– Ну тогда оставайся, – невозмутимо посоветовала я. – Мы и втроем сходим, правда, дети?
Ольгу тут же выдуло из кухни. Откуда только прыть взялась! Она даже сходила в сарай и приволокла оттуда две большие корзины. Теперь она стояла с ними возле крыльца, готовая идти в лес в первых рядах, лишь бы не оставаться одной на даче.
– Может, все же останешься? – поддразнила я ее. – Дверь-то сорвана, охранять кому-то надо? А ты и чувствуешь себя плохо…
– Нет-нет, у меня все прекрасно! – бодро ответила Ольга. – А дверь завтра Петровича попросим починить. Вот если бы… – она просительно посмотрела на меня.
– Что?
– Если бы еще хоть капельку твоего лекарства… – шепотом проговорила Ольга.
Я вздохнула и набулькала ей еще немного рома.
– Спасибо, Поля, – благодарно произнесла сестра, опрокидывая стакан в рот. – Пошли!
Мы отправились в лес. По дороге дети заметно оживились.
"Ничего, – утешала я себя, – пройдет еще несколько дней – и они совершенно забудут об этой ужасной истории".
Войдя в лес, я с наслаждением вдыхала свежий воздух, наполненный густым ароматом распускающихся цветов и деревьев и чувствовала, как не хватает мне этого в городе.
– Хорошо-то как! – вырвалось у меня невольно.
Ольга поежилась, не разделяя моего мнения. Похоже, ей теперь за каждым кустом буду мерещиться бандиты.
Мы прошли еще немного, и увидела впереди большую группу людей в окружении милиции. Интересно, что могло тут случиться?
– Пойдемте, посмотрим! – скомандовала я.
Мы подошли поближе. Среди людей было много наших знакомых, в том числе и Галька Мельникова, соседка по даче. Мы становились рядом с ней.
– Что случилось, Галь? – шепотом спросила я у нее.
– Вон, – кивнула она.
В густой траве, прислонившись головой к стволу старой березы, лежал мужчина. Не нужно было быть профессиональным медиком, чтобы понять, что мужчина мертв. Он был убит каким-то огнестрельным оружием, так как на груди зияло отверстие от пули. Широко открытые глаза мужчины смотрели в небо, словно хотели там найти ответ на какой-то важный вопрос. Одна его рука была как-то неестественно выгнута за спину. На груди запеклась кровь. Тоненькая струйка крови виднелась и в уголке рта.
Ольга покачнулась и ухватила меня за руку.
– Уведи отсюда детей, быстро! – в отчаяньи проговорила я, но тут же убедилась, что от Ольги мало толку: она опустилась на траву и мотала головой из стороны в сторону.
Галька сориентировалась первой: она схватила детей за руки и потащила прочь. Я чуть ли не пинками подняла с земли Ольгу.
– Вставай, Оля, Господи, ну вставай же ты! Живо!
Услышав последнее слово, Ольга вдруг настолько проворно взлетела с травы, что я даже удивилась. Она кинулась к детям, а мы остались с Галькой.
– Кто это, Галь? – спросила я у нее.
– Понятия не имею, – пожала та плечами. – Бомж какой-то.
В это время один из милиционеров поднял с земли большую спортивную сумку. Галька вдруг прищурилась и вся подалась вперед. Потом она крепко сжала мое плечо.
– Ты что? – удивленно спросила я.
– Ничего, – сквозь зубы ответила Галька. – Пойдемте отсюда!
По дороге мы все молчали.
"Вот тебе, сходили за грибами! – злилась я неизвестно на кого, а больше всех на себя, – черт меня дернул их в лес вытащить! Теперь еще приятных впечатлений добавилось!"
– А у меня ведь беда, – шепнула мне Галька по дороге.
– Какая? – подняла я на нее глаза.
– Дом обокрали!
– Да ты что? Когда?
– Сегодня ночью! Представляешь, я в город ездила, возвращаюсь – и вот…
– Много вынесли-то?
– Да нет. Но замок сорвали, гады! Теперь новый нужно покупать. Придется Петровича просить ставить. Взяли так, по мелочи, да все равно жалко…
– Да уж… – протянула я, думая, что наш спокойный дачный поселок превращается в какое-то Чикаго.
