– А… кого вы тренируете?
– Всех здешних обитателей.
– И Махмуда?
– Разумеется!
– Чему вы его обучаете, если не секрет?
– Каратэ, плаванию и фехтованию.
Аня не знала, чему больше удивляться – разносторонним спортивным способностям Майкла или тому, что Махмуд занимается фехтованием. После паузы спросила:
– А почему меня обучает Али, а не вы?
– Али – верный пёс Махмуда, а я – нет, – улыбнулся Майкл. – Видимо, Махмуд хочет, чтобы вы были под надёжным присмотром. Но и Али тренировался у меня.
Аня помолчала, затем сказала:
– С Махмудом ещё бывают двое: один толстый и маленький, а другой наоборот…
– Видимо, вы имеете в виду Саида и Хусейна! – улыбнулся Майкл. – Все трое – младшие братья вашего покойного мужа.
– Спасибо… А кто из них Саид?
– Тот, который ниже ростом. Он старше Хусейна, но младше Махмуда.
– Понятно, – чуть сконфуженно улыбнулась Аня. – А они чему учатся?
– Саид любит вольную борьбу, а Хусейн отлично плавает.
– А ещё родственники у них есть?
– О, не знаю точно. Сюда часто заезжают почтенные господа, говорящие по-арабски, но родня ли они здешним хозяевам или просто гости, судить не могу. Как вы понимаете, Аня, тренер таких важных господ знает только то, что его почтенные ученики считают нужным рассказать.
Ане пришло в голову, что по сравнению с ней Майкл информирован просто великолепно. Впрочем, тут же подумала она, моё положение поистине царское по сравнению с местными уроженками. Кстати…
– Майкл, – опуская глаза и заливаясь краской, заговорила молодая женщина. – Вы ничего не знаете про гарем моего покойного мужа?
– Не знаю, – улыбнувшись, покачал головой галантный собеседник. – Все гаремы находятся с обратной стороны дома, и посторонних мужчин, особенно неверных, туда не допускают. И, Анна… просто на всякий случай – мой совет: вы тоже не появляйтесь там.
– А… почему?
– Как раз в гаремах и вокруг них свято почитаются исламские обычаи. Если вы появитесь там, возможны какие угодно неприятности.
– Спасибо, я не думаю, что когда-нибудь пойду в те места, – вздохнула Аня.
– Если захотите посмотреть дом, я к вашим услугам.
– Спасибо, непременно воспользуюсь вашей любезностью, – улыбнулась женщина. – Но, конечно, после тренировки. А как вам позвонить?
– Мой номер 461, – улыбнулся Майкл. Тут Аня обнаружила, что они уже съели завтрак, да и над ответами галантного собеседника требовалось подумать.
– Пойдём? – вопросительно посмотрела молодая женщина на своего спутника. Тот с готовностью кивнул, встал с места, подошёл к Ане, помог ей подняться, и они вместе вышли.
Андрей
Выходя на улицу, Андрей прежде всего хотел убедиться, что за домом никто не следит. Все его расчёты, позволившие вчера захватить Сёму, сразу после этого дали сбой. Почему парень предпочёл сбежать, отказался от сотрудничества и государственной защиты? Скорее всего, не доверяет. Что он будет делать теперь? Два варианта: либо постарается исчезнуть, сбежать как можно дальше, спасаясь не только от милиции и ФСБ, но и от сообщников, которых невольно подставил, либо постарается немедленно получить плёнку, а значит, будет шататься поблизости. Кстати, её пора скопировать, да и прослушать. Вчера, когда Сёма, разгорячённый амиталом, блистал красноречием, Кароль слушал невнимательно, то и дело выходил из кухни: контролировать этот словесный понос почти не требовалось, разве что прерывал пару раз, когда парень заезжал не в ту степь. Да и настроение было не такое, чтобы проводить допросы – казалось, это ещё десять раз успеется. А вот как дело повернулось… Придётся теперь навёрстывать.
Когда Кароль вернулся домой, у него уже был готов план действий. Сёма крайне опасен, сейчас самое главное – как угодно нейтрализовать его, а приманка наверняка кроется в магнитофонной записи. Только прослушать её надо на этот раз внимательно, не валять дурака.
