Всё, что возможно, к арбитражному сражению было подготовлено. Резервы подтянуты. Единственно – Дамокловым мечом висело заявление ненайденного Виленкина, благодаря которому судья Самосадова получала зацепку, чтоб принять решение о признании банка несостоятельным. А то, что такой предлог арбитражный судья станет выискивать рьяно, отметая неустраивающие доказательства, Игорь, вспоминая свой визит, не сомневался, – Самосвалом зря не назовут.
8
Денис Лобанов и вовсе не верил в благоприятный исход предстоящего судебного заседания. Главный вывод, который сделал он для себя, выслушав рассказ Кичуя о визите на Новую Басманную, заключался в том, что Онлиевский, похоже, совершил очередное ценное приобретение. Приватизировал арбитражный суд.
А раз так, то надо готовить пути к отступлению. Три последних дня Денис провел в командировке. Изолированный от повседневной суеты, он взвесил все, просчитал варианты. И по возвращении в банк прямиком отправился к кабинет к Рублеву, предвидя, что разговор получится непростым. Увы, он не ошибся. У Рублева неожиданно для себя Денис застал едва ли не всю банковскую "головку": Кичуя, Дерясина, Холину, а также частую здесь в последнее время гостью – Манану Осипян. Шло какое-то оживленное обсуждение. Все, кроме Холиной, сгрудились вкруг стола. Ирина же в обтягивающих бриджах цокала по кабинету в босоножках на тончайщих, будто соборные шпили, каблучках, потряхивая свежеотлакированными ноготками. Первой завидев Лобанова, она, как обычно, демонстративно фыркнула, заставив поднять головы остальных.
– А, господин Лобанов, – Иван Васильевич сделал приглашающий жест. – Вернулись! Присоединяйтесь. Мы тут решили заблаговременно обсудить повестку будущего годового собрания на "Юном коммунаре".
– Ну, вы даете, красавцы, – Лобанов аж поперхнулся. – Или шутите?
– А что? – отреагировала Осипян. – Надо на перспективу глядеть. Март двухтысячного не за горами. На реконструкцию оборудования понадобятся дополнительные ресурсы. В связи с этим есть идея включить в повестку вопрос о дополнительной эмиссии.
– Стратеги! – Денис оглядел присутствующих озабоченным взглядом психиатра, обнаружившего коллективное помешательство. – У вас суд через три дня! Может, признают банкротами. А они тут диспозиции на полгода вперед прорисовывают.
– Суд будет. Но банкротом банк не признают, – строго произнес Рублев. – Для чего иначе мы работаем?
– Ваши слова да Богу в уши.
Иван Васильевич снял очки, внимательно посмотрел на Лобанова:
– Ты что-то хочешь предложить?
– Хочу! – решительно подтвердил Денис. – Потому что тоже стратегически мыслю. Вера в успех, прочие фанфары – это всё ля-ля. Как говорится, мечтать не вредно. Но и предусмотрительность еще никому не мешала. В сорок первом Москву тоже сдавать не собирались. Однако все ценное на всякий случай вывезли.
Он заметил, как быстро переглянулись Кичуй с Дерясиным.
– Если допустить, что банк признают банкротом…Только допустить, – Денис приподнял ладони, защищаясь от хмурого взгляда Рублева. – То сюда высадится арбитражный десант Онлиевского. Принцип этого господина известен: деньги выжать, остальное – в жмых. Так что вкладчикам и клиентам, о которых вы так печетесь, все едино ничего не достанется.
– И что отсюда вытекает? Делать как он?! – взвинченно отреагировал Иван Васильевич.
– Во всяком случае не быть глупцами. Надо все ценное, что не состоит на балансе банка, подготовить к продаже на офшорные компании, напрямую с банком не связанные. И если арбитраж примет решение о банкротстве, в тот же день задним числом оформить отчуждения. Прежде всего я имею в виду кондитерку.
– А что? Это логично, – быстро закивала Осипян.
– В любой подлости есть своя логика! – раздраженно процедил Рублев. – Да если кто узнает об этих распродажах, нас тут же угробят! Еще и ярлык воров публично навесят, – только того и ждут! А наша сила в том, что мы не воры!
