- Жену-то он давно в гроб загнал, а дочь - известная в Москве путана… Ей клиентов водить, баксы одним местом зарабатывать, а тут в квартире он под ногами путается, - с нотками сочувствия пояснил казак. - Лярва наняла бандюков Тото Походина, и те их сиятельство из собственной квартиры вышвырнули, как старый, провалившийся диван…
- Как старый, провалившийся диван, - смущенно пролепетал Нидковский. - Она росла такой доброй девочкой… Я ей в детстве читал сказку про Белоснежку и гномов…
- Возьмем его в сторожа, Скиф? - просительно сказал Лопа. - Он как есть пакость вонючая, ну уж пусть возле нас ошивается, а то не ровен час придушат его подельники.
- Пусть, - думая о своем, отрешенно согласился Скиф и посмотрел на расстилающийся перед ними огромный и мрачный город.
Снегопад закончился. Только редкие снежинки, пританцовывая, безмятежно ложились на крыши домов и кроны деревьев, а тем, кому не повезло, обреченно падали на землю, чтобы тут же раствориться в едком соляном растворе и превратиться в грязную серую жижу, безжалостно разъедающую машины и обувь прохожих. В стороне Филей, над парком, несмотря на густые сумерки, еще кружились черные стаи ворон. Плотная пелена смога скрадывала и глушила их надсадное и тревожное карканье. На Поклонной горе мальчишки, радуясь снегу, при свете фонарей накатывали горку.
- Снег уже не сойдет до весны, - произнес Скиф, направляя "Мерседес" в поток автомобилей, стремительно летящих к центру города.
ГЛАВА 18
Скиф долго не заходил в подъезд. Сидел на поломанной карусели и временами кидал взгляд на дом Ани. Когда двери подъезда перестали хлопать за жильцами, возвращавшимися с работы, Скиф поднялся по ступенькам и вошел в исписанный матерщиной лифт.
Аня встретила его с нескрываемым испугом.
- Добрый вечер, Аня…
- Вы уезжаете?
- Завтра. Хотел бы с вами поговорить, извиниться за вчерашнее.
- Тогда пройдемте к вам, моя хозяйка телевизор смотрит. Не хочется мешать.
Телевизор был включен на полную громкость.
- Не стоит… - Скиф приложил палец к губам, затем к уху и показал на стены. - Вы давно не были в кино? У вас как раз кинотеатр недалеко.
Аня понятливо кивнула и суетливо схватилась за пальтишко.
- Нет, не подавайте мне пальто, я к такому обращению не привыкла.
Они долго шли по пустырю молча. В самом темном и пустынном месте Скиф приблизил Аню к себе. Со стороны казалось, будто парочка целуется.
- Аня, передайте вашему руководству, что явочная квартира провалена.
- Какое руководство, какие явки! - слабо запротестовала она.
- Аня, прошу вас отнестись к моим словам серьезно. Передайте, что за квартирой следили по наводке сверху. Пытались взять Засечного и меня.
- Вы что-то путаете. Меня один друг семьи попросил принять вас на время. Он вас знает, но просил меня пока его вам не называть. Сказал, он вас потом сам найдет. Насчет гостиницы на дому я все выдумала, когда вы на меня… ругались.
- Вот и передайте мои слова этому другу семьи. Я тоже не мастер конспирации.
В кино шли только американские боевики и эротические фильмы.
- Я насмотрелась крови на работе, - сказала Аня.
- Вы медсестра в операционной?
- Нет, врач-травматолог на "Скорой". Я всегда как на войне.
- А я голодный, - сказал Скиф.
- Пойдемте домой, я вас накормлю.
- Нет, пойдемте в кафе, я вас накормлю. - Скиф галантно подставил ей локоть.
Аня смутилась:
- Я уже забыла, как под руку с мужчинами ходят.
В чистеньком кафетерии на десяток столиков сидели всего лишь три школьницы за стаканчиками с мороженым.
Спиртного и пива тут не подавали. Аня ужасно стеснялась есть свое мороженое в этом простеньком кафетерии внутри большого универсама.
- Вы, пожалуйста, тут не пейте. Иногда сюда мужики выпивку приносят. Их милиция с позором гонит. Лучше дома выпейте, у меня кое-что найдется, - сердобольно упрашивала Аня.
- Я так похож на алкоголика?
- Нет, но… После лагеря мужчины часто помногу пьют.
- Что-то у нас не о том разговор, Аня. Вы простите меня за вчерашнее. Мне очень горько за эту обиду, я ведь знаю вашего отца.
