Вопреки первоначальным ожиданиям, среднее значение доли рынка по определённой товарной категории у ритейлеров несколько ниже, чем у поставщиков (24 % против 30 %) (р = 0,05). Доля тех, кто недобирает 15 % ни по каким из существующих критериев, среди ритейлеров несколько выше (38 % против 34 % у поставщиков). Среди ответивших на данный вопрос в нашей выборке более 60 % представителей торговых сетей (а среди крупных сетей - более 80 %) в данном городе, по их собственным оценкам, достигли или превысили этот уровень.
Средний уровень доли рынка (15–35 %) отмечается у 38 % ритейлеров и 30 % поставщиков. Наконец, высокая доля рынка (35 % и более) обнаруживается у 24 % ритейлеров и 36 % поставщиков (см. табл. 3.3). Причём у крупных компаний эта доля вырастает соответственно до 32 и 49 %, то есть различие в пользу поставщиков не уменьшается, а увеличивается, хотя, казалось бы, крупные розничные сети должны были бы здесь выглядеть намного сильнее. Впрочем, все эти связи не демонстрируют высокого уровня значимости.
Таблица 3.3
Доли розничных сетей и поставщиков по определённой товарной категории (% продаж в данном городе), N = 274
Примечание. Значимых различий нет, р = 0,13.
Если взять региональный аспект, то высокая доля рынка чаще встречается в Тюмени (позднее мы увидим, что именно здесь фиксируется и менее высокий уровень конкуренции) и реже в двух столичных городах, а Новосибирск занимает между ними промежуточное положение. Екатеринбург выпадает из этой связки, но там в принципе наименее охотно отвечали на данный вопрос.
Более важным оказывается различие между двумя секторами. В продовольственном секторе, если верить полученным ответам, располагаемые доли рынка у ритейлеров заметно ниже, чем у поставщиков (22 % против 30 %) [32]. Не достигают планки в 15 % соответственно 46 % ритейлеров и 33 % поставщиков, а переходят порог в 35 % соответственно 23 % ритейлеров и 36 % поставщиков. Хотя заметим, что на данный вопрос менеджеры продуктовых сетей отвечали вяло, и на ангажированность позиций здесь нужно делать особую скидку, поскольку основное давление оказывается именно на продовольственные торговые сети. И даже среди крупных сетей в обладании долей рынка на уровне 35 % в этом секторе признаётся лишь каждый третий представитель, в то время как среди поставщиков себя спокойно относит к этой категории каждый второй.
Интересно, что в секторе бытовой техники и электроники данное различие исчезает. Средние доли рынка у ритейлеров и поставщиков здесь полностью совпадают (27,5 %), почти совпадает и доля тех, кто переходит порог в 35 % своего сегмента рынка. При этом возникает другое различие. Возрастает доля поставщиков, которые, по их оценкам, не достигают первого уровня, равного 15 % (37 % против 25 % среди ритейлеров), а среди тех, кто занимает 15–35 % рынка, их доля, наоборот, заметно меньше, чем у ритейлеров (29 % против 45 %).
Понимая всю условность и ограниченность этих цифр, нельзя не отметить, что число и доля поставщиков среди компаний, владеющих крупными долями рынка (по свидетельствам менеджеров самих поставщиков) отнюдь не ниже, а даже чуть выше, чем у розничных сетей. На это стоит обратить внимание. Тем более, что существование крупных поставщиков как-то тихо выпадает из рассуждений о доминирующем положении на рынке, внимание привлекается только к розничным сетям.
В итоге наши данные не обнаруживают ожидаемой и, казалось бы, столь очевидной для многих аналитиков, более высокой доли рынка на стороне ритейлеров. Стереотипное предположение не находит своего явного подтверждения. Но следует понимать, что в случае с ритейлерами может происходить относительное занижение доли рынка за счёт их большего дженерализма (универсализма) по сравнению с более специализированными поставщиками. Именно это предположение мы и собираемся проверить.