У порога встретила улыбающаяся Таня:
– Ну как, милый? Всё в порядке?
Муж не удержался, обнял и поцеловал её в губы:
– Спасибо, родная моя! Да, всё хорошо.
– Как славно! Переодевайся, садись за стол!
Аппетит после зарядки на морозе был отличный, и Андрей вовсю воздал дань кулинарным способностям Тани, но во время завтрака думал о плёнке. Едва трапеза завершилась, помчался в свой кабинет. Вот она, вчерашняя плёнка. Немедленно поставить её на копирование, да не магнитофонное, а сразу перекинуть информацию на диск. И заодно прослушать.
– Сёмушка, мальчик мой хороший! Нам нужно очень серьёзно поговорить! – мать плакала, вытирала слёзы, держа в руках какое-то письмо, а восьмилетний Сёма, замерший в предчувствии недоброго, внимательно смотрел на неё:
– Да, мамочка? Что случилось?
– Миленький мой! Твоего папы больше нет в живых!
Сёма остолбенел. Полгода назад, когда папа готовился уехать в страну со странным названием Израиль, родители радостно улыбались и говорили, что наконец-то повезло, теперь удастся заработать денег, купить нормальную квартиру, расплатиться с долгами. И вот…
– Мамочка! Почему?… – растерянность и отчаяние потери давили, вымораживая все мысли, и оставался только беспомощный, бесполезный, горький вопрос.
– Миленький! Его убили! – мать опустилась на колени перед сыном, обняла его и, захлёбываясь от слёз, начала выкрикивать в бессильной ярости:
– Бандиты, террористы проклятые! Чтоб вы все сдохли, подонки! Чтоб вам всем сгореть, провалиться под землю! Сыночек мой милый, как же мы теперь будем – одни, без папы?
Сёма не знал, как поступить, слёзы душили его, не давая ни о чём думать. Отца больше нет… он не вернётся домой… не подмигнёт ободряюще, не поцелует, не прижмёт к своей большой груди… не скажет: сынок, мужчины не плачут…
Мама больше ничего не говорила, никого не ругала, просто сотрясалась от рыданий, а её объятие всё более походило на цепляние за соломинку. Сёма вдруг понял, что с этого момента он – единственная опора мамы. Мальчик обнял её и стал целовать в мокрое лицо, не замечая, что плачет сам:
– Мамочка, милая! Не плачь, пожалуйста! Я с тобой! Я скоро стану взрослый, заработаю много денег! Всё будет хорошо!
Его слова будто успокоили мать: она стала меньше сотрясаться от рыданий, открыла глаза, сначала невидяще, а затем осмысленно посмотрела на ребёнка:
– Сыночка, милый! Не думай о деньгах! Главное – учись как следует и будь здоровенький! Мы с тобой справимся! Мы сильные!
Андрей тяжело вздохнул и покачал головой. На душе скребли кошки. Конечно, Сёма – опасный бандит, киллер… Но неужели придётся убить его самого? Или отправить за решётку? Мальчишка, сирота, бедолага… Как это страшно – вступить в смертельный бой с тем, кому судьба не оставила выбора…
Однако хватит эмоций. Послушаем, что происходило с парнем дальше.
– Сёмушка, милый! – мать говорила как-то странно, словно задумываясь над каждым словом, и избегала смотреть сыну в глаза. – Мальчик мой хороший! Послушай, пожалуйста! – как будто он и так не слушает. – Мы с дядей Серёжей решили жить вместе! У нас! Свою квартиру он продаст.
Сема с готовностью кивнул: против соседа, дяди Серёжи, он ничего не имел – приятный такой дядечка, электрик, улыбчивый, всё время угощает чем-нибудь. Теперь будем жить вместе? Ну и хорошо. А чего мама хочет – разрешения, что ли? Так ясно же, пусть поженятся, если нравятся друг другу.
– Сыночка, я знала, что ты у меня взрослый! – немного виновато улыбнулась мать и погладила мальчика по голове. – Сейчас мы пойдём в гости к дяде Серёже! Он приготовил тебе подарок!
