В холл спустился Борис Иванович Диванов. В самом его присутствии здесь ничего удивительного не было, но одет-то он был так же, как и Жанна, - в халат и в тапочки. Только халат у него был бордового цвета.
- Вот те и сюрприз! - громко произнес он. - Не ожидал-с!
Борис Иванович, кряхтя и посапывая, опустился на диван рядом с Жанной.
- В чем вопрос? - спросил он у Жанны.
- Спрашивают про Антона, - тихо ответила она, и я заметила, как задрожала ее рука, держащая сигарету.
Ситуация становилась интересной. Я почувствовала это всеми фибрами души.
- Ба! - Воскликнул Борис Иванович. - А зачем вам этот шалопай? Натворил что-то, да?
Он поерзал и повернулся к Жанне.
- Что-то у меня сегодня правая почка заволновалась после обеда. Знаешь, такое ощущение, словно нерв какой-то защемило в поясничном отделе…
- Я так поняла, что они хотят с Антоном про пожар поговорить, - возбужденным голосом сказала ему Жанна и поежилась, словно внезапно ей стало холодно.
Борис Иванович быстро взглянул на меня и на Виктора. Виктор продолжал сидеть, невозмутимо глядя в окно, и именно эта его внешне демонстрируемая отстраненность, казалось, вселяла какую-то неуверенность в Жанну. Это же передалось и Борису Ивановичу.
Бросив на Виктора несколько многозначительных взглядов, Борис Иванович вплотную наклонился к Жанне и что-то прошептал ей на ухо.
- Не знаю! - резко ответила она.
Борис Иванович повернулся ко мне.
- У вас есть новая информация по поводу пожара, Ольга Юрьевна? - спросил он, буравя меня глазами.
- Есть кое-что, - честно ответила я и, видя их отношение к этому вопросу, решилась наобум напустить немного тумана. Все-таки я профессиональный журналист, иногда можно и показать зубы. - Есть, и не только про пожар, но и про картину из коллекции Гринцпуля тоже. Но сейчас меня интересует, где я могу найти Антона, и чем скорее я его найду, тем будет лучше.., я думаю, для всех.
- Гринцпуля, - протянул Борис Иванович, словно не слыша всего остального, что я сказала. Он прищурился и отклонился назад, не спуская с меня глаз. - Гринцпуля, значит, - повторил он.
Жанна резко вскочила и прошла к окну. Она повернулась к нему спиной и встала там, скрестив руки на груди.
Передо мной разыгрывалась какая-то важная сцена, смысла которой я не улавливала, но понимала, что темы пожара и картины Гринцпуля как-то серьезно волнуют и Жанну, и Бориса Ивановича. Меня в данный момент больше интересовала судьба убежавшей на свидание с Антоном Маринки. Если бы не это, я бы с удовольствием принялась разрабатывать открывшуюся передо мной жилу, потому что создавалось впечатление, что в ней можно отыскать что-то ценное для моей газеты.
- Мне нужен Антон, - упрямо повторила я, - пожалуйста, скажите, где я могу его найти. - На меня снизошло вдохновение, и я с тайным значением ляпнула:
- ..и мы с товарищем сразу же уйдем отсюда. Если вы не можете мне помочь, так сразу и скажите, придется тогда за помощью обратиться в другие места…
Слово "товарищ" я подала как намек на принадлежность Виктора к неким специфическим сферам. Его подчеркнутое равнодушие к происходящему только усиливало это впечатление.
Моя фраза достигла своей цели, хотя стрельба и велась наобум.
- Не знаю я, где он шляется, - пожал плечами Борис Иванович, - а ты, Жанна, знаешь?
- Нет, - резко ответила Жанна и замолчала, явно ожидая от меня, что же я еще скажу.
Я не поверила им обоим, но уговаривать не видела смысла. Было видно, что мне они действительно не скажут. Оставалось действовать в прежнем направлении, тем более что деваться мне было некуда.
- Мы сейчас были дома у Риты, - максимально равнодушным тоном произнесла я.
- Да? - спросила Жанна и добавила:
- И как она?
