Он снова взял буклет и, полистав его, нашел нужную репродукцию.
- Эта картина почему-то без пары, - заметил он, - следовательно, копии не было. Неизвестный автор, Голландия, восемнадцатый век, изображен букет летних цветов.
Я взяла буклет и посмотрела. Особого впечатления на меня этот шедевр не произвел. Большущий букет на темном фоне. Эта охапка цветов мне показалась безвкусной. Страсть голландских художников к огромным букетам, кухонным натюрмортам и толстомясым дамам была мне известна. И эта картина была как бы одной из многих.
- Ничего себе цветочки, только их слишком много, - тоже заметила Маринка. - А мне, кстати, уже давненько никто цветов не дарил, - зачем-то сказала она и посмотрела на часы.
- Ты куда-то спешишь? - спросила я у нее.
- Не-а, просто контролирую ситуацию, - так искренне наврала она мне, что, знай я ее хуже, поверила бы.
- А из чьей коллекции эта картина? - задала я последний вопрос Сергею Ивановичу.
- Тут написано, что Гринцпуля. Я такого не знаю, но могу узнать. Надо?
- Я думаю, да, - кивнула я и встала. - Ну что, времечко подкатывает к моему свиданию со следователем. Указаний вам, Сергей Иванович, никаких давать не буду, вы сами все знаете. Виктор, ты меня подбросишь до РОВД?
Виктор кивнул и встал.
Мы вышли с ним вместе, и, добравшись до Волжского РОВД на моей "Ладе", я отпустила Виктора обратно, сказав, что вернусь в редакцию на перекладных.
Дежурный сержант, сидящий за стеклянной перегородкой сразу за входной дверью, выслушал меня и, позвонив, путано объяснил, что кабинет старшего следователя Трахалина находится на третьем этаже. Я все это уже знала, потому что когда-то уже имела удовольствие общаться с Петром Ивановичем Трахалиным. Помнится, в прошлый раз он всерьез собирался посадить меня в тюрьму. По крайней мере, так мне пояснил верный и преданный Фимочка Резовский.
Поднимаясь по лестнице, я, вспомнив о Фиме, тут же попеняла себе, что ничего ему не сообщила о своем визите в это заведение. Но, подумав, что в случае задержки мои друзья все равно ему позвонят и он тут же примчится, бросив все свои дела, я перестала об этом думать.
Кабинет Трахалина располагался в самом конце бесконечно длинного коридора за светло-желтой дверью. Табличка на двери отсутствовала, блестел только один номер. Перед дверью стояли обшарпанные стулья, на которых, слава богу, ожидающих посетителей не наблюдалось, и, правильно это поняв, я постучала в дверь и приоткрыла ее.
Петр Иванович Трахалин, старший следователь РОВД, сидел за столом и, низко наклонив голову, что-то писал.
- Вы по какому делу, девушка? - спросил он меня, оторвавшись от своего важного дела.
Слегка обозлившись от того, что он сделал вид, будто меня не узнал, хотя мы с ним встречались, и совсем недавно, я шагнула в кабинет и высказала:
- А это уж вы мне сейчас скажете, товарищ следователь, или, может быть, вы пошутили, приглашая меня для беседы? Тогда до свидания.
- Бойкова Ольга Юрьевна? - прекратив играть, вдруг признал меня Трахалин. - Проходите, пожалуйста, очень рад вас видеть.
- Правда? - засомневалась я.
У меня уже крутился на языке ядовитый ответ, но я решила сдержаться. Пусть сначала мне расскажут о причинах моего вызова сюда, ну а там видно будет.
Я прошла в кабинет и села на стул, стоящий напротив Трахалина.
Разговор со следователем был скучен и тягуч, как надоевшая жвачка. Трахалина весьма интересовал вопрос, почему я, взяв письмо от Спиридонова, не позвонила сразу же в УВД или еще куда-нибудь? Под "куда-нибудь" он явно имел в виду нашу городскую психолечебницу. Эту тему он пережевывал настырно и угрюмо, постоянно возвращаясь к одному и тому же: почему я не позвонила в органы?
