Тем не менее, очередной шлягер она спела очень даже неплохо. Я даже похлопал. Правда, без особого энтузиазма. Потому что сейчас Илона Лисс была для меня не талантливая певица и красивая девушка, а бесполый объект. Со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Несмотря на то, что я сидел далековато от подмостков, она каким-то шестым чувством вычленила меня из толпы жирующих господ и иже с ними. Ее взгляд пробежал по потным лицам (даже не пробежал, а проскользил) и зацепился за меня, как конькобежец за кочку.
Лицо Илоны вмиг задеревенело, а широкая "голливудская" улыбка превратилась в оскал маски из папье-маше.
Она резко повернулась и едва не бегом направилась за кулисы.
Старт! Первый акт сыгран. Разведка боев проведена. Я слегка засветился, но, как говорится, не разбив яйцо, яичницу не приготовишь.
Может, оно и к лучшему, что я неожиданно попал в закулисную историю. Эти два козла, седой и Григор, почему-то уж больно пекутся о своем драгоценном здоровье. На шибко крутых мафиози они явно не тянут, но тогда с какой стати такие предосторожности?
Вопрос… Но мне некогда на него отвечать, потому что я, неторопливо расплатившись и дав кудрявому херувиму ну очень щедрые чаевые, вышел на улицу, чтобы насладиться свежим воздухом и, как я уже наметил, довольно длительной прогулкой.
Закурив и немного потоптавшись у входа в "Латинский квартал", я решил перейти улицу, чтобы поймать такси – остановка таксомоторов находилась в полусотне метров от кабаре.
Но моему намерению помешали два крепких паренька, появившиеся передо мной словно из-под земли. Не говоря ни слова, они сразу, без раскачки и обычного в таких случаях трепа, принялись за дело. То есть, накинулись на меня скопом и попытались завалить на землю, чтобы потом исполнить на мне ирландскую джигу.
Однако они не учли очень важное обстоятельство – я ждал нечто подобное и был готов встретить опасность, с какой бы стороны она не возникла.
Парни, судя по их слаженным действиям, были кое-чему обучены. По крайней мере, прыгать как горные козлы и махать ногами – точно. А может, они насмотрелись боевиков с участие Джеки Чана.
Но одно дело теория, пусть и подкрепленная тренировками и практикой на слабаках, а другое – схватка с человеком, который кое-что смыслит в боевых искусствах. Именно в БОЕВЫХ, потому что спортивные единоборства отличаются от рукопашного боя, которому обучены специалисты тайных дел, как небо от земли.
Я не стал их ни калечить, ни тем более глушить до упора – зачем? Эти парни просто выполняют роли сторожевых псов. А какой спрос с животного? Виноват хозяин. И я уже догадывался, кто он.
Мои догадки получили подтверждение быстрее, чем я предполагал. Парней я уложил походя. Это несложно сделать, если знаешь куда бить и противник, уверенный во внезапности нападения, забывает о защите.
К тому же, скорее всего, парней ориентировали, что им предстоит приятное развлечение – отметелить нетрезвого лоха. А значит, они были не собранными и беспечными.
Нападавшие уже валялись на земле в полной отключке, когда передо мной появилось новое действующее лицо. Это был Клим. Так что мое предположение оказалось верным.
Наверное, толстяк доложил шефу, что я разговаривал с Илоной. Видимо, она рассказала ему, что я интересовался Ланой. А может, они все-таки догадались просмотреть записи на других видеокамерах слежения и увидели каким образом я проник в ее гримуборную.
И реакция последовала незамедлительно.
Оставался невыясненным только один вопрос: меня решили просто избить, чтобы я не совал нос, куда не надо, или шеф приказал спрятать концы в воду? Чтобы все думали, что меня похитили инопланетяне.
– У вас всех клиентов провожают с такой помпой? – спросил я с ледяным спокойствием; и вызывающе ухмыльнулся.
