- Разрешите мне! - когда Димарик появился перед всё еще возмущающимся командиром группы, в руках у него был миноискатель.
- Что именно? - уточнил Атясов, придерживая рукой готового высказаться Олега.
- Ну… - протянул Маркитанов, - ну-у-у эта… с миноискателем, подход к складу проверить… Ведь я его обнаружил…
- Проверяй, - капитан безразлично махнул рукой, - коли обнаружил. - Дав разрешение, он повернулся направо и зашагал в направлении периметра охранения. Видимо, уже и ему стало казаться, что он зря попался на Димариковы россказни. А Олег присел к стволу дерева и закрыл глаза, притворяясь спящим. К чему было суетиться? Найдут - доложат, не найдут - тоже доложат.
Кузнецов услышал сперва шаги, затем почувствовал на своём плече чью-то руку и открыл глаза.
- Командир! - бас Гудина было невозможно спутать ни с чьим другим. Даже шёпотом он звучал как отдаленный набатный колокол. - Остановите его.
Старший лейтенант поднял взгляд и уставился туда, куда показывал рукой забеспокоившийся сержант. Димарик, не снимая рюкзака, забросил за спину пулемёт и, включив миноискатель, двигался в направлении предполагаемого тайника. Только вот держал он рамку прибора на высоте едва ли не полутора метров, и размахивал им из стороны в сторону, словно и не мину искал вовсе, а траву на сенокосе косил. Кузнецов хотел возмутиться, гаркнуть нечто непотребное, но тотчас передумав, досадливо бросил:
- Да пусть делает что хочет. - И закрыл глаза.
- Товарищ старший лейтенант, а если мина?!
- Да нет здесь ни хрена! Глюкануло у Димарика, а мы как лохи и повелись! - он хотел сказать что-то ещё, но его остановил возглас Маркитанова:
- Звенит!
Кузнецов распрямился подобно пружине.
- Стой, ничего не трогай, стой на месте!
- Ага, - согласно кивнул Димарик и только тут Олег заметил, что тот по-прежнему держит миноискатель на уровне пояса.
"И чего у него может на такой высоте звенеть?" - с досадой подумал группник, но ничего говорить не стал, а торопливо скинув рюкзак, зашагал в направлении застывшего с миноискателем в руках пулемётчика.
Зелёный, почти невидимый провод, натянутый среди переплетения стеблей ежевики, тянулся вниз и, огибая тонкий ствол молодого граба, подходил к металлической пластине замыкателя, провода от которого уходили к тщательно замаскированному снаряду. Стоило только неосторожно начать ломиться сквозь ветви и… Представив перспективу, Кузнецов почувствовал, как его спина покрывается холодными мурашками. Он понял, что им чудовищно, невообразимо повезло. Подрыв наверняка произошёл бы, если вместо Димарика с миноискателем отправился любой другой разведчик: он - то уж опустил бы рамку до нужного уровня! На это, видимо, и рассчитывал неизвестный изготовитель фугаса. Он был грамотным сапером и прекрасно знал, как следует держать миноискатель, чтобы обнаружить установленную на земле мину или фугас, иначе бы вместо зеленого провода натянул такого же цвета капроновую нить, с тем же успехом годную выполнить роль натяжителя. Помня о недавней самодеятельности Киселева, он - командир группы, на этот раз решил всё делать сам.
- Все назад, в глубину леса! - начав отдавать приказания, Олег почувствовал, как постепенно отступает сковавший его холод. - Киселев, ко мне! Маркитанов, не стой, тоже в лес!
- Командир, я тут с тобой…
- В лес, кому сказал! - повысив голос, группник забрал у Димарика миноискатель и, надев наушники, еще раз проверил почву вокруг: больше "сюрпризов не было". Меж тем Маркитанов, гордо подняв голову и сдвинув едва ли не на затылок свою панаму, с обиженным и одновременно неприступным видом удалялся прочь. По пути он сшибся плечами с Киселёвым и как ни в чём ни бывало пошёл дальше.
- Что там у тебя? - окликнул появившийся "на горизонте" Атясов снимающего наушники Кузнецова.
- Снаряд. Кажется, сто двадцати двух миллиметровый, я не приглядывался.
- Сам справишься? - подходить капитан не спешил.
- Без проблем! - бодро ответил Олег и вдруг вновь ощутил нарастающее дуновение холода. - Антон, просьба: скажи моим, пусть выйдут на связь с Крикуновым, чтобы он там не дёргался.
- Добро! - Атясов поправил на плече рюкзак и не спеша двинулся за уходившей группой.
Кузнецов не стал смотреть ему вслед, а переведя взгляд на ожидающего приказаний внештатного сапёра, потребовал:
- Киселёв, скотч, тротиловую шашку и ЗТП!
- Есть! - ответил тот и по хрипоте в голосе старший лейтенант понял, что пробрало и его. - А какую ЗТПешку?
Кузнецов задумался, прикидывая, за сколько секунд он сможет убежать на безопасное расстояние. Пятьдесят - это довольно прилично, решил он и скомандовал:
- Давай ЗТП - 50.
Боец, кивнув, спешно стащил с себя изрядно загруженную РРку и начал суетливо копаться в её внутренностях.
- Да не торопись ты! - Олег старался говорить как можно беззаботнее. - Успеем! - и уже принимая требуемое (правда, вместо промышленной зажигательной трубки Киселёв подал ему средство взрывания собственного изготовления, но это было неважно), заметил: - Кстати, ты мне здесь не нужен, так что топай отсюда в свою тройку!
