Подчинясь этому голосу, натыкаясь, как пьяный, на застывших на подиуме "чертей", полковник приблизился к безвольно висевшему на нем человеку. Крест был православный, наспех сбитый из обрезков горбылин. Чугуев поднял двумя руками пистолет, целясь в лоб распятому, чтобы разом прекратить его муки адские, и отшатнулся - сквозь кровь, заливающую глаза, с креста смотрел на него Походин. Он явно узнал его и даже силился протолкнуть какие-то слова сквозь выбитые зубы.
- Твою мать! - прогремел за спиной голос Коробова. - Кончай плешивого!
Чугуев выстрелил точно в сердце Походину.
Черный балахон взял у него пистолет и удалился в боковую дверь. На ватных ногах он добрался до кресла. В его голове звучали погребальным звоном колокола Хатыни и бился, не находя ответа, вопрос:
"Зачем на кресте-то его?.. На кресте-то зачем?.."
Скоро какие-то люди в черных балахонах унесли куда-то Походина вместе с крестом.
- Кончилась земная юдоль Николаши, - услышал Чугуев голос Коробова и увидел прямо перед лицом фужер с желтой жидкостью. - За это и выпить можно, полковник.
- На кресте-то его зачем? - поднял он глаза на Коробова.
- Хм… хм… Более удобной штуки для такого дела пока не придумали, - усмехнулся тот и с интересом посмотрел на Чугуева. - А что такое крест?
- Ну, на нем распяли…
- Крест - грубое орудие убийства… человека из Назарета, так?
- Так… - согласился Чугуев.
- С тех пор люди поклоняются кресту, так?
- Поклоняются…
- Поклоняются орудию убийства и страданий, зачем?.. - пристально всматриваясь в глаза полковника, спросил Коробов.
- В память о муках того человека… из Назарета.
- И на здоровье!.. Сделайте малую копию из дерева и вспоминайте о его муках… Так нет, делают, понимаешь, кресты из золота, серебра. Его, распятого, еще к ним пришпандорят… Вон какие они у попов на брюхах болтаются!.. Ювелиры осыпают их бриллиантами, драгоценными камнями, а бабы их еще потом на уши вешают. Каково, символ убийства и страданий - на уши!.. Профанация то веры… Веры человека из Назарета… И знаешь почему, Чугуев?.. - понизил до шепота голос Коробов, приблизив к нему мутные, как с похмелья, глаза. - Человек по природе хищник, зверь необузданный. Вера человека из Назарета мешает ему до конца раскрыться в природной сути своей. У сильных силу она отнимает, ставит их вровень со слабыми… Лучше верить в его Полную Противоположность… Тот же ни в чем человека не ограничивает, а значит, раскрывает его самой природой данное естество, а, полковник?..
- Мне это не приходило в голову, - шепотом ответил Чугуев и подумал про себя с нарастающим страхом: "Свят, свят, свят!.. О ком это он?.. Про Сатану никак рогатого!.. Он… он… он же сумасшедший!.."
- А пришло в голову, за что Трибунал осудил Походина? - так же шепотом спросил Коробов.
- Трибунал? - кинул на него испуганный взгляд Чугуев.
- Ты лишь исполнил приговор Чрезвычайного Трибунала, - засмеялся тот. - Думаешь, только за убийство моей дочери?.. Не-ет, полковник!.. Походин шел, шел, а дойти до Полной его Противоположности, ну того, кто на кресте, так и не смог…
- Это он Ольгу?..
- А ты будто не знал, что он.
"Его костоломы все из Походина вытрясли!" - с ужасом понял Чугуев.
- 3-знал! - пролепетал Чугуев под пристальным взглядом Коробова. - Я не успел только… Вот признание летчика Кобидзе, - торопливо достал он из кармана листок бумаги.
Коробов бегло взглянул на "чистосердечное" Кобидзе и насмешливо бросил:
- Миллион за эту цидулю я тебе не заплачу. Его заработать надо… Ты готов?..
- Что готов?..
