IV
Монумент в машине уже побрякивал наручниками:
- Сейчас берем его!
- Нет, что ты! Надо проследить, куда он пойдет! Это человек Трофима!
- Откуда ты все знаешь? - подозрительно покосился на него опер.
- Потом расскажу.
- От баб, не иначе,- буркнул Грешников, но послушался и убрал наручники.- Что нового услышал?
- Петруша кто угодно, только не хозяин вьетов. Он, скорее, нахальный наследник, не желающий платить долги. Боюсь, он не понимает, что играет с огнем. Надо будет предупредить Беллу. Эта неделя до его совершеннолетия - самая опасная.
- Наплевать на него. Он мне, крестьянину, глубоко несимпатичен. Мне убийцу найти надо. Шеф уже спрашивал…
Авенир возразил было, что, мол, их миссия - охранять людей, бороться со злом, да Грешников так воззрился на него, что начинающий сыщик умолк, надулся и весь отдался искусству слежки, укоряя в душе напарника за пренебрежение высокими идеалами профессии. Поначалу они медленно катили вслед вьетам, но уже совсем стемнело, а зажженные фары могли привлечь внимание троицы. Авенир быстро нашел выход: пошел пешком, не теряя их из виду, а Монумент поехал поодаль, следя за Авениром.
Вьеты прошагали пешком от Невы до ручья со звучным названием Оккервиль и там, в трущобах промзоны, вошли под навес пивной палатки на улице. Авенир забеспокоился: пивная была полна их соплеменниками, троица точно растворилась в кучке раскосых черноголовых мужчин, и даже Можаев с его феноменальной памятью на лица тотчас потерял их. Вьеты все прибывали - тройками, парами. Никто не ходил поодиночке. Это был какой-то вьетский мужской клуб, где они вели себя раскованно и непринужденно, не так, как в общежитии. "По-европейски",- определил для себя Авенир. Чен здесь правил бал: вскоре сыщик увидал его за столиком в глубине, в окружении внимательных слушателей. Вьеты подходили к нему и отходили, некоторые отдавали что-то - Авениру показалось, что деньги.
- А знаешь, на что это похоже? - спросил его трезвеющий Монумент, оставивший машину поодаль.- Наркотой это попахивает. Ручаюсь - если дернуть сейчас одного-другого, в рукаве найдем косячок на продажу.
Они дождались, когда Чен выйдет, и последовали за ним прежним порядком. Теперь он шел один, и Авенир крался следом самозабвенно, неслышно косолапя, вдыхая ночные запахи, чувствуя себя рыцарем плаща и кинжала. О, как заманчива и увлекательна самая азартная из охот - охота на человека!
Далеко идти не пришлось: вьет, оглянувшись, нырнул в дыру в заборе какого-то приусадебного участка, и Можаев услышал скрип давно немазаных петель. Кошачья фигура Чена скрылась в сарае на задворках большого сада. Монумент, подкравшись, зашептал в ухо, тяжко дыша перегаром:
- Привел на хазу! Наверное, товар кончился! Сейчас возьмем на горячем!
- А если он там не один?
- Да хоть десяток! Таких котят я одной левой сделаю! Сначала ударим по рукам, потом по лицу!
Он неслышно раздвинул доски и с трудом протиснулся в сад. Авенир пролез следом. Знаками опер показал ему встать у дыры и ждать, а сам, крадучись, двинулся вперед, в темноту. Сердце Авенира просто выскакивало из груди от волнения. Он глядел во все глаза и слушал во все уши, потирая вспотевшие ладони.
Довольно долго было тихо, он даже устал ждать. И тут что-то грохнуло в сарае, раздался вопль, зазвенела посуда, будто свирепая собака загнала в угол отчаянного кота. Катавасия в сарае продолжалась секунд десять, сопровождаясь грохотом падающих предметов и звоном разбиваемых стекол, потом клубок тел выкатился под открытое небо, в сад. Монумент, падая, дотянулся-таки до вьета, ухватил его железной пятерней за спину. Чен изо всех сил выгнулся, рванулся, зашипел от боли, лягнул опера пяткой в причинное место - и вырвался! Вихрем пронесся он мимо остолбеневшего Авенира, юркнул в дыру - и был таков. Лишь круглые кошачьи глаза злобно и торжествующе блеснули.