Иногда хладнокровие и невозмутимость жертвы действует на бандитов отрезвляюще. Достойный противник может дать серьезный отпор, а этого подобные типы очень не любят. Они привыкли расправляться с беззащитными.
– Нет, не всех, – не менее хладнокровно ответил Клим. – Только некоторых.
И он вынул из-за пазухи нунчаки – в умелых руках очень грозное и опасное оружие.
– А может, не надо? – спросил я, все также недобро улыбаясь. – По-моему, ты неплохой парень и мы с тобой никак не можем быть смертельными врагами. Нет причин.
Клим не ответил. Видимо, он решил, что я убаюкиваю его своими речами. И отчасти это было верно. Я и впрямь хотел, чтобы он немного расслабился, а значит, утратил возможность молниеносно среагировать на мою атаку.
Да, этот парень был неплох. По тому, как он начал жонглировать нунчакой, маскируя истинное направление удара, я понял, что передо мною мастер. Мои шансы выбраться из передряги без увечий таяли на глазах. А у меня не было даже плохонького ножа.
Тяжело в деревне без нагана…
Я быстрым взглядом окинул поле предстоящей схватки. В этот полночный час улица была пустынна, а люди в домах словно вымерли. Ничто не нарушало воистину кладбищенскую тишину возле "Латинского квартала", даже машины не проезжали мимо.
Интересно, за нами кто-нибудь наблюдает? Или все решили, что если за дело берется Клим и его гопкомпания, то можно не волноваться за благополучный исход предприятия?
Возможно. Тогда мне тем более нужно быть предельно осторожным. И уж совсем не стоит придерживать руку и проявлять гуманизм.
Клим ударил. Вернее, попытался провести серию точных, акцентированных ударов. И тут же отскочил на безопасное расстояние. Похоже, наблюдая за моей схваткой со своими подручными, он понял, что я не так прост, как кажусь на первый взгляд, и кое-что умею.
Видимо, он очень удивился, что ни один из его ударов не достиг цели. И немного растерялся. А ведь я пока только имитировал защитные действия, фехтуя руками с непостижимой для нормального восприятия скоростью.
Это было айкидо в чистом виде, когда удары противника не блокируются, а "разводятся" по сторонам.
Понятие "разводки" трудно объяснить словами.
В примитивном варианте – это когда нунчака (в данном случае) только касается моей руки и мягко уводится в нужном направлении, слегка изменяя траекторию. Сила удара не гасится, а наоборот увеличивается, но пропадает впустую – словно человек дерется под водой. Он тратит много энергии, но она расходуется впустую.
Конечно, такие приемы требуют феноменальной реакции и отменной подготовки. Поскольку последний год времени у меня было завались, я только тем и занимался, что оттачивал в спортзале и дома свое искусство рукопашного боя. (Естественно, в промежутках между пьянками с богемными приятелями; а иначе я совсем рехнулся бы от унылого и тупого однообразия жизни обеспеченного бездельника).
– Последний раз предлагаю: давай разойдемся миром, – сказал я, медленно свирепея. – Чтобы потом не было обид.
– А не пошел бы ты…
Похоже, Клим завелся. Непонятное всегда вызывает или страх, или злость.
Клим принадлежал к категории людей, которые в подобных ситуациях сначала действуют, а потом думают, совершенно не заботясь о последствиях. Он был безрассудным.
Как это ни парадоксально, но человечество выжило только благодаря способности бояться, бояться всего, всегда и везде. Удел храбрецов, этих изгоев человечества (увы, увы!), – недолгая, хотя и славная жизнь.
– Ну, как знаешь, – ответил я – и сделал неожиданный выпад.
Это была имитация нападения. Уловка. И она сработала. Клим ответил инстинктивным ударом нунчаки, но он был не подготовлен, а потому слаб и неточен, и мне не стоило большого труда и сноровки, чтобы перехватить его бьющую руку и провести очень жестокий прием.
Раздался хруст сломанной кости, сдавленный крик (нет, мне Клим где-то даже нравился; другой на его месте заорал бы от боли дурным голосом), и мой противник мешком рухнул у моих ног.
