- Там было полно народа. Ты бы глазам своим не поверил. Люди стояли в проходах. Ты слышал, о чем только что рассказывала Каролин Маккензи. Там был Мак! Я знаю, ты бы меня слушать не стал, но во время мессы мне показалось на какую-то секунду, что в толпе мелькнул кто-то знакомый. Хотя, сам знаешь, я слепа как крот, если не захвачу с собой очки, а в тот день я поменяла сумочку и оставила их дома.
- Повторюсь, ну и что?
- Гас, разве ты не понимаешь, о чем я тебе толкую? Там был Мак! Что, если он решит вернуться? Сам знаешь, - закончила она шепотом, - сам знаешь.
Как она и ожидала, Гас мгновенно разозлился.
- Проклятье, Лил, у того парня наверняка были свои причины, чтобы исчезнуть. Мне осточертело видеть, как ты страдаешь из-за него. Брось. Прекрати. Ты сказала его сестре вполне достаточно, чтобы она осталась довольна. А теперь помалкивай. Посмотри на меня, - Он наклонился над кроватью, грубо схватил ее за подбородок и повернул голову так, чтобы она не смогла отвести взгляд, - Да ты почти слепа без своих очков для дали. И ты еще пытаешься строить какие-то умозаключения из-за бумажки, которую Мак якобы оставил среди пожертвований. Ты его там не видела. Поэтому забудь об этой истории раз и навсегда.
Лил сама не знала, откуда у нее взялась смелость спросить у мужа, почему он так уверен.
- Откуда ты знаешь, что Мака там не было? - напряженным шепотом поинтересовалась она.
- Просто поверь мне на слово, - ответил Гас с потемневшим от гнева лицом.
Точно так он разгневался десять лет назад, когда она рассказала ему, что обнаружила при уборке в комнате Мака. С тех пор все эти годы она в отчаянии задавалась вопросом, не повинен ли Гас в исчезновении Мака.
Неловким жестом Гас ласково провел мозолистой ладонью по лбу Лил, а потом, тяжело вздохнув, сказал:
- Знаешь, Лил, я начинаю подумывать, что нам, наверное, все-таки стоит уйти на покой и перебраться в Пенсильванию. Если эта сестрица Мака зачастит сюда, рано или поздно она тебя так расстроит, что ты проговоришься.
Лил, которая обожала Нью-Йорк и с ужасом думала о праздной жизни на покое, проскулила:
- Я хочу уехать немедленно, Гас. Я очень за нас боюсь.
17
В конце рабочего дня Брюс Гэлбрейт всегда связывался с секретаршей. В отличие от большинства его знакомых он не носил с собой коммуникатор "Блэкберри" и часто отключал мобильник. "Чтоб не отвлекали, - пояснял он. - А то получается как у жонглера, у которого в руках летает слишком много шариков".
Брюс, тридцати двух лет, среднего роста, светловолосый, в очках, подшучивал на свой счет, мол, он такой неприметный, что его никогда не замечает даже камера наблюдения. С другой стороны, он не был настолько скромен, чтобы не сознавать, чего он на самом деле стоит. Он превосходно заключал сделки, а его коллеги считали, что он обладает почти физической способностью предвидеть направления развития рынка недвижимости.
В результате Брюс Гэлбрейт умножил стоимость семейного бизнеса до такой цифры, что его шестидесятилетний отец просто передал ему все бразды правления. На обеде по случаю своего выхода на пенсию отец произнес:
- Брюс, снимаю перед тобою шляпу. Ты примерный сын и гораздо лучший бизнесмен, чем я, а ведь я был хорош. Продолжай в том же духе, делай для нас деньги, а я постараюсь улучшить свои показатели в гольфе.
В среду, когда Брюс, по обыкновению, позвонил секретарше в конце рабочего дня, он находился в Аризоне. Секретарь сообщила, что был звонок от некой Каролин Маккензи, которая сказала, что Мак снова связался с семьей, и попросила Брюса перезвонить ей.
Каролин Маккензи? Младшая сестра Мака? Он не обрадовался, услышав знакомые имена. Лучше бы вообще их не слышать.