Я вяло отговаривалась, как могла, и ждала, когда же наконец он закончит.
Я уже настолько изнемогла, что не сдержалась.
- Я все поняла, Петр Иванович, - прервала я его, состроив одну из своих милейших улыбок, действующих обычно на мужиков затормаживающе. Сработало и на этот раз. Трахалин заткнулся на полуслове, посмотрел на меня, раскрыв рот - жалкое зрелище между прочим, - и, словно очнувшись, опустил голову и нервно закрутил в пальцах зажигалку.
- В общем и целом, Ольга Юрьевна, вы меня поняли, я надеюсь, - после затянувшейся паузы сказал он и наконец поднял на меня глаза.
- Именно так, в общем и целом, - закивала я и, перехватывая у него инициативу, спросила:
- Петр Иванович, не расскажете ли вы мне, как погиб Спиридонов Николай Игнатьевич?
- Увы, это не в моих силах. Служебная информация огласке не подлежит, - с тяжелым вздохом произнес Трахалин, вынул из стола пачку сигарет "Петр Первый" и задумчиво посмотрел на меня.
Я решила не напрягать следователя, и так уставшего от разговора с неуступчивой дамой, да еще и вынужденного изображать из себя джентльмена.
- Давайте закурим, - предложила я ему, словно это была моя идея, и вынула из сумочки свои сигареты.
Мы закурили, и, расслабившись, Трахалин проговорил:
- Ну, вроде все мы с вами обсудили, Ольга Юрьевна…
- Вы хотели мне рассказать подробности, - робко напомнила я ему.
- Не хотел, - попытался заупрямиться он, но я уже вцепилась в него мертвой хваткой, не меняя, впрочем, приветливого выражения лица.
- Петр Иванович, - сказала я, - вот представьте себе ситуацию. Наша газета печатает письмо Спиридонова о смерти, теперь нам уже деваться некуда, мы должны дать подробности этого дела и вообще держать его на контроле. Предположим, что, не получив от вас необходимой информации, мы задействуем другие источники. Представляете, что будет дальше?
- Если вы про увеличение тиража, то этот вопрос не ко мне, - выдал Трахалин неожиданную фразу.
- Я не про тираж, - пояснила я, - с этим, слава богу, справляемся, я совсем про другое. Ведь наши источники могут оказаться неполными и даже более того, они, возможно, исказят суть дела. - На меня нашло вдохновение, я положила ногу на ногу и откинулась на спинку стула. - Так вот, - продолжила я, - представьте себе, что после статьи о том, как главный редактор газеты побывала в РОВД и с ней провели беседу, - я понизила голос, и он зазвучал у меня особенно притягательно (по крайней мере, мне говорили, и не раз, что он так звучит), - а о нашей с вами встрече я не смогу не написать статью - положение обязывает. Мы публикуем нашу версию событий. Если она окажется неверной, то мы напечатаем опровержение, указав, что органы не оказали нам содействия, а это уже можно квалифицировать как противодействие. Верно?
Трахалин слушал меня с таким удивленным выражением лица, что мне пришлось даже нахмуриться, чтобы сдержать напавшую на меня смешинку. Заметив, что он еще не придумал, как ему реагировать на мой выпад, я продолжила:
- Если вы расскажете мне подробности этого дела, я гарантирую верное описание событий, что выгодно для меня. И в этом случае вы во мне получите союзника, который тоже найдет, чем с вами поделиться…
Я говорила быстро и увлеченно, почему-то думая про Фиму Резовского. Я так долго была знакома с этим неординарным человеком, что кое-чему у него научилась. Наверное, он бы порадовался за меня, если бы имел возможность слышать мои разглагольствования.
Трахалин заслушался так, что забыл про свою сигарету, и она вся издымилась в пепельнице. Когда я закончила, он встряхнул головой, посмотрел на то, что осталось от его сигареты, и вынул из пачки новую.
- Ну вы даете, - пробормотал он, - кто бы мог ожидать, что вы так разговоритесь…
- Не все ж вам одному, - ласково подтвердила я его наблюдение.