Мальчик улыбнулся в ответ, но не так от радости в преддверии подарка, а чтобы мама не переживала. Дядя Серёжа, как бы ни был хорош, отца не заменит, но пусть будет хоть он.
Вскоре мать Сёмы, Мария Александровна Калугина, вышла замуж и стала Седельцевой.
Кароль пожал плечами: конечно, не лучший вариант семьи, но и не худший. Пока непонятно, что так ожесточило парня, превратило его в хладнокровного убийцу. Слушаем дальше.
Следователь прокуратуры Евгения Ивановна Иванова была не в духе. Не этого она ожидала сегодня, когда отправлялась на вечер встречи бывших одноклассников. Ирка Гаврилова пришла не одна, но это ладно, её дело, а вот с кем?! – с Лёшкой! Скотина такая, назло, что ли? А Лёшка, свинья паршивая, смотрел нагло на свою бывшую жену, ухмылялся, словно говорил: знаю, что тебе противен мой приход, но это твоя проблема, терпи, Женечка, ещё и не такое доведётся…
Наверное, не стоило накачиваться водкой, всё-таки за рулём, но злость взяла. И на эту свинью Лёшку, и на Ирку, да и на всех, кто там веселился и хихикал – как будто над ней потешались, над Евгенией Ивановой. "Чтоб вы у меня оказались подследственными!" – мечтательно бормотала Евгения, с яростью давя на педаль газа. Было уже темно, и пришлось зажечь фары. За дорогой почти не следила: места знакомые. Вдруг в лобовом стекле мелькнула женская фигура, послышался крик, затем удар о капот, словно футбольным мячом, и тело неизвестной перелетело через "Опель". Евгения Ивановна резко затормозила и мгновенно протрезвела. "Что за чёрт! Откуда взялась эта бездельница на мою голову?" – со злостью пробормотала следователь прокуратуры. Она вышла из машины. Раненная женщина лет тридцати бессильно лежала на асфальте, но стонала и шевелилась – значит, жива. Иванова посмотрела влево: "зебра" перехода шагах в десяти. Это плохо.
– Я помогу ей! – бросила Иванова паре случайных прохожих, которые остановились, проявляя излишнее внимание к событию. Затащила раненную женщину в машину, отъехала метров на полсотни, остановилась рядом с ларьком мороженого и там вытащила, положила на тротуар, вызвала милицию. Купила три пачки мороженого и съела не разбираясь: говорят, помогает на случай теста на алкоголь.
Мария Александровна Седельцева, мать Сёмы, получила многочисленные переломы, а главное, черепно-мозговую травму. Благодаря тому, что к ней вовремя подоспела "Скорая помощь", вызванная белокурой медсестрой Лизой, случайной свидетельницей происшествия, Мария осталась жива, но превратилась в парализованную инвалидку. Следственный комитет, который вёл дело, не стал утруждаться выяснениями, а скоренько пришёл к выводу, что она по собственной неосторожности была сбита за пределами пешеходного перехода, а возможно, бросилась под колёса иномарки, в надежде шантажировать водителя и таким образом поправить семейный бюджет.
Ложкой мёда в бочке дёгтя стала завязавшаяся дружба семьи Седельцевых с медсестрой – той самой, которая первая пришла на помощь Марии. Лиза очень сочувствовала искалеченной женщине и её родным и стала навещать её дома, пытаясь помочь по мере сил.
Андрей негромко выругался, однако эта реакция была вызвана отнюдь не Сёмой и, разумеется, не Лизой. Даже не поведением Ивановой – ничего удивительного, если проштрафившийся водитель пытается уйти от наказания. Но следственный комитет… это что – дебильность или нечто худшее? Исходят из того, что однажды могут оказаться в положении Ивановой? А в положении Седельцевой – не могут? Детектив постарался сбросить эмоции: злополучная плёнка прослушана менее чем на четверть. Что же ждёт впереди?
Сергей Дмитриевич Седельцев возвращался с работы домой и размышлял о позавчерашней телепередаче, в которой были рассказаны подробности ранения его жены. Внезапно дорогу ему перегородили трое здоровенных парней.
– Эй, чувак, закурить есть? – хрипло спросил один из них.