- Заработать его.
- Готов выполнить любой ваш приказ, - вытянулся по стойке "смирно" Чугуев.
- Что ж… - протянул Коробов. - В таком случае приказываю незамедлительно приступить к операции "Аист". С деталями операции тебя познакомит вон тот горбатый, - кивнул он на появившегося из двери и двигавшегося странной прыгающей походкой человечка в черном капюшоне.
- Есть приступить к операции "Аист".
- Операцию провести лично от начала и до конца.
- Есть от начала и до конца! - гаркнул Чугуев.
- Да не ори так! - поморщился Коробов и протянул руку к горбуну.
Тот вложил в нее видеокассету. "Все засняли, сволочи!" - понял Чугуев. Коробов кивнул на видеосистему, висевшую на стене, и спросил:
- Есть желание посмотреть на результаты своей стрельбы, полковник?
- Не-е-ет!..
- И правильно, - согласился Коробов и, взвесив кассету на ладони, добавил со значением: - Как говорится, оставим для истории нашей организации…
Горбун скрипуче засмеялся, будто не засмеялся вовсе, а как ворон прокаркал.
* * *
В аэропорт в Женеву Чугуев возвращался уже в темноте на том же "Шевроле-Каприс", с теми же неразговорчивыми "телохранителями". От приподнятого настроения, с которым он прилетел в Швейцарию, не осталось и следа.
"Влип ты, Геннадий Васильевич, как кур в ощип!" - с тоской думал он, глядя на косые полосы мокрого снега, секущие лобовое стекло.
Операция "Аист", на проведение которой он получил приказ от Хозяина Империи и с деталями которой ознакомил его прыгающий человечек в черном балахоне, означала, что Чугуев должен незамедлительно доставить из России в Хорватию Скифа и Засечного.
"Легко сказать - доставить! - поежился полковник. - Скиф с Засечным огни и воды прошли и в медных трубах не задержались. Походин в конце концов об них клыки сломал, а они у него вон какие были".
Мысли его кружились, как белые мухи за окном лимузина.
Он был суеверен. В свое время Чугуев ознакомился с делом Скифа по угону вертолета в Афганистане. Как и предсказывал Скиф на допросах, распался СССР, громыхнула "Буря в пустыне", заполыхал пожар в Югославии, Карабахе, Приднестровье и Чечне.
А взять последнее… Как Скиф нашел ракетную шахту, куда походинский ублюдок упрятал его дочь? Мы неделю колотились, а они уже там…
Агент донес, что и Ольгу он предупредил о готовящемся покушении, - посмеялась, дуреха… Не черт же ему из-за спины подсказал?..
Вспомнил Чугуев и о донесении работающей на него цыганки, попытавшейся войти со Скифом в контакт в поезде Одесса - Москва. Та погадать на судьбу ему предложила, а он так посмотрел на нее, что "у нее матка опустилась и язык к гортани присох". Вроде бы еще спросила: "Ты кто, бриллиантовый?" А он ей тогда: "Тот, кто и без вас все знает".
Может, и наплела цыганка, только ее потом как подменили. Говорит, дар ее провидческий Скиф тогда одним взглядом убил. Сам дьявол сидел у него за плечами, на полном серьезе утверждала она.
"А если Скиф заранее догадается обо всем? - покрылся испариной Чугуев. - За кадык, как того американского офицера, и с концами, Геннадий Васильевич. Может, пристрелить его и доставить мертвым? - мелькнула мысль. - При сопротивлении, мол… - Но эту мысль пришлось отвергнуть после здравого рассуждения. - А тебя, Гена, за невыполнение приказа пристрелят вот эти "веселые" ребята, - покосился он на "телохранителей". - Им раз плюнуть!.."
Занятый мыслями, Чугуев и не заметил, что снегопад прекратился. По небосводу теперь величаво плыл лунный диск, заливая холодным голубым светом снежные вершины и пустынный автобан, проложенный по краю пропасти.