Помолчав, Трахалин спросил у меня:
- Я могу быть уверенным, что в случае получения вами какой-либо важной информации вы сначала известите меня, и только потом мы с вами вместе решим, что стоит печатать, а что нет?
- Нет, - честно ответила я и быстро добавила:
- Но я вам гарантирую, что если что-то появится, то вы это узнаете раньше наших читателей.
Трахалин опять надолго задумался. Задумалась и я. Ольга Юрьевна предложила пари Войковой. Или нет, лучше не так. Оля поспорила с Оленькой на то, что Трахалин согласится, потому что подумает, что в случае чего сумеет надавить на "Свидетеля" и задержать неугодную ему публикацию.
Пока Трахалин молчал, прикидывая, что ему выгодно, молчала и я, соображая, на что же я спорю сама с собой.
Трахалин принял решение первым. Он мне объяснил, что принимает мое предложение, но не потому, что оно ему очень понравилось, а потому, что я ему симпатична.
Я промолчала, вздохнула и поняла, что выиграла-то Оленька, впрочем, как и следовало этого ожидать.
- Значит, так, - начал Трахалин, снова закуривая и оценивающе поглядывая на меня, - позавчера приблизительно в тринадцать тридцать пять гражданин Спиридонов вернулся к себе домой. Там его уже ожидал гражданин Диванов Борис Иванович. - Тут Трахалин кольнул меня быстрым острым взглядом, но я так равнодушно поморгала ему в ответ, что он поджал губы и продолжил, словно и не проверял меня только что на вшивость. - По свидетельству Диванова, Спиридонов был чем-то возбужден и отказался объяснить причину этого. Он только напомнил Диванову про письмо, которое хранилось у него, затем попросил извинения, сказал, что он ненадолго, и вышел на лоджию. С лоджии он бросился вниз. Так как квартира Спиридонова была на девятом этаже, то результат оказался предсказуемым. Диванов, по его словам, сначала не понял, что означает продолжительное отсутствие его старого друга, подождал, потом тоже вышел на лоджию. Не обнаружив там Спиридонова, прошел по всей квартире и снова вернулся на лоджию. Там его внимание привлекла толпа народа внизу… Ну, в общем, вот и все.
Трахалин так переволновался, по-видимому, оттого, что свою малюсенькую услугу он посчитал чуть ли не должностным преступлением, что достал скомканный платочек из кармана брюк и вытер вспотевший лоб.
- И никаких сомнений ни у следствия, ни у экспертов? - уточнила я.
- Что вы! - Трахалин даже позволил себе улыбнуться, радуясь, очевидно, что его собеседница оказалась такой дурочкой и не понимает очевидных вещей. - Письмо, мотив, - начал перечислять он доводы, - ни в крови, ни в желудке не было обнаружено ничего, заставляющего подумать о чужой злой воле…
- И полный набор переломов и разрывов, - тихо добавила я.
- Конечно, а как иначе… - Помолчав, Трахалин подвел итог:
- Вот и все, что я могу вам рассказать. Загадок нет, и все ясно.
Я не ответила и подумала, что, возможно, он и не прав, как минимум одну загадочку найти здесь можно.
- Вот и все, - повторил Трахалин, - не забудьте, пожалуйста, про наше соглашение.
- Не забуду, - пообещала я, - если что, то как только, так сразу.
Обменявшись еще ненужными любезностями, мы расстались.
В редакцию я возвратилась на такси, всю дорогу прокручивая в памяти разговор со следователем.
Глава 8
- Гости были? - с этим вопросом я вернулась к своему рабочему месту.
- Не-а, - тут же ответил мне Ромка, старательно пряча раскрытую книжку под пачкой бумаги для ксерокса. Я с самым невинным видом подошла и выдернула его чтиво наружу. Это оказалось издание стихов Баркова.
Честно говоря, я и сама уже была не рада, что увидела эту книгу. Не зная, как реагировать, я положила найденный шедевр на место и тихо погладила Ромку по опущенной голове. Краем глаза я заметила, как побагровели его уши.
"В следующий раз будет прятать надежнее", - подумала я, стараясь, однако, не рассмеяться. Все-таки я его начальник, и дама немного умудренная.