– Я некурящий, – негромко ответил Сергей, пытаясь обойти сомнительную троицу.
– А ты невежливый! – послышалось за спиной. Сергей быстро развернулся и попытался перехватить кулак, метивший ему в голову, но через миг удары посыпались со всех сторон. Неизвестные хулиганы повалили его наземь и принялись избивать ногами. Били профессионально – по почкам, в печень, в пах и в голову, негромко приговаривая:
– Будешь знать, сучонок, как журналюгам ябедничать! Будешь знать!
Милиция не нашла хулиганов, избивших дядю Серёжу. А может, и не искала.
– Да, – растерянно произнёс Андрей, прослушав это место. – Если бы такое случилось у меня на глазах, я бы сам тут же заработал три пожизненных. – Он вздохнул: всё-таки далековато от ребёнка, у которого убит отец и искалечены мать и отчим, до того хладнокровного киллера, который вчера наведывался за жизнями Олега, Любы и её маленького сына. Слушаем дальше…
Назавтра во время перемены в школе, где учился Сёма, к нему подошёл ухмыляющийся Гена – здоровенный сын участкового. За ним следовали трое его приятелей из параллельного класса.
– Эй, ты, Сеня-Хреня, правда, что у тебя мать дебилка?
Сёма остановился, его кулаки сами сжались, но он сдержался.
– Неправда! – коротко ответил он.
– Гы! А по телевизору-то показывали! Врёшь, нехорошо!
Гена наступал спереди, а его приятели обходили Сёму справа и слева. Ещё немного – толкнут, опрокинут и начнут избивать. То, что десятки ребят и учителя ходят мимо, им не помеха. Сёма попятился, встал спиной к стене, чтобы хоть видеть тех, с кем драться придётся. Четверо противников не спеша надвигались, и было ясно, что худшего не избежать, но тут раздался звонок.
– Ладно, Сеня-Хреня, после уроков потолкуем! – бросил ему Гена, и угрожающая компания отправилась в класс – воспринимать разумное, доброе, вечное.
Как только прозвучал звонок с последнего урока, Сёма бросился к выходу. Никто не мешал ему покинуть школу, и во дворе никого не было. Однако стоило Сёме удалиться от школы на пару сотен метров, как Гена и его приятели будто из-под земли выросли.
– Что, Сеня-Хреня, испугался? Домой драпаешь, дебилкин сынок?! А потолковать по-мужски – кишка тонка?
Один из приятелей Гены подскочил и с силой пнул Сёму в бедро. Мальчик пошатнулся, но устоял и, не отвечая на удар, помчался изо всех сил к родному дому, но сзади послышался топот нескольких пар ног.
– Обходи его, сбивай!
– Подножку!
– Заходи справа, уйдёт!
Словно волка на охоте травят…
Внезапно что-то внутри вспыхнуло и разлилось огнём по всему телу. Волка, говорите? Сейчас вам будет волк…
Сёма резко остановился и подхватил валявшийся на земле железный прут арматуры. Сразу, без предупреждения, ударил того, который оказался ближе других. Затем прыгнул на другого, с небольшим опозданием увидел, что это Генка. Удар прутом милицейскому сынку по ногам, затем в голову, теперь коленом в живот – он падает, теперь ещё в голову, ещё! Третий пытается подобраться сзади – с размаху его, куда попадёт!
– Ребята, уходи! Он бешеный!
Четвёртый противник повернулся и побежал прочь – врёшь, не уйдёшь… Сёма подхватил с земли небольшой камень и запустил вслед убегающему – удар в затылок… Все четверо валяются на земле, теперь бить их ногами и железом, чтобы больше не поднялись…
– Сёма, не надо, пожалуйста!
Они в крови, кричат от боли, плачут… Остановиться, что толку их бить, этим здоровье маме и дяде Серёже не вернуть…
– В следующий раз полезете – убью! – коротко бросил Сёма, швырнул наземь прут, подхватил свою сумку и, не оборачиваясь, направился домой.