Брюс только что вернулся в люкс собственной гостиницы в Скоттсдейле. Покачав головой, он подошел к мини-бару и потянулся за холодным пивом. Было всего четыре часа, но он почти весь день провел на жаре и заслужил глоточек, успокоил он себя.
Он устроился в большом кресле, лицом к окну от пола до потолка с видом на пустыню. В любое другое время он полюбовался бы своим любимым видом, но только не сейчас, когда перед глазами стояла студенческая квартира, которую они снимали на паях с Маком Маккензи и Ником Демарко. Он вновь переживал то, что тогда произошло.
"Не хочу я видеться с сестрой Мака, - мысленно твердил он, - Прошло целых десять лет, но уже тогда родители Мака знали, что мы никогда не были с ним близки. Он даже ни разу не пригласил меня поужинать на Саттон-плейс, хотя вечно таскал с собой Ника. Ему и в голову не пришло, что мне, быть может, тоже хочется пойти. Для него я был всего лишь незаметным типом, который, так уж случилось, снимал с ним квартиру.
Ник - известный сердцеед; Мак - всеобщий любимец, отличный парень. Он был настолько мил, что даже извинился, когда обошел меня на несколько десятых при подсчете баллов десяти лучших выпускников курса. Никогда не забуду, как изменился в лице отец, узнав, что мне не удалось попасть в их список. Четыре поколения окончили Колумбийский университет, и я был первым, кто не оказался в десятке лучших. Да еще Барбара... В то время я просто с ума по ней сходил. Боготворил ее... А она даже не смотрела в мою сторону", - вспоминал Брюс.
Он запрокинул голову и допил пиво. "Все-таки придется позвонить Каролин, - решил он.- Но я скажу ей то же, что когда-то говорил ее родителям. Мы с Маком жили в одной квартире, но держались порознь. Я даже не видел его в день, когда он пропал. Ушел до того, как он и Ник проснулись. Поэтому оставь меня в покое, сестричка".
Он поднялся с кресла. "Забудь, - нетерпеливо велел он себе, - Просто выкинь из головы". И вновь припомнил цитату, которая часто всплывала в памяти, стоило ему только подумать о Маке. Он знал, что цитата далеко не точна, но для него она была хороша и так: "Но то случилось в другом краю, да и король умер давно".
Он подошел к телефону, снял трубку и набрал номер. На звонок ответила жена, и он сразу оживился, услышав ее голос.
- Привет, Барб, - сказал он, - Как дела, милая? Как малыши?
18
Эллиотт Уоллас вернулся к себе в офис после ланча с Эроном Клайном и невольно вспомнил о Чарльзе Маккензи-старшем и дружбе, которая завязалась у них во Вьетнаме. Когда они познакомились, Чарльз был новоиспеченным офицером, лейтенантом, после курсов подготовки офицерского резерва. Эллиотт рассказал Чарли, что родился в Англии, в американской семье и почти все детство провел в Лондоне. Когда ему исполнилось девятнадцать, они с матерью вернулись в Нью-Йорк. Его забрали в армию, где через четыре года он заработал себе офицерское звание и сражался бок о бок с Чарли в некоторых самых жестоких битвах той войны.
"Мы сразу прониклись друг к другу симпатией, - вспоминал Эллиотт, - Чарли был самым пробивным и самым амбициозным из всех людей, кого я знал. Он собирался поступить в юридическую школу сразу после демобилизации и поклялся, что станет весьма преуспевающим юристом и миллионером. Он даже гордился тем, что вырос в семье, с трудом сводившей концы с концами. И частенько подтрунивал надо мной из-за моего происхождения. "А как звали вашего дворецкого, Элл? - обычно спрашивал он, - Берти, а может быть, Чонси или Дживз?""
Откинувшись в кожаном кресле, Эллиотт улыбался воспоминаниям.
"Я рассказал Чарли, что дворецкого звали Уильям, но к тому времени, как мне исполнилось тринадцать, в доме его уже не было. Я рассказал ему, что мой отец, упокой, Всевышний, его душу, был самым образованным человеком и худшим бизнесменом в истории цивилизованного мира. Вот почему моя мать, в конце концов, сдалась и увезла меня домой из Англии.
