- Потому что обнаружила пропажу после допроса, когда вечером стала расплачиваться за привезенный из Новосибирска мебельный гарнитур.
- Неужели эту красоту хотите заменить? - недоверчиво спросил Лимакин, окинув взглядом роскошно убранный зал.
- Нет, это память о родителях, с ней я ни за какие деньги не расстанусь.
- Ради чего тогда купили новый гарнитур?
- Как вам объяснить… - Галактионова смущенно замялась. - Мне предложили уцененную модель жилой стенки "Цойленрода"… - Она показала на одну из закрытых дверей. - Можете посмотреть, стенка в той комнате. В разобранном виде…
Лимакин подошел к двери и заглянул в просторную комнату, плотно заставленную полированными шкафами, тумбочками и выдвижными ящиками.
- Сколько заплатили за такое удовольствие? - из чистого любопытства спросил следователь.
- Около четырех тысяч.
- Рублей?..
- Естественно, не долларов. Вы удивлены?
- Как же не удивиться… При нынешних ценах, когда диван местного производства, на который смотреть страшно, стоит пять с половиной тысяч, а это импортное добро - всего около четырех. Да здесь один платяной шкаф на добрый десяток тысяч тянет!
- Я, кажется, упомянула, что гарнитур уцененный, - спокойно ответила Галактионова. - В нем не хватает журнального столика, двух зеркал, стеклянные дверки разбиты…
Следователь улыбнулся:
- И все-таки…
- Вы не знаете дурацкую систему нашей торговли. У нас наполовину могут уценить добротную вещь из-за оторванной пуговицы.
- Если эти вещи продаются нужным людям, - уточнил Лимакин. Галактионова промолчала. Тогда он спросил снова: - Кто это вам столь добрую услугу сделал, не Хлыстунов?
- Хлыстунов мастер языком чесать да за бабами волочиться. Помогли знакомые с оптовой базы.
- Куда же будете ставить "уцененную" стенку? У вас и без нее полно в доме мебели.
- Закажу в мастерской новые дверки и продам.
- Так сказать, бизнес?
- Как хотите называйте. Теперь это не запрещается. Не могу же я сидеть сложа руки, когда вопрос стоит не просто о жизни, а о выживании.
- Вам, по-моему, умирать еще рано.
- Я и не собираюсь этого делать. Я опережаю события, чтобы не оказаться за чертой бедности. Скажете, дурно поступаю?..
- Напротив, чувствую, что вы разумная женщина и живете в соответствии с духом времени, - с самым серьезным видом сказал Лимакин и сразу спросил: - Какими купюрами были деньги, которые, как вы говорите, украл Казаринов?
- Новые двадцатипятирублевки в банковской упаковке.
- В Сбербанке их получали?
- Нет, это - часть суммы от проданной шубы.
- Кому продали?
- На барахолке в Новосибирске.
"Попробуй, проверь, действительно ли были у нее эти деньги", - досадливо подумал Лимакин и спросил: - Чем можете доказать, что именно Казаринов совершил кражу.
- Нет у меня никаких доказательств… - Галактионова, уткнувшись лицом в ладони, вдруг заплакала. - И вообще я не могу понять, что произошло со Спартаком, что вокруг меня происходит…
Большего Лимакин от Галактионовой не узнал. То ли Юлия Николаевна была слишком расстроена происшедшим, то ли, как говорят боксеры, "ушла в глухую защиту".
В конце дня Лимакин отыскал в поселке птицефабрики Анисима Гавриловича Марусова. Узнав, что перед ним следователь прокуратуры, бывший начальник торгового отдела рванулся в кавалерийскую атаку и начал крестить местную администрацию, пошедшую на поводу у лжедемократов, и руководство кооперации, развалившее до основания торговлю в районе. По страстному убеждению ветерана, только срочные меры могут еще удержать народ на краю пропасти и спасти Россию.