До самого аэропорта Женевы Чугуев не проронил ни звука. Молчали и "телохранители". Лишь в аэропорту старший из них, пожимая ему руку, многозначительно произнес:
- До встречи в Загребе, полковник…
"Эти трое тоже подключены к операции "Аист", - понял Чугуев. - Я бы много дал, чтобы эта встреча никогда не состоялась…" - мелькнуло у него в голове.
Только в самолете Чугуев несколько успокоился и смог проанализировать ситуацию.
Предстоящая операция "Аист" состояла из двух частей. Про суть первой части горбун лишь намекнул, потому что ее будут обеспечивать другие люди из "Феникса". На нем было лишь общее руководство всей операцией и Скиф с Засечным. "Зачем они понадобились Хозяину в Загребе? - рассуждал он. - Наверное, затем, чтобы там те трое жлобов вытрясли из них место, где спрятана его внучка. Потом, чтобы не было огласки, Скифа с Засечным придушат в каком-нибудь загребском подвале. Постой-ка, Гена: Стецюк требовал в Москве все адреса, по которым Скиф мог прятать девочку! - вздрогнул он, вспомнив отчужденное лицо Гната. - Но Стецюк "профи" по трупам, а не по киднепингу… Свят, свят! - даже перекрестился Чугуев. - Если сумеют из Скифа или Засечного вытрясти место, где спрятана девочка, то скорее всего ее труп найдут тоже где-нибудь в Хорватии или Сербии… А ее смерть свалят на них… Ну да!.. Тогда Коробов станет полным наследником всего состояния своей дочери. Но это уже не твои проблемы, Гена! - разозлился Чугуев на себя. - Тебе приказано доставить Скифа и Засечного в Загреб, а остальное тебя не касается".
Будить среди ночи жену и детей Чугуеву не хотелось, поэтому, забрав на платной стоянке у аэропорта Шереметьево машину, он отправился в свой загородный дом, где сразу, не раздеваясь, завалился спать.
Проснулся он в полдень от холода, и, когда растапливал камин, пришла мысль, которая до этого как-то его не посещала.
"Почему провести операцию "лично от начала до конца"? - спросил он себя и вздрогнул от страшной догадки: - Чтобы выманить в Загреб, а там в один подвал со Скифом. То, что знаю дела службы безопасности "Феникса", - полбеды. Моя личная трагедия в другом - в том, что мне будет известно, как Хозяин свою родную внучку… - подумал он, и будто пол под ним закачался. - Зачем ему мавр, сделавший свое дело?.."
- Ох, беда, беда! - запричитал Чугуев, заметался по гостиной, опрокидывая стулья и спотыкаясь о ковры.
Потом уже, бреясь в ванной комнате, он посмотрел на свое постаревшее за одни сутки лицо и спросил себя:
"Что делать будешь, Геннадий Васильевич?.. Может, в Лефортовском СИЗО, у Инквизитора, укрыться от людей Хозяина? Достанут и за тюремными стенами, - вымученно усмехнулся он. - Да, их "Аист", видно, и впрямь окажется для тебя птицей с черной отметиной. Видно, сука плешивая Походин тебя за собой в преисподнюю тянет… Остается, Геннадий Васильевич, надеяться только на Господа Бога, лишь в его силах не выдать тебя его Полной Противоположности"…
* * *
К дому Ворона Чугуев приехал в потертой куртенке и на старом ушастом "Запорожце".
Два часа уговаривал он Скифа и Засечного не лететь на Дон со станичниками Лопы, а скорее укрыться в Сербии, где им ничто не будет угрожать. Для продолжения разговора он настойчиво уговаривал их поехать сейчас к нему, в его подмосковную "хибарку". Обещал рассказать такое, отчего у них волосы дыбом встанут.
Скиф отозвал Засечного в коридор.
- Съездим, Семен, послушаем его песни? Может, узнаем, кто Ольгу и Сашку с Мирославом?..
- Съездим, - откликнулся тот. - Только я стволы возьму и парочку "лимонок". В гробу я видал: у синих в камере клопов кормить!