– Поэтому он и говорит: только подготовить! – вступился Кичуй. – Что вы всё сразу отметаете? Вслушайтесь. По-моему, он дело предлагает!
Присутствующие удивленно переглянулись: прежде разговаривать с тестем в таком тоне Кичуй себе не позволял. Рублев зарделся.
– Иван Васильевич, погоди кипятиться, – Осипян на виду у всех успокоительно прижала его руку к столу. – Я и сама хотела о подобном просить. А ну как в самом деле грянет беда, что ж вам меня-то с собой топить? Да и обещал!
– Дело, дело Дэни глаголит! – поддержал и Дерясин, шутливым тоном пытаясь снизить накал страстей.
– Лобанов – это, конечно, тот еще фрукт, – Холина бросила на Дениса уничижительный взгляд. – Но то, что сейчас предлагает, на самом деле целесообразно.
– Да?! – Иван Васильевич язвительно огляделся. – Все умные, один упрямец Рублев, как палка в колесах. А вы подумали на минутку, что будет с теми, кто такие договора подпишет, или с теми, на кого эти офшоры оформлены? Такой прессинг начнется. Самое меньшее – уголовные дела пооткрывают. Что, не терпится в тюрьме посидеть? Или рассчитываете за границу смыться?
– Если всё грамотно оформить, не подкопаются, – упрямо произнес Лобанов. – Я уже и схемы "двойной продажи" прикинул.
– Комбинатор! – буркнул Рублев. – Но ведь не корысти ради как бы, Иван Васильевич, – Дерясин склонился в шутовском поклонце. – А токмо пользы дела для. А?
– А? – повторил, склоняясь рядом с ним в таком же холопском поклоне, Кичуй.
– Эк навалились! Хорошо, подберите пока "кондитерские" документы, там поглядим, – Рублев безнадежно махнул рукой. – Кто этим займется?
– Могу я, – вызвался Лобанов. – Как говорится, инициатива наказуема.
– Вы? – задумчиво произнес Иван Васильевич, чувствуя, как внезапное подозрение овладевает им. – У кого хранятся документы по "Магнезиту"?
– У Жуковича. Он директор компании, – отреагировал Кичуй. – Кстати, Дэни, ты в последние дни заменял Олега и пользовался его сейфом. "Кондитерская" папка в сейфе? – Понятия не имею, – процедил Лобанов. – Свален там какой-то хлам. А что именно, я не в теме. Я-то с реестром работал. Хотите, возьмите ключ, сами гляньте. А чо, разве Жучило до сих пор не объявился?
– Звонил я жене его. Говорит, аритмию никак не снимут, – Дерясин постучал себя по груди. – Как бы опять инфаркта не было, – с нашими-то перегрузками!
– Если аритмия, тогда суду все ясно, – Лобанов озадаченно потеребил бороду. – Стало быть, опять в запой ушел, старый алкаш.
– Как это в запой?! – вскинулась Осипян. – Вы хотите сказать, что ценнейшие документы по моей кондитерке хранятся у алкоголика?
Она диким взглядом оглядела остальных.
– Не у алкоголика, а у начальника управления, – неприязненно поправил Кичуй. Он склонился над селектором: – Кого-нибудь из управления холдингом пригласите к Ивану Васильевичу….Сейчас принесут декументы, переложим их ко мне, и – все дела. – Легкие у вас дела, пробормотала Осипян. – Ладно: директор "Магнезита" Жукович. Это я знаю. А кто числится учредителем? Вы же эту компанию в банк официально на учет не поставили. Так кто?! Кичуй и Дерясин переглянулись.
– Жукович, – пробормотал Кичуй.
– Что?! – взвизгнула Осипян. – Всё дело жизни моей зависит от росчерка одного алкаша?!
– Как это? – поразился и Рублев. – Я полагал, кондитерка на тебе, Игорек.
Кичуй умоляюще кивнул Дерясину.
– Понимаете, Иван Васильевич, – забормотал Андрей. – Самые крупные участия действительно всегда оформлялись на руководителей банка. "Магнезит" значился на Керзоне. А когда Керзон уходил, то, чтоб не затягивать, все права переуступил Жуковичу – холдингом же Олег занимался. Переоформлял компании, находил покупателей, продавал. Мы после менять ничего и не стали, чтоб потом не терять время на согласования. Для дела-то удобней: учредитель и директор в одном лице. Да и вообще в чем проблема? Переоформим всё на Игоря или на кого скажете.