– Я же предлагал тебе мирно разойтись параллельными курсами, – сказал я, склонившись над распростертым на тротуаре телом. – Нужно прислушиваться к мнению умных людей, парень.
Клим молчал. Он лежал с закрытыми глазами, кусая от боли губы. Силен парень…
– Я мог сейчас поспрашивать тебя, с какой стати вы на меня напали. И ты рассказал бы мне все, как на духу.
Можешь в этом не сомневаться. Но мне просто жалко тебя. Ты попал в дурную компанию, Клим. Если ты не глупый человек, то подумай над этим. У тебя будет время, пока не заживет рука. Много времени. Будь здрав…
С этими словами я распрямился и сделал то, что намеревался сделать по выходу из кабаре, да мне так некстати помешали, – быстро перешел на другую сторону улицы.
Глава 9
Улицу я перешел, но брать такси не спешил. Во-первых, меня интересовало дальнейшее развитие событий возле "Латинского квартала", а во-вторых, я все-таки продолжал лелеять надежду поговорить с несравненной Илоной Лисс тет-а-тет.
Да и выбора иного у меня не было, как расставить точки над "i". И как можно быстрее, потому что от моей поворотливости напрямую зависела продолжительность собственной жизни. Ни больше, ни меньше. В этом я теперь был уверен на все сто.
Змеиное гнездо зашевелилось очень быстро.
Сначала на улицу важно выплыл швейцар – мужик в красном кафтане с галунами и длинной бородой, похожий на хрестоматийного купца – и принялся сморкаться. Постепенно его глаза привыкли к скудному уличному освещению, и швейцар, наконец, увидел тела парней и Клима (видимо, тот потерял сознание, так как не двигался), лежавшие неподалеку от входа.
Нужно отдать ему должное – он среагировал мгновенно. Швейцар юркнул в свою норку так шустро, словно ему было не больше шестнадцати лет.
Спустя минуту-две выбежала охрана. Среди них я заметил и рябого Григора. Общими усилиями они привели в сознание моих противников и Клима. Парни, которым я намял бока, вошли внутрь "Латинского квартала" своим ходом, а Клима внесли на руках.
Похоже, он был в шоке. Я мысленно ему посочувствовал. И не более того. Жалость в таких случаях – лишнее чувство. Поднимая руку на человека, всегда нужно быть готовым получить сдачу. Рано или поздно.
К слову, Климу здорово повезло, хотя ему об этом не было известно. Сегодня он родился во второй раз. В другое время и при иных обстоятельствах я просто убил бы его. Без малейшего сожаления и моральных терзаний.
Вот такой я нехороший человек…
Я спрятался в подъезде дома напротив кабаре. Металлические двери парадного входа имели цифровой замок, но толку от него было мало, так как никто из жильцов не удосужился смазать защелку, и ее заело, а потому подъезд на мою удачу оказался не запертым.
Это был очень удобный наблюдательный пункт. Главный вопрос заключался в том, сколько мне придется здесь проторчать. Кабаре работало до утра, и когда я подумал, что как минимум пять часов буду томиться в ожидании неизвестно чего, мне стало очень неуютно.
Меня мог ждать неприятный сюрприз. Я надеялся, что Илона уедет на такси и тогда я мог бы перехватить певицу возле ее дома.
Но нельзя было сбрасывать со счетов и вариант, при котором девушку увезут на транспорте "Латинского квартала" и с охраной. Тогда мои бдения будут выглядеть дилетантскими и даже смешными.
И все равно у меня не было иного выбора, как терпеливо дожидаться неизвестно чего – скажем так. Уж больно подозрительным заведением оказалось кабаре. Мне казалось, что именно здесь можно найти ответы на интересующие меня вопросы.
Впрочем, не исключено, что я ошибался…
Как же томительно долго тянется время, когда сидишь в засаде! Теперь я понимал, почему в службу наружного наблюдения производился такой тщательный отбор. Как совместить силу, выносливость, неутомимость и горячность юности с меланхолической флегмой и терпеливостью преклонных лет?