- И я вас еще девчонкой видела. Вы к нам с мамой заходили, когда в отпуск приезжали. От отца посылку передали. Дыни, помню, были сушеные.
- Но тогда вы жили в Ясеневе в трехкомнатной квартире на Литовском бульваре возле кинотеатра "Ханой".
- Там сейчас мама с сестрой живут. А я ведь уже побывала замужем. Эту квартиру нам сделали родители мужа, разменяли свою пятикомнатную.
Скиф не так представлял себе этот разговор. Он думал, что Аня примется рассказывать о знакомых, однополчанах. Но она была его лет на двенадцать моложе. Что у них могло быть общего? Его обманула ее чересчур взрослая внешность. Иногда ее можно было принять почти за его ровесницу.
- Я хотел бы, - наконец-то осмелился Скиф подойти к главному, - встретиться с полковником Павловым, если вы не против.
Скорбные огоньки заметались в глубине ее глаз.
- Папа погиб при выводе войск из Афганистана. - И, отчего-то смутившись, она зашторила эти огоньки взмахом ресниц.
- Вчера я встречался с однополчанами. Мне никто не сказал об этом.
- Все предпочитают об этом молчать, Скиф. Он погиб в Москве. Застрелился в машине, когда его везли из аэропорта. Так сказали люди из прокуратуры.
- Могу сказать лишь одно, Аня: гвардии полковник Павлов офицерскую честь на медные пятаки не менял.
Скифу действительно захотелось выпить. Он отхлебнул коктейля и с жалостью посмотрел на нее: пепельные волосы стянуты резинкой в пучок, свитерок собственной вязки, какая-то застиранная юбка, уродующая ее женскую стать. Так вот откуда эти горькие морщинки в уголках без времени увядающих губ, скорбные церковные свечки в глазах… А под глазами - синева с прожилками от постоянного недоедания.
- Некрасивая, знаю, - по-своему истолковав его взгляд, смутилась она.
- Аня! Анечка, вы лучше всех на свете! - с запоздалой поспешностью выпалил Скиф. - Вы такая красивая… Я… Я бы даже в свое время отбил вас у вашего мужа!
- И мужа моего вы знали. Леша Белов, после вас командовал батальоном.
- Лешка Белов такую женщину бросил?!
- Леша Белов… Майор Белов погиб в Чечне в первую же неделю войны. Тело так и не нашли. Похоронили какие-то тряпки военные. В церкви свечку поставила…
Застучали дробные молоточки в голове Скифа - последствие контузии под Скопле, - сжались ладони в кулаки. Бетонной плитой навалилась вдруг на плечи тоска. Горечь и щемящая жалость к сидящей напротив, красивой и распятой за чужие грехи, как сама Россия, молодой женщине - дочери его боевого командира.
- А вы не бандит и не рэкетир? - вдруг с наивной простотой спросила Аня.
Преодолевая боль в висках, Скиф оторопело посмотрел на нее.
- Не обижайтесь, - спохватилась она. - Столько наших общих знакомых пошли так зарабатывать. Даже меня по старой памяти подкармливать грязными деньгами пытались.
- Не взяли?
- Страшно, - она, как маленькая, зябко повела плечами. - И про вас мне такие страхи рассказывали. Будто вас уже и повесили за зверства на Кавказе и что вы в Сибири какую-то армию собрали и грабите железную дорогу. Я, когда вашу жену по телевизору вижу, так все эти россказни вспоминаю.
Скиф по-настоящему рассмеялся. Теперь он понимал, как хорошо людям иметь двоюродную сестру или племянницу.
- Мне очень жаль, что я ненароком впутал вас в эти игры, которые крутит кто-то там за моей спиной. А так бы хотелось хоть изредка наведываться к вам в гости. Я бы вам еще как надоел!
- Правда? - обрадовалась Аня. - Так ходите почаще, пожалуйста. У мамы плохо с ногами, а у сестры трое детей. Разве им до меня!
- Я на вас только беду накличу, - невесело покачал головой Скиф.
- Куда уж больше, - улыбнулась Аня.
Дома их встретил Засечный, голый по пояс, с завернутым в полотенце пацаном на руках. Тот изо всех сил дрыгал ногами.
- Ты откуда это, Семен, родню завел? - Скиф осторожно придержал за локоток Аню, чтобы они ее не забрызгали.
- Это Борька по кличке Баксик. В гаражах на тряпках спал. Чернее негра ночью… Вот взял, чтоб отмыть добела и поинтересоваться его личностью курносой. Знакомьтесь.
