное выражение на его лице сменилось на свирепое. – Вы помните заповедь первую из Заповедей Марии Сталло, что содержатся в разделе 160 Книги правил нашего общества?
– Разумеется! Как недостойно с моей стороны! – согласился Холмс, подталкивая меня тростью в двери, чтобы успеть убраться, пока этот тип окончательно не потерял терпение.
– Эй, что мне при встрече передать ее величеству?! – крикнул нам вдогонку столяр. В его голосе звенела неприкрытая враждебность. – Как вас зовут?
– Мистер Гендель и мистер Тримминс, – ответил я и выбежал за дверь, нахлобучив шляпу.
В течение получаса, что мы провели в мастерской, погода окончательно испортилась. Похолодало, и даже домов на противоположной стороне Лорд шип-Лейн стало не разглядеть в тумане. Дорожные рабочие разожгли коксовые печки и варили в ведрах смолу – очевидно, булыжную мостовую собирались сменить на что-то другое. Проходя мимо, мы остановились погреться. Но не успели мы отогреть озябшие руки, как Холмс возбужденно указал мне на фигуру, исчезающую среди тумана:
– Ватсон, взгляните! Вон он, пожилой джентльмен в гетрах, только что вышел из дверей похоронной конторы. А за ними ведь лестница, что ведет наверх, в помещения общества! Это Каммингс! Скорее, мы должны его догнать!
Это было проще сказать, чем сделать. У башни с часами мужчина пересек улицу и скрылся в одном из зданий. Подойдя поближе, мы прочитали:
"Адвокатская контора Моу, Дикенсон и Димпоул.
Судебные тяжбы и завещания".
– Он хочет изменить свое завещание, вот что, – догадался Холмс, – по крайней мере, сделать добавление. Ватсон, эта дьявольская секта поклонников Саммерленда одурачила его, и теперь будет нелегко уберечь его от беды.
Мы долго стояли у соседнего магазина, делая вид, что рассматриваем витрину. Наконец появился Каммингс и быстро пошел по улице, а мы опять припустили следом. В густом тумане, где все предметы расплываются и растворяются без остатка, было непросто не потерять его из виду.
Так мы дошли до Волворт-Роуд, где Каммингс сел в кеб. Мы сделали то же, продолжая наше преследование. У часовой башни Ламбет он вышел и пешком направился вдоль Хай-стрит. На мосту Ламбет мы потеряли его в тумане и лишь благодаря громкому стуку его каблуков могли определить, что он где-то рядом. Примерно на середине моста он остановился, поскольку шаги его стихли, и только слышно было, как капает вода и ревут под мостом волны, крутясь в водоворотах. Нас, предположительно, разделяли считаные футы, когда мы увидели, что Каммингс, в цилиндре, сюртуке, с тяжелой тростью, взгромоздился на парапет моста и смотрит вниз.
– Господи, Ватсон, он ведь сейчас прыгнет, – прошептал Холмс и затем громко крикнул: – Мистер Каммингс! Меня зовут Шерлок Холмс, я частный детектив. А это мой коллега доктор Ватсон. Можно с вами поговорить?
Джентльмен был ошеломлен нашим появлением, которое нарушило его план.
– Да как вы смеете, черт подери! – возмутился он. – Что все это значит?
– Не беспокойтесь, мистер Каммингс, мы вас не задержим дольше необходимого. Видите ли, миссис Стэплхерст, член "Общества посвященных", недавно отравилась, а мистер Тадворт повесился у себя дома в Аннерли. Дело в том, что эти люди, как и вы, доверились проходимцам.
– Я понятия не имею, о чем вы говорите, – по-прежнему возмущенно ответил Каммингс и отвернулся, готовясь нырнуть в мутные воды Темзы.
– Они обещают вам жизнь после смерти, освобождение от телесных недугов и душевных волнений. Сколько вы завещали обществу в обмен на привилегию быть одураченным?
– Убирайтесь к дьяволу, сэр! – вскричал Каммингс и сердито ударил тростью в парапет.
– "Несите благую весть! Смерти нет!" – вот их девиз. Вы знаете, о ком я говорю, мистер Каммингс.