Часы тикали, я ждал. Время сочилось по капле и изливалось на мой желчный пузырь. Я уже переполнился желчью и готов был лопнуть от злого нетерпения, когда у входа в "Латинский квартал" появился уже знакомый мне швейцар.
Он довольно шустро перебежал улицу, хотя она была совершенно пустынна, и подошел к таксистам. От нечего делать они, став в кружок, играли под фонарем в какую-то игру; может быть, в кости.
Быстро переговорив с ними, он так же бегом направился обратно. И снова на улице воцарилась тишина, которую изредка нарушал негромкий смех таксистов.
Спустя десять минут (я засек время по своим часам) один из таксомоторов снялся со стоянки и тихо пофыркивая мотором, подкатил ко входу в "Латинский квартал". Интересно, какого пассажира должно взять это такси?
За то время, что я просидел в подъезде, кабаре покинуло человек десять, не более. И все они уехали на своих машинах.
Автостоянка "Латинского квартала" находилась на противоположной от меня стороне улицы и растянулась на полквартала. Там стояли только престижные импортные тачки. Интересно, хоть один из владельцев этих машин выходил из кабаре трезвым?
На это вопрос могла ответить только автоинспекция, но я почему-то не заметил ни одного сотрудника ГИБДД даже на отдаленных подступах к "Латинскому кварталу". Похоже, автоинспекторы, как медведи, впадают в спячку, только не зимнюю, а ночную. Так же, как и патрульно-постовая служба.
Вопрос с пассажиром такси разрешился быстро. Дверь кабаре отворилась и на улицу вышла Илона Лисс. Ее сопровождал Савоха. Она быстро нырнула в салон таксомотора, и машина начала выруливать на проезжую часть.
Я сорвался с места, как ошпаренный, и добежал до стоянки такси за считанные секунды.
– Мужики, чья очередь? – нетерпеливо спросил я таксистов, которые воззрились на меня, как мне показалось, с легкой досадой.
Наверное, игра, за которой они коротали время, была в самом разгаре.
– Петрович, ты как?.. – с надеждой обернулся молодой таксист к пожилому мужику, обладателю обширной лысины.
– Как всегда, – буркнул тот недовольно и отделился от общей группы. – Петрович каждой дырке затычка…
– За мной не заржавеет, – бодро пообещал молодой водитель.
Наверное, его машина возглавляла очередь, но парня чересчур сильно захватила игра и ему никак не хотелось терять неожиданный фарт – судя по всему, он был в выигрыше.
– Брехать не пахать… – буркнул Петрович, усаживаясь за руль. – Тебе куда, мил человек?
– Налево, – ответил я, не вдаваясь в подробности. – Только поторопись.
– Как скажешь…
Он лихо заложил вираж, и мы помчали по пустынной улице со скорость под сто километров. Понятливый мужик, этот Петрович, подумал я с облегчением.
Другой на его месте начал бы расспрашивать, зачем да почему. Есть такие любопытные кадры. И много. Они напоминают мне роботов: пока не заложишь в его приемное устройство полный объем информации, включая сумму оплаты, он с места не сдвинется.
Такси с Илоной мы догнали на перекрестке у светофора.
– Держись за этой машиной, – приказал я Петровичу. – Только сильно не приближайся.
– Ты что, мент? – спросил Петрович с нехорошей интонацией в голосе.
Наверное, ему уже приходилось возить сотрудников милиции при исполнении, поэтому он понял сразу, зачем нужно сидеть на хвосте у его коллеги.
– А тебе какая разница? Я заплачу по полной программе. Можешь не сомневаться.
– Ну-ну… – ответил без особого энтузиазма Петрович.
Ехали мы долго. Оказалось, что Илона жила на самой окраине, в старом четырехэтажном доме с узенькими балкончиками, на которых даже два человека помещались с трудом.
