- Он говорил - русские любят наших женщин. Мы должны давать им, что они хотят, и они будут нашими друзьями. Пока у девушки нет мужа, она может помогать всем вьетам.
- А потом?
- Если муж разрешит.
- И он разрешает?
- Да. Наших мужчин не берут на работу. Они погибнут без нас. Мы сможем выжить только вместе, так учит по пятницам отец вьетов.
Тут она быстро-быстро проговорила какую-то заповедь на вьетском и провела узкими ладонями по лицу.
- Накинь блузку, замерзнешь… Скажи, знаешь ли ты Петрушу? Сына Низовцева?
Она часто заморгала, пытаясь понять его. Авенир закусил губу, огляделся, схватил карандаш и тетрадку. В полминуты он набросал довольно удачный портрет Петруши. Айни радостно захлопала себя по бедрам, сказала, вытянув губы трубочкой:
- У-у-у-! - и поцарапала Петруше лицо.
- Значит, он вас посещал? И тебя тоже?
Она робко подняла глаза:
- Ты не хотел, потому что я плохая?
Авенир нахмурился и не ответил.
Следующим из-под острия его летящего карандаша появилось изображение старика с его характерной осанкой и детской улыбкой. Айни захлопала в ладоши, забрала портрет, поцеловала и спрятала в карман брюк. Авенир взглянул на цепочку у нее на шее - и нарисовал молодого вьета с кошачьим недобрым прищуром.
- Это Чен,- грустно сказала Айни.- Он один не слушает старика. Он живет сам - и еще не погиб. Он говорит, мы должны стать сильными. Я боюсь его.
- Да? А я думал… - И Авенир поддел пальцем цепочку.
Она собрала цепочку в кулак и изумленно поглядела на него.
- Чена слушают другие вьеты?
- Одни слушают, другие - нет.
- А вот этого человека ты знаешь?
- Это Фим. Он хозяин. У него работает Чен. Только у него очки не так…
Она взяла из руки Авенира карандаш, придвинулась поближе и ловко поправила изображение Трофима, сделав его злобным и угрожающим. Авенир не спрашивал, бывала ли она с ним. Ему не хотелось услышать ответ.
- А отец вьетов видится с Фимом?
- Он держит у себя его душу.
Портреты Отца Никона и Беллы Айни не узнала. Белла, впрочем, не слишком удалась Авениру. С замиранием сердца он приступил к изображению Вероники. Айни узнала ее тотчас, он это видел. Но маленькая вьетка никак не проявила своего отношения к красавице, которую вчера ласкала на глазах у Авенира.
- Часто приходит,- неохотно ответила она на вопрос Можаева.- Ей нравится с нами. Она не любит мужчин. Она любит нас…
Тут вьетка вспорхнула со стула, сбросила блузу на пол и показала Авениру свою маленькую грудь, сплошь усеянную мелкими белесыми шрамиками вокруг сосков. Потом оборотилась и, не успел Авенир возразить, спустила брючки, обнажив гибкую спину и молочно-кофейные ягодицы - все в таких же шрамах.
- Это… От ногтей? - дрогнувшим голосом спросил Авенир.
Он вмиг припомнил маникюр Вероники. Утратив всякую осторожность, он нежно провел ладонью по влажной смуглой коже. Айни поймала его руку, удерживая на себе, и повернулась:
- Скажи - я не буду плохой? Я буду хорошей, какой ты захочешь. Ты красивый… - Она повела пальцем по его подбородку.- Ты мудрый, как наш отец… Ты колдун! Я знаю, ты колдун! У тебя глаза, как камень неба! Когда ты на меня смотришь, я ничего не помню… Мы уже познакомились? Уже не будет плохо? Уже можно?
- Можно! - выдохнул Авенир и выключил свет.
Глубокой ночью он осторожно встал с дивана, стараясь не шуметь. Девушка спала на боку, поджав колени и положив руку под щеку. Ее лицо было усталым и спокойным.
"Редко тебе удается поспать в отдельной комнате,- подумал Авенир, припомнив тесноту вьетского общежития.- Зачем ты пришла? Знаешь ли, зачем тебя прислали?"
Он прошлепал босыми ступнями к приоткрытому окну и остановился, задумавшись и вглядываясь в темень Евразии.
- Да, братья наши меньшие, нелегко вам среди нас. Хорошему мы вас не научим. Но это не дает вам права подхалтуривать на убийствах. Понимаю, зачем тебя прислали, да только ничего у тебя не выйдет. Раньше бы вышло, может быть, а нынче уже нет. Теперь наш брат, русский, умник, не тот… Нас на этом не проведешь…
Так шептал он под нос и вдруг заметил, как в свете проглянувшей луны блеснуло что-то на крыше разбойничьего вьетского логова. Стеклышко блеснуло. Бинокль. Вспомнив тут же о похищенном шпионском приборе, Авенир был готов поклясться, что с крыши за ним наблюдают. Луна, как на грех, скрылась тотчас, и ничего не стало видно, но подозрения Можаева разыгрались, как волны морские. Прогнав в памяти все недавние события, Авенир неслышно лег на спину, на прежнее свое место, и предался раздумьям о низости человеческой натуры - любимым думам образованного, но небогатого человека.