Чарли мне тогда не поверил, но я поклялся ему, что у меня тоже есть амбиции. Он стремился к богатству, которого никогда не знал. Я же был когда-то богачом, а потом стал нищим, поэтому хотел все вернуть. Пока Чарли учился на юриста, я окончил колледж и получил своего магистра делового администрирования.
Мы оба преуспели в финансовом плане, но наши личные жизни сложились по-разному. Чарли встретил Оливию, и союз их был безупречным. Боже, каким аутсайдером я себя чувствовал, когда видел, как они смотрят друг на друга! Они прожили двадцать три прекрасных года, но потом исчез Мак, и после того у них не было ни одного дня, не наполненного тревогой за сына. Затем наступил день 11 сентября, и Чарли не стало. Мой брак с Нормой никогда не был счастливым для нее. Как там сказала принцесса Диана в одном из интервью - что в браке с принцем Уэльским их было трое? Да, именно так сложилось и у меня с Нормой, только менее гламурно".
Поморщившись от воспоминания, Эллиотт взял ручку и начал чертить каракули в блокноте. "Норма этого не знала, разумеется, но между нами всегда стояло то, что я чувствовал к Оливии. Теперь, спустя столько лет, когда мой брак превратился лишь в далекое воспоминание, мы с Оливией, возможно, сумеем спланировать наше совместное будущее. Она сама признает, что больше не в силах строить свою жизнь вокруг Мака, и я вижу, что ее чувства ко мне переменились. В ее глазах я уже не просто лучший друг Чарли и доверенный консультант по финансам, а нечто большее. Я сразу это понял, когда поцеловал ее перед сном. Я сразу это понял, когда она призналась, что Каролин нужна свобода, чтобы дочь перестала о ней беспокоиться. Но больше всего меня убедило ее неожиданное решение продать квартиру на Саттон-плейс".
Эллиотт поднялся, подошел к той секции книжного шкафа из красного дерева, где размещался холодильник, и открыл дверцу. Доставая бутылку воды, он спрашивал себя, не будет ли слишком рано предложить Оливии пентхаус на Пятой авеню, в квартале от музея Метрополитен, где было бы так чудесно поселиться.
"Мой пентхаус, - с улыбкой подумал он, - Еще двадцать пять лет назад, приобретая его после развода с Нормой, я мечтал, что здесь будет жить Оливия".
Зазвонил телефон, затем в переговорном устройстве сухо прозвучал голос секретарши, говорившей с британским акцентом:
- Звонит миссис Маккензи, сэр.
Эллиотт бросился к столу и снял трубку.
- Эллиотт, это Лив. Я собиралась поужинать с Джун Крабтри, но в последнюю минуту оказалось, что она не может пойти. А Каролин, как я знаю, встречается сегодня со своей подружкой Джеки. Ты, случайно, не хотел бы поужинать с дамой в ресторане?
- С удовольствием. Как насчет того, чтобы выпить у меня около семи, а потом отправиться в "Le Cirque"?
- Превосходно. Увидимся.
Положив трубку, Эллиотт почувствовал, что на лбу выступила легкая испарина. "Я в жизни ничего так сильно не желал, - подумал он.- Ничто не должно нам помешать, и все же я не могу избавиться от страха и неуверенности". Затем он расслабился и громко рассмеялся, представив реакцию отца на такие мрачные мысли.
"Как говорил дорогой кузен Франклин, - подумал он, - единственное, чего нам следует бояться, - это самого страха".
19
В среду весь вечер и до глубокой ночи притихшие студенты Нью-Йоркского университета клеили листовки в Гринвич-Виллидж и Сохо на всех телефонных столбах, деревьях и витринах в надежде, что кто-то, быть может, узнает Лизи Эндрюс и сообщит хоть какие-то сведения, которые смогут помочь в ее поисках.
На листовке была напечатана фотография улыбающейся Лизи, которую ее соседка по квартире сделала всего за несколько дней до исчезновения девушки, а еще ее рост и вес, адрес бара "Вудшед", время, когда она оттуда ушла, домашний адрес и сообщение о награде в пятьдесят тысяч долларов, предложенной ее отцом и Николасом Демарко.
- Обычно указывают меньше информации, но сейчас мы выкладываемся на все сто, - сказал капитан Ларри Ахерн брату Лизи в девять часов вечера, - Буду с тобой откровенен, Грегг. Если Лизи похитили, наши шансы найти ее живой и здоровой уменьшаются с каждым часом.