Приведя Ольгу домой, я усадила ее на стул и налила ей еще рому. Да, похоже, такими темпами бутылка долго не протянет…
Галька убежала к себе, взяв с собой детей. Я пообещала прийти за ними вечером.
– Приходите обязательно! – крикнула Галька. – Поговорить нужно!
Ольга продолжала охать.
– Успокойся ты! – разозлилась я. – Чего разохалась? Ну, убили, что ж теперь? Не твоего же мужа!
Ольга испуганно замахала на меня руками. Потом сделала еще глоток, вытерла губы и сказала:
– Ох, Поля! Ты ничего не понимаешь! Ты знаешь, кто это? Я его узнала! Это Скворец, который был с Мутным у нас на даче! Тот самый, что меня изнасиловать хотел!
– Да ты что? – округлила я глаза. – Веселенькое дело! Ну и ладно, а чего все-таки трястись-то так?
– Ты ничего не понимаешь! – повторила Ольга. – Что мне теперь делать?
– А что делать?
– Ну, я же должна сообщить милиции, что узнала его?
– Зачем? – опешила я.
– Ну как же? Ведь это сокрытие фактов!
Я начала закипать.
– Какое еще, к чертям собачьим, сокрытие фактов? Ты ничего никому не должна! Милиция пусть сама этим занимается, ей за это деньги платят! А ты при чем? Ну, был он на твоей даче – и что? Не ты же его убила? Или ты знаешь, кто это сделал?
– Не знаю. Но вдруг… Вдруг им каким-то образом станет известно, что я его знаю? Ведь меня тогда посадят!
– Какая ты дура! – с досадой ответила я. – Никто тебя не посадит, тюрьмы и так переполнены. За что тебя сажать? Ты его могла и не узнать – у тебя зрение плохое!
Вспомнив о своей близорукости, Ольга повеселела.
– А ведь и правда, Поля! Если меня спросят, почему я сразу не сказала, что знаю этого мужчину – я смогу сказать, что плохо вижу, поэтому не смогла его разглядеть! Здорово?
– Здорово! – невольно улыбнулась я этой детской наивности. – Запомни, тебе незачем лезть в это дело.
Мы посидели еще немного вдвоем, стараясь разговаривать на отвлеченные темы, чтобы больше не возвращаться ко всем дачным неприятностям.
Когда уже начло темнеть, мы собрались к Гальке за детьми. Они прекрасно ладили, детишки с удовольствием ходили к Галине в гости. Галька постоянно жила в Вишневке. В Тарасове у нее была малосемейка, в которую она пускала квартирантов, а сама наезжала туда лишь изредка.
– Проходите, девочки, – пригласила нас Галька. – Как я рада, что вы пришли! Я всегда с нетерпением жду вашего приезда! Вот не поверите – никого так не жду, как вас! Жаль, что вы здесь постоянно не живете…
– Ладно, ладно, – смеясь, ответила я. – Если бы мы жили здесь постоянно, то уже давно надоели бы друг другу и успели бы поругаться раз пятьдесят!
– Ну, это ты зря, – возразила Галька. – С вами я никогда бы не ссорилась. Садитесь, сейчас будем пить чай!
От чая Ольга отказалась, сказав, что ей нужно укладывать детей. При этом она вопросительно посмотрела на меня.
– Да не бойся ты! – успокоила я ее. – Я же рядом, через два дома! Помогу, если что. Да ничего и не будет, ступай!
Ольга взяла с меня обещание не задерживаться и поскорее вернуться и ушла вместе с детьми. Мы остались вдвоем.
У Гальки царил беспорядок. Вообще-то это было ей совершенно несвойственно, поэтому я поняла, что явилось причиной этого бардака и спросила:
– Все перевернули?
– Да, – вздохнула она, разливая по чашкам огненный чай. – Все вверх дном! Кое-что я успела привести в порядок, но вообще здесь работы – непочатый край! Вот еше свалилась забота на мою голову! Даже на чердак лазили, сволочи! Уж что там-то можно найти?
– А что у тебя на чердаке?
– На чердаке? – Галька замялась. – Там… письма старые.