Как ни в чем не бывало, я прошла к своему кабинету, открыла дверь и спросила, не оглядываясь:
- А где Маринка?
- Ушла, - упавшим голосом ответил мне Ромка.
Посмотрев на Сергея Ивановича, застывшего перед монитором, я уточнила:
- Куда же это направилась наша путешественница? За булочками?
- Не думаю, Ольга Юрьевна, - задумчиво ответил Кряжимский, аккуратно раскладывая пасьянс. В свободные минуты Сергей Иванович любил себя побаловать бабушкиными удовольствиями. - Как мне показалось, у нее возникли дела личные…
При этих словах мне стало даже как-то нехорошо. Маринкина способность изобретать себе проблемы, а потом ненароком обрушивать их на меня была настолько известна, что я прошла назад и села на Маринкин стул. В ногах появилась гадкая слабость и голова закружилась.
- Ромка, - обратилась я к нашему любителю заветной поэзии, - рассказывай, как дело было.
- Обычно, как всегда, - Ромка незаметно отодвинул вновь замаскированного Баркова локтем. - Она тут все ходила и ворчала, а потом позвонил какой-то Антон, Марина поговорила с ним и радостно нам так объявила, что.., как, как она сказала, Сергей Иванович? - Ромка повернулся лицом к Кряжимскому.
Сергей Иванович, прищурившись, посмотрел на меня.
- Мариночка объявила нам, что рак на горе свистнул, и ее рабочий день закончился, - тонко улыбаясь, ответил он.
- А вам она передавала привет! - радостно закончил Ромка, и я, услышав все эти жуткие вещи, обхватила голову руками и, будучи не в силах ничего сказать, только пробурчала что-то непечатное. - Вам плохо? - испугался Ромка и, соскочив со стула, заметался по редакции.
Я расслабленно помахала рукой.
- Успокойся и сядь на место, - скомандовала я, - или нет, сходи и вызови сюда Виктора, он, наверное, в своей фотолаборатории.
Ромка исчез, а я посмотрела на Сергея Ивановича, уже забросившего свой пасьянс и с любопытством наблюдавшего развернувшуюся перед ним мизансцену.
- Перебесится девочка, и все нормально будет, - пробормотал он, пытаясь меня успокоить, но получилось наоборот.
- Сергей Иванович! - закричала я. - Это же тот самый Антон, который приходил сюда с Жанной!
На лице Сергея Ивановича ничего не отразилось.
- Или Жанна, или Антон, или они оба вместе нас и заперли в том кабинете. По крайней мере, Жанна была последней, кто видел живой Риту! А сейчас Маринка пошла на свидание с этим Антоном, теперь вы понимаете, почему я разнервничалась?!
Кряжимский медленно приоткрыл рот и так же медленно его закрыл.
- Теперь понял, - сказал он.
- Вспомните, пожалуйста, - взмолилась я, - что она еще сказала, кроме той ахинеи про рака! Куда пошла или, может, поехала? Где у нее назначено свидание?
Сергей Иванович пожал плечами и покачал головой.
- Ничего больше она и не сказала, Ольга Юрьевна, - Кряжимский заволновался, начал потирать себе шею, руки и при этом жалобно поглядывал на меня, словно в очередной Маринкиной глупости я обвинила его.
Чтобы не тянуть время в объяснениях, я молча встала и, добравшись наконец до своего кабинета и поискав в ящиках стола, нашла визитку Жанны, оставленную ею в прошлое посещение редакции.
Когда я вернулась к Кряжимскому, рядом с ним уже сидел на стуле Виктор, спокойный и надежный, как всегда. Тут же крутился и Ромка.
- Ты в курсе? - спросила я у Виктора.
Он кивнул.
Я, держа визитку Жанны в руке, пододвинула ближе к себе Маринкин телефон и быстро набрала номер.
Сделать мне это пришлось раз шесть, прежде чем я поняла, что мне никто не ответит. Обгоревшая галерея не работала.
Номер домашнего телефона на визитке не был проставлен, и я растерянно оглядела всю свою компанию, ожидая от них совета.
