– Вечер?
– Он взял меня среди бела дня, сразу после полудня.
– В саду?
– Еще скажите – в сугробе.
– Вам виднее.
– Посуду я мыла, посуду, в чем мама родила!
– Бывает и хуже.
– Вас это, милейший, не касается.
– Спасибо, а еще вопрос можно?
– Нельзя. Ему не понравятся ни ваши вопросы, ни мои ответы! Не понравятся!
– Но хоть что-то после него осталось?
– Разбитая тарелка.
Вернувшаяся Нинель Осиповна испортила откровения.
– Посуда бьется на счастье.
Ничего не добавив к несвоевременной сентенции, я подхватил кандидата психологических наук, явно перепробовавшую коньяка.
– Но! Но! Только без рук, мы же в доме уважаемого Иммануила Феоктистовича Скудаева!
Трезвое замечание.
– Динечка, почему ты ничего не понимаешь в постдефлорационной соматике!
– Коньяк-то хоть хороший?
– Изумительный.
Явилась спасительным ангелом Лидуня.
– Такси будет через пять минут.
Я вывел Нинель Осиповну в сад.
С аллеи раздался клаксон подкатившего электромобиля.
Закат репетировал конец света.
Глава 13 Преемник утопленника
Но из калитки нам выйти не удалось.
Навстречу вышагивал добродушный человек, в котором я признал главного доктора садоградского роддома.
– На ловца и зверь бежит, – прошептал я.
– Где зверь?
Доцентша вздыбила подол.
– Я до смерти боюсь мышей.
– Замолкни, – прошептал я. – Укушу.
Страшная угроза подействовала, и доцентша, явно перебравшая коньяка, начала обмякать.
Я едва удержал массивное ученое тело от падения в траву.
Олег Иннокентьевич Расмус тактично сбавил шаг.
– Извините, – обратился я к родильному специалисту. – Не поможете доставить Нинель Осиповну до такси?
– С удовольствием.
– Ребята, я вас люблю, – сказала доцентша. – Всех!
Таксист, завидев захмелевшую пассажирку, бросился открывать заднюю дверцу.
– Только без рук!
Доцентша въехала локтем в солнечное сплетение дока.
– Без рук!
Олег Иннокентьевич сложился пополам.
Запихнув доцентшу в такси, я занялся ведущим перинатологом.
Нинель Осиповна успокоилась.
Шофер занял свое место.
Главный врач очухался.
– Вы тот самый племянник?..
– Почти.
– Навещаете беременных?
– Как и вы.
– Ну, и что скажете о нашем садоградском феномене?
– Пока без комментариев.
– В шахматы играете, молодой человек?
– Иногда.
– Тогда заглядывайте на партеечку.
– Непременно.
– Я вам такой спертый мат организую…
– А можно спросить вас как специалиста…
– По шахматам? – док улыбнулся.
– По зачатиям, – улыбнулся и я.
– Только не о том, кто это все проделывает.
– Да какая разница, кто. Меня больше интересует, как оплодотворитель узнает, кого и когда надобно осеменить, чтобы добиться желаемого результата.
– Сразу видно садоградского новичка.
– Поясните.
– Ну, походите по Кронино и Пнево – и сами поймете сигнальный механизм.
– Док, просветите, ради экономии времени.
– В общем, молодой человек, женщина, у которой созревает яйцеклетка, проделывает кое-какие подготовительные манипуляции.
– Про кое-какие факты я уже слышал.
– Но самое главное – они надевают на себя фату.
– Да, да… Кажется, Оленька упоминала об этом.
– Разумеется, фата позволяет визуально определить женщину, готовую забеременеть.
– Проще простого, док!
– Но и это еще не все.
– Подвенечные трусики?
– Только не прикидывайтесь, молодой человек, циником.
– Не буду.
– В Кронино дамы надевают фату белую, а в Пнево – черную.
– Не понял.
– В Кронино – невесты Бога. В Пнево – невесты Дьявола.