Марусов настолько увлекся "спасительной" идеей, что Лимакину стоило немалых трудов повернуть разговор к покупке ветераном японского холодильника на складе райпо. Воинственный пыл Марусова мигом поник. Поначалу он вроде попытался отрицать покупку, но, словно спохватившись, подтвердил, что да, правление райпо выделило ему за многолетнюю добросовестную работу такой холодильник.
- Картонная коробка от него у вас сохранилась? - спросил следователь.
Марусов уставился на него выпуклыми глазами:
- А-а-а з-зачем ее хранить?
- Куда вы ее дели? - пошел в наступление Лимакин.
- Выбросил или сжег, не помню.
- Вы разве пьяны были, что не помните точно?
- Ага, выпившим был. Обмыл с парнями покупку… - Марусов хлопнул себя по лбу: - О! Вспомнил! Ту коробку со всем упаковочным мусором грузчики забросили в кузов грузовика, на котором привозили холодильник.
- Кто из грузчиков привозил?
- Бригадир Артем Лупов, Николай Санков… ну и другие парни из этой бригады.
- Казаринова среди них не было?
- Спартака я давно с треском выгнал из райпо.
- А когда последний раз его видели?
Марусов пожал плечами, будто вспоминая, долго тер волосатым кулачищем щеку, но в конце концов ответил, что не помнит, когда.
После ухода Лимакина ветеран сердито пнул подвернувшуюся под ноги сытую бройлерную курицу из пасущегося во дворе выводка, грузно плюхнулся на ступеньку крыльца и, уперевшись локтями в колени, обхватил ладонями голову. Выглянув из дверей дома, жена настороженно спросила:
- Кто это был?
- Следователь прокуратуры, - буркнул в ответ Марусов.
- Насчет митинга?
- Дался тебе этот митинг! Про японский холодильник спрашивал и Спартаком Казариновым интересовался.
- Интересовался… - жена недобро усмехнулась. - Будет тебе вместо Спартака Джузеппе Гарибальди. Залетел в дерьмо, "политик", а?..
- Не каркай, ворона! - Марусов погрозил волосатым кулаком. - Убью!..
Глава 6
В тот пасмурный день, когда следователь Лимакин встретил на митинге райповских грузчиков, оперуполномоченный уголовного розыска Слава Голубев рано утром уехал в Новосибирск. Отыскав в архиве городского суда уголовное дело Спартака Казаринова, он принялся изучать запылившийся том следственных материалов и почти с первых страниц расследования понял: в отличие от заверения Галактионовой, будто ее сожителя осудили за изнасилование несправедливо, приговор суда был объективен и подтверждался имеющимися в деле доказательствами. Сотрудники милиции задержали Казаринова в Бугринской роще на месте преступления. Жертвой насильника оказалась восемнадцатилетняя студентка, отдыхавшая в выходной день на берегу Оби. Казаринов напал на нее средь бела дня, когда девушка шла через рощу с пляжа к трамвайной остановке. Фигурировали в материалах расследования и другие эпизоды нападения подсудимого на женщин, однако бесспорных доказательств в процессе судебного разбирательства они не нашли и в приговоре не упоминались.
Для гарантии Голубев побывал в информационном центре УВД. Кроме судебного дела, там никаких грехов за Казариновым не числилось. Когда Слава вышел из информцентра, в коридоре его остановил начальник областного отдела розыска майор Шахматов и, поздоровавшись, пригласил к себе в кабинет.
- Чем занимаешься? - спросил он.
- Бывшего насильника, Виктор Федорович, у нас убили…
Голубев передал Шахматову взятую в горсуде копию приговора. Майор быстро прочитал двухстраничный текст и уточнил:
- Это тот, о странном захоронении которого указывалось в вашей сводке происшествий?
- Так точно.
Шахматов, чуть подумав, заговорил:
- В прошлом году осенью мы разыскивали Софию Лазаревну Виноградову. Женщина уехала на дачу в ваш район и пропала…
- Она ж потом в Красноярске объявилась, - сказал Слава. - Розыск ее, помню, был прекращен.