Водитель довел ее до двери подъезда (которая тоже оказалась металлической, но открывалась ключом) и Илона скрылась с моего поля зрения.
– Держи, – сунул я деньги Петровичу. – Долларами берешь?
– По мне хоть японскими иенами, – радостно ухмыльнулся Петрович, разглядев, сколько я ему отвалил от своих щедрот.
– Тогда бывай…
– Будь здоров, паря. Ежели когда-нибудь понадоблюсь, вот номер моего мобильного телефона.
С этими словами Петрович всучил мне визитку.
– Звони в любое время дня и ночи! – крикнул он вслед. – Буду, как штык.
В этом я не сомневался…
Такси, которое доставило на окраину Илону Лисс, и машина Петровича уехали, и я остался один– одиношенек.
Если, конечно, не считать бездомных котов, роющихся в мусорных баках.
Я стоял и смотрел на дом Илоны. Меня интересовало, на каком этаже она живет.
Есть! Одно из окон на третьем этаже осветилось и на фоне окна, занавешенного гардинами, появилась знакомая фигура певицы. Появилась и тут же исчезла. Наверное, она пошла в ванную. Понятное дело…
Я направился к беседке, сооруженной посреди двора, зашел внутрь и сел на скамью возле стола, на котором жильцы, скорее всего, забивали с утра и до вечера "козла" – играли в домино. Сел – и задумался.
И что теперь мне делать? Может, нанять музыкантов и спеть под окнами Илоны серенаду? Как это поется: на призыв мой тайный и страстный, о, друг мой прекрасный, выйди на балкон…
Во-первых, не друг, во-вторых, прекрасного во мне не так уж и много (надо будет расспросить Каролину, какие достоинства она во мне нашла, что так быстро согласилась выйти за меня замуж), а в-третьих…
В-третьих, у меня были очень большие сомнения, что Илона согласиться на добровольных началах поговорить со мной еще раз. С нее можно было выдавить нужную информацию, только прищемив ей хвост, образно говоря. И я готов был это сделать. Тут уж не до сантиментов.
Так я сидел, сокрушенно поглядывая на освещенные окна квартиры Илоны Лисс как лиса на виноград из известной басни, а время шло. Может, пойти напролом? Например, забраться на балкон и появиться перед красоткой в образе варяжского гостя.
Это было несложно. Под ее окнами росли высокие деревья, и мне с моей подготовкой не составит особого труда исполнить несколько акробатических трюков.
А если она поднимет крик? То-то и оно… Ночь, тишина – и женский вопль. Я ведь не король обезьян и не Тарзан, способный на своем горбу тащить по веткам деревьев ношу весом в шестьдесят килограмм…
Неожиданно ночную тишину нарушил шум автомобильного мотора. Блеснули яркие фары, и к дому Илоны подкатила "девятка".
Я насторожился. Кто бы это мог быть? Припозднившийся жилец или?..
Или. В одном из мужчин, покинувших салон "лады", я узнал рябого Григора, благо под козырьком подъезда горела лампочка. Второй, здоровый бык под два метра ростом, держал в руках пакет. Они открыли своим ключом дверь и скрылись в подъезде.
Потянулись томительные минуты ожидания. Мое сердце готово было выскочить из груди от волнения. Этот ночной визит рябого уголовника, как мне казалось, не сулил Илоне ничего хорошего.
Впрочем, может, я ошибался. Творческие личности и иже с ними, вспомнил я своих знакомых, нередко гульвонят до утра. Не исключено, что Григор с товарищем мог заглянуть к Илоне на чашку кофе – чтобы немного расслабиться после трудового дня.
Но Григор и бык долго не задержались. Они торопливо выскочили из подъезда, так же споро уселись в машину, и "девятка" вскоре исчезла за углом дома. Водитель по какой-то причине фар не зажигал, и дорогу освещали только подфарники.
Мне такой оборот совсем не понравился. События неслись мимо меня с калейдоскопической быстротой. Это я уже понял. А потому не стал нехорошие предчувствия разбавлять сомнениями и колебаниями.