III
Похороны Юрия Карповича Низовцева прошли, как и положено, по высшему разряду. Белла позаботилась. Она распоряжалась всем, Отец Никон только успевал оплачивать счета. Множество дорогих машин съехалось к подъезду особняка, гости с приличествующими случаю физиономиями бродили по комнатам и коридорам. Венки стояли в два ряда вдоль стен на знакомом синем ковролине. Здесь собрался весь деловой Питер.
Николай Николаевич, завидев Авенира, обрадовался ему, как родному:
- У-ф-ф! Нет сил. Все привыкли к тусовкам с выпивкой, то и дело спрашивают, где банкетный зал. Белла сошла с ума, требует, чтобы я заказал памятник у Михаила Шемякина. Я даже не знаю, где его разыскивать.
- Скажите, кто из приглашенных выиграл от смерти Низовцева?
- Да все, все выиграли! Борман всем был костью в горле! Наша контора крутила такие дела… Но, впрочем, никакого криминала!
- А что же Вероники не видно?
Николай Николаевич кисло сморщился, махнул рукой:
- Вы тут походите, посмотрите, может, что заметите или услышите. Попрощайтесь с покойным. А после поминок приглашаю в кабинет, поговорим в спокойной обстановке. Теперь же извините, пойду гляну, готов ли оркестр.
- Еще минуточку… Скажите, а если вдруг, не дай бог, конечно, умрет сын Низовцева? Кто тогда унаследует состояние?
- Г-м… Вопрос непростой… Тут надо бы с юристом… Если он… Если предполагаемое событие произойдет до его вступления в права наследства, то Вероника, а если после - ближайший родственник, то есть мать. У вас есть версия? Петруше что-то угрожает?
- Нет-нет, ничего определенного. Разные сыщицкие заморочки.
И Авенир загадочно прикоснулся пальцами ко лбу, весьма довольный собой.
К выносу тела все было готово. Ждали лишь Петрушу. Гости шушукались во дворе и возле гроба. В тишине слышно было, как далеко за дверями детской ревет маленькая Леночка.
- Не хочу другую няню!.. Хочу к маме-е!.. Катю хочу-у!..
Белла нервничала, срывала и натягивала черные кружевные перчатки.
- Капризная девчонка! Вся в мамашу!
Наконец сверху послышались шаги, и Петруша, высокий, как каланча, в черном строгом костюме, спотыкаясь, спустился к гробу. Под руку с ним шла Вероника, лицо и золотые волосы которой прикрывала черная вуаль. Щеки Беллы пошли пятнами.
- Я так и знала… - гневно шепнула она Авениру.
Петруша с мачехой возглавили процессию. Церемония прощания пошла заведенным порядком. Белла держалась на втором плане, на кладбище и на поминальном обеде для узкого круга молчала, но едва за последним гостем закрылись двери, как она отвесила сыну пощечину и за руку отвела его наверх, гневно смерив взглядом и едва не толкнув в пышную грудь Веронику. Авенир, задремавший в кресле за углом огромного буфета, проснулся от звука еще одной пощечины.
- Воспитывает,- усмехнулась красавица и направилась было к дочке, но Отец Никон удержал ее.
- Что ты делаешь? - нежно, но твердо сказал он ей бархатным голосом, не подозревая, что Можаев слышит его.- Ты губишь себя! Ты в опасности! Я могу…
Он заговорил тихо и неразборчиво. Как ни напрягал Авенир слух, затаив дыхание, он расслышал только "совсем не дурак", что отнес не без удовольствия на счет собственной персоны. Зато ответ Вероники слышен был хорошо.
- Ты когда-то говорил, что Борман меня с шеста снял. Пусть! Но ведь и ты был рядом, Николай Николаевич, а не снял! Чего ж теперь ты землю роешь? Я сама справлюсь, без благодетелей. Хватит!
Авенир обдумывал новые обстоятельства, когда пришла новая горничная и позвала его в кабинет. Она была здоровой мрачноватой бабой, Беллу называла госпожой, а на прочих смотрела как на пустое место.
В кабинете его ждали пожелтевшая от гнева и траура Белла и притихший, понурый Отец Никон. Удивленный Авенир вдруг обнаружил, что его пригласили не для того, чтобы угостить кофе, а чтобы он отчитался о проведенной работе. Это было неприятно и непривычно. Он не любил и не умел отчитываться. Ведь он только-только ощутил себя свободным художником!