В дверь робко постучались, и следом в кабинет протиснулась нескладная, лет сорока женщина – Лариса Угловая. Лицо ее при виде собравшегося начальства пошло пятнами.
– Где Жукович хранит учредительные документы по кондитерскому холдингу? – строго спросил Рублев.
– Так в сейфе, – она сглотнула.
– У вас ключ есть? Или у других сотрудников?
Угловая отрицательно мотнула маленькой, птичьей головой. Дряблая обвисшая кожица на шее мотнулась следом – куриной гузкой. Заметившая это Холина брезгливо отвела глаза.
– Вот ключ, – Кичуй забрал связку у Лобанова и протянул Угловой. – Откройте и принесите учредительные документы по кондитерскому холдингу. Поняли? Угловая завороженно кивала. Но не двигалась.
– Да вы успокойтесь, – приподнялась Манана, сама отчего-то начиная не на шутку волноваться. – Пожалуй, я пройду вместе с вами.
Волнение Осипян передалось остальным. Не сговариваясь, все двинулись следом. – Валяйте, а я пока вздремну с дороги, – Лобанов поерзал в кресле, устраиваясь поудобней. В самом деле за эти дни он почти не спал.
При виде многочисленного начальства аквариум всполошился. Вскрыли забитый пыльными бумагами сейф Жуковича.
– Ну, и свинарник, – поразился аккуратист Рублев.
Но Осипян беспорядок волновал меньше всего. Никому не доверяясь и не спрашивая разрешения, она выгребла папки на стол и по одной принялась перебирать. Процесс грозил затянуться надолго. Поэтому Кичуй зашел сбоку и провел пальцем по корешкам. Обескураженно разогнулся: документов на компанию "Магнезит" в сейфе не было. Лишь вспотевшая Манана Юзефовна, прикусив губу, продолжала при общем молчании свою бесполезную работу. На лбу её проступили бисерные росинки.
Наконец отбросила последнюю папку.
– Как всё это прикажете понимать? Где "Магнезит"? Ведь как чувствовала! Просто-таки сердце жало. Помните, как чувствовала? – страстно вопросила она, ухватив Рублева за рукав. – Почему документы компании, на которую записали мои акции, не под охраной? Не в сейфе президента?
– У нас, Манана Юзефовна, каждый отвечает за свой участок, – огрызнулся Игорь. Но тут же, поняв нелепость сказанного, осекся. – Кто ж мог такое подумать?
– Триста пятьдесят миллионов долларов – для вас участок? – поразилась Осипян. Обвела глазами присутствующих, пытаясь разглядеть признаки безумия.
Наткнулась на непонимающее лицо Холиной, увидела ошеломленно переговаривающихся в стороне сотрудников.
– Они мой холдинг просрали! – громко объявила она. И, будто только сейчас осознала все последствия происшедшего, лупанула кулаком по столу. – Где мои акции? Отвечать! Мужчины вы или кто?!
– Успокойтесь! – Рублев, заметивший, что к ним жадно прислушиваются, подхватил Манану под руку и, невзирая на сопротивление, вывел из аквариума в коридор.
Осипян огляделась, готовая зайтись в новом крике.
– Так, может, у Олега Евгеньевича, – тихонько вклинилась вышедшая следом Угловая. Оказавшись в центре внимания, она густо покраснела. – Я в том смысле, что он часто брал документы домой. На работе не успевал. – Точно! А то развели тут истерику! – Дерясин выхватил мобильник, принялся судорожно набирать номер. – Сейчас у Олега самого всё и узнаем.
Он отошел в сторону, к подоконнику. Через три минуты, совершенно унылый, вернулся к взбудораженной группке:
– Жена говорит – спит. Никаких документов с собой не привозил.
Обреченно прикрыл глаза и тихонько закончил:
– Выходит, лопухнулись мы.
Осипян вновь затрясло.
– Как все это прикажете понимать?! – закричала она, ухватив за локоть Рублева. – Я же в вас поверила! И что теперь? Кому меня продали?! Кто продал? Думайте же!
