* * *
Чайник начал закипать и активно бурлить именно тогда, когда Саша встала и, словно лунатик, не просыпаясь, вышла из спальни и прошла в гостиную. Войтех не услышал ни ее шагов, ни шума открываемой на балкон двери. Он дождался щелчка и взял чайник, чтобы залить кипятком пакетик в чашке.
Странное ощущение прошло по позвоночнику, заставив его на мгновение замереть. Войтех повернул голову в сторону настенных часов. Минутная стрелка как раз встала на двенадцать, секундная пробегала мимо, а часовая указывала на четыре. Больше двух, но меньше десяти.
Пытаясь одновременно сообразить плохо функционирующим мозгом, почему это может быть важно, Войтех хотел поставить чайник на место, но неудачно задел им чашку. Та хоть и не опрокинулась, но содержимое свое расплескала.
– Sakra…
Темная жидкость разливалась по столешнице, и это тоже выглядело очень знакомо. Оставив чайник, еще не понимая, что именно он делает и зачем, Войтех поторопился в гостиную. В третьей части видения он видел окно, балконную дверь и взлетающую от порыва ветра занавеску. Его видения никогда не предвещали ничего хорошего.
В отличие от видения, в реальности из окна не бил ослепляющий свет, поэтому он прекрасно рассмотрел Сашину фигуру на балконе. То, что она стоит за ограждением, он тоже прекрасно видел. Сердце ухнуло куда-то вниз, как во время свободного падения, которое, судя по всему, предстояло Саше всего через пару секунд.
Когда требовалось, Войтех умел реагировать молниеносно и двигаться очень быстро. Не тратя время на бессмысленные попытки окликнуть Сашу, он кинулся к балкону.
Ее тело уже угрожающе наклонилось вперед, когда руки Войтеха сомкнулись вокруг талии. Несколько секунд никто из них не мог пошевелиться: Сашу еще не отпустило оцепенение, а Войтех не мог поверить в то, что успел. Наконец Саша шумно выдохнула, как будто все это время не дышала, и сразу обмякла в его руках. Тело задрожало не то холода, не то от страха.
– Не отпускай меня, – едва слышно прошептала она.
– И не собираюсь. Ты только сама не вырывайся.
Он втащил ее на балкон, подхватил на руки, поскольку она не то что идти, а даже стоять не могла, и перенес на диван в гостиной. Завернув промокшую и дрожащую Сашу в плед, Войтех сел рядом с ней и крепко обнял, прижав к себе.
– Что это было? – его голос прозвучал хрипло от еще не схлынувших эмоций.
– Я не знаю, – ответила Саша, уткнувшись лицом ему в шею и выбивая дробь зубами. – Мне снился сон, было так тепло и солнечно, не как все эти кошмары в последнее время. Там были все: мама, папа, ты, Макс. Все, кого я знаю, целая толпа. Я хотела прыгнуть с парашютом. Я всегда этого хотела. А потом вдруг очнулась уже на балконе. И сознание как будто в клетке. Не могу ничего сказать, пошевелиться, как будто это не мое тело.
– Оно обмануло нас, – констатировал Войтех. Он все еще тяжело дышал, сердце не желало возвращаться в свой привычный ритм. – Заставило думать, что все хорошо, что мы контролируем ситуацию. Ничего, главное – все обошлось.
Он погладил ее по плечу, стараясь успокоить, потом его рука спустилась чуть ниже и взгляд зацепился за повязку на ее запястье. Сашино объяснение травмы еще тогда показалось ему странным, а в свете последнего происшествия и вовсе выглядело нелепым. Повинуясь секундному порыву, Войтех размотал повязку. Саша даже не сопротивлялась.
Порез на руке действительно был, но он никак не мог стать результатом случайно сорвавшегося ножа: слишком ровный, слишком тонкий, слишком аккуратный, он протянулся вдоль вены и был прихвачен в нескольких местах швами.
– Что на самом деле произошло тогда? – настойчиво спросил Войтех, поддерживая ее запястье и разглядывая уже неплохо затянувшийся порез.
Саша проследила за его взглядом. Врать снова о том, что нечаянно порезалась ножом, не имело никакого смысла, он все равно ей не поверит.
– На работе, вечером, все уже ушли, остались только дежурные врачи и медсестры, – начала она. – Я стояла и смотрела, как с моей руки на пол рекой льется кровь, пока не начало тошнить. Странно, да? Меня – и начало тошнить от вида собственной крови. Если Нев прав, думаю, это было защитное действие кулона, способ привести меня в чувство. Пришлось самой себе накладывать швы, отмывать кровь, чтобы никто ничего не узнал. Я так и не смогла вспомнить, как вообще оказалась в процедурном кабинете, где нашла скальпель и зачем это сделала.