Можаев только и успел поднять руки, раскрыв рот, да опустить их. Увы! Хватательный рефлекс у этого мечтателя был совсем не выработан!
Как звучно и разнообразно материл его Грешников! Каких только эпитетов и сравнений не выискивал, охая и придерживая пострадавший орган! Выпустив пар, опер со стоном сел на бревно у стены сарая, посмотрел на клок Ченовой рубахи в пятерне. В голосе его зазвучало усталое удивление:
- Надо же, зверюга! С мясом вырвался! Кровища, смотри! Это я ему шкуру со спины содрал! А я еще думаю - как это он вырвался? У меня никто еще не вырывался! Но я был прав - в сараюшке мак варил этот кудесник. Не бог весть что, но уже можно брать. А там уж мы его раскрутим и по Михалычу с Низовцевым! Я его сейчас в розыск по городу подам! Некуда ему деться будет, побежит к своим, в логово. А там мы его и накроем!
Бывают в романтической жизни сыщиков и скверные прозаические моменты. С одним из них Авенир познакомился в тот же вечер. Омоновский наряд на трех автобусах нагрянул в Евразию. Оцепив общежитие, ребята в масках всполошили обитателей этого улья, прочесав все три этажа. Грешников самолично рыскал по комнатам, напрасно выискивая Чена, а всех подозрительных, напоминавших его, направлял во двор к Авениру для опознания. Можаев, понурясь, стоял у машины. Его нежная душа русского интеллигента в четвертом поколении страдала. Тихая покорность обитателей Евразии заставляла его ощущать себя опричником и палачом. Старик спустился к выходу и подошел к нему мелкой тряской походкой.
- Зачем вы ищете Чена, Авенир Аркадьевич? - мягко спросил он.
- Это не я его ищу,- малодушно отрекся Авенир.- Это милиция. Я ищу убийцу одного бизнесмена.
Ох это чистоплюйство! Не доведет оно россиянина до добра!
- Чен не убивал Низовцева,- возразил старик, заглядывая в голубые глаза горе-сыщика.- Он был в это время с нами. Его все видели. Вьеты не убийцы.
- Откуда вы знаете, когда это было?
- Об этом писали в газете,- улыбнулся старик.
- Вашим свидетельствам нельзя верить,- постарался напустить на себя спасительную суровость Авенир.- Вы его выгораживаете.
- А когда вьет признает вину, ваш закон ему верит?
- Кто же станет на себя напраслину возводить?
- Если закон получит виновного, вы оставите нас в покое?
Авенир пожал плечами, не зная, что и ответить.
- Чен варил и продавал опий,- буркнул он.
- Но у нас вы не нашли опия, не так ли? - вкрадчиво, но очень настойчиво спросил старик.- Чен отрекся от нас. Он стал жить один и смущать других вьетов. Рано или поздно он должен был погибнуть.
Он прошептал какое-то заклинание, а может быть, молитву и коснулся рукой амулета в мешочке, висевшего на темном шнурке на его высохшей длинной шее.
- Трудно держаться избранного пути,- все так же вкрадчиво и настойчиво продолжил он.- Особенно если не знаешь, куда он ведет. К сожалению, ни у вас, ни у меня нет этого знания.
- Есть опыт всего человечества! - возразил Авенир.
Старик только лукаво улыбнулся в ответ на его запальчивость, покачал седой головой и вернулся в свой ковчег, на ступенях которого его с почтением ожидала толпа встревоженных соплеменников. Он поднял руки над головой и принялся что-то громко говорить им, успокаивая и показывая вверх.
Монумент, крутя наручники на толстом пальце, вышел из общежития вместе с последними омоновцами.
- Молиться пошли! - с усмешкой кивнул он через плечо.
Действительно, вскоре третий этаж осветился трепетным светом множества маленьких свечных огоньков и зазвучало тихое, мелодичное и печальное пение на непонятном языке. Авенир отвернулся, оскорбленный ухмылками опера.