Я потрогал фотоаппарат.
Пусть господин президент и товарищ генерал убедятся в той сверхсложной задаче, которую мне предстояло решить.
– Диня! – закричала доцентша из такси. – Диня, мне плохо!
– Не буду вас больше задерживать.
Олег Иннокентьевич Расмус оборвал речь на самом интересном и поспешил к страждущей Лидуне.
Я кинулся на помощь доцентше.
Глава 14 Скупые итоги
Машина останавливалась всего два раза.
И вот, наконец, мы дома.
Таксист помог, а то бы мне одному не справиться.
Благоухающая коньяком доцентша была доставлена в опочивальню.
Я оплатил короткую поездку и пронос тела по тройному тарифу и вышел в сад к чучелу.
Сегодня Повар должен был заменить призрачного генерала.
Хватит тревожить шефа по пустякам.
Фотоаппарат нацелился на вертящегося маньяка.
– Эй, образина, не на тебя ли похож Ванюша?
Чучело сбавило обороты.
– А когда сношаешься, то потеешь – не так ли?
Чучело притормозило.
– И яблоками от тебя прет за версту!
Чучело замерло.
– А зачем ты бьешь тарелки?
Чучело не ответило ни на один из вопросов.
– Или все-таки это не ты, а неведомый летун?
Чучело снова завращалось.
– Ну и хрен с тобой.
Я вернулся в коттедж.
Доцентша беспокойно ворочалась, окончательно измяв праздничные одежды.
Я заперся в каморке с чемоданами.
Нет, без консультации с Алексеем Николаевичем не обойтись.
И шеф явился.
Но всего лишь на четверть генеральского образа, утратив живот и нижние конечности.
– Ну что, голова садовая, нарыл?
– Алексей Николаевич, у меня сложилось впечатление, что опрошенные дамочки многое не договаривают.
– Хочешь сказать, Летун их предупреждает о возможных последствиях?
– Ну да – мол, если сдадите меня, то зачатый ребенок обречен на верную гибель.
– Опережающий шантаж?
– Дополнительная страховка к сексуальной амнезии.
– Меня, Денис, тревожит факт, что женщины отдаются Летуну сугубо добровольно и весьма охотно.
– Поживи в окружении полных импотентов – под любого ляжешь.
– А вдруг мужики на самом деле только прикидываются импотентами?
– Но, Алексей Николаевич, представляете, какую надо иметь силу и влияние, чтобы нейтрализовать любящих мужей и пылких любовников?
– А ты прикинь… Повар будет из инферналов, и Летун тоже. Но у одного – чистые помыслы, а у другого – коварные замыслы.
– Стоп! Кажется, начинаю понимать разницу между ними…
– Только не торопись с выводами.
– Так вот: Повар трахает невест Дьявола, а Летун – невест Бога.
– Разделение по интеллектуальному статусу и духовному развитию?
– Вроде.
– Ну так развей идею до логического конца.
Даже четверть генерала была по-прежнему въедлива.
– Алексей Николаевич, допустим, что от Летуна рождаются гении-экстрасенсы, а от Повара – маньяки убийцы, садисты, мазохисты и фюреры.
– Вполне рабочая гипотеза.
– Значит, надо просто по генетическому анализу разбить всех рожденных в Садограде на две разные группы.
– А если к Повару и Летуну добавится еще кто-нибудь типа снежного человека или пещерного медведя?
– Ну, медведь – это слишком.
– А если хищника выдрессировали насиловать женщин?
– Алексей Николаевич, здесь же не цирк, а флагман продовольственной безопасности.
– Тогда перейдем к практическим рекомендациям.
– Давно жду.
– Сложный в Кронино женский контингент, сложный. Почему бы тебе, Денис, завтра не наведаться в Пнево? Там бабы попроще, без рефлексий и мистических комплексов.
– Великолепный совет, Алексей Николаевич. Если бы еще знать, где поимели Вампиранью, – в Кронино или Пнево?