Ему захотелось закричать на нее и хорошенько встряхнуть. Иногда ее поведение его раздражало. Нет, бесило. Мало того, что она вечно лезла в какую-нибудь передрягу, так еще когда эта передряга случалась, молчала как партизан.
Однако сил кричать и трясти не оказалось, а когда он заговорил, его голос прозвучал неестественно спокойно.
– Дай угадаю, ты не сказала никому об этом, потому что не хотела волновать? Или боялась, что тебя сочтут сумасшедшей?
– Макс и так едва сдерживался от того, чтобы отправить меня к психиатру. Представляешь, что он мне сказал бы, если бы узнал об этом?
– А потом, когда уже я выяснял у тебя, что происходит? Когда уже было понятно, что за тобой охотится какая-то непонятная сверхъестественная сущность? Я ведь много раз спрашивал: что еще происходит? Это ведь может быть важно. Важно в том числе и для определения, что это, как от него защититься.
Саша молчала, понимая, что ей нечего сказать в свое оправдание. С тех пор, как она увидела его на своей кухне, ко всем ее проблемам добавилась еще одна: сделать так, чтобы он не догадался о ее чувствах к нему. Пять месяцев она убеждала себя, что это была обычная влюбленность в интересного человека, которая пройдет, стоит им перестать видеться, но едва он снова появился в ее жизни, как она поняла, что ничего не прошло. Пытаясь поддерживать между ними расстояние, она упустила и кое-что важное.
– Еще до этого, – Саша указала на свое запястье, которое он до сих пор держал в своей руке, – было с машиной. Я возвращалась домой с работы чуть позже обычного, дорога уже опустела, и в какой-то момент я поймала себя на мысли, что стрелка спидометра перевалила на сотню. Нужно было тормозить, но я не могла даже убрать ногу с педали газа. Наверное, тогда оно еще не так сильно действовало на меня, потому что в итоге мне это все же удалось. А сегодня, – она посмотрела в сторону балкона, – уже нет.
Войтех погладил ее по влажным кудряшкам. Испуг уже прошел, выплеснувшийся в кровь адреналин придал бодрости. В голове все сошлось: видение об этом моменте явилось ему в тот момент, когда он коснулся штрафа за превышение скорости. Во всем происходящем теперь виделся понятный смысл, вот только легче не становилось, потому что смысл этот выглядел крайне пугающе.
Саша тоже молчала, постепенно согреваясь и успокаиваясь в его объятиях. Равномерный, все еще немного ускоренный, стук его сердца клонил ее в сон, но она боялась снова закрывать глаза.
– Знаешь, что интересно? – внезапно спросила она.
– Что?
– В этом моем сне была огромная толпа народа, наверное, все мои знакомые. Даже бывшие однокурсники, с которыми я не встречалась с университета. Максим сказал, что они все пришли посмотреть на мой прыжок. И я сейчас подумала… это же похоже на похороны? Если бы я действительно прыгнула, они бы все пришли. Мне всегда было интересно, почему так? Почему люди не приходят на дни рождения, на свадьбы, а на похороны приходят?
– Потому что в случае с похоронами нельзя сказать: я приду в следующий раз, – усмехнулся Войтех. – Ты вся мокрая, тебе нужно переодеться. И, может быть, принять горячий душ, чтобы согреться. Я пока найду какой-нибудь еды и сделаю тебе крепкий чай, а потом поедем к твоим родителям. Чем быстрее мы выясним, что это за дрянь, тем быстрее сможем от нее избавиться.
Саша кивнула, нехотя выбираясь из пледа.
– Ты же поедешь со мной к ним, правда? Боюсь, я не в том состоянии, чтобы сесть за руль.
– О том, чтобы ты куда-то ехала без меня, не может быть и речи.
* * *
К сожалению или к счастью, даже когда он увидит тебя, то все равно не сможет забрать. Наверное, все же к сожалению. Было бы проще, если бы он просто убил, как убивает любое проклятие. Но ему была обещана добровольная жертва, и именно ее он может взять. И он возьмет, как бы ты ни сопротивлялась. Он вымотает тебя, выжжет изнутри желание жить, заменив его бесконечной усталостью и страхом. Сделает так, что ты добровольно ему отдашься, сама закончишь свою жизнь. Он заставит тебя это сделать. Некоторые из нас пытались сопротивляться, но ему хватало пары дней, чтобы преодолеть это сопротивление. Я знаю, что Елизавета, первая женщина, утонула в реке. Моя мать тоже, хоть отец приложил немало усилий, чтобы выдать ее смерть за смерть от чахотки и сохранить о ней светлую память. Люди ведь не разбираются в причинах самоубийства.