- Кажется, напрасно мы это дело прекратили. Ко мне недавно напрашивался на прием отец Виноградовой. Сейчас попробую пригласить старика… - Шахматов быстро полистал записную книжку, снял с телефонного аппарата трубку и накрутил номер. Услышав ответ, спросил: - Лазарь Симонович?.. Когда сможете прибыть в уголовный розыск?.. Отлично, через десять минут жду вас.
Голубев поинтересовался,
- Кто он, Лазарь Симонович?
- Фамилия - Химич. Бывший портной, ныне пенсионер. Заявляет, будто красноярская милиция обманула всех, официально сообщив, что его дочь живет в Красноярске.
- Очередной правдоискатель?
- Вроде бы не похож на "правдоискателя". В прошлом году во время розыска я с ним встречался. Хитроватый одессит, но без навязчивых комплексов. Живет сейчас у бывшего зятя.
Вскоре, осторожно постучав, в кабинет вошел невысокий худощавый старичок с глянцевито-лысой головой, окаймленной на затылке белым венчиком пушистых волос. Он вежливо поздоровался, сел на предложенный Шахматовым стул и рассеянно принялся шарить по карманам белого парусинового пиджака. Наконец достал сложенный вдвое небольшой листок, развернул его и подал Шахматову:
- Уважаемый Виктор Федорович, меня не устраивает утешительная отписка. Хочу ее опровергнуть.
Голубев через плечо Шахматова заглянул в листок. Это был официальный ответ Красноярского УВД, сообщавший о том, что гражданка Виноградова С. Л., прибывшая из Новосибирска в Красноярск, проживает по адресу…
- Чем, Лазарь Симонович, вас не устраивает этот ответ? - спросил Шахматов.
Химич тяжело вздохнул:
- Я, как вам известно, старый одесский портной. Меня много раз обманывали, но я никогда не имел зла на людей и прощал им мелкие слабости. На этот раз, Виктор Федорович, нас с вами обманули по-крупному. С таким обманом трудно смириться. Вы знаете, когда из Красноярска пришел этот ответ, у меня на старом сердце осталась горечь лишь оттого, что моя дочь, как последняя блудница, бросила порядочного мужа и сбежала к любовнику. Я убедил сам себя и рогоносца-зятя в том, что, если женщина уходит к другому, то не надо считать, будто тому очень сильно повезло. Конечно, меня утешало, что Соня жива… - старик устало опустил голову, однако тут же взбодрился: - Сколько себя помню, я зарабатывал портняжным ремеслом, считая: что бы там в жизни ни происходило, а шить надо. Нынче пришло время, когда я отложил иголку, чтобы могли начать шить другие. Оказавшись на пенсии, я не знал, куда убить свободное время. И в старую голову стукнула молодая мысль: "Лазарь, почему тебе не повидать блудную дочь Соню?" На следующий день я уже был в Красноярске по указанному в этой справке адресу. Когда увидел отворившую мне дверь женщину, то без очков понял: это дочь другого Лазаря, который, к тому же, как выяснилось, при рождении назвал ее Светланой…
- Мы разберемся в этой дезинформации. Виновные будут наказаны, - хмуро сказал Шахматов. - Но ведь из Красноярска вам приходила телеграмма от дочери, и вы сами просили прекратить розыск…
- Да, Виктор Федорович, да! - Химич торопливо закивал. - Была такая телеграмма "Папочка не волнуйся я жива Соня". Теперь я уже не могу ей верить. Это был чей-то обман, но, к своему стыду, не могу вычислить обманщика. Между прочим, скажу вам по большому секрету, очень хорошие мои знакомые в тот день, когда Соня не вернулась домой, видели ее на даче в рабочем платье и, по их мнению, она никуда не собиралась бежать.
- Зятю вы рассказали о своей поездке в Красноярск? - спросил Шахматов. - Что он думает по этому поводу?