– Диня! – раздалось на лестнице. – Динечка!
Не попрощавшись с генеральской дотошной четвертью, я, роняя чемоданы, дотянулся до шпингалета.
За дверью, мятая и растрепанная, загнанно дышала перегаром доцентша.
– Диня, мне страшно!
– Влияние избытка коньяка.
– Диня, там кто-то смотрит в окно из сада!
– Повар?
– Не знаю.
– Или Летун?
– Мне, Диня, не до шуток!
– Ладно, разберемся.
Так и не закончив подведение скупых итогов, я отправился на первую засаду.
Неужели этой ночью кто-то с прямостоящим членом пожалует к доцентше?
Глава 15 Не вещие сны
Доцентша быстрехонько уснула в постели, спрятавшись с головой под одеяло.
Я занял пост на узкой оттоманке.
Оба окна, выходящие в сад, просматривались отлично.
Впрочем, я не надеялся на сексуальный визит ни Повара, ни Летуна.
Это все коньяк.
Коньяк…
И засада начала плавно и неумолимо преображаться в абсурдную дрему.
В аквариуме с подогревом болтаются на поверхности двенадцать правительственных телефонов, и лишь мобильник, выбулькивая марш аквалангистов, ныряет в кафельную бездну.
Чучело Повара слезает с кола и пытается усесться на офисный стул с неотрегулированной спинкой.
К Повару, идущему на посадку, неумолимо подкрадывается сантехник с разводным ключом наперевес.
За мордосплющенным сантехником, ощерив беззубый рот, пристраивается дантист.
За щековырванным стоматологом занимает очередь старший садовник с проржавевшим от крови секатором.
За исполосованным садоводом тянется продавец велосипедов, поигрывающий фыркающим насосом.
Чучело хлопает балахоном и стучит большой ложкой о большую вилку.
Под бледным потолком закладывает вираж и пытается слить на спящую доцентшу всю нереализованную сперму.
Утопленник блаженствует в аквариуме, и вуалехвосты слепо тычутся в генитальныйкирпич, усеянный плодовыми слизняками.
За бегунами в яблоках гоняется амбал с битой.
По спальне шатается, скабрезно выражаясь, шут с королевскими замашками.
Люстру заменяет полная луна, питающая экстрасенсов гипнотической энергией.
Верховная Жрица отдается на столе для пинг-понга Воину Скелетов, потеющему в тяжелых, неприспособленных для совокупления латах.
Падающая Башня кружит у изголовья, выбирая момент для решающего обрушения.
Восьмерка Пентаклей вращается над левым загрубелым соском доцентши вечным пропеллером.
Колесница, дребезжа мотором не внутреннего сгорания, идет на обгон спущенного Колеса Фортуны.
Висельник заглядывает в окно.
В окно заглядывает Висельник.
Часть пятая Пневские игры
Глава 1 Соглядатай
В перегарной темени портьера угрюмо хранила верность ночи.
Зато неприкрытый фрагмент окна семафорил о подкравшемся утре.
Сны развеялсь…
А заглядывающий в окно типус остался.
Висельник?
С фиолетовым прикусанным языком.
Повар?
Махающий ложкой и угрожающий вилкой.
Летун?
Соленый от пота и провонявший яблоками.
А может, чихающий генерал пришел на помощь?
Я медленно сполз с оттоманки на пол.
Потустороннее существо не подозревало, что рассвет выдал его с потрохами.
Я осторожно передвинул фотоаппарат за спину.
Смотри, гад, смотри, – фиг что расслепуешь.
Я совершил маневр по-пластунски в сторону двери.
Теперь снаружи не увидеть, что делается внутри.
Удачно покинул спальню.
Главное – тихо-тихо.
В прихожей выпрямился.
Пора нам и познакомиться поближе.
Размял бесшумно мускулы рук и ног.
Только не уходи, голубчик.