- Да мы уже по гаражу знакомы. Семен, его родители всполошатся, еще с милицией начнут разыскивать.
- Его родители сами как черт от ладана от милиции шарахаются. Батя его сел, и, видать, надолго, а мать мы на Курском вокзале навестили. Валяется на полу в переходе, морда коричневая, как у торговки в Мозамбике.
- Давайте-ка его мне, - сказала Аня. - Вы столько грязи на нем оставили.
- Мало тебе, что сам чуть пулю в голову не получил, так еще и мальчишку хочешь погубить.
- Не бойся, Скиф, я уже с Лопой договорился. Он его к себе в этот детский сад на службу в казачки возьмет.
- Мал он еще для службы. Ему учиться надо, - вконец расстроился Скиф. - Может, к деду Ворону его подкинуть, - сказал он, вспомнив, как на зоне старик часами просиживал у окна, наблюдая за детскими играми по ту сторону колючей проволоки.
- Ага-а, твой Ворон его быстро воровским авторитетом сделает! - возмутился Засечный.
- Много ты понимаешь в людях, Семен, - окрысился Скиф. - Знал бы ты, скольких таких подранков дед оглоедам на зоне растоптать не дал. Людьми многие из них стали, деду письма пачками пишут.
Из ванной раздались истошные вопли мальчишки.
- Во-о, а у меня не орал, - отыгрался Засечный.
- Ты ж его не мыл, а лишь мочалкой елозил, - не остался в долгу Скиф. - Там материнская рука нужна.
- Кто бы разбирался, - огрызнулся Засечный. - Ты еще сроду дитя в руках не держал.
- Зато ты у нас в яслях работал…
- В яслях не яслях, а сопли вытирать приходилось.
Боясь простудить мальчишку, на ночь форточку открывать не стали. Наутро от трех мужиков в комнате стоял такой казарменный дух, что Аня с непривычки поморщилась. С нею простились коротко. Скиф - с надеждой встретиться с единственным в Москве человеком, с которым чувствовал себя как с родными в далеком детстве. Засечный, как квочка, кудахтал вокруг мальчишки и Аню почти не замечал.
- Тоже мне заботливый папаша выискался, - поддел его Скиф, когда садились в машину.
- Да я уже не папаша, а, наверное, трижды дед.
* * *
Расчет Скифа оправдался. Ворон, нахохлившись, выслушал короткую историю мальчишки и в сердцах бросил:
- Итит иху мать, людей мордуют, аки тварей безгласных! Видно, и впрямь дожили до дня судного…
- Так что, птица вещая, берем пацана в сыновья полка? - спросил Скиф.
Ворон сердито сверкнул глазами из-под кустистых бровей.
- Какого еще полка? - положил он на голову Баксика свою клешню. - Обойдемся как-нибудь без ваших полков. Он учиться будет, а вы уж воюйте без него, коль охота такая у вас.
Одному из своих вертухаев Ворон сунул пачку долларов с наказом тут же смотаться в "Детский мир" и купить дитю все, что тому положено по возрасту его и по статусу его паханского внука.
Часа через два гостиная деда была завалена фирменными коробками с одежкой, обувью, с игрушками: с автоматами, танками, пушками и детскими конструкторами. Не забыл Ворон даже про компьютерные игры, для "умственного" развития найденыша, и снова погнал вертухая в компьютерный магазин.
Еще полдня дед, сам сев за швейную машинку, подгонял, подшивал обновы мальца. А после обеда взял притихшего от всего Баксика за руку и повел показывать ему свою гордость - оранжерею.
* * *
Почти в любой оранжерее бьет в нос терпкий запах газировки. Но в этой яркие лампы горели круглосуточно, тропические растения день и ночь дышали. Влажный воздух пьянил кислородом, как в настоящем лесу. Ворон так искусно устроил уголок тропических джунглей, увиденный им когда-то в Сухумском дендрарии, что Баксик так и ахнул:
- Во здоровски! Как "В мире животных". От такой похвалы у Ворона потеплели глаза.
Засечный покуривал на скамеечке под зелеными бананами и с удовлетворением посматривал на вымытого, подстриженного и приодетого в фирменный джинсовый комбинезончик мальчишку, копающегося вместе с Вороном у корневищ растений.
- А вот мы тут давай во мху фиалки высадим, - кряхтел от удовольствия Ворон. - Куда б я без такого помощника?
Скиф без особого удовольствия подавал Баксику крохотные кустики с комочками земли на корнях.
- Ты, дед Ворон, как Засечный, с этим пацаном… Нашли себе игрушку. Лучше б матери его помог.