Хозяева молча выслушали его путаный рассказ и сбивчивые, на ходу испеченные версии. Белла, потирая сухие руки, саркастически подытожила, перебивая:
- Таким образом, ничего у вас нет. Вы два дня провозились впустую!
- Почему же! - запротестовал Авенир.- Мы уверены, что убийца кроется среди вьетов, я даже могу предположить, который из них. Но ведь это ничего не даст! Нам нужен заказчик!
- Что планируете сделать? - сурово спросила Белла.
- Во-первых, искать этого Трофима,- принялся проворно загибать пальцы Можаев.- Во-вторых, надо выяснить связи вашего сына с вьетами. Наконец, Кириллова не следует сбрасывать со счетов!
- Кто такой Кириллов? - неожиданно очнулся от спячки Отец Никон.
- Я же рассказывал! Подставной хозяин клуба!
- Ах, вот как… - Николай. Николаевич неожиданно оживился, заерзал в кресле.- Да-да, конечно, я упустил из виду! Это очень интересно…
Авенир удивленно воззрился на него. Про Кириллова он брякнул так, для пущей важности.
- Чушь! - недовольно поморщилась Белла.- А что наша дамочка?
При этом она выразительно приподняла брови и закатила глаза.
Авенир пожал плечами:
- Алиби не подтверждается. Но не она же сама бросала гранату. Более того, уж если бы Вероника была заказчиком, она перво-наперво отвела бы от себя подозрения! Ведь это логично!
- У женщин ее пошиба своя логика. А вы, молодой человек, должны ясно представлять, за что вам платят! Вы получаете деньги за то, чтобы никто из нас не пострадал. Я допускаю, что кто-то из этих азиатов,- она поморщилась,- способен на убийство, но категорически запрещаю вам вмешивать в это дело Петрушу! Он по неопытности, под чужим влиянием попал в их среду, но это ни в коей мере не дает вам права подозревать сына в организации убийства отца! Все свободны!
- Информируйте нас тотчас обо всем новом в деле,- попытался подсластить пилюлю Отец Никон.
Авенир поспешно покинул кабинет. Почти бегом. Он очень не любил, когда на него кричали. Остановившись на лестнице, он уже подумал было вернуться и высказать свое возмущение и несогласие, когда к нему подошла Вероника. Она уже сняла траур.
- Что, хлебнули Беллиных нежностей? - спросила она, глядя на пылавшие от возмущения щеки Авенира.- Хотите вернуться и дать сдачи? Не стоит. Беллу вам не перекричать. Лучше послушайте, что я скажу…
Она приблизилась, но Авенир неловко отстранился. Маленькая красавица вызывала у него сегодня сложные чувства.
- Не бойтесь, не съем,- невесело пошутила Вероника.- И не спешите осуждать, не побывав в моей шкуре. Я хочу вам сказать, что сегодня у Петруши назначена важная встреча. В девять.
- Какая встреча? С кем?
- Не знаю! И где - тоже не знаю! Он мне только сказал, что в девять у него важная встреча - и все.
- А сам он где?
- У меня. Льет слезы и жалуется на мамочку.
- Может, эта встреча не имеет отношения к убийству?
- Может быть… - тяжело вздохнула она, покусывая нижнюю губу.- Но в этом доме я, наверное, больше всех хочу наказать убийцу Бормана. А мое поведение - это всего лишь защита. Вы мне верите?
И Авениру пришлось кивнуть.
Вдруг наверху, на детской половине, раздался грохот, напоминающий стрельбу, а затем - отчаянные вопли. Вероника улыбнулась:
- Скорпи напал на новую няньку. Ленка натравила. Вот маленькая женщина! Мстительная и коварная! Вы помните Скорпи? Извините, мне пора, а то он ее до инфаркта доведет. Он же машина.
Авенир ушел. На часах было восемь. Следовало начинающему сыщику подумать о том, как он будет следить за Петрушей. Авенир, поразмыслив, воспользовался телефоном и бумажкой с надписью: "Позвонить, если что". Монумент ответил не сразу и отчего-то довольно долго соображал, кто звонит и зачем ему надо немедля приехать. Причина его медлительности выяснилась тотчас, едва только Авенир сел в его машину. Опер Грешников был в стельку пьян. Он приехал с поминок Михалыча.
- Крепко помянули,- буркнул Можаев, стараясь дышать пореже.- Можно, я окно приоткрою?
- Валяй на всю! - прорыдал Грешников, мотая головой.- Человек был Михалыч хороший… Хорошего человека и помянуть не грех… А куда едем?