Входная дверь не выдала ни лязгом, ни скрипом.
Только не уходи…
Глава 2 Яблоносец
Соглядатай оказался ни Поваром, ни Летуном, ни даже генералом.
Какой-то Гаденыш – рангом поменьше и ростом пониже.
Но на редкость увертливый и резкий.
Впрочем, финал с легковесом, беззастенчиво зырящим в окно, длился недолго.
Зафиксировал шпиона с первой же попытки – захват, бросок, туше.
Даже фотоаппарат, не приспособленный к борьбе, не помешал.
Впрочем, я произвел ремешком славное удушающее действие.
Не до летального исхода, разумеется.
Удавленники не годятся для экспресс-допроса.
А вот полудохлый Гаденыш – вполне.
Победа в открытом первенстве Садограда.
За неполный раунд вуайерист потерял рукав хэбэшной водолазки, блокнот и наглость.
А также получил объективом в лоб.
Но меня привлек не этот заслуженный фингал.
На предплечье взятого в плен шкета красовалась татуировка: яблоко с червоточиной, напоминающей свастику.
Похоже, Гаденыш входит в какую-то фашиствующую группировку.
Чуть ослабил хватку.
С экстремистской идеологией разберемся попозже.
Усадил шкета для искреннего диалога в клумбу.
Дал немного отдышаться, совсем чуть-чуть.
– Ты что, пацан, вуайерист?
– Не, дяденька, не!
Пойманный и помятый изрядно струхнул.
– У меня как у всех, дяденька!
– А конкретней?
– Дефективные мы по мужской части.
– Тогда кого лешего подглядывал?
Эх, крапивы бы сюда и побольше.
Отстегать Гаденыша по голой заднице – на долгую, так сказать, память.
Но, похоже, вывел напрочь сорняки упорный старший садовник.
Хоть георгины срывай для воспитательной экзекуции.
– Отвечай, чего замолчал!
– Боюсь…
– Поздно бояться.
– Не вас, дяденька, не вас.
– А кого, если не секрет?
– Дылду проклятого.
– Вожака?
– Да! Да! Это он зырить за вами приказал.
– А у Дылды как по мужской части?
– Тоже облом.
– Зачем подглядывал?
– Дылда сказал, что вы будете с доцентшей – того самого…
– А конкретней?
– Трахаться всю ночь! А это для Садограда – настоящая сенсация!
Нет, георгинами не проймешь.
– Эх, чудик, чудик… Я сюда прибыл не для съема баб, а для поиска метеорита.
Гаденыш вдруг рассмеялся.
– Ты чего ржешь?
– Метеорит, дяденька, вы, может, и найдете, а вот по женской части сомневаюсь.
– А конкретней?
– Дня через три, не больше, полностью утратите какой-либо интерес к бабам.
– Ты уверен?
– А вы знаете, что приезжие, как угорелые, сматываются из городка?
– Ладно, поживем – увидим.
– Ох, и рискуете…
– Заткнись, пацан! Лучше скажи, что ваши мелют о причине дефективности?
– Вода у нас дурная.
– Радиоактивная, что ли?
– Дурная, и все!
– По-моему, не только вода.
– Тетенька, спасите! – заорал вдруг допрашиваемый. – Тетенька!..
– Диня, что ты измываешься над мальчиком?
Появление доцентши не вписывалось никаким боком в ситуацию момента истины.
Чтобы Нинель Осиповна не подумала ничего дурного, я убрал руки от негодника.
Неполноценный вуайерист дернулся, воспользовавшись моментом, и рванул вглубь сада к чучелу.
Я рванул за беглецом.
– Диня! Не трогай мальчика!
А Гаденыш успел набрать гоночную скорость.
– Не уйдешь!
Ловкач, поравнявшись с чучелом, неожиданно подпрыгнул.
Среагировав на тинейджерский финт, я скорее угадал, чем заметил натянутую проволоку растяжки.