- У меня достаточно ума, чтобы прежде времени не распоясывать язык. Не разобравшись в запутанной истории, не хочу убивать зятя. Пусть Максим живет в заблуждении и считает, будто жена на самом деле устроила ему рога. Он с этим уже смирился. Если же узнает, что с Соней случилось нечто ужасное, не ручаюсь за его жизнь. Если бы вы знали, как красиво Максим любил Соню…
В конце разговора Шахматов пообещал Химичу возобновить розыск. Когда старик вышел из кабинета, огорченно сказал:
- Видишь, как элементарное разгильдяйство справочной службы может осложнить дело. Столько времени упущено!
- Но ведь и телеграмма из Красноярска была, - возразил Голубев.
- Если бы красноярцы не спутали Софию со Светланой, отыскать сочинителя той телеграммы было бы во сто крат легче. - Шахматов поправил на подставке карандаши. - А заинтересовался я этим делом, знаешь, почему?.. Осенью прошлого года в вашем районе пугал женщин так и не опознанный маньяк. Не Казаринов ли?..
- Вполне может быть, - согласился Слава. - Предполагаешь, не оказалась ли его жертвой София Лазаревна? Время ее исчезновения совпадает с похождениями "маньяка"…
- Была такая мысль, но после разговора с Лазарем… Чувствую, клубок этот запутан умышленно. Если Виноградова и явилась жертвой Казаринова, то без соучастников Спартак не обошелся.
- А муж кто у Софии Лазаревны?
- Виноградов Максим Вольфович. Работал на станции технического обслуживания ВАЗа, потом в кооперативном "Автосервисе", сейчас в каком-то коммерческом предприятии или на бирже… Очень был встревожен исчезновением жены. Поднял на ноги и розыск, и прокуратуру. Как только узнал, что жена изменила ему, сразу сник и окунулся в коммерческую деятельность.
- Какие-нибудь поводы для семейного разрыва высказывал?
- Уверял, что не было поводов. Воспитали двух сыновей. Оба офицеры-десантники, служат на Дальнем Востоке. Жили дружно, пока жена не съездила на курорт.
- Ох, уж эти курорты! - осуждающе сказал Слава.
Из Новосибирска в райцентр Голубев возвращался вечерней электричкой. Ярко-красное солнце, прижимаясь к горизонту, заходило за густые тучи с пурпурными подпалинами по краям. Настроение у Славы было скверное. Под монотонный перестук колес в полупустом вагоне он мысленно наметил план оперативной работы на следующий день, однако встретивший его на вокзальном перроне пожилой участковый инспектор милиции Дубков разрушил намеченное, словно карточный домик.
- На кладбище намечается новое ЧП, - огорошил он Голубева. - Грузчики райпо затабунились вокруг могилы, которую вы поручили контролировать. Вроде бы собираются Казаринова в ней захоронить. Начальник райотдела приказал встретить вас на оперативной машине и сразу - на кладбище…
- Едем, Владимир Евгеньевич! - выпалил Слава.
Голубев знал всех райповских грузчиков не только в лицо, но и по именам, фамилиям. Когда он с участковым подъехал в милицейском "газике" к кладбищу, грузчики уже снимали с грузовика грубо струганный гроб без красной, как это принято, матерчатой обивки. Парни были заметно "под турахом" и в бестолковой суете чуть не вывалили покойника на землю. Лишь бригадир Артем Лупов да широкоротый здоровяк Николай Санков казались трезвее других, но и по их пунцовым лицам можно было догадаться, что "употребили" они очень даже хорошо. Подойдя к ним, Голубев с наигранным удивлением сказал:
- Привет, мужики! Вы чего тут по пьянке затеваете?
- Домового ли хороним, ведьму ль замуж выдаем! - с пафосом процитировал Санков.
Бригадир резанул его суровым взглядом. Обращаясь к Голубеву, мрачно ответил:
- Юля Галактионова попросила Спартака Казаринова похоронить. Вот привезли…
Голубев глянул на кузов грузовика с открытым бортом. Там, у самой кабины, стоял на треть опустевший ящик водки и возле него - ополовиненная трехлитровая банка консервированных зеленых томатов. На расстеленной рваной газете вокруг мутного граненого стакана валялись крупные ломти хлеба.
- Кажется, поминки у вас получились раньше похорон? - спросил Слава.