Андрей Кароль обнаружил, что сидит, поигрывая сжатыми кулаками, словно собрался драться сам, покачал головой и пробормотал:
– Чёрт его знает… Наверное, я сам бы поступил примерно так же, но потом бы сожалел. Какого чёрта эти мальчишки к нему привязались? Мало ему от взрослых досталось, что ли?
На следующее утро, когда Сёма шёл в школу, дорогу ему внезапно перегородил дядя Саша, участковый, отец Гены.
– Ну-ка, пойдём, поговорим! – коротко бросил он. Сёма послушно проследовал за милиционером. Сомнений не было: речь пойдёт о вчерашней драке. Сёма прикидывал, как будет оправдываться: их было четверо, они ещё в школе угрожали, оскорбляли, потом на улице напали, преследовали, начали бить. Кажется, у взрослых то, чем он ответил нападающим, называется "необходимая самооборона"?
Вопреки ожиданиям, участковый повёл Сёму не в отделение, а в какой-то полутёмный, прокуренный душный подвал. Мальчик осмотрелся: такое впечатление, что здесь живут бомжи. У стен – грязные матрасы, рядом с одним из них – табурет с бутылкой и двумя стаканами.
– Ты, щенок, на кого руку поднял? – с угрозой в голосе произнёс милиционер. Сёма, который ожидал проблем, тут же открыл рот, чтобы рассказать свою версию событий, но милиционер ударил его наотмашь по лицу. Затем последовал удар сапогом в живот, и мальчик полетел на заплёванный пол. Участковый принялся методично избивать ребёнка ногами, стараясь попасть в голову, а Сёма пытался увернуться, прикрывался руками, перекатывался по полу.
Зазвенели бутылка и стаканы, упавшие на пол с опрокинутого табурета. Милиционеру было плохо видно в полумраке, а вёрткий мальчишка угадывал движения участкового, и всё же удары один за другим настигали жертву. Внезапно в руку Сёме ткнулось что-то твёрдое. Мальчик не раздумывая схватил этот предмет, порезался об острое, но ударил в проклятую ногу, которая целила ему в голову.
Милиционер закричал от боли, когда разбитый стакан, который схватил Сёма, проехался острым ему по голени. Не дожидаясь, пока его противник придёт в себя, Сёма оттолкнулся от пола и вонзал стакан милиционеру между ног. Крик дяди Саши перешёл в рёв раненного зверя. Сёма вскочил на ноги и третьим движением полоснул милиционеру по шее.
Андрей выдохнул и постарался успокоиться – его трясло, как в лихорадке. Вот, значит, как оно было у парня в первый раз… Нет, это никак не пожизненное. Будь Кароль присяжным по этому делу, однозначно проголосовал бы за оправдательный приговор, да ещё на других надавил бы. Ежу ясно, зачем "дядя Саша" повёл мальчишку в тот подвал: забил бы насмерть, а потом свалил бы на бомжей. Однако плёнка ещё и до середины не дошла. Что же дальше?
Был поздний вечер, когда следователь прокуратуры Евгения Ивановна Иванова вышла с работы. Ей требовалось пройти шагов двадцать до своего автомобиля, ожидающего на стоянке неподалёку. Внезапно к женщине подбежал какой-то мальчик с подушкой. Прежде чем Иванова открыла рот, чтобы спросить, чего ему надо, раздался звучный щелчок – и женщина упала. Сёма выстрелил через подушку ещё дважды: в живот и в голову сотрудницы прокуратуры. Швырнул рядом с убитой пистолет, который держал через целлофановый пакет, и убежал.
Сёма отведал крови и вошёл во вкус.
Следствие установило, что Иванову застрелили из того же оружия, которое тремя днями ранее неизвестные – разумеется, бомжи – украли у участкового, чей труп был обнаружен в одном из подвалов.
Из событий последних дней Сёма вывел для себя закон: не обязательно терпеть, чтобы ОНИ тебя избивали и издевались. ИХ можно бить и убивать. ИХ нужно убивать. Когда ОНИ мертвы, то совершенно безвредны. Как жаль, что та гадина из прокуратуры дожила до того дня, когда покалечила маму. Следовало убить её раньше, тогда бы беда не произошла. Поэтому ИХ всегда надо убивать как можно раньше. Как только окажется возможно.