- Ты рожу зря воротишь,- сказал Монумент, ничуть не обижаясь.- У нас работа такая. Хочешь быть чистеньким - сразу бросай это дело и возвращайся к прежней профессии. А в этом шмоне ты первый виноват. Не зевнул бы у забора - не надо было бы искать теперь по всему Питеру!
"О, мрачная проза жизни!" - горько подумал Авенир.
- Лучше пригласил бы к себе,- продолжал Грешников.- Пивком бы угостил, а то горло пересохло, как колодец в пустыне. У тебя пиво есть?
- Нет, нет! - испуганно отозвался Авенир, кое-что припомнив.
- Я так и думал. Страшная фраза: "Пива нет!"… Тогда до завтра. Думай, как нам разыскать наших приятелей. И будь поосторожней. Он тебя видел - не столкнитесь здесь где-нибудь, на узкой тропиночке.
Озадаченный таким напутствием Авенир побрел к себе, пуганой вороной озираясь по сторонам. Повсюду в темноте чудились ему злые вьеты, сидевшие в засадах. Иметь врагов оказалось совсем не так романтично! Он вошел в подъезд и остановился в нерешительности: наверху, на его мансардном этаже, не горела лампочка. Вздохнув и собравшись с мужеством, Авенир Можаев зашагал по лестнице. Он боялся и надеялся увидеть кого-нибудь у себя перед дверью. Увы - было пусто.
Авенир разочарованно вздохнул. Вдруг чья-то рука сзади схватила его за плечо. Он заорал, наотмашь, что было сил, ударил человека, стоявшего в углу лестничной клетки, и кинулся вниз по ступенькам, да зацепился рубахой за перила.
- Стой! - закричал нападавший басом ему в ухо.- Сумасшедший! У меня ванна течет! Ванна!
- Н-ну и что?.. - спросил дрожащим голосом Авенир.
- Как что? Ты разве не сантехник? Мне сказали - в этой квартире сантехник живет! Я уже битый час жду этого идиота! Там такая ведьма - даже войти не дала!
- Да, да!
- Что "да"? - подозрительно переспросил обладатель баса и потекшей ванны.- Я уж, наверное, весь подъезд залил.
- Да, живет, но он уехал в отпуск,- с облегчением выдавил из себя Авенир.- А я - нет, я просто тоже живу… Сосед я!
- Ладно… - мрачно и недоверчиво протянул жилец.- Я еще подожду…
Авенир с облегчением проскользнул в квартиру и закрыл хлипкую дверь на замки и цепочки.
V
Айни ждала его в кухне, в обществе старой попрошайки. Как обрадовался Авенир, увидав ее! Сам не ожидал такой радости. Она встала, подошла и спрятала гладко зачесанную голову у него на груди. От травяного запаха ее волос у Авенира сладко заныло под ложечкой.
- Эка галка черная, некрещеная! - усмехнулась старуха.- Отошли ее, дело есть.
Дело, конечно, заключалось в выпрашивании денег. Авенир задолжал старухе сегодняшний день, но на радостях заплатил за день вперед.
- Ты, милок, уверен, что мне там быть надобно? - поинтересовалась Нина Петровна, предварительно упрятав аванс подальше.- Ни черта я сегодня не наглядела. Может, где в Другом месте постоять? Хотя семечки там берут, хорошо берут…
- Стойте там, Нина Петровна. Вы мне там понадобитесь в любой момент. Только уж, пожалуйста, никуда не отлучайтесь. Все в один миг может произойти.
- Да что, что может произойти?! Ты мне хоть растолкуй! А то я и до ветру боюсь отлучиться!
- Да я, честно сказать, сам не знаю.
- Вот те раз! Так и в трубу недолго вылететь! Ты бы, может, сыском собачек пропавших занялся? Кошечка у соседки сбежала - можно поискать за приличное вознаграждение. Ноги у тебя молодые, на дерево взберешься… Я замолвлю словечко?