- Понимаю.
Грегг Эндрюс пришел в штаб после того, как дал отцу сильное успокоительное и заставил прилечь в гостевой в своей квартире.
- Ларри, я чувствую себя чертовски бесполезным. Чем я могу помочь? - Он обмяк, сидя на стуле.
Капитан Ахерн перегнулся через стол к Греггу, вид у него был мрачный.
- Ты можешь быть опорой отцу. Заботься о своих пациентах в больнице. Остальное предоставь нам, Грегг.
Грегг постарался выглядеть успокоенным.
- Пытаюсь.- Он медленно поднялся, словно каждое движение давалось ему с трудом, и направился к двери, но тут же обернулся.- Ларри, ты сказал: "Если Лизи похитили". Прошу тебя, не трать попусту время, думая, что она намеренно подвергает нас такому испытанию.
Грегг распахнул дверь и оказался лицом к лицу с Роем Барроттом, который как раз собирался постучаться к своему начальнику. Барротт услышал последнее замечание Эндрюса и понял, что оно созвучно заявлению Каролин Маккензи, сделанному в этом же самом кабинете два дня назад. Отмахнувшись от подобного сравнения, он поздоровался с Эндрюсом и шагнул через порог.
- С пленками покончено, - сообщил он.- Хочешь взглянуть на них сейчас, Ларри?
- Хочу, - ответил Ахерн, глядя вслед удаляющемуся Греггу.- Как ты думаешь, будет какая-то польза, если на них взглянет и ее брат?
Барротт быстро обернулся, проследив за взглядом Ахерна.
- Возможно, будет. Я поймаю его, пока он не сел в лифт.
Барротт перехватил Грегга, как раз когда тот нажимал кнопку вызова, и спросил, не может ли он спуститься с ними вниз, в техотдел, пояснив при этом:
- Доктор Эндрюс, мы увеличили кадр за кадром пленки, снятые камерами наблюдения в баре " Вудшед", и теперь пытаемся выяснить, кто держался поближе к Лизи на танцплощадке и кто последним покинул клуб.
Не говоря ни слова, Грегг кивнул и последовал за Барроттом и Ахерном в техотдел.
Во время показа Барротт, успевший дважды внимательно просмотреть пленку, вводил Грегга и капитана Ахерна в курс дела.
- Весь вечер она общалась только с друзьями, на пленках не зафиксировано ничего значительного. Все друзья в один голос твердят, что Лизи была с ними, если не считать тех пятнадцати минут, что она провела за столиком с Демарко, или когда танцевала. Ее компания ушла в два часа пополуночи, после чего она только танцевала и за столик присела, лишь, когда музыканты начали собирать инструменты. Публика к тому времени почти вся разошлась, поэтому у нас есть несколько очень четких ее снимков до ухода.
- Нельзя ли перекрутить к тому кадру, где она сидит за столиком? - попросил Грегг, заметно погрустневший при виде сестры на экране.
- Конечно, - Барротт перемотал пленку на видеомагнитофоне.- Ничего не замечаете, доктор, что мы могли пропустить? - спросил он, стараясь говорить ровным тоном.
- Посмотрите, как изменилась в лице Лизи. Она все время улыбалась, когда танцевала. А вот что теперь. Смотрит печально и задумчиво, - Он помолчал, - Два года назад умерла наша мама, Лизи очень тяжело переживала это горе.
- Грегг, а ты не думаешь, что ее душевное состояние могло вызвать временную амнезию или приступ тревоги, заставивший бежать куда глаза глядят? - Вопрос Ахерна требовал прямого ответа.- Разве это не вариант?
Грегг Эндрюс сжал виски пальцами, словно пытаясь подстегнуть мысли.
- Не знаю, - наконец произнес он, - Просто не знаю, - Он в нерешительности запнулся, потом продолжил: - Но если бы мне пришлось поставить на кон свою жизнь и жизнь Лизи, я бы сказал, что этого не может быть.
Барротт быстро перекрутил пленку вперед.