Сравнительный уровень дженерализма
Уровень дженерализма и (или) специализации измеряется нами по широте товарного ассортимента, или числу товарных наименований (SKU), с которыми одновременно работают обследуемые компании [33]. С такой точки зрения розничные сети, как правило, более универсальны по сравнению с более специализированными поставщиками. В продовольственном секторе эта разница между розничными сетями и их поставщиками составляет в среднем 24 раза по продуктам питания и примерно 27 раз по всем товарным наименованиям. Это означает, что ритейлеры в среднем работают с 8-10 тыс. товарных наименований, в то время как ассортимент поставщиков равняется трём с половиной сотням наименований. В секторе электронных товаров число товарных наименований, с которым работают розничные операторы, примерно такое же, как в продовольственном секторе (8,5 тыс. ед.), а вот ассортимент у поставщиков здесь в 5–6 раз больше, чем у поставщиков продовольственных товаров (чуть более 2 тыс. ед.). Таким образом, в этом секторе разница в широте ассортимента между контрагентами намного меньше, лишь в 4 раза. Впрочем, мы видим, что и здесь уровень специализации у поставщиков заметно выше.
Мы можем заключить, что по широте товарного ассортимента ритейлеры в среднем более универсальны (то есть тяготеют к дженерализму) по сравнению с более специализированными поставщиками, что не могло не влиять на их сравнительные оценки доли рынка.
Сравнительный уровень организационной диверсификации
Теперь посмотрим на уровень диверсификации организационных форм, определяемый (в отличие от продуктовой диверсификации и диверсификации видов деятельности) через комбинацию торговых форматов, с которыми работают обследованные компании, будь то магазинные или внемагазинные, современные или традиционные торговые форматы.
Мы знаем, что одной из генеральных тенденций развития современной российской розничной торговли является переход ведущих компаний от моноформатных к мультиформатным стратегиям [Радаев 2007а: 138–143]. Но это движение относительно активно началось лишь в 2005–2006 гг. И основная часть обследованных нами розничных сетей пока моноформатная: о работе в одном формате сообщили 58 % менеджеров этих сетей (среднее число торговых форматов не достигало двух). И лишь 15 % респондентов указали на работу одновременно в 3–4 форматах.
С точки зрения разнообразия организационных форм торговли, с которыми имеют дело поставщики, их деятельность намного более диверсифицирована, то есть они значимо более "мультиформатны". Каждый из них в среднем организует поставки в 5–6 торговых форматов. Две трети поставщиков поставляют товары в пять и более торговых форматов, и лишь 6 % из них работают только с одним форматом.
Всё это вполне закономерно. Поскольку менеджеры розничных сетей должны заботиться о соблюдении стандартов и своём более чётком позиционировании в глазах целевых потребительских групп, для них открытие нового формата представляет специальную проблему. Поэтому розничные сети более ограничены в диверсификации торговых форматов по сравнению с более "всеядными" поставщиками, для которых ограничения по числу форматов более мягкие - зачастую им всё равно, куда поставлять товар, если они в состоянии выполнить требования покупателей. Даже если речь идёт о крупных и известных производителях, их продукция может поставляться и в крупные сети, и на розничные рынки.
Уровень приверженности новым организационным формам
Этот уровень определяется нами как степень вовлечённости в работу с современными торговыми форматами, имея в виду то, что компания может работать только с новыми форматами или, наоборот, только с традиционными организационными формами, либо совмещать то и другое. Принято считать, что современные торговые форматы (кроме торговли через Интернет и по каталогам) связаны с магазинной торговлей и системой самообслуживания, в то время как старые торговые форматы связаны с внемагазинной торговлей (кроме торговли через Интернет и по каталогам) и традиционными магазинами, торгующими через прилавок [34]. Косвенно данный показатель можно считать свидетельством организационной инновативности, ибо работа с современными торговыми форматами требует более развитых организационных технологий.