- Никто не отвечает на работе у Жанны, - сказала я, - а она была единственной ниточкой, которая могла бы вывести на Антона… Что делать будем, "свидетели"?
- Есть городская справочная, звоним туда, спрашиваем, и нам отвечают! - крикнул Ромка.
- Может быть, и получится, - согласился Кряжимский, а Виктор пожал плечами.
- Ты предложил, ты и показывай, как это все делается, - сказала я Ромке.
Он дозвонился до справочной, и я, поговорив с оператором, поняла, что Виктор, как всегда, оказался прав: Сойкина Жанна Петровна в нашем городе не числится.
- Разрешите, я попробую разузнать что-нибудь через картинную галерею, - предложил Кряжимский, подходя ко мне и беря трубку телефона. - Это же одна тусовка, а у меня есть кое-какие знакомые…
Я отошла от стола, достала сигарету и закурила. Нервничала я страшно, я уже не обижалась на Маринку за ее вечные фокусы, мне хотелось только, чтобы с ней ничего не случилось и она осталась живой.
Виктор подошел ко мне и положил руку мне на плечо. Сразу же стало легче и спокойнее. Бог мой, какой же он надежный мужчина и какая Маринка дура беспросветная, что профукала его самым дурацким образом!
То есть, это я так считаю, а она врет, что не сошлись характерами.
Сергей Иванович тем временем, порывшись в своем пухлом блокноте, позвонил кому-то из своих знакомых и после необходимого вступления про то, как-твои-дела-а-у-меня-как-обычно - я вся издергалась, вынужденная выслушивать подобную чушь, - начал наконец-то спрашивать про Жанну Петровну. По ответам Кряжимского я поняла, что дело не выгорает.
Топнув в нетерпении ногой, я уже было хотела потребовать, чтобы он прекратил эту бессмысленную беседу, как вдруг одна реплика Сергея Ивановича заставила меня насторожиться.
- Та самая Рита, которая работала в отделе у Спиридонова? А при чем здесь она?
Я подскочила ближе и нажала кнопку селектора. Сразу же стал слышен голос собеседника Кряжимского. Это была незнакомая мне дама. Судя по ее интонациям, она была весьма рада быть хоть чем-то полезной нашему заместителю главного редактора.
- .они же дружат, Сереженька, - говорила дама, и я бросила быстрый взгляд на смутившегося Кряжимского, - Рита точно может знать, где живет Жанночка, только вот Риты сегодня нет на работе, наверное, заболела…
- Леля, - уже не скрывая имени абонента, ответил Кряжимский, - насчет Риты я хочу тебе сказать…
На этом слове Сергей Иванович замолчал и испуганно воззрился на меня, потому что я, не сдерживаясь, каблуком туфли наступила ему на носок ботинка. Больно, конечно, я понимаю, но извинюсь потом, лишь бы он сейчас не сказал лишнего.
Показывая губами и жестами "адрес, адрес, берите", я сумела направить Кряжимского в нужное русло.
- Адрес Риты, пожалуйста, дай мне, Лель, - пробормотал Кряжимский, и когда он записал его на листке бумаги, а дама начала у него спрашивать, почему он к ней давно не приходил в гости, я отключила селектор. На чужую личную жизнь я не покушаюсь, и, если Сергею Ивановичу так хочется, то он может один раз поговорить со своими женщинами и в рабочее время. Начальство не против.
Взяв лист с записанным адресом, я сперва прочитала его сама, потом протянула Виктору. Виктор взял листок в руки, глянул на него и кивнул мне. Отлично, значит, он знает, куда ехать.
Помахав у Сергея Ивановича перед лицом рукой, я привлекла к себе его внимание. Он витиевато извинился перед Лелей и прикрыл мембрану трубки ладонью.
- Я уже заканчиваю, - пробормотал он, почему-то пряча от меня глаза.
- Мы с Виктором сейчас едем к Рите домой, - громко прошептала я ему, и Сергей Иванович, услышав это, вздрогнул от неожиданности, едва не уронив трубку телефона.
- Как, зачем? - спросил он.