Ехали недолго. "Хибарка" Чугуева оказалась в соседнем поселке "новых русских". Она была скромнее дворцов Мучника и Ворона, но не намного. Каменное строение, зашитое деревом под древнерусский терем.
Движения у Чугуева на этот раз были мелкие, суетливые, как у морской свинки, а взгляд какой-то испуганный.
- Ребята, еще раз хочу предупредить: над вашей головой сгущаются тучи.
- Ты уже месяц каркаешь нам по телефону, - огрызнулся Засечный. - Как метеоролог из Сахары.
- И разве я не прав? Я говорю вам как ваш искренний друг. Вам нужно сегодня же ночью исчезнуть навсегда.
- Чего проще - бери пистолет и шлепни нас, - не скрывая иронии в голосе, отреагировал Скиф. - Исчезнем навсегда, как твоей душеньке угодно. Или ей угодно, чтобы мы исчезли как-то иначе, а?..
Чугуева даже перекосило при этих словах.
- Вы меня неправильно поняли - исчезнуть навсегда из Москвы и даже России, ибо здесь под вас подгонят все последние громкие преступления. Вы станете козлами отпущения.
- От козлов другого и не ждали, - сквозь зубы процедил Засечный, без приглашения раскуривая дорогую сигару из деревянного ящика, стоящего на инкрустированном перламутром столике.
- Апартаменты у тебя прямо-таки министерские, - заметил Скиф, рассматривая расписные, как в церкви, потолки.
- На трудовые… На трудовые средства все до последнего кирпичика выстроил этими вот самыми руками. - Он показал свои розовые ладошки. - Я народ люблю. Народный дух мне мил. Потому этот зал под терем отделал!
- Ты б народный дух в казарме понюхал после марш-броска, - выдал Засечный, сбрасывая пепел на дорогой ковер.
- И кухню люблю русскую, - не обращая внимания на реплику Засечного, суетился Чугуев, подкатывая десертный столик с закусками. - Чисто допетровские блюда предпочитаю, чтоб все целиком подавалось, без всяких там французских котлеток и паштетов. Как-то мы лосенка годовалого в спецлесхозе завалили. Нежного, еще не пуганого - мясо просто парное, потом от гонки по лесу не пропитанное. Я вот такие ломти одной вырезки взял, на камешке отбил и на решеточку… А по всему лесу дух такой… Будет время, я вас еще угощу…
Засечный и Скиф, слушая Чугуева, расправлялись с холодной стерлядью. Скифу стало даже не по себе, когда Засечный под страдальческим взглядом хозяина принялся уминать черную икру расписной деревянной ложкой, похожей размерами на черпак в солдатской столовой.
- Вы думаете, я не понимаю? Я все понимаю. Вам кажется - мы предаем национальные интересы. Ничего подобного! Главное, чтобы русский народ выжил. Задушили нас со всех сторон - понимаю. Ну и что?.. Культуру нашу подчистую вывели?.. Нечего жалеть - она вся с советских времен еврейская была: от музыки до кино. Все на базе еврейской культуры построено. "Семь сорок", азохенвей, так сказать… Чего ее жалеть? Я думаю так - раз прежняя культура была не наша, так какая нам разница? Сняли еврейский лапсердак, натянем другой. Да хоть бы и американский!.. Но там-то, под ним, нутро наше - русское. Оно все равно верх возьмет. Вот так-то! Теперь сечете правду жизни!
- Пока не сечем, правда у тебя какая-то странная - вся конъюнктурная и латаная-перелатаная, - сказал Скиф.
- Ну ты зря так, я же перед вами, как перед Всевышним, - обиделся Чугуев и, отвернувшись, широко перекрестился.
На одной из стен у него был целый иконостас с негасимыми лампадами, в фитильки которых были искусно вмонтированы маленькие электрические лампочки.
После десерта светская беседа перешла в деловую.