– Все сходится на Жуковиче, – неохотно признал Кичуй.
– Да не, не может быть! – не поверил Дерясин. – Олег, он хоть и с вальтами, но чтоб подлянку? И потом что? Украл, продал и запил на радостях? Так как бы не делают.
– Но следов взлома нет, – констатировал Рублев. – А ключ только у Жуковича был. – Не только! – напомнил Кичуй. – Точно, Лобанов! – пронзительно выдохнул Рублев. Ему вдруг открылся механизм предательства. Посмотрел на Кичуя, и тот, соглашаясь, кивнул. – То-то он насчет офшоров тень на плетень наводить начал! – Да вы чего, Иван Васильевич! – всколыхнулся Дерясин. – Денис столько сделал. Того же Подлесного разоблачил.
– Мешал. Потому и разоблачил, – непримиримо объявил Рублев. – А может, просто меж собой сговорились, чтоб таким образом доверие к Лобанову укрепить. Один у них заказчик – Онлиевский. Кто другой на такой беспредел решится? Ведь мы ж Лобанову сами ключи от сейфа преподнесли: бери, мил друг, не хочу! Его работа! И Жуковича слабовольного он подбил! А мог и вовсе без Жуковича обойтись. – Без Жуковича не мог, – подправил тестя Кичуй. – Подписать передаточные распоряжения может только собственник компании. То есть Жукович. Значит, вместе продали!
– Игорек, ты что?! Что ты несешь? Ведь Дэни рядом с нами почти год! – Дерясин склонился к другу. Щеки Кичуя налились свежей краской. Маленький рот упрямо скривился:
– Подлесный тоже рядом был.
– Но у вас нет оснований подозревать Лобанова! – отчеканила Холина. – Они с Жуковичем вместе пришли, – непримиримо повторил Рублев. – Видно, за одним и тем же. А все остальное – для отвода глаз. – Так надо и спросить, пока не сбежал! – выкрикнула Манана, склонившись – лицо в лицо – к Рублеву. Говорить спокойно она не могла. – Лобанов, Жукович! Кто там у вас еще? Мне плевать! Надо найти мои акции! Да что тут с вами?… Сама спрошу!
Она побежала к парадной лестнице.
– Иван Васильевич! – Холина попыталась задержать Рублева. – Положим, Вы не любите Лобанова. Но это не доказательство!
– Оставьте, Ирина! Я всегда знал: он – попутчик! – Рублев поспешил следом.
В рублевский кабинет ворвались почти одновременно.
Лобанов, дремавший в кресле, вскинул голову:
– Чего это вы, как воробьи? Не нашли, что ли, свои "сладкие" бумажки? И куда подевались?
– Вам лучше знать! – замогильным голосом произнес Рублев. – Это ж вы с Жуковичем дружки закадычные. Ишь как легко у него – "бумажки"!
– Не понял, – Денис нахмурился. – Еще раз можно – для дураков?
– Куда делись учредительные документы "Магнезита"? – напрямик рубанул Рублев.
Монгольские скулы Лобанова натянулись, глаза приобрели насмешливо-колючее выражение. Он вызывающе огляделся:
– Вот теперь предельно ясно. С профессорской, можно сказать, доходчивостью. Отвечаю на вопрос билета: "Профессор! Вы мне больше не интересны!". Он поднялся.
– Вас никто не отпускал! – поспешно выкрикнул Иван Васильевич.
– Куда ты, Дэни? – подскочил Дерясин. – Объясни им, чтоб на тебя не подумали. Но, напоровшись на колючий взгляд, отступился.
– Считай, объяснились.
Осипян проворно перегородила Лобанову дорогу.
– Мальчик! Неужели ты думаешь, что тебе позволят вот так просто забрать чужое? Вот так просто?! Не будь дурачок! Люди за куда меньшие деньги гибли. У тебя жизнь впереди. Ну, давай же верни по-доброму. И все забудется. – Давай, – согласился Лобанов. Он приподнял хрупкую Осипян под локоточки, переставил, освободив выход. Предостерегающим движением остановил шагнувшего Кичуя:
– Мне никто не может позволить или не позволить. Что считаю нужным, то и делаю. Возжелаю забрать – заберу. Засим имею честь быть.