– Странно, – удивилась я. – Кому могли понадобиться старые письма?
– Сама не знаю. И, главное, их больше всего переворошили.
– Хм, – меня все больше интересовало это дело. – Интересно!
– Да ладно! Ты пей чай, Поля!
Я с удовольствием пила ароматный чай со смородиновыми листьями и заедала бубликами с маком. Галька сидела, подперев голову руками и о чем-то молча думала.
– Ну ладно, – не выдержала я. – Давай, говори, что там у тебя случилось!
– Ох, – Галина снова вздохнула. – Даже не знаю, как тебе сказать. Помнишь того мужчину, которого нашли сегодня в лесу?
– Конечно!
– Так вот, у него была спортивная сумка! Понимаешь, это моя сумка! Она исчезла из дома! Я так растерялась, когда увидела ее у него! Просто слова не могла вымолвить. Я очень испугалась, Поля! Испугалась, что на меня может пасть подозрение в убийстве!
– Ты что? – я недоверчиво уставилась на нее. – В своем уме? С какой стати? Ты об ограблении в милицию заявила?
Галька отрицательно замотала головой.
– Ты сделала большую глупость, – констатировала я. – Заявила бы – и никаких проблем! У тебя украли вещи и сумку. А потом этого мужика нашли с твоей сумкой. И все отлично: тебе возвращают сумку и вещи, и ты вне всяких подозрений! Вот и все! А теперь я даже не знаю, как и быть.
– Вот и я не знаю, – протянула Галька. – Просто не знаю, что и думать!
Вскоре прибежала запыхавшаяся Ольга. Она с порога начала ныть:
– Ты же обещала, что не оставишь меня надолго! Я же тебя просила! Ты же знаешь, как я боюсь!
– Дети с кем? – перебила я ее.а
– Я их с соседкой оставила, с бабой Клавой. Только она просила недолго…
– Садись! – махнула я ей рукой. Ольга тут же плюхнулась на стул.
– Оленька, пей чай, – ласково сказала Галина, наливая Ольге своего фирменного напитка.
– Ой, спасибо! Ну, о чем вы тут секретничаете? – Ольга зачерпнула полную ложку варенья.
– Вот, Галину обворовали!
– Да ты что? – Ольгина рука с ложкой застыла в воздухе. Варенье тяжелым комком шлепнулось на пол. – Как же так?
– Вот так! Влезли, пока она в городе была!
– Ой, ужас какой! А что, если и нас обворуют? Нужно поскорее дверь чинить, да, Поля? А то ты сломала, а кто теперь чинить будет?
Я потихоньку показала Ольге кулак. Она сразу успокоилась и спросила:
– И что украли?
– Да слава богу, ничего ценного. И еще… – я скосила глаза на Гальку, соображая, разрешит ли она говорить о найденной у убитом спортивной сумки.
Галька рассказала об этом сама.
– Ох, девочки… – Ольга покачала головой. – Не нравится мне все это! Знаете, что я думаю? Что эти бандиты, которые были у меня, и обворовали Галинин дом!
– Да уж, трудно было догадаться! – усмехнулась я.
– Какие бандиты? – нахмурилась Галина.
Пришлось рассказать. Начала Ольга, но она так бурно размахивала руками, хваталась за сердце, закатывала глаза, что понять смысл сказанного за этой экзальтацией было сложно. Я перебила ее мягко, но решительно, и принялась описывать все сама.
– Можно подумать, ты все своими глазами видела и лучше меня знаешь! – надулась Ольга.
– Господи, какой кошмар! – Галина приложила руки к груди. – Выходит, они следили за мной?
– Выходит, так.
– Но зачем? Для чего я им понадобилась?
– Ну, раз они убежали из тюрьмы… – протянула я. – Им нужны были какие-то вещи. Переодеться, может, хотели… Вот твоя дача и приглянулась. Тем более, что тебя в тот день не было.
– Нет, Полина, – возразила вдруг Ольга. – Я не думаю, что все это случайно. По их поведению я поняла, что они чего-то выжидают. У них здесь было очень важное дело, и уж конечно не из-за пары старых штанов они залезли к Галине. Если им нужна была просто одежда, они могли залезть на любую другую дачу. Ведь сколько из еще пустует? Зачем рисковать и ждать, когда Галина уедет, если можно залезть на пустующую дачу, где точно никого нет? Да они в крайнем случае у меня могли взять все, что им нужно. Уж чего-чего, а барахла старого у нас хватает!