- Перестаньте, - я потеряла терпение, и раздосадованная тем, что ничего у меня не получается и поиски Маринки не привели ни к чему, хотя времени прошло уже много, уже собралась перестать играть втемную и сказать про картину Хольмса, погибшую при пожаре, но от этой несвоевременной глупости меня отвлек звонок моего сотового.
Я обрадовалась ему. Извинившись, я достала телефон из сумочки и, будучи уверенной, что звонит Маринка, спросила:
- Это ты?
- Наверное, - ответил мне недоуменный голос Кряжимского, - это…
- Я узнала вас, Сергей Иванович, - быстро поправилась я, - извините, есть новости?
Разговаривая по телефону, я заметила, что и Жанна и Борис Иванович, не скрывая своего интереса, слушают, о чем я говорю.
- Есть, но, к сожалению, не про Марину, - ответил мне Кряжимский и заговорил скороговоркой:
- Вам звонили из Заводского РОВД, пригласили завтра на разговор по поводу убийства Сойкина.
- Кого? - переспросила я и, в свою очередь, внимательно посмотрела на Жанну. Мгновенно я вспомнила и слова Нины про то, что у Жанны недавно убили мужа, и то, что Макс, с которым Рита приходила к Эльвире, был мужем Жанны. Последующие события повыветрили у меня из памяти эту важную информацию.
- Это все? - спросила я.
- В общем, да, такое же приглашение передали и для Марины тоже. Но ей я пока сообщить об этом не могу, - закончил свое сообщение Сергей Иванович и, в свою очередь, поинтересовался:
- А у вас есть что-нибудь новенькое?
- Есть и горячее, - ответила я стандартным журналистским кодом, - но об этом я расскажу после возвращения. - Тут я не удержалась и проговорила:
- А вы знаете, оказывается, в мире было всего три картины ван Хольмса, написанные им на холсте. А теперь, возможно, осталось только две.
Произнеся эти слова, я равнодушно посмотрела на Бориса Ивановича и была удивлена происшедшей в нем внезапной перемене.
Борис Иванович дернулся, словно его иголкой кольнули, и начал быстро-быстро потирать ладони. По всему было видно, что мои слова его сильно взволновали.
"Очень горячо!" - подумала я и, поблагодарив Сергея Ивановича за звонок, отключилась.
- Извините, а что вы там сказали про Хольмса? - хрипло проговорил Борис Иванович. - Меня как старого искусствоведа это не может не интересовать.
- Пока не имею права раскрывать эту информацию, - ответила я и покосилась на Виктора, - запрещено.
- Мне нужно позвонить, - сказала Жанна и, отойдя от окна, направилась к лестнице.
- Останься, - жестко приказал ей Борис Иванович и сам встал, - я позвоню, а ты развлеки пока нашу гостью, чайку предложи…
Борис Иванович вышел, а Жанна, помявшись, присела на свое прежнее место.
- Я не пойму, чего вы добиваетесь, - тихо сказала она.
Я положила свою давно потухшую сигарету в пепельницу и достала из сумочки новую.
- Дайте и мне, пожалуйста, - попросила Жанна, - за своими идти не хочется.
Мы обе закурили.
- Чего я добиваюсь, я вам не скажу. Потому что не могу, - ответила я. Опасность, грозящая, по моему мнению, Маринке, была хоть и осязаемой, но все-таки гипотетичной. Хорошо бы я выглядела, если б напрямую заявила, что мне нужен Антон, потому что он, возможно, сейчас на свидании с моей подругой, а мне это не нравится. Причем неизвестно, какие отношения у Антона с самой Жанной. Кроме того, история с пожаром, с покушением на нас с Маринкой, с убийством Риты еще требовала своего объяснения, а оно могло быть неожиданным.
- Вы считаете, что я в чем-то виновата? - наконец-то решившись, спросила Жанна, вздрагивая и кутаясь в свой прекрасный халат, будто ей внезапно стало холодно. - Я вас не понимаю, Ольга.
Послышались шаркающие шаги, и в холл вернулся Борис Иванович.
- Все нормально, Ольга Юрьевна, - добреньким голосом сказал он и пристально посмотрел на Жанну, - нашел я вашего Антона, шалопая этакого. Он с вашей сотрудницей в гостях у друзей недалеко отсюда, на турбазе.