Здесь наблюдается отличие розничных сетей от их поставщиков на высоком уровне значимости (р ‹ 0,01). Подавляющая часть сетевиков (86 %) работают в новых современных форматах (магазины самообслуживания), в том числе исключительно в новых форматах - две трети (65 %), а в Москве даже три четверти (75 %) (см. табл. 3.4). Если взять отдельные торговые форматы, то наиболее распространены супермаркеты (44 %), магазины у дома (31 %) и гипермаркеты (23 %). Менее популярны дискаунтеры (10 %) [35], магазины мелкооптовой торговли формата "кэш энд керри" (6 %) и минимаркеты на автозаправочных станциях и транспортных магистралях (1 %).
Традиционные торговые форматы (прилавочные магазины, внемагазинная торговля, кроме торговли через Интернет и по каталогам) продолжают использовать 35 % представителей розничных сетей, но ограничиваются такими форматами лишь 14 % компаний. Речь идет прежде всего о прилавочных магазинах (21 %), а также о киосках и павильонах (10 %) и розничных рынках (2 %).
С этой точки зрения поставщики, повторим, заметно более универсальны. Подавляющая их часть (84 %) поставляют товары в магазины как современных, так и традиционных торговых форматов; новыми форматами ограничиваются лишь 12 %; а исключительно со старыми форматами работают и вовсе единицы (4 %) (см. табл. 3.4). На работу только с новыми форматами даже в Москве и Санкт-Петербурге перешёл лишь каждый пятый поставщик (18–20 %), в остальных городах эта доля и вовсе минимальна.
В итоге с супермаркетами (77 %) и магазинами у дома (71 %) поставщики работают столь же часто, как и с прилавочными магазинами (72 %). А распространённость работы с гипермаркетами (66 %), магазинами формата "кэш энд керри" (45 %) и дискаунтерами (45 %) здесь сопоставима с распространённостью поставок в павильоны и киоски (57 %), а также на розничные рынки (57 %). И даже с "удобными магазинами", расположенными на АЗС и транспортных магистралях, работает почти каждый третий поставщик (31 %).
Таблица 3.4
Основные типы торговых форматов, с которыми работают розничные сети и поставщики (%), N = 483
Примечание : р ‹ 0,001.
Таким образом, поставщики более безразличны к типу форматов, современных или традиционных. Это не является столь существенной характеристикой их структурного позиционирования, они готовы поставлять продукцию любым ритейлерам. Имидж компании от этого не страдает. В то время как ритейлеры привязаны в основном к современным форматам, и это является для них одновременно важной технологической и имиджевой характеристикой.
То, что большинство поставщиков работают одновременно с сетевыми и несетевыми компаниями, представляет собой очень важный факт, который нам ещё пригодится в дальнейшем. Он свидетельствует о том, что ресурсная зависимость поставщиков и власть розничных сетей в рыночном взаимодействии с ними в терминах социологической теории власти и (или) зависимости [Emerson 1962; Cook, Emerson 1978] вполне может преувеличиваться. Практически у всех поставщиков есть альтернативные каналы для реализации собственной продукции, пусть даже их стремление работать с сетевыми структурами (motivational investment) весьма велико.
Итак, сформулируем наши первые выводы с точки зрения исходных структурных характеристик компаний в смежных организационных полях.
1. Розничные сети по самооценкам в среднем крупнее, чем их поставщики, но по доле рынка в соответствующих товарных категориях поставщиков видимо не превосходят.
2. Розничные компании в большей степени тяготеют к дженерализму, чем их более специализированные поставщики.
3. Розничные компании работают с меньшим числом торговых объектов и более компактны по территориальному охвату своей деятельности.
4. Розничные сети работают с меньшим числом торговых форматов, чем их более "всеядные" поставщики; и в значительно большей степени тяготеют к новым, современным торговым форматам.
У кого лучшие позиции: сравнительные конкурентные преимущества ритейлеров и поставщиков
Теперь посмотрим, воплощаются ли проанализированные выше характеристики структурной асимметрии между ритейлерами и поставщиками в сравнительных преимуществах какой-либо одной из сторон. Речь пойдёт о сопоставлении плотности рыночных ниш (в своём и смежном организационных полях), уровнях конкуренции, трудностях заключения договоров поставки и сравнительном уровне рентабельности. Мы также начнём формулировать некоторые гипотезы, проистекающие из сложившихся стереотипных представлений о доминировании розничных сетей, чтобы проверить, в какой степени они обоснованы.
