Аня снова задумалась. В тот момент, когда землетрясение уже прошло, она была уверена, что вот-вот на берег обрушится большая волна, а потому на море смотрела не очень внимательно.
– Не могу сказать точно, – призналась она. – Я очень боялась, что сразу после толчков будет цунами, не раз слышала об этом, и не присматривалась. Но мне кажется, я видела дно. Водоросли – точно.
– А волна цунами была высокая?
– Да, очень!
– Как вы от неё спаслись?
– Мы убежали на гору. Как только прошли толчки, я закричала Али, что нужно быстрее убегать. Он и Ахмед сначала не послушались меня, а потом побежали очень быстро и даже обогнали меня.
– Для мусульман женщина не может быть пророком! – улыбнулся Майкл. – Но я не сомневаюсь, что с тех пор их мнение о твоих предсказательных способностях сильно изменилось.
Аня ничего не ответила, только улыбнулась, вспоминая восторженную реакцию Али.
– На какую примерно высоту вы успели убежать, когда подошла волна?
– Не помню… Мне показалось – очень высоко. Но, возможно, всего лишь метров тридцать-сорок.
– Это очень высокая волна. Могу только порадоваться, что вам троим удалось спастись, – и он мягко обнял молодую женщину.
– Да! А сейчас море такое хорошее и доброе… Мне даже хочется выкупаться! Майкл, ты любишь купаться в море ночью?
– Не очень, но если ты пойдёшь, я составлю тебе компанию.
Аня подумала немного и вздохнула:
– Не пойду. Всё-таки страшновато, особенно когда стала вспоминать позавчерашнее. Да и волосы мочить в солёной воде не очень хочется, а шапочки нет.
– Тогда давай просто погуляем!
Аня хотела было ответить, что на каблуках по гальке гулять не здорово, но тут увидела малоприметную асфальтовую дорожку вдоль берега, по которой можно было не только пройти пешком, но даже, при желании, проехать на велосипеде. Держась за руку своего спутника, молодая женщина застучала каблучками по дорожке, но вскоре вздохнула:
– Переоценила я свои силы. Ноги очень болят – перезанималась сегодня.
Майкл сочувственно кивнул:
– Да, я попрошу Розалинду чаще делать перерывы. Такой темп, который она задала сегодня, совершенно ни к чему.
– Ты с ней хорошо знаком? – как бы между прочим спросила Аня. Молодой человек понял намёк и рассмеялся:
– Ты имеешь в виду – нравится ли она мне?
– Да…
Майкл закашлялся, и стало всё ясно.
– Анна, мне нравишься ты! – ответил, наконец, Майкл, но тон его звучал смущённо.
– Ты мне тоже нравишься, Майкл, – негромко сказала молодая женщина. – Но, сказать правду, я не люблю, когда мужчина при виде новой женщины бросает старую знакомую.
– Значит, ты считаешь, что если между мною и Розалиндой что-то было, то я не должен ухаживать за тобой?
– А, значит, всё-таки было?!
– Ты ревнуешь?
На этот раз пришёл черёд Ани закашляться, она даже забрала руку у Майкла.
– Анна, не сердись, пожалуйста! Между мной и Розалиндой давно уже ничего нет!
– Однако ты её поцеловал сегодня. При мне.
– В щёку! Потому что мы хорошие друзья! Как ты считаешь – если бы у нас с ней были серьёзные отношения, я бы стал это демонстрировать при тебе?
– Не знаю… Я не настолько разбираюсь в западном менталитете.
Внезапным резким движением Майкл подхватил молодую женщину на руки. От неожиданности она вскрикнула и невольно обхватила руками его шею.
– Майкл, отпусти, ты меня уронишь!
– Не уроню, я сильный. Хочешь, донесу тебя до твоей комнаты?
– Не надо! Я в трауре, мне нельзя, чтобы это другие увидели!
– Хорошо, но здесь никого нет… – И Майкл поцеловал Аню в плечо. Голова женщины пошла кругом, противоположные чувства столкнулись в ней – надвигающееся, как волна цунами, желание, влечение к Майклу и осторожность. После непродолжительной борьбы осторожность взяла верх.
– Майкл, отпусти меня, пожалуйста!
– А если не отпущу, ты меня ударишь?
– Прошу тебя!
– Ты правда хочешь, чтобы я тебя отпустил?
– Да!
Майкл вздохнул с сожалением и мягко поставил Аню на землю. Голова молодой женщины кружилась, и ей пришлось снова взяться за руку своего спутника. Некоторое время они молчали, затем Аня произнесла:
– Пойдём обратно, пожалуйста.