Я всегда боялась этого. Несмотря ни на что, я его боюсь. И боюсь, что если буду сопротивляться, может пострадать кто-то еще, поэтому для себя я решила, что как только мы увидим друг друга, я уйду к нему сама. Не буду ждать, пока он заставит меня сделать это.
26 октября 2013 года, 18.02
ул. Фурштатская
г. Санкт-Петербург
Со своей мамой Саша успела познакомить Войтеха еще год назад, когда они умудрились опоздать на мосты и были вынуждены переночевать в квартире ее родителей. Отец тогда был на даче, чему Саша несказанно обрадовалась, поскольку в противном случае получила бы от него выговор. Тот придерживался достаточно консервативных взглядов, считая, что замужняя дочь не должна дружить с посторонними мужчинами и уж тем более ездить с ними ночью по городу в отсутствие мужа. В свои расследования Саша старалась родителей не посвящать. Однако сегодня ей не было никакого дела до того, что скажет отец.
– Саша? – удивилась Вера Николаевна, увидев на пороге дочь. – Проходи… те, – добавила она, заметив наконец и Войтеха. – Что-то случилось?
– Хотела поговорить, – кивнула Саша, проходя в прихожую. – Ты помнишь Войтеха?
– Конечно, – Вера Николаевна дружелюбно улыбнулась тому и посторонилась, – вы ночевали у нас прошлой осенью.
– Добрый день. Все верно, – согласился тот, постаравшись изобразить вежливую улыбку и проходя вслед за Сашей в квартиру. – В этот раз я ненадолго.
На лице Веры Николаевны удивление сменилось тревогой. Она придумала уже несколько вариантов, с чего вдруг дочь вместе со своим другом могла прийти к ним в гости без звонка, и ни один из них ей не нравился.
– Ты неважно выглядишь, – добавила она, окинув Сашу более внимательным взглядом в ярко освещенной прихожей. – Хорошо себя чувствуешь?
– Отвратительно, – не стала отпираться Саша, раздеваясь.
– С Максимом все хорошо?
– Все прекрасно, – на этот раз в ее голосе проскользнул явный сарказм, испугавший Веру Николаевну еще сильнее.
– Проходите в гостиную, – она указала на ближайшую дверь. – У меня как раз заваривался чай. Я сейчас все сделаю. Отца звать?
– Само собой, – кивнула Саша, махнув Войтеху, – идем.
Войтех прошел вместе с ней в гостиную, в которой ночевал в прошлый раз. За год здесь ничего не изменилось, только ровный слой пыли на поверхностях выдавал двухнедельное отсутствие хозяев. Садиться ему не хотелось, поэтому он остался стоять, но постарался занять место в углу комнаты, чтобы ни над кем не нависать.
Саша сразу же опустилась в широкое мягкое кресло, почти утонув в нем, и положила голову на спинку, прикрыв глаза. Несколько бессонных ночей и пережитый стресс почти не оставили ей сил, а предстоящий разговор с родителями требовал собрать их все. Если они ничего не говорили ей двадцать пять лет, прошедших со дня смерти ее прабабки, едва ли так просто расскажут сейчас. Но самое главное, Саша боялась услышать правду, хотя и так ее уже знала.
Прошло несколько томительно долгих минут, прежде чем на пороге гостиной появился не очень высокий, но крепко сложенный мужчина лет пятидесяти с небольшим, на которого Саша была похожа чуточку больше, чем на блондинку-мать. Судя по взъерошенным волосам и немного помятому лицу, еще несколько минут назад он спал. Увидев Войтеха, он не выказал удивления. Было похоже, что Вера Николаевна, вошедшая следом за мужем с подносом в руках, не тратила времени даром.
– Папа, это Войтех, Войта, мой папа, Андрей Владимирович, – тут же поторопилась представить их Саша, выпрямившись в кресле как на экзамене перед экзаменатором.
– Приятно познакомиться, – кивнул Войтех и пожал протянутую руку.
– Итак, что у вас за важный разговор? – поинтересовалась Вера Николаевна, разливая всем чай и с тревогой поглядывая то на Сашу, то на мужа.
– Я хотела спросить кое-что про бабушку Сашу, – сразу перешла к делу Саша.
Ее родители переглянулись, и у обоих на лицах проступило явное облегчение.
– Что именно?
– От чего она умерла?
Родители снова переглянулись, на этот раз уже напряженно. Прежде чем ответить, Вера Николаевна подала каждому чашку с чаем и открыла сахарницу, как будто специально растягивая время, чтобы придумать ответ.