- Нет, спасибо, я передумал. Я лучше пешком или на такси…
- Куда?! Сидеть! - рявкнул Монумент, втаскивая Авенира тяжелой лапой назад в салон.- Я ребятам поклялся, что привезу убийцу через полчаса! За полчаса успеем?
- Не знаю,- пожал плечами Авенир, лихорадочно обдумывая, как выпутаться из этой истории.
- Плохо! - наставительно сказал Грешников.- Должен знать! Даю тебе еще час. Чтоб через час все было готово, понял? Ох, что-то голова тяжелая… В этой водке, наверное, много женских гормонов! Стоит выпить пару бутылок и уже не можешь водить машину и начинаешь поступать нелогично…
Опер уперся квадратным лбом в баранку и звучно захрапел. Авенир остался сидеть. Из машины был виден дом Низовцева, и он наблюдал за ним, надеясь на служебную закалку Грешникова.
Закалка не подвела. Когда от подъезда отчалил громадный джип, принадлежавший прежде самому Борману, Монумент уже пришел в себя. Почти пришел. По крайней мере, водительские навыки у него восстановились, и на красный свет он проехал лишь однажды. На счастье Авенира, сжавшегося на переднем сиденье, ехать оказалось недалеко. Джип вскоре остановился у Невы, на Малоохтинском проспекте, у сходней плавучего ресторанчика. Петруша в костюме ковбоя, сопровождаемый Двумя охранниками, враскачку поднялся на борт ресторанчика и расположился за столиком с видом на реку. Он о чем-то переговаривался с охранниками, насмехался над посетителями, особенно мужчинами, скабрезно задирал женщин и громко смеялся собственным шуткам. Охрана угодливо скалилась вслед за хозяином.
- Этот убийца? - мрачно спросил Монумент, оставив неудачные попытки извлечь ключ из замка зажигания.- Мозгляк какой-то… Где-то я его видел! Сейчас я ему башку откручу! Щас ты у меня поулыбаешься!..
Авенир всем телом повис на плечах напарника:
- Григорий, стой! Это не убийца!
- Нет? - изумился Монумент.- Жаль… Хорошо, что ты сказал, а то я мог бы его обидеть. Ты у нас голова… А где же убийца?
Едва Можаев втолковал оперу его оперативное задание на сегодня, как мимо их машины совсем близко прошли три вьета. Впереди легко шагал круглоголовый Чен, два других были те самые, что сопровождали Петрушу в его бегах. Внимание их было привлечено к ресторанчику, на машину они не глянули. Двое трусили, замедляли шаги, Чен улыбался и подбадривал соплеменников.
- Этот убийца? - насторожившись, спросил Монумент.
- Может быть,- прошептал Авенир, придерживая на всякий случай напарника за могучие плечи. Но Монумент уже слегка протрезвел.
- Пойди и послушай, о чем говорят,- велел он.- Поднимись на эту чертову баржу и встань в тень возле буфета. Я бы сам пошел, да качает что-то…
Авенир поторопился и поспел как раз к началу разговора. Вьетам не предложили сесть, и они стояли тесной кучкой перед развалившимся в кресле Петрушей. Впереди по-прежнему был Чен.
- Наш отец горюет о смерти твоего отца,- сказал он.
Петруша кивнул и нахмурился. Охранники вежливо изобразили служебную скорбь.
- Ты был другом вьетов,- продолжал Чен.- Ты много обещал нам, пока твой отец был жив. Мы скорбим вместе. Приходи к нам, мы ждем тебя. Так сказал наш отец.
Петруша сочувственно покивал и сказал охранникам:
- Представляете, у них там один общий отец. Противный такой старикашка, я его видел. Все зудит, зудит… А девки у них хорошие, только все плоские, как доска. И все на одно лицо. Как будто все время с одной… Ну, говори, говори, я жду.
- Ты придешь? - спросил Чен.
- Это все? - Петруша откинулся на спинку кресла и коротко хохотнул.- Это и есть важная встреча? Ради этого ты вытащил меня из дому в день похорон?!
- Мы должны быть вместе в такой час,- робко пояснил один из вьетов.- Так сказал наш отец.
Если слова Чена Петруша выслушивал спокойно, то на несчастного вьета просто обрушился с ненавистью.
- Он что, командовать теперь мною будет, ваш отец?! Хватает мне командиров и учителей! - Он невольно взялся за припухшую щеку.- Придите к нему немедля и молитесь на него! Не выйдет! Вот пусть он сам ко мне придет, понятно?! Сам пусть притащится ко мне домой, если ему чего надо! Сено к лошади не ходит, верно? Ха-ха-ха!.. Я ему ничего не должен! Запомнили?! Ни-че-го!
Авенир, полагая разговор оконченным, поспешил убраться от буфета и сбежать на набережную. Следом, не заметив его, сошли три вьета под гогот и выкрики расходившегося не на шутку Петруши.