Борис Иванович покосился на Виктора и, пожевав губами, больше ничего не сказал.
- Спасибо, - поблагодарила я его и встала, понимая, что теперь уже точно нужно уходить.
Виктор поднялся на секунду позже меня. Борис Иванович, не спуская с него глаз, кивнул, подтверждая сам себе какую-то мысль.
- Вы объясните нам дорогу? - спросила я у него.
- Ради бога, ради бога, - засуетился Борис Иванович, - объясню, пойдемте, если вы спешите. Тут всего-то полчасика или даже меньше будет.
Он проводил нас с Виктором до крыльца и, махнув рукой вдоль дома, показал, куда нужно ехать.
Пожелав нам счастливого пути, он стоял на крыльце до тех пор, пока мы не уехали. Жанна не вышла.
- Я глупо себя вела? - спросила я у Виктора.
Он, помолчав, ответил:
- Нечисто.
- Согласна абсолютно, - сказала я, - но до конца я так и не поняла, в чем тут дело. Но я думаю, у меня будет еще время и возможности покопаться в этом живописном болоте.
Дорога, указанная нам Борисом Ивановичем, круто свернула в сторону от основной трассы, и мы затряслись и запрыгали по нашим классическим традиционным среднерусским ухабам.
Дорога, петляя, вывела нас из деревни, и мы углубились в густые заросли то ли леса, то ли старых посадок.
Уже стемнело, и Виктор, включив фары, только зрительно сгустил темноту за бортом.
- Где же эта непонятная турбаза? - пробормотала я, старательно вглядываясь вперед, надеясь увидеть хоть какой-то просвет между деревьями.
В это время дорога, поворачивая круто вправо, заставила Виктора слегка сбросить скорость, и вдруг с левой стороны, очень близко от нас зажглись две, как мне показалось, огромные и яркие фары. Взревел мотор прятавшегося в засаде автомобиля, и моя разнесчастная "Лада" получила такой сильнейший удар в левый бок, что, вздрогнув и пошатнувшись, накренилась на правую сторону.
Я завизжала больше от неожиданности, чем от страха, - испугаться я просто не успела, - и схватилась обеими руками за верхнюю ручку над дверцей и буквально повисла на ней.
За моим окном мелькнул толстый ствол дерева, и машина, не удержавшись, прислонилась к нему.
Удар повторился, но он прошел уже не впрямую по боку, а немного сзади. Получив это дополнительное ускорение, мы дернулись вперед, и Виктор, не упуская момента, попытался сделать рывок.
На этом наше путешествие и закончилось.
Сбитые с дороги ударами чужой машины, мы залетели на обочину и плотно застряли там.
В который уже раз, не знаю, в десятый, двадцатый, сто первый, Виктор в такой неожиданной и необычной ситуации сумел принять правильное решение.
"Лада" сотряслась еще от одного удара и, заскрежетав днищем, вынуждена была проползти дальше и ткнуться бампером в ствол дерева.
В эту секунду Виктор, словно подброшенный пружиной, рывком открыл свою дверь и, выпрыгнув наружу из "Лады", бросился назад. Через зеркало заднего вида я разглядела, как в два прыжка Виктор добрался до чужой машины, распахнул ее левую дверь и выдернул водителя.
Моя же дверь не открывалась. Я переползла на сиденье Виктора и осторожно ступила на землю.
Как я ни старалась, а все-таки не удержалась на ногах, зацепившись за что-то, упала на колени.
Я встала, правда, здорово перемазалась и, наверное, порвала колготки, но в тот момент меня это не заботило.
Я не знала, что с Виктором, и это меня волновало сильнее всего.
Цепляясь за ручки дверок, я пробралась за "Ладу" и увидала два сцепившихся в жестокой борьбе тела, катавшихся по земле рядом с двумя машинами: моей "Ладой" и незнакомой мне белой "Нивой". "Нива" стояла с включенными фарами, правым углом бампера плотно вжавшись в когда-то такой аккуратный задок моей милой машинки.