- Кто празднику рад, тот накануне пьян, - вновь неудачно сострил Санков.
- Заткнись, трёкало!.. - сердито рыкнул на него бригадир и виновато посмотрел на Голубева: - Занятие малоприятное, для подъема духа выпили.
Грузчики скопом подняли гроб на плечи и, громко перебивая друг друга противоречивыми советами, запинаясь, стали пробираться между могильными оградками к той самой яме, которая была вырыта до Ивана Купалы неизвестно кем и для кого. Глядя вслед шумной ватаге, Слава с намеком сказал бригадиру:
- Артем, по-моему, вы опять зароете Спартака в могилу неизвестного солдата…
- Почему "опять"?.. - бригадир нахмурился. - Мы первый раз его хороним.
- А кто ночью на Ивана Купалу захоронил?
Бригадира словно укололи:
- Брось землю рогами пахать, Вячеслав Дмитриевич! Мы у тех похорон с боку припека, а эту могилу нам указал Гурьян Собачкин.
- Разве Гурьян ее вырыл?
- Нам какая разница, он или не он… Сказал, зарывайте - и точка.
- Сколько взял за яму?
- В смысле, денег?.. - бригадир замялся. - Я предлагал, Собачкин отказался. Мол, эта могила бесхозная. Поллитровку водки, правда, все-таки попросил.
- Где вы с ним договаривались?
- Тут вот, на кладбище, между крестов пьяный мотался. Бутылку сгреб и смотался по-быстрому.
Голубев посмотрел на участкового инспектора:
- Владимир Евгеньевич, где Собачкин живет?
Участковый указал на неказистую избушку, притулившуюся вроде как на отшибе чуть не упирающейся в кладбище улицы:
- Вон его резиденция.
- Пойдем-ка, Евгеньич, проведаем Гурьяна!
- Да он, если и дома, то лыка не вяжет, - торопливо вставил бригадир.
- Посмотрим - увидим, - ответил ему Слава.
Вблизи изба могильщика была еще неказистей, чем выглядела издали. Построенная в незапамятные времена, она по самые окна вросла в землю. Некогда тесовую крышу затянул сизоватый лишайник, разорванный широкими трещинами от прогнивших тесин. Огороженный полусгнившим перекошенным штакетником и заросший бурьяном дворик напоминал мусорную свалку. У символической ограды, прямо на улице, чернела оставшаяся от зимы куча каменного угля и возвышался огороженный жердями метровый слой навоза. Видимо, когда-то здесь был загон для овец, но за все время его существования навоз ни разу не убирали. На навозном "пьедестале" копошились куры, бдительно охраняемые вызывающе нарядным петухом. За загоном скособочилась похожая на курятник пристройка из горбыля. Такое же сооружение служило сенями.
- По-моему, у этой "резиденции" никогда не было настоящего хозяина, - подходя к избушке, сказал Голубев участковому.
Дубков вздохнул:
- Совсем опустился человек. Ну, что вы от мужика хотите - всю жизнь бобылем живет.
Опасаясь, как бы прогнивший потолок не обрушился на головы, Голубев и участковый вошли в сени. Слава постучал в дверь - ответа не последовало. Тогда он потянул за державшуюся на одном гвозде металлическую ручку. Дверь, тягуче заскрипев, отворилась. Войдя в душный полумрак, Голубев огляделся. Справа на потрескавшейся плите стоял закопченный до черноты чайник. Прямо перед входом на замусоренном объедками столе - пустая водочная бутылка и большая эмалированная кружка. Под столом валялись две бутылки из-под импортного коньяка. Рядом - старая обшарпанная табуретка. Слева от входа, уткнувшись лицом в свернутую вместо подушки ватную фуфайку, на железной кровати прямо в грязной спецовке лежал Гурьян Собачкин.
- Хозяин!.. - громко окликнул Слава.
Могильщик не шелохнулся. Не отреагировал он и на второй оклик. Тогда Слава потормошил его за плечи и сразу отпрянул - Гурьян Собачкин был мертв.