– Вот именно, барахла хватает! – отчего-то разозлилась я на Ольгу. – Я сколько раз тебя просила разобрать все, Оля? И выбросить ненужный хлам? Ведь из-за тебя дача забита черт знает чем!
– Почему это черт знает чем? – обиделась Ольга. – Это все нужные вещи!
Я стала задыхаться.
– Какие нужные вещи? Твоя драная майка – нужная вещь? В ней даже по огороду ходить стыдно!
– В этой майке я была, когда познакомилась с Кириллом! – звенящим голосом выкрикнула Ольга.
О боже!
– А всякие засохшие лаки для ногтей стапятидесятилетней давности для чего у тебя пылятся? Все полки забиты старой косметикой!
– Этот лак очень даже может пригодиться! – возразила Ольга. – Его можно развести ацетоном, и он станет как новый! К тому же им можно удалять с ногтей приличный лак, когда под рукой нет растворителя.
– Да ты и ногти не красишь! – невольно рассмеялась я. – Тем более на даче!
– А вдруг захочу накрасить, а лака нет? – парировала Ольга. – Что тогда делать?
– Вешаться! – буркнула я.
Вот так всегда! Сколько раз я порывалась очистить Ольгину квартиру от хлама! У нее на полках в ванной стояла огромная гора всяких пустых флакончиков из-под шампуней, кремов и дезодорантов.
Я нудно повторяла ей раз пятьдесят, что хранить пустые флаконы для красоты – дурной тон. Ольга столь же нудно обещала мне все выбросить, но так и не выбрасывала.
Однажды терпение мое лопнуло, и я решила сделать сестре приятный сюрприз. Приехав к ней, когда ее не было дома, я собрала все флаконы в огромный пакет для мусора и выставила в коридоре, надеясь, что Ольга выбросит его в контейнер, когда вернется. Я была собой очень довольна. Потратила я на это около трех часов. Каково же было мое удивление, когда на следующий день я обнаружила все флаконы на прежнем месте! То есть расставленными на полочках в ванной! Причем Ольга даже не удосужилась их протереть.
Потребовав от сестры объяснений, в ответ я услышала, что с ней чуть не случился инфаркт, когда она увидела, что я покушалась на ее ценности. Что эти флакончики – неотъемлемая часть интерьера Ольгиного жилища и имиджа самой Ольги. И что если я хочу сохранить с сестрой хорошие отношения, то больше не должна тревожить ее подобными вопросами. Я слегка ошалела, но пришлось уступить, чтобы Ольга, чего доброго, не наложила на себя руки.
Правда, когда однажды Кирилл неудачно задел полку плечом, то вся конструкция вместе с коллекцией повалилась прямо на него. Бедный Козаков еле выбрался из-под горы этих шедевров, потом расшвырял их ногами и, заорав на весь дом, потребовал, чтобы жена немедленно очистила ванную. Иначе он просто уйдет из этого сумасшедшего дома. Ольга перепугалась, но схитрила: флакончики она благополучно увезла на дачу. Теперь они сваливаются мне на голову. И вообще, я заметила, что как только просишь Ольгу убрать какой-нибудь хлам, она тут же прет этот хлам на дачу. Дача превратилась в склад бесполезных вещей. Ну ничего, уж в этом сезоне я положу этому конец!
– Подождите, девочки, – остановила мой гнев Галина. – Мне кажется, мы отвлеклись. Значит, вы считаете, что бандиты специально выбрали мой дом?
– Да, я так считаю, – с полным ртом проговорила Ольга. А еще рассказывала, что у нее аппетита нет после пережитых треволнений!
– Но зачем? Я ничего не понимаю! У меня нет никаких ценностей. Чего им за мной охотиться?
– Так, расскажи-ка по порядку, что конкретно украли, по каким местам особенно шарили и что, как ты думаешь, могли искать?