- Есть! - снова ответил боец, и, по-видимому, чувствуя себя неловко от того, что оставляет командира одного наедине со смертоносной хреновиной, долго собирал и привязывал миноискатель, затем ещё какое-то время возился с рюкзаком, наконец, набросив лямки на плечи и виновато взглянув в сторону Кузнецова, нарочито ленивой походкой двинулся к залёгшей вдалеке группе. Но по мере того, как он отходил от таившего смерть места, его шаг убыстрялся и убыстрялся, в конце концов Киселёв побежал и остановился, лишь увидев распластавшихся, спрятавшихся за бугорками и в неровностях почвы разведчиками своей тройки.
Дождавшись, когда фигура бойца исчезнет из поля зрения, Олег отрезал кусок скотча, прилепил его к четырёхсотграммовой тротиловой шашке так, чтобы скотч торчал с обеих сторон сантиметров на десять и, встав на четвереньки, осторожно приблизился к спрятанному в переплетении стеблей и листьев фугасу. Аккуратно, стараясь не коснуться подходивших к снаряду проводов, он раздвинул в стороны ветви и с помощью скотча плотно прилепил тротил к корпусу снаряда. Затем вставил капсюль-детонатор в гнездо и, распрямившись, сел на собственные пятки. Смахнув выступивший на лбу пот, достал зажигалку, посмотрел над собой и по сторонам, прикидывая возможность быстро подняться и дать деру, и только тут подумал, что, пожалуй, пятидесяти секунд будет мало, чтобы убежать достаточно далеко по неровному, устеленному переплетающимися ветвями ежевики лесу. Но отступать было поздно. Не звать же на самом деле уже давно заныкавшегося Киселёва! Глубоко вздохнув и выдохнув, Олег щелкнул зажигалкой и запалил огнепроводный шнур. Искры, легкое потрескивание и веселый огонек, скрывшись под защитной оболочкой, зашуршал дальше. Вскакивающему на ноги старшему лейтенанту показалось, что шнур горит слишком быстро. В спешке Кузнецов уронил зажигалку, и ему пришлось нагибаться, что бы её поднять. Зачем он это сделал, Олег не смог бы объяснить и потом. А сейчас на это потребовались драгоценные мгновения. Чертыхнувшись, старший лейтенант сунул этот, собственно, ничего не стоивший предмет в карман и, набирая скорость, помчался в глубину леса.
За собственный рюкзак Олег зацепился только краешком глаза, пришлось возвращаться. Подхватив РР правой рукой, а левой сжимая автомат, старший лейтенант побежал дальше. Он бежал, чувствуя, как секунды за его спиной медленно перетекают в многочисленные осколки.
…тридцать три, тридцать четыре, тридцать пять, - считал он, будучи совсем не уверен в том, что его счёт соответствует действительному течению времени. На счёте сорок один он заметил небольшую рытвину, лежавшую на его пути и, не раздумывая, рухнул на её дно. Почти тот час за спиной ухнуло. Грохот взрыва и свистящее гудение осколков слились воедино. Старлей слышал, как были срублены и посыпались вниз ветки, как прошелестев листвой, прямо ему под ноги упал большой, витиеватый сук. Кузнецов встал и, отряхнув с себя мелкую, припорошившую одежду земляную крошку, поднял руку вверх и показал знак сбора. Он был уверен, что его должны видеть…
Схрон оказался местом, хорошо подготовленным и вполне пригодным для длительного хранения продуктов. Сделан он был давно и умело. Два подземных помещения вмещали в себя, по меньшей мере, тонн пять различных продуктов. В основном это были мука и сахар, и потому сразу становилось понятно, что они предназначались для долговременных баз, а не залётных воинов - перекати поле. Сами помещения были отрыты в земле, а вынутый грунт в соответствии со всеми требованиями по организации баз был куда-то вынесен и замаскирован. Поверх толстого перекрытия, составлявшего собственно потолок схрона, лежала толстая полиэтиленовая пленка в два слоя. А уже на неё тщательно был уложен предварительно вынутый дёрн, по прошествии времени уже практически сливавшийся с окружающей растительностью.
- Что ни говори, все-таки он нас спас. Группу туда-сюда, а нас бы с тобой точно смело! - кивнув на посечённые осколками деревья, заключил Атясов.
- Кто бы спорил! - вынужденно согласился Кузнецов. И добавил: - И тайник нашёл!
- Угу! - капитан задумчиво посмотрел на растаскивающих по лесу и рассыпающих муку и сахар разведчиков. - Здесь бы засаду организовать! НО! - Он многозначительно поднял палец вверх. - С Ханкалы сказали уничтожить, значит уничтожить. Им, - Атясов улыбнулся и ткнул пальцем в небо, - виднее.
- Ага! - снова согласился старлей и его взгляд невольно остановился на сидевшем около мешка с сахаром Димарике.
- Что это он? - замкомроты кивнул в сторону рассевшегося на земле Маркитанова.
- Да кто его знает, устал, наверное.
- Командир! - тихую беседу двух офицеров прервал внезапно появившийся рядовой Кошкин.
- Что опять случилось? - не ожидая ничего хорошего, Кузнецов недовольно покосился на своего радиста.
- "Центр" просил в отряд мешков пять муки принести.
- Они там что, офигели? - невольно покрутив пальцем у виска, Олег озадаченно посмотрел на Атясова. Тот улыбнулся, но продолжал молчать. - Они хоть представляют, как я их попру?
- Представляют, - улыбка капитана стала шире.
- У нас, что, муки в ПВД не хватает? - Кузнецов стрельнул взглядом в спину уходящего радиста.
- Хватает, только халява всегда слаще.
- Странно, что еще про сахар не вспомнили.
- Вспомнят, - заверил его более опытный Атясов и тут же, как