Авенир замотал головой и поспешно ушел к себе в комнату, где его поджидала Айни. Стоило ему сесть на диван, как усталость последних дней налегла на плечи снежным комом. Никогда прежде он так не уставал, как на этой новой работе. Вьетка, взглянув в его посоловевшие глаза, проворно принялась за дело. Она стянула с него одежду, принесла таз теплой воды и, не слушая вялых протестов, вымыла его громадные корявые ступни, давно, честно сказать, нуждающиеся в этом. Потом уложила в постель, напоила чаем, сунула в рот какой-то бутерброд. Пока Авенир жевал, блаженствуя, она прибралась в комнате, но не так, как делают наши, европейские женщины, а по-своему. Под ее руками не наступало геометрическое царство симметрии и идеального порядка, но вещи группировались в уютные, удобные кучки, занимая свои, самой природой предназначенные им места. И сброшенная с плеч одежда ее так же уютно улеглась на пол у дивана, точно там ей и положено было лежать.
- Вкусно? А еще я умею лучше всех готовить кани…
- Что такое "кани"?
- Запеканка из тараканов. Только нужны наши тараканы, восточные. Ваши тощие и слишком маленькие.
Она заливалась хохотом, каталась по дивану и взбрыкивала ногами, пока до Авенира доходило, что его разыгрывают. От усталости он совсем потерял чувство юмора.
- Но ведь собак вы едите?
- Раньше ели… Когда другого мяса не было. Теперь не едим. Отец вьетов учит нас не делать ничего такого, что не нравится русским.
- Вы хотите стать похожими на нас?
- Разве мы можем стать похожими? Вот, смотри!
Она выскочила голышом из-под одеяла, схватила миску с водой и капнула в нее растительного масла из немудреного запаса Авенира. На поверхности воды растеклось тонкой пленкой радужное пятно.
- Это мы,- сказала Айни, макнув тонкий палец в масло.- А это вы.- Она макнула палец в чистую воду. Потом она взяла ложку и проворно размешала, взбурлила воду. Пятно исчезло.- Теперь надо подождать - и оно снова появится,- сказала она, пристально вглядываясь в поверхность.- Отец вьетов много раз нам это показывал. Хай, ты совсем не туда смотришь!
- Иди ко мне, я докажу, что мы совсем не такие разные. Только сегодня все будет не так. Сегодня я буду делать тебе приятное. А то мне кажется, что ты чувствуешь себя как на работе…
- Ты - моя работа… Тебе хорошо?.. Возьми меня к себе… Тебе… Всегда… Будет… Хорошо…
- Ты меня любишь?
- Любишь…
- А Чен?
- И Чена любишь.
- И что же у нас получится? - вдруг привстал на локте Авенир.- Нет уж, я такого уже нахлебался!
- Чен - мой брат,- ласково сказала она, заглядывая в его сердитые глаза.
- Все вы там братья и сестры!
- Нет. Чен мой брат. Мы не дикари. У нас не женятся брат и сестра.
- Ну, слава богу!
Авенир упал на подушку. Она засмеялась тихонько, как колокольчик:
- Это хорошо, что ты сердишься.
- Почему?
- Не скажу. Но это хорошо. Хо-ро-шо! Вьетский и русский бывают похожи, да?..
Авенир заснул как убитый. Утром он встал первым. На столе в миске с водой плавало неделимое масляное пятно. Он пожал плечами, отнес миску на кухню и вылил воду.
Он оставил Айни ключ и велел никуда не ходить до обеда, а в два быть в центре у корейского ресторанчика. Он хотел сделать ей приятное. Только на улице дошло до него его нынешнее щекотливое положение, когда он стал размышлять, где еще можно поискать Чена, которого он подозревает в убийстве. Прав, тысячу раз прав был Монумент! Чувствуя, как пыл его и рвение к поискам ослабевают с каждой минутой, он заставил себя шагать к казино-клубу "Дети Сиама".