– Так я говорю, брюки старые отцовские утащили, – принялась перечислять Галина. – Из моих вещей кое-что. Утюг взяли. Деньги… Немного, правда: я деньги в банке держу. Здесь же дачный поселок! Тут у меня так, гроши оставались. Я в тот день как раз в город ездила, денег со счета снять. А что искали – сама не пойму. Даже не знаю, что у меня найти можно? Телевизор вон на виду стоит – так не взяли!
– Ну это понятно, куда им с телевизором возиться, если они в бегах? – пробормотала я.
– А больше всего, я говорю, на чердаке рылись. Все бумаги перетряхнули.
– Может, они сберегательную книжку искали?
– Нет, – покачала головой Галя. – Зачем? Она же у меня не на предъявителя, а на мое имя. Какой смысл? В письмах старых рылись, в бумагах. И в отцовских вещах старых, я их на память храню…
– А кто у тебя отец? – поинтересовалась я. Я знала, что Галькины родители умерли, но подробностями не интересовалась – неудобно как-то. Теперь другой случай.
– Отец… – Галина замялась.
Потом отвернулась и задумчиво стала смотреть в окно. По щеке ее поползла слеза. Я удивленно толкнула Ольгу под столом ногой. Та пожала плечами и сделала знак: не трогай!
Я закурила сигарету. Когда она истлела почти до конца, Галина словно очнулась:
– Ох, и мне дай, Поленька. Расстроилась я что-то. Папу вспомнила.
Я молча подала ей сигарету и поднесла зажигалку. Галина нервно закурила, пуская дым в сторону. Она молчала. Мы ждали.
– Я расскажу вам все… – медленно проговорила наконец Галина. – Хотя мне и не хочется об этом вспоминать. Слишком тяжело. В общем… Мой отец был вором, – она подняла на нас печальные голубые глаза. – Самым настоящим вором в законе. Да-да, не удивляйтесь! – добавила она усмехнувшись, заметив, как вытянулось Ольгино лицо. Я же осталась спокойной. Ну вором и вором, что теперь? И среди воров хорошие люди бывают! Ольга же уже ерзала как на иголках, места себе не находила от волнения.
– Мы жили хорошо… – задумчиво продолжала Галина, стряхивая пепел мимо пепельницы. – В смысле – обеспеченно. Деньги были всегда. Я не знала в детстве, чем занимается отец. Он иногда пропадал надолго, мама говорила, что папа уехал в командировку. Потом уж я узнала, что он сидел в тюрьме. Но нас с мамой он очень любил. Мама никогда не была его законной женой, но мне отец дал свою фамилию. Я видела его редко в детстве, только в перерывах между отсидками, когда он наезжал к нам. И я всегда ждала этого момента.
– А мать знала о его… гм… "профессии"? – спросила Ольга.
– Конечно, знала. И знала, что он не может иметь семью. Но она тоже его любила. Когда я подросла, мама рассказывала, что готова была делить с этим человеком все жизненные тяготы и принимать его таким, какой он есть. Вот так. И отец всегда заботился о нас. Неужели вы не слышали о знаменитом Седом?
– Нет, – покачала головой Ольга.
– Подожди, я то-то припоминаю… – наморщила я лоб. – Что-то было такое…
– Ну конечно, знаменитое дело об исчезновении старинных монет известного тарасовского коллекционера Караевского! – ответила Галька.
– Теперь и я вспоминаю, – добавила Ольга. – Но я знаю только, что коллекция была украдена, и ее так и не нашли!
– Ее украл мой отец… – с грустной улыбкой сказала Галина. – Хотя это было почти невозможно. У Караевского все было под стеклом, с сигнализацией. Коллекция охранялась. Но мой отец… Он был, можно сказать, гением своего дела. Настоящим профессионалом. И, знаете… Может быть, так говорить безнравственно, но я даже восхищалась им! И сейчас восхищаюсь. Я вообще уважаю профессионалов.
– Я тоже, – добавила я. Одна Ольга ничего не сказала, думая о чем-то своем.
– Ну и вот, – продолжала Галина. – Отца поймали все-таки. Я думаю, что его кто-то вломил…
– Что сделал? – удивилась Ольга.
– Ну заложил, сдал, – снисходительно пояснила я. – Предал, одним словом!