- Ей уже сам черт не поможет, - со знанием дела цинично вставил Баксик. - Заширялась вконец. Меня уже не узнает. Раньше хоть меня била, деньги моечные трясла.
- А за домом кто следит?
- Нету дома-то. Квартиру она уж давно спустила, по вокзалам отирается, бомжует.
- Сам бы матери помог. Лечить ее надо.
- Поздно, - по-стариковски трезво заявил Баксик. - Она до этой весны не дотянет. Я уже баксы на похороны собираю.
- Не береди ребенку душу, Скиф, - сказал Засечный, выискивая под бананом место, где бы пристроить окурок.
- И правду говорит, - согласился Ворон. - Чего ты не в свое дело лезешь? Отказался от моего наследства, так Бог мне нового наследника послал. Батю его я быстро по лагерям вычислю. Уж он у меня ответит, а мать сегодня же на лечение велю свезти.
- Не поможет, - по-взрослому пригорюнился Баксик. Дед крякнул и сказал ему также по-взрослому:
- Не поможет, так хоть помрет не под забором… Эх, мать их ити, начальнички, сделали свободу - подыхать под забором! Сам я тоже, как ты, когда-то в Харькове шантрапой беспризорной бегал. Сказал бы мне кто, что такое вернется, - в глаза бы тому плюнул.
Баксик слушал старика и согласно кивал головой.
Засечному сделалось томно в этой влажной свежести уголка тропического леса. На спине майка промокла. "Джунгли всегда напоминают человеку, что он лишь временный зритель в "мыльной" опере жизни и ровным счетом ничего не может в ней изменить", - подумал Семен.
Скиф до сих пор Засечного за пацана держит, а из всей команды он старше всех - летом за сорок пять перевалило. Он единственный из них, кто не только знал, но и долгие годы наблюдал, как в тропическом лесу на одном дереве цветы соседствуют с перезрелыми плодами… А подгнившие деревья падают на землю, чтобы через полгода бесследно раствориться в потоках тропического ливня.
Джунгли безжалостно правдивы. В них отмершее не хоронится в почву на долгую память новому поколению. Нет там никакой почвы, а есть желтая или красная глина. Все смывают беспощадные потоки. У джунглей, как и у самой жизни, короткая память…
Наверное, поэтому Засечный так и не полюбил их. Даже сейчас, в этой стерильной, как операционная, оранжерее деда Ворона ему чудилось, что повсюду копошатся насекомые, способные в одночасье превратить прекрасную здоровую кожу в жеваную, дубленую шкуру или в решето. Легкий порез в этом экзотическом мире превращается в широкий шрам, который приходится носить всю жизнь. Нет, красоты джунглей он не понимал и старался не пускать их в свои сны.
- Ты не уснул там под бананом? - словно откуда-то издалека долетел до него голос Скифа. - Пошли отобедаем у деда да будем готовиться к первому выезду на работу.
- Ох и "зелень" будете грести лопатой, - засмеялся Ворон.
- Не ехидничай, птица вещая. Зато у тебя в нахлебниках ходить не будем.
- Ты бы Засечного этого за собой не таскал, - вполголоса посоветовал Ворон Скифу перед самым выходом. - Рожа больно запоминальная. Оставь у меня. Я его где-нибудь пристрою потихоньку, чтоб на людях шрамом не светился.
- Не сыскался еще тот, кто бы мог приказать Засечному, когда он сам не захочет, - ответил Скиф. - Это такой волчара, который в неволе трудно приживается.
Снежинки хороводили вокруг фонарей, как в Африке рой саранчи в пору ее перелета. Засечный сидел за рулем "Жигулей" и вприщур посматривал в сторону Скифа, который у "Мерседеса" договаривался с покачивающимися бугаями в квадратных малиновых пиджаках. Засечный ожидал сигнала тревоги, который должен был подать Скиф в случае опасности - три поднятых пальца. За спиной у Засечного сидели Димыч и Дымыч, готовые в любой момент выскочить на подмогу ночному извозчику.
Первые три поездки окончились мирно, четвертая тоже не обещала приключений. Хотя такса была не самая скромная - сто долларов. Засечного клонило ко сну, братья Климовы тоже откровенно позевывали. Вот, впустив в машину каких-то юнцов, впереди тронулся "мерс", за ним, держась на солидной дистанции, подался и Засечный. Московские ночные улицы плыли мимо окон, как когда-то темные джунгли наплывали на пробитый в нескольких местах кокпит дряхлого "Дугласа"…