Дверь за ним закрылась. – Вот так откровенно! – ошарашенно процедил Рублев. – Даже не попытался оправдаться. Игорь, звони охране. Пусть задержат. И сразу вызывайте милицию.
Он повернулся на звук. То упал стул, отброшенный Холиной. Ирина, до того будто пребывавшая в столбняке, яростно топнула ножкой. – Милицией травить! Крыша, что ли, у всех разом поехала?! – закричала она. – Только попробуйте. Я вам такой публичный скандал устрою, – никому мало не покажется! А Вы-то, Иван Васильевич! Ладно, эта оглашенная бабенка! Но Вас я за справедливого человека держала. И так вот…без проверки, без доказательств. Сами вы все!..
Она выскочила следом.
Кичуй с отстраненным лицом потянулся к трубке внутренней связи. Но Дерясин, опередив, накрыл ее ладонью.
– Этого категорически нельзя делать! – с внезапной твердостью объявил он. – Слышите меня?! Категорически!
Игорь растерянно глянул на тестя. Но Рублев лишь безразлично отмахнулся. Все это становилось неважным. Кто бы ни был исполнителем похищения, сами документы наверняка уже лежали в сейфе ненавистного Онлиевского.
9
Ирина нагнала Лобанова на автостоянке. Отчаянно дробя шпильками по асфальту, подбежала, когда тот открывал ключом дверцу своего "Жигуленка". Развернула за рукав.
– Постой!
И – отступила.
Посеревшее лицо Дениса было влажно.
– Что хочешь? – он быстро отвернулся.
– Я не верю.
– Да мне-то!..
– Не верю! Куда ты собрался?
– Вообще-то на хауз. Ванну принять после трудов праведных!
– Врешь. Ты ведь к Жуковичу? Так? – по глазам увидела, что так.
– Может, и съезжу. Навещу подельничка. Надо ж договориться, как навар раздербанить.
– Я с тобой!
– С чего бы?
– Сказала – с тобой!
– Да отвянь ты! Обойдусь без банковского филера. Тем паче – без содержанок!
– В рожу дам! – пообещала сквозь зубы Холина.
– Замучаешься!
Денис распахнул дверцу, втиснулся за руль, повернул ключ, – двигатель тарахтел, но не заводился.
– Опять свечи! – сквозь зубы процедил он, выбираясь. С удивлением посмотрел на Холину. С лукавым выражением та вытянула из сумочки ключи от иномарки и, прогнувшись, эффектно покручивала на пальчике. Шагнула вперед:
– Судьба!
– Сказал – нет! – Денис назло себе оттолкнул девушку. Не рассчитал. Она упала на асфальт. Послышался хруст.
Испугавшись, он опустился рядом:
– Цела хоть? – Какое "цела"? – Холина простонала. – Рука? Нога? – Денис принялся сноровисто ощупывать ее. – Хуже. Туфли накрылись. Такую шпильку загубил! Может, одна на всю Москву шпилька была, – Ирина, сидя на асфальте, вытащила из-под себя туфлю с отломанным каблуком. – У меня эту шпильку знаешь как выпрашивали? И главное, было бы из-за кого!
– Потому что лезть не надо! И вообще пойми: если у него запой, там, может, ночевать придется, пока не проспится. А это тебе не коттедж, тем паче не виллы Суслопаровские о десяти спален. Это халабуда, из тех, что сторублевые инженеры поднимали. Там и комнаты лишней для тебя не будет. Не говоря о белье.
– Сказала – еду! Еще каждая сволочь мне отказывать будет. Рожей не вышел!
Ирина гордо вскочила. Ойкнув, оступилась, и упала бы, если бы не ухватилась за Дениса.
– Ступня, – испуганно сообщила она. – Похоже, подвернула. Надо же как!
– Навязалась-таки, дурёха. Ладно, опирайся и показывай, где твоя машина. Денис резко подсел, подхватил ее под колени правой рукой и поднял на плечо, будто ребенка на демонстрации. Вскрикнул от боли, свободной рукой ухватился за бок. – Что? До сих пор ребра не срослись? – Знать бы, – процедил Денис. Закусив губу, он пошел по рядам. Подозрительно склонился к притихшей наверху ноше.
– Чего замолчала? – А что говорить? Опять битый небитого везет.