Клуб был закрыт на перерыв после очередной бурной ночи. Авенир в растерянности затоптался у входа, не зная, что бы еще предпринять, как вдруг увидал через стекла фойе Беллу, которую провожал к выходу администратор. Белла что-то настойчиво твердила, жестикулируя сухой рукой, администратор вежливо кивал, скрывая служебную тоску в глазах. Авенир удивился, но не обрадовался встрече и попытался ускользнуть, но Белла уже заметила его и, кажется, даже оживилась. По крайней мере, она улыбнулась и взглянула гораздо доброжелательнее, чем вчера. А когда она заговорила, ее голос даже прозвучал несколько заискивающе:
- Авенир Аркадьевич, как кстати я вас встретила! Вы что тут делаете?
- Отрабатываю ваши деньги с утра пораньше,- не преминул съязвить Авенир и отрапортовал: - Ищу предполагаемого убийцу Юрия Карповича. Мы вчера едва не схватили его, но очень ловок, каналья, ушел-с. Обыск общежития ничего не дал, может скрываться здесь!
- Я так и знала, что упустите! - не осталась Белла в долгу.- Какие-то вы недотепы с вашим напарником! Непрофессионалы, уж простите меня! Халтурщики! Впрочем, ладно, не будьте злюкой. Что вы так болезненно воспринимаете критику? Можно подумать, папа с мамой вас никогда не ругали.
- У меня были очень интеллигентные родители,- гордо сказал Авенир.
- Да бога ради! Дело не в них! У меня совсем о другом голова болит! Петруша опять не ночевал дома!
- Это же не впервой,- нахмурился Авенир, приглядываясь.
- Я понимаю, прежде это был конфликт с грубым отцом, который просто подавлял мальчика, но теперь?! Это эскапада какая-то, фрондерство! Он становится неуправляемым! Я теряю всякое влияние, весь авторитет… - Она вдруг всхлипнула.- Он просто игрушка в руках этой… проститутки.- Лицо Беллы исказилось, губы запрыгали. Она прилагала все силы, чтобы не разрыдаться на улице.- Я думала, они могут быть здесь… Я уже все рестораны объездила, все ночные клубы… Может быть, вы знаете какое-нибудь место, где они могут быть?
- А что, Вероники тоже нет дома?
- Ну конечно! Они все время вместе, а мне, матери, которая ночей не спала, которая вскормила его, воспитала, мне даже слова не дают сказать! Тут же затыкают рот! Вы бы слышали, как он со мной разговаривает! Стыд!..
Авенир сжалился и повел все-таки разрыдавшуюся Беллу под острый локоть в маленькое кафе напротив. Ох, эти дамы с острыми локтями!.. Битый час жаловалась ему Белла на Петрушу, на Веронику, на Николая Николаевича, и, когда она слегка успокоилась и пришла в себя, настала пора отпаивать валерьянкой Авенира.
- Послушайте, Белла…Э-э…
- Александровна… - услужливо подсказала она.
- Белла Александровна, ничем вас утешить не могу. Более того, скажу вам, что тревоги ваши совершенно обоснованны и правильны, особенно сейчас. Пока Петруша не достиг совершеннолетия, эти последние три дня он находится в опасности. Я не вправе высказывать какие-либо подозрения, но случись что - и финансовая ситуация может измениться далеко не в вашу пользу… Вы понимаете меня?
Белла соображала, нахмурившись. Слезы ее просохли мгновенно, пальцы сжались в кулак.
- То есть вы намекаете, что все может получить эта проходимка?!
- Я такого не говорил, но юридически…
- Это немыслимо! Есть же Бог, наконец, и я тоже не допущу! Спасибо, Авенир Аркадьевич, вы раскрыли мне глаза! Ну, теперь я ей покажу! Она у меня теперь, как вошь на гребешке!
- Ничего я вам такого не открывал! И без ссылок, пожалуйста! - вскричал пораженный ее запалом Авенир.- Я просто хочу сказать, что убийца еще не пойман, и вообще…
Но Белла его уже не слышала, решительно топнула каблуком, поймала такси и укатила, прищемив дверцей длинный подол нового серого платья. "Ненависть, умноженная на любовь, дает непредсказуемый результат",- уныло резюмировал Можаев.