Только бы разгневанная доцентша не бежала следом…
Пришлось отказаться от погони ради немедленного разминирования.
– Диня, отпусти мальчика! – донеслось издали.
Доцентша осталась возле крыльца.
– Убежал гаденыш! – крикнул я в сторону коттеджа. – Иди в дом!
– А ты?
– Сейчас буду!
Хлопнула дверь.
Можно приступать к растяжке.
Фотоппарат за плечо.
Сел.
Распластался.
Теперь полная концентрация внимания.
Проверим-ка это направление.
Вдоль проволоки к ближайшей яблоне.
Ни лимонки, ни фугаса.
Теперь в обратную сторону, к чучелу.
Раздвинув куст и прижав траву, я подполз к болтающейся кромке полупрозрачного балахона.
Но в сапера поиграть долго не удалось.
Гольная проволока была крепко прикручена к металлической опоре из легкого сплава.
Поймали на дурика.
Открутил проволоку, оберегая безопасность Нинель Осиповны, – с ее габаритами падать не рекомендуется.
Уселся под чучело.
Вот к чему приводит недооценка противника – Гаденыш обеспечил себе полноценный отход.
Чучело, раскорячившись на паре узких опор, высилось надо мной и не хохотало над сыщиком, обманутым дефективным тинейджером, – пока не хохотало.
Глава 3 Медовый месяц
Отбыв под чучелом два строго-дисциплинарных часа, я посмел выйти к завтраку.
Нынче тумана не было, и мое стояние возле Повара засекли бегуны, которые на этот раз не ссорились и не дрались.
Старший садовод опять неслышно прошел мимо, даже не одарив яблоком.
Тяжкое это дело – выбор места для фонтана.
Ну, и голый мужик опять изобразил убегающего любовника.
Это не Садоград, а филиал Академии психов.
Не хватало для полного комплекта лишь спарринга – амбала с битой.
На прощание я пожелал Повару доброго утра.
Разумеется, без взаимности.
Хорошо, что чучела не хохочут.
И не хихикают.
Я виновато проследовал на кухню.
Нинель Осиповна, хлопоча за столом, не вспоминала ни вчерашний коньяк, ни сбежавшего шкета.
Я нажевывал без смакования и должной тщательности.
Вымуштрованный аппетит конфликтовал с уязвленным самолюбием.
– Извини…
Доцентша нарезала батон.
– Надо было тебя предупредить насчет этих невменяемых яблоносцев. Держись от них, пожалуйста, Динечка, подальше.
– Такие страшные?
– От яблоносцев можно ждать всякой пакости.
– И не с такими наколками приходилось встречаться.
– Звереныши…
– Подумаешь, яблоко с червоточиной.
– Смотри, чтобы не застали врасплох.
– Постараюсь.
– У них, недомерков, тактика вольчьей стаи: выследить, загнать, придушить…
– Сколько тебе сорвали поганцы лабораторных тестов?
– Устойчивые подростковые группы – не мой профиль, но я когда-нибудь займусь этой проблематикой. Там, понимаешь, иерархия отношений строится не на вульгарном стадном доминировании…
Но Нинель Осиповна не закончила интересную тему.
В дверь начали стучать, и весьма нетерпеливо.
– Надеюсь, это не штурм яблоносцев?
Я вооружился секачом для рубки мяса.
– Открой.
– Боюсь, Диня.
– Ну, тогда я.
За дверью обнаружились хохочущие незнакомцы – он и она.
С полными сумками, которые обычно использовали "челноки".
– Сева приехал, Сева! – раздался у меня за спиной голос обрадованной доцентши.
С племянниками явный перебор, сказал я сам себе. И племянницами.
– Тетя, познакомьтесь, – это моя супруга Викуся.
– У нас медовый месяц, – сказала молодая.
– И мы проведем его в Садограде, – сказал молодой.
Чтобы не мешать излиянию родственных чувств, я удалился в мансарду к чемоданам.