Свет в салоне "Нивы" не горел, но я подумала, что, если бы, кроме водителя, там был еще кто-то, то он уже наверняка пришел бы на помощь своему товарищу.
Я приблизилась и увидела, что противник навалился на Виктора сверху. Не отдавая себе отчета в своих действиях, я, прокричав что-то воинственное, прыгнула на этого гада и обеими руками захватила его горло.
Не думаю, конечно, что я смогла бы придушить его, но он отвлекся на нового врага, и в это мгновение Виктор снизу несколько раз ударил его кулаком по голове и сбросил с себя.
Вскочив на ноги, Виктор ударил противника еще раз и, тяжело дыша, посмотрел на меня.
- Нормально? - спросил он, хрипло переводя дыхание.
- Да нормально, нормально, - прокричала я, потому что не могла говорить спокойно, - ты-то как, а?
Он махнул рукой и, пошатываясь, подошел к "Ниве" и заглянул в открытую дверцу.
Тут же он издал какой-то звук и нырнул в "Ниву".
Перешагнув через затихшего водителя "Нивы", я проковыляла по ужасным кочкам и заглянула в "Ниву".
На заднем сиденье лежала Маринка, и Виктор, раскрыв найденную аптечку, доставал из нее бинт.
…Было уже около девяти вечера, когда я, с большущим трудом удерживая "Ладу" в прямолинейном движении, добралась на ней до дома Жанны.
Мало того, что весь корпус моей страдалицы был побит и исцарапан настолько, что его оставалось только поменять, но еще и колеса как-то странно деформировались: создавалось впечатление, что они стали квадратными. Я утрирую, разумеется, но переваливалась моя "Лада" с боку на бок так, словно изображала из себя утку. И получалось это у нее неплохо.
Ехала я медленно, и у меня была возможность привести в порядок мысли и обдумать свои дальнейшие действия.
Дом Жанны был освещен только на первом этаже. Я, немного не рассчитав скорость, остановившись, слегка ткнулась бампером в столб калитки. Сначала я вздрогнула, а потом даже немного повеселела. Когда еще представится такая возможность: удариться и наплевать на это?
Калитка, как и раньше, была не заперта, и я, дойдя до дома, позвонила в знакомый мне уже звонок.
Как и в прошлый раз, открыли мне не сразу. На пороге стоял Борис Иванович со стаканом чая в руке.
- Опять вы! - воскликнул он, впрочем, без особой радости и в голосе, и в лице. Обшарив глазами пространство за моей спиной, он посмотрел на меня с удивлением.
- А ваш спутник в машине остался? - спросил он, не двигаясь с места.
- В машине никого нет, - сказала я. - Вы разрешите мне пройти?
Диванов помедлил, осмотрел меня снизу доверху и посторонился.
Я прошла в дом, и Диванов запер за мною дверь.
- С вами что-то случилось, голубушка? - продолжал спрашивать он, но я ему не ответила.
Я сняла свой перепачканный, а может быть, и порванный плащ - не было времени разглядывать - и повесила его на вешалку.
Сумочку я взяла в руку. Повернувшись к Диванову, я подождала, когда он догадается пригласить меня в холл.
В холле я увидела Жанну, сидящую на диване с сигаретой в руке.
- С вами что-то случилось? - вскочила она и пошла ко мне навстречу.
- Случилось, - кивнула я и, пройдя, села напротив нее, - мне нужно с вами поговорить.
Я открыла сумочку и, пошарив в ней рукой, достала сотовый, набрала номер, послушала и положила телефон рядом с собою на диван.
- Как всегда, занято, - пробормотала я. Диванов и Жанна молчали. Диванов прошел следом за мною и сел недалеко от Жанны.
- Здорово вы меня подставили, - сказала я, - можно сказать, артистически. Репетировали или случайно так получилось?
Жанна с Борисом Ивановичем переглянулись.
- Я вас не понимаю, Ольга, - сухо сказала Жанна, - вы хотите что-то сообщить, или опять будете говорить только одной вам понятные вещи?
- Говорить буду, - согласилась я, - и мы друг друга доймем. Мне так кажется.