- Ладно. В последний час, когда бы она ни попадала в поле зрения камеры, у нее ни разу не было рюмки в руке, что подтверждает показания официанта и бармена: за всю ночь она выпила только пару рюмок вина и не была пьяна, когда уходила.- Он выключил видеомагнитофон, - Ничего, - с досадой изрек он.
Грегг Эндрюс, собравшись уходить, с напряжением сказал:
- Пожалуй, я пойду домой. Утром мне предстоит оперировать, так что нужно хотя бы немного поспать.
Барротт подождал, пока тот ушел, затем поднялся и потянулся.
- Я бы сам не прочь немного поспать, но пойду в "Вудшед".
- Думаешь, Демарко появится там сегодня вечером? - спросил Ахерн.
- Полагаю, что да. Он знает, что в баре будет полно наших людей. И он достаточно сообразителен, чтобы предвидеть большой наплыв публики. Многие придут просто из любопытства, и, разумеется, туда слетятся так называемые знаменитости второго сорта, чтобы лишний раз засветиться перед телекамерами. Можешь мне поверить. Там будет полно чудиков.
- Согласен.- Ахерн поднялся, - Не знаю, ты в курсе последних сведений или нет, но мы отслеживаем мобильник Лизи. Так вот, тот, у кого он в руках, весь день передвигался по Манхэттену. Демарко вернулся из Южной Каролины сегодня утром, ближе к полудню, так что если это сделал он, то у него в Нью-Йорке есть сообщник.
- Было бы славно, если бы оказалось, что девушка просто на что-то рассердилась и теперь бегает по Манхэттену, - прокомментировал Барротт, потянувшись за пиджаком, - Но думаю, все не так безобидно. Тот, кто ее похитил, успел избавиться от тела. Он достаточно умен, чтобы догадаться, где мы начнем поиски, если телефон включен.
- И он достаточно умен, чтобы понимать, что, передвигаясь по городу с ее телефоном, он создает видимость, будто она все еще жива.- Ахерн задумался, - Мы проверили Демарко так тщательно, что теперь знаем даже, когда он потерял молочные зубы. Ничего в его прошлом не указывает на то, что он способен совершить такое.
- Наши парни отыскали что-нибудь в делах трех других исчезнувших девушек?
- Ничего такого, что мы не исследовали бы до конца. Сейчас мы проверяем чеки кредиток, которыми пользовались в понедельник вечером, чтобы выяснить, не будет ли совпадений с именами людей, которые фигурируют как завсегдатаи баров в тех делах.
- Угу. Ладно, увидимся позже, Ларри.
Ахерн внимательнее присмотрелся к Барротту.
- Признайся, Рой, ты взял на заметку еще кого-то кроме Демарко?
- Пока не уверен. Нужно сначала подумать, - туманно ответил Барротт, но Ахерн видел, что не ошибся.
20
Джеки Рейнолдс стала моей ближайшей подругой еще в первом классе школы, когда нам было по шесть лет. Таких умных, как она, я редко встречала. А еще она отличная спортсменка, ее удару в гольфе может позавидовать любой профессионал. В сентябре, после окончания Колумбийского университета, мы вместе перевелись в Дьюк. Пока я изучала юриспруденцию, она работала над докторской диссертацией по психологии.
В ней с первого взгляда безошибочно угадывается спортсменка: высокая, с тренированным телом, с длинными каштановыми волосами, которые чаще всего она перехватывает на затылке резиночкой. Самая ее яркая черта - удивительные карие глаза. Они буквально источают тепло и сочувствие, мгновенно вызывая в людях желание исповедаться. Я всегда ей говорю, что она должна делать скидки своим пациентам.
- Тебе не приходится вытаскивать из них признания, Джеки. Стоит им переступить порог твоего кабинета, как они тут же выкладывают все, что у них на душе.
Мы с ней много болтаем по телефону и встречаемся не реже раза в месяц. Раньше встречались чаще, но теперь Джеки завязала довольно серьезные отношения с парнем, к которому бегает на свидания последний год. Тед Сойер - лейтенант пожарного департамента и вообще птица высокого полета. Он намерен стать в будущем руководителем пожарной службы Нью-Йорка, а затем баллотироваться в мэры, и я готова побиться об заклад на последний доллар, что ему удастся и то и другое.