Майкл снова тихо вздохнул, и они медленно направились назад.
– Анна, ты бы вышла за меня замуж?
Молодая женщина ответила не сразу.
– Зачем ты задаёшь такой вопрос? Ведь ты не собираешься делать мне предложение, верно?
– А если собираюсь?
– Это невозможно. Мы знакомы менее суток, совсем мало знаем друг о друге. Кроме того, я в трауре.
– Сколько времени ты будешь держать траур?
– Не знаю. По крайней мере, неделю.
– Вообще-то, ты свой траур уже нарушила, когда пошла на тренировки.
– И когда выкупалась в бассейне. И когда пошла на прогулку с тобой. Однако всему есть предел, Майкл. Не дави на меня, не торопи хотя бы неделю. Этим ты покажешь, что уважаешь мои чувства, а не воспринимаешь меня просто как куклу… самку.
Молодой человек печально вздохнул:
– Анна, мне очень жаль, если ты так восприняла моё отношение к тебе. Поверь, я очень уважаю твои чувства. И если я спросил, можешь ли ты выйти за меня замуж…
– Будем считать, что ты имел в виду чисто абстрактную возможность, – быстро ответила Аня. – И, пожалуйста, хотя бы неделю не будем возвращаться к этому вопросу. А за неделю, вполне возможно, я тебе ещё надоем.
– Это исключено.
– Всё, прошу тебя, хватит об этом! Поговорим о чём-нибудь другом. Ты тут всех тренируешь, я могу сделать вывод, что в Англии ты был известным спортсменом?
– Нет, Анна. В Англии я был известным тренером. А спортсменом я был давно. Футболистом. Мне пришлось оставить спорт из-за травмы.
– Прости. Я не знала.
– Ничего. Футболистом я был посредственным, а тренер, надеюсь, хороший.
– Конечно, хороший! – уверенно заявила молодая женщина, и Майкл рассмеялся:
– Анна, ты же ещё ничему не тренировалась у меня!
– Зато я тренируюсь в стрельбе и самообороне у Али, а он твой ученик!
– Да, но стрельбой он отлично владел раньше, чем я сюда приехал!
Аня поняла, что запуталась, но они уже поднимались по лестнице, и оставалось совсем немного до входа во дворец. Ещё несколько шагов – и беломраморная резиденция Махмуда, высотой метров тридцать и длиной фасада не менее двухсот, предстала во всей величественной красе, насколько это возможно ночью, при свете фонарей. Ступени с позолоченными перилами, ведущие от выхода к лесенке, по которой сейчас поднимались Майкл и Аня, скрывались среди великолепных колонн, упирающихся в крышу здания. Окна причудливой формы, причём самой разнообразной, но симметрично идущей от середины фасада, притягивали взгляд и в темноте казались множеством лиц, которые смотрят сейчас на прогуливающуюся парочку. Аня подумала, что выходов из здания, наверное, несколько. Один этот, к морю. С другой стороны наверняка есть парадный – к какому-нибудь шоссе. А интересно, гарем имеет свой выход? Впрочем, лучше не заострять на этом внимание. Майкл вряд ли знает, да и ей самой это ни к чему. И вообще, пора спать: день был тяжёлый, а завтра вряд ли окажется легче.
Они вступили под колонны, а затем вошли внутрь здания. Вновь их окутала заботливая лёгкая прохлада, исходящая от кондиционеров. Молодая женщина улыбнулась:
– Спасибо тебе, Майкл! И за очаровательную прогулку, и за твоё отношение ко мне!
– Не благодари меня, Анна. Мне удивительно приятно с тобой. Но ты не хочешь, чтобы я тебе об этом говорил… Ладно. До завтра! Встретимся у бассейна!
Майкл галантно поцеловал запястье Ани, и она улыбнулась в ответ. Расставаться с молодым человеком не хотелось, но в коридоре вот-вот могли появиться посторонние, а траур есть траур.
– До завтра, Майкл! Добрых тебе снов!
Она прошла в свою комнату, но не смогла сразу раздеться. Голову переполняли разные мысли. Страх перед пленом ушёл в сторону, и хотелось непонятно чего… или, напротив, слишком понятно – чтобы траур поскорее окончился и можно было совсем иначе принять мягкие, но настойчивые ухаживания этого парня? Интересно, что будет, если… если он сделает предложение и… и ответить ему "да"? Увезёт в родную Англию? Махмуд попытается помешать или нет? Можно попробовать его обмануть, сбежать вечером после ужина… В Англии можно не бояться российских следователей… или выдадут?