– У нее было больное сердце, – спокойно ответила она, размешивая в чашке сахар и увлеченно наблюдая за этим процессом. Как показалось Саше – слишком увлеченно.
– Причина смерти – обширный инфаркт миокарда, – добавил Андрей Владимирович. – С чего вдруг тебя это заинтересовало?
– Я могу увидеть ее свидетельство о смерти? – проигнорировав его вопрос, спросила Саша.
– Зачем?
– Это так сложно?
– Я так сразу не вспомню, где оно, – пожала плечами Вера Николаевна. – Сто лет его не видела.
– Полагаю, в той же коробке, где и все документы, – подсказала Саша, поставив на стол чашку с нетронутым чаем. – У папы всегда все бумаги хранятся в идеальном порядке, не верю, что одна потерялась.
– И все же я не понимаю, зачем тебе это? – не унималась Вера Николаевна.
– Затем, что вы мне лжете! – раздраженно выпалила Саша.
Родители, казалось, даже оторопели от неожиданности. Войтех какое-то время молча наблюдал за разговором, но в момент, когда повисла недолгая пауза, не выдержал.
– Просто расскажите правду, – попросил он тихо, спокойно, но очень настойчиво. – От этого может зависеть Сашина жизнь.
– Ну, хорошо, – вздохнула Вера Николаевна после еще одной недолгой паузы.
– Вера! – тут же оборвал ее муж.
– Думаю, Саша уже достаточно взрослый человек, чтобы знать правду, – не сдалась та. За прошедшие после смерти Александры Константиновны годы они много раз спорили, стоит ли рассказывать дочери правду. Впрочем, Саша никогда ничего не спрашивала, поэтому и разговор все никак не заходил, а то, возможно, Вера Николаевна как-нибудь и обмолвилась бы. – Она выпила целый флакон снотворного. От этого и умерла.
Саша откинулась в кресле и посмотрела на Войтеха. До этого она еще надеялась на то, что они что-то поняли неправильно, что все не так страшно, и в свидетельстве о смерти будет на самом деле указан инфаркт миокарда.
– Нев был прав, – тихо сказала она.
– В этом я и не сомневался, – ответил Войтех, бросив на нее быстрый взгляд, а потом снова посмотрел на ее родителей. – Она ничего не говорила перед этим? Ничего не пыталась… объяснить?
– Нет, – Вера Николаевна пожала плечами. – Это было накануне Сашкиного дня рождения. Мы пришли домой поздно, Саша уже спала. Выпили все вместе чая, потом она ушла спать. А утром я нашла ее в кровати уже мертвой. И пустой пузырек на столе.
– Почему вы мне ничего не говорили все эти годы? – спросила Саша. – Зачем врали?
– А что мы должны были тебе сказать? – удивился Андрей Владимирович. – Что эта ненормальная покончила с собой в твой день рождения?
– Она не оставила записку? Не объяснила, почему сделала это?
– Нет, – ответ прозвучал слишком быстро. Так обычно говорят люди, которым есть что скрывать.
– Ваша бабушка часто обращалась к колдунам? – неожиданно спросил Войтех.
– Что? – переспросила Сашина мама, удивленно посмотрев на него.
– Колдуны, – невозмутимо повторил Войтех. – Как часто она к ним обращалась? И говорила ли вам, почему это делает?
Он спрашивал наугад, просто потому что однажды они выяснили, что Сашина бабушка обращалась к колдуну и специально ездила к нему в Астраханскую область.
– Колдуны? – переспросил Андрей Владимирович таким тоном, как будто следующей репликой собирался предложить Войтеху посетить психиатра.
– Она ведь часто ездила куда-то, вы сами мне говорили, – напомнила Саша.
– Послушай, Сань. Моя бабка была ненормальной. Умная, образованная, начитанная женщина, не могу этого отрицать. Но слегка сдвинутая. Она все время где-то пропадала, но я не знаю, обращалась она к колдунам или просто колесила по всему Союзу, навещая своих бесконечных друзей. С нее сталось бы и с колдунами дружить.
– Ладно, – Саша вдруг хлопнула себя по коленям и посмотрела на родителей совсем другим взглядом. Голос ее тоже стал жестче, как будто с нее разом схлынула усталость. – Давайте больше не будем ходить вокруг да около. Что вам известно о проклятии?
– О проклятии? – испуганно переспросила ее мама.
– О проклятии, о моем кулоне, о том, отчего умирают все женщины нашего рода со стороны отца?
– Откуда ты знаешь?
– В том-то и дело, что я почти ничего не знаю, и хочу наконец выяснить.