Сделав еще одну паузу, я сказала:
- Как видите, Антону не удалось выбить меня из игры, хотя он старался…
- Вы это о чем? - резко спросил Борис Иванович. - Какая еще игра? Пока только играли вы: приехали, наговорили семь бочек арестантов, уехали, теперь вернулись… Я отказываюсь вас понимать.
- Вы знаете, я вас не понимаю тоже, - сокрушенно покачала я головой, - наверное, у вас это возрастное.
- Что? - чуть не подпрыгнул Борис Иванович. - Что у меня возрастное? Вы меня хотите оскорбить? Да я вас выгоню сейчас же отсюда. Нахалка!
Он не удержался, встал и заходил по холлу.
- Я здоров! - заявил он. - По всем тестам у меня организм работает так, что дай бог каждому!
- Может быть, а вот память вас подводит, - сказала я. - Со Спиридоновым Николаем Игнатьевичем вы напутали. Это от волнения, наверное, не иначе.
Диванов резко остановился и тихо спросил:
- А при чем здесь Спиридонов? Кто здесь говорит про Спиридонова?
- Я, - я пересела поудобнее и потерла лицо руками, но осторожно, чтобы остатки макияжа не загубить окончательно, мне еще в город возвращаться нужно будет, - я и говорю. Я интересную вещь заметила в ваших показаниях, которые вы дали следователю, когда он вас допрашивал в связи с этим убийством.
- Каким еще убийством? - почти шепотом переспросил Диванов и подошел ко мне ближе на шаг. Жанна сидела не шевелясь и казалась совершенно погруженной в свои мысли, но я чувствовала, что слушает она очень внимательно.
- Я про убийство Спиридонова. Про то, как убили Риту, мы поговорим позже.
Я замолчала и внимательно послушала возникшую тишину. Похоже, что в этом доме со мною никто не хочет разговаривать. Ну что ж, придется самой себя развлекать, авось потом и они подключатся.
- Вы сказали следователю, что Николай Игнатьевич напомнил вам про письмо которое он вам оставил, верно? - обратилась я к Диванову.
- Ну, - осторожно ответил он.
- А зачем, можете объяснить?
- Да что тут еще объяснять? - вскричал Диванов, теряя терпение, - сами все прекрасно знаете: он хотел, чтобы его опубликовали после его… - Диванов замолчал и уставился на меня.
- Да-да, - поддержала я его мысль, - он хотел, чтобы письмо опубликовали после его смерти, да вот только в этот день он приезжал ко мне, и мы договорились, что оно будет опубликовано. Так что напоминать вам о письме ему смысла не было. Оплошали вы немного, Борис Иванович. Признайтесь, Спиридонов сообразил, что выставка в "Арт-галерее" нужна только для того, чтобы украсть картину, принадлежащую Гринцпулю. Ведь Рита вычислила, что ее автор ван Хольмс, и вы решили ею завладеть. В общем-то прекрасная идея: организовать масенький пожарчик, без особого ущерба, достаточно того, чтобы сгорела только одна картина неизвестного автора. Только вот тут мы с моей коллегой по работе немного помешали. Да и сама Рита вдруг пошла против ваших планов…
Я обвела взглядом застывших, как изваяния, Жанну и Диванова и перевела дух.
- Это вы все сами придумали? - спросила меня Жанна, попыхивая сигаретой.
- Почему все, не все, кое-что, например, Антон подсказал, - я тоже наконец решилась закурить и, вынув из сумочки сигарету, положила сумочку рядом с собою на сотовый.
Прикурив, я продолжила:
- Вы позвонили ему по телефону, Борис Иванович, и приказали сбить мою машину, послав меня подальше в лес и точно указав ему место…
- Недоказуемо! - выкрикнул Диванов. - Все недоказуемо, я прошу вас уйти вон и больше не возвращаться сюда.
- Где Антон? - спросила вдруг Жанна.
- Антон со множественными переломами и с сотрясением мозга отправлен в больницу, немного неудачно поработал и вместо покушения на меня совершил фактически покушение на себя. Hо он успел сделать признания.
- Иди отсюда! - выкрикнул Диванов. - Тебе никто не поверит, а если и поверит, то тебе придется еще много чего доказывать!