Аня вздохнула: беспорядочный ворох романтических мыслей и мечтаний был явно неуместен сейчас, после всего нескольких часов знакомства с молодым англичанином. Кто сказал, что его интерес к ней сохранится через неделю? А если и да, насколько это безопасно? Махмуд несомненно строит свои планы, касающиеся его невольной гостьи, и кто знает, как он поступит с человеком, который посмеет пойти поперёк его намерениям.
Вечер первого января
Заканчивался первый день нового года. Олег Зелинский уже спал, обнимая во сне Любу, а в другом доме Москвы Андрей Кароль только что уложил на постель Таню, осыпая её градом поцелуев и забираясь руками под платье, чтобы снять. Белокурая красавица тихо смеялась, весело сопротивляясь мужу, чтобы спустя несколько минут с удовольствием сдаться. За тысячи километров от них Аня ворочалась в постели, стараясь принять самую удобную позу, прежде чем отдаться Морфею, невольно улыбалась своим мечтам, навеянным знакомством с Майклом, и из головы у неё, вопреки всем доводам рассудка, не уходили ощущение его сильных рук, прижавших к его мужественной груди, плеск волн, которые словно охраняли зарождающееся чувство, и слова молодого англичанина, которые могли означать очень многое в судьбе невольной гостьи из Москвы.
Виталий долго не мог заснуть, размышляя, как теперь быть с Таней, которая оказалась не только удивительно красивой женщиной, но и проницательным детективом. Отказаться от неё Виталий не был готов, но как подступиться?
В квартире Лизы ворочался с боку на бок, не мог заснуть Сёма, которому слишком часто за последнее время стали сниться окровавленные тела людей, смерть которых ему заказал Бухгалтер.
А тем временем Бухгалтер корпел над снимками Тани и Виталия, разрабатывая будущую операцию, в которой примет участие лучший российский киллер по кличке Спец.
Сёма
Ночью Сёма спал отвратительно. Ему всё время казалось, что он, выполняя задание Бухгалтера, стреляет в какого-то типа с размытым лицом. Тип падает, Сёма производит контрольный выстрел в висок, и тут мертвец поднимается и говорит злорадно: "Ничего ты со мной не сделаешь, Сёма. Все патроны у тебя холостые. Неудачник ты. Замочит тебя твой Бухгалтер". После этого Сёма бил негодяя ножом и кулаками, расшибал себе костяшки, а тот как ни в чём не бывало поднимался и злорадно хохотал. В конце концов Сёма решил, что хватит смотреть этот кошмар, встал с постели и пошёл к телевизору.
На немногих работающих в это время программах шли новогодние передачи. От вида весёлых людей Сёму стало мутить. На его счастье, начались новости. Пошли кадры не столь весёлые, а потому куда более утешительные для сердца киллера. Пожары в Австралии, расследование преступлений хунты в Аргентине, обстрелы Израиля жителями Газы и ответный авиационный удар по ним. Сёма мрачно усмехнулся: "Меня ругаете, убийцей называете, а сами-то…" Неожиданно в голову полезла неуместная мысль: а ведь его никто ни разу убийцей не назвал. Ну, Бухгалтер – понятно, последний, кто такое скажет. Лиза не знает. Дядя Серёжа в курсе некоторых вещей, но пасынка старается не обижать. Разве что Кароль и его приятели позавчера позволили себе ехидные намёки. А что – сами они никого не убивают? Этот Лебедев в своём ФСБ – никого ни разу пальцем не тронул? Может, и мяса не едят?
– Лицемеры вы все, – глухо пробормотал Сёма, обращаясь к невидимым оскорбителям. – Плевать мне на вас. Заработаю денег, женюсь на Лизе – и уедем от вас всех. Будете тогда знать!
Однако невидимки не унимались. Одни принялись уверять, что киллер уходит только в могилу, другие – что Лиза убежит подальше, как только узнает, откуда её юный воздыхатель черпает свои капиталы.
– Не узнает! – уверял злопыхателей Сёма. – Никто ей не скажет!
– Бухгалтер скажет!
– Он ничего не знает про неё!
– Узнает! И расскажет ей!
– Чтобы она его же сдала в милицию?
– Или того хуже – убьёт её! Сёма, ты хочешь, чтобы твой заказчик убил твою любовь?