Сравнительный уровень конкуренции в своих организационных полях
Часто в рассуждениях о ситуации в российской торговле подразумевается, что рынок услуг, предоставляемых современными форматами сетевой торговли, менее насыщен; рыночная ниша, в которой вынуждены действовать поставщики, более плотная, и потому уровень конкуренции среди поставщиков выше, чем среди ритейлеров. Это подтверждают и многие высказывания поставщиков:
Конкуренция усиливается. Какое-то время назад нас было три-четыре, а недавно я решил поставить товар в сеть, а закупщик и говорит: "Стоят 16 поставщиков, трясут деньгами, только возьмите нас в сеть" (начальник отдела по работе с торговыми сетями, поставщик; Москва, 2008).
Проистекающие из структурных позиций конкурентные преимущества по сравнению с партнёрами по обмену должны означать, что уровень конкуренции в своём организационном поле относительно ниже, а в смежном организационном поле, где действуют партнёры, соответственно выше. Это стереотипное предположение выражается в нашей первой гипотезе:
Н3.1. Поскольку розничные сети располагаются в менее насыщенной рыночной нише в конце цепи поставок, уровень конкуренции среди поставщиков выше, чем среди розничных сетей.
Чтобы оценить сравнительный уровень конкуренции для каждой из сторон, мы задавали три вопроса:
- Как оценивается примерное число прямых конкурентов компании в данном регионе?
- Как оценивается уровень конкуренции среди компаний в своем сегменте рынка в данном городе?
- Как изменился уровень конкуренции среди компаний в своем сегменте рынка за последние 2–3 года?
Число прямых конкурентов характеризует плотность сравниваемых рыночных ниш. Что показывают в этом отношении наши данные? У розничных компаний и у поставщиков, если отбросить крайние случаи, это число оказывается одинаковым - примерно по 10 фирм [36]. В секторе продовольственных товаров ситуация сходная: число прямых конкурентов у ритейлеров и поставщиков равно 9-10 фирмам. А вот в секторе бытовой техники и электроники ситуация оказывается иной: число прямых конкурентов среди поставщиков оценивается вдвое выше, чем у ритейлеров (16 против 8 фирм; р ‹ 0,05). Появляется первое свидетельство в подтверждение гипотезы о более высоком уровне конкуренции среди поставщиков и соответственно большем числе альтернатив у ритейлеров. Но оно, повторим, не касается основного сектора - торговли продовольственными товарами.
Теперь посмотрим на сам уровень конкуренции. В части его прямых оценок первоначальное стереотипное предположение о более высоком уровне конкуренции среди поставщиков не подтвердилось. Ритейлеры и поставщики в целом одинаково оценивают и текущий уровень конкуренции, и тенденции её изменения за последний период. Более двух третей (70–71 %) представителей обеих групп указывают на высокий уровень конкуренции, каждый четвёртый (26 %) считает этот уровень средним и лишь 3–4 % оценивают его как низкий [37].
В оценке изменений конкуренции за последние два или три года среди ритейлеров чуть больше тех, кто считает, что уровень конкуренции повысился (84 % против 79 % у поставщиков при отсутствии значимой связи); меньшая часть считает, что уровень конкуренции остался без изменений (14 и 18 % у ритейлеров и поставщиков соответственно); и лишь 2–3 % выразили мнение о том, что он понизился. При этом в секторе продовольственных товаров показатели близки к средним. И в секторе бытовой техники и электроники уровень конкуренции и его динамика оцениваются двумя сторонами примерно одинаково. Отметим лишь то, что среди крупных компаний обоих секторов доля поставщиков, оценивающих уровень конкуренции как высокий, несколько выше, чем у ритейлеров (76 % против 68 %), но различие опять незначимо.