- Все улики сходятся на вас, - убежденно говорил Чугуев, роняя капельки пота с бледного лба. - Думаю, что сегодня вечером будет подписан ордер на ваш арест. Перекроют все выезды из Москвы, вас обязательно вычислят.
- Ты предлагаешь нам явиться с повинной? - спросил Скиф.
- Неплохой вариант, если хотите. Это сохранит вам жизнь. Пока вы будете под защитой закона, то есть в камере, до вас не дотянутся руки покровителей Мучника.
- Правильно, нас там попросту во сне задушат, - добавил Засечный.
- Вы могли бы сидеть там в отдельной камере до тех пор, пока не отыщутся настоящие убийцы. Я уверен, рано или поздно органы найдут, кто убил Ольгу. У меня припрятаны кое-какие показания, которые свидетельствуют о том, что перед ее вылетом в ангар наведывались неизвестные пожарники, проверяли ни с того ни с сего сигнализацию.
- Ты думаешь, ее убрал Сима?
- Больше некому… Хотя дело настолько темное, что никто не поручится, что Ольга по приказу папочки Коробова не имитировала самоубийство. Может, самолет в землю, а сама на парашюте в Клязьминский лесной массив. В тот же день могла запросто улететь к папашке в сытую и уютную Швейцарию.
Скиф скептически усмехнулся.
Чугуев многозначительно поднял палец кверху и замолчал, привлекая к себе внимание.
- Ребята, у меня есть возможность договориться насчет специального самолета. Экипаж вас доставит в любую точку мира.
- Даже на Мадагаскар? - взметнул рыжие брови Засечный.
- Пока только до Белграда, где вы можете, кстати, и остаться, - серьезно заметил Чугуев. - Машина готова и стоит под парами. Только… - он приложил палец к губам. - Только делать нужно все молча и оперативно. Решайтесь.
- Что, Семен, рождественские каникулы на Родине закончились? Рискнем? - незаметно подмигнув Засечному, согласился Скиф.
- Командуешь ты, командир…
Назад они выехали на все том же видавшем виды "Запорожце". По дороге в Москву на парковке сменили машину. На этот раз была старая "Волга". Сюжет с переодеванием завершился же на старом "Москвиче". Весь транспорт - отечественный. В народном духе, который так полюбился Чугуеву.
ГЛАВА 47
У ангаров подмосковного летного НИИ в свете прожекторов черным утюгом вырисовывались контуры старого военного транспортника "Ан-10". В его чрево из кузова армейского грузовика солдаты торопливо перегружали длинные зеленые ящики. Погрузка закончилась быстро, и грузовик с солдатами тут же уехал. И почти сразу у самолета закрутились лопасти турбин. Чугуев заставил Засечного и Скифа добираться до него короткими перебежками, в моменты, когда часовой на вышке поворачивался к спиной.
Только в салоне стало ясно, что Чугуев не врал - это действительно была спецмашина. Внутри часть пространства занимали зеленые ящики, погруженные солдатами, и огромный бак для керосина - лети хоть на край земли. Так как скамейки у бортов закрывали зеленые ящики, Скиф и Засечный сели прямо на них.
Летный экипаж из трех человек был в полном составе на своих пилотских местах. Чугуев сразу прошел к летчикам в кабину для какого-то разговора. Воспользовавшись его отсутствием, Засечный с ловкостью вора-домушника сорвал пломбы с одного из зеленых ящиков и, открыв крышку, удивленно присвистнул… Там покоилось на растяжках длинное серебристое тело зенитной ракеты "земля - воздух".
Они со Скифом молча переглянулись и, прикрыв крышку, приладили на место пломбы.
- Ну и куда ты нас собрался забросить? - настороженно спросил Скиф вернувшегося из кабины Чугуева.
- Как договорились - в Сербию! - с подобострастием официанта закивал тот.
- Ты полетишь с нами! - твердо сказал Засечный.
- Как прикажете, - охотно согласился Чугуев, склоняя голову с круглой плешинкой на макушке.
В последнее время его характер сделался неузнаваемо мягок, а взгляд - неуловим.