От этой мысли Сёме стало жарко. Ему впервые пришло в голову, что рискует он не только собой и дядей Серёжей, но и любимой девушкой. Он взял себя в руки: сейчас сделать пластическую операцию, залечь на дно, улучить удобный момент, чтобы выполнить заказ Бухгалтера, получить деньги – и сбежать с Лизой. Лишь бы она дала согласие, а там хоть трава не расти. Будет свой дом, Лиза, дети…
– А если Бухгалтер поступит с тобой так же, как ты с Мироновым и многими другими людьми? Если Лизу и ваших детей выкинут из дома, как вдову Миронова пытались? За неё заступилось телевидение, а кому нужна твоя семья – вдова и сироты платного убийцы?
Сёма тихо взвыл. Внутренние голоса становились поистине невыносимы. А главное – их ни пистолетом, ни ножом не угомонишь. Да ещё и голова начала болеть от недосыпания.
Он махнул на всё рукой, выключил телевизор и снова прилёг. И как бы снова оказался перед телевизором. На экране тележурналист спрашивал какую-то женщину, кто пытается выгнать её из дома. Женщина плакала, и мальчик рядом с ней тоже. Сёма всмотрелся… мама?! А рядом с ней – он, такой, каким был лет восемь назад? Лицо женщины расплылось, изменилось, теперь это была Лиза… Её выгоняют из дома – их дома? Она стала вдовой? Его, Сёму, убили подручные Бухгалтера?
Послышался звук ключа в замке, и Сёма проснулся: уже светло. Лиза?! Он вскочил с постели и бросился к двери. Да, это была она: раскрасневшаяся с морозца, усталая, но довольная тем, что снова дома.
– Лиза, милая! Как я рад тебя видеть!
– Доброе утро, Сёмушка! Ой, как я устала! – девушка сняла шубку и сапожки. – А ведь я почти ничего не делала – прошлась по палатам, проверила больных, троим дала лекарства. Сейчас позавтракаем – и я лягу, ладно?
– Да, конечно! Отдыхай!
– А ты чем займёшься?
Сёма призадумался. Сейчас бы к пластическому хирургу сходить, но не гонять же Лизу, усталую… Девушка словно прочла его мысли:
– Я посплю и позвоню тому парню, о котором я тебе говорила. Мы с ним встретимся, и он тебе всё сделает… Ой! – она вдруг рассмеялась.
– Что? – смутился юный кавалер.
– Сёмушка, не сердись, но… мне вдруг пришло в голову…
– Я не рассержусь, Лиза. Что ты подумала?
– Миленький, тебе больше всего подошло бы превратиться в девушку… У тебя такое нежное личико…
Сёма закашлялся. Крутому киллеру превращаться в женщину – это как-то… Если бы подобная идея исходила не от Лизы, автору пришлось бы несладко.
– Лиза, я хочу жениться на тебе… – промямлил Сёма.
– Миленький, не обижайся, пожалуйста! Я вовсе не имела в виду покушаться на твои достоинства, пусть они при тебе остаются! Но лицо переделать под женское…
Сёма задумался. В самом деле, идея не так плоха. Ведь мужчины иногда переодеваются женщинами, когда это нужно для пользы дела, чтобы их не узнали. А тут, если немного изменить лицо… И только лицо…
– Ты знаешь, наверное, ты права, – неуверенно заговорил киллер. – В конце концов, мужчиной же я останусь. Но, Лиза, самое главное… Ты выйдешь после этого за меня замуж?
Девушка вздохнула и умоляюще посмотрела на Сёму, но на этот раз юноша был непреклонен.
– Сёмушка! Я даже не знаю, ты так настойчив… Ты мне очень нравишься, но…
– Лиза, если ты про возраст, то не надо. Я читал – много случаев, когда парни женятся на девушках значительно старше их и счастливы. Главное – любовь. Лиза, я знаю, ты меня не любишь, но…
– Сёмушка, почему ты так решил? – глаза девушки удивлённо раскрылись. Сёма вдруг почувствовал: сейчас – или никогда. Он решительно шагнул вперёд и схватил Лизу, обнял её. Девушка негромко вскрикнула, попыталась оттолкнуть его, но губы Сёмы легли на её уста, вымогая поцелуй. Ещё слабое движение девушки, не вполне уверенной, чего она хочет, её вздох, означающий капитуляцию – и её руки легли на его плечи. Сёма увлёк Лизу на постель и со всей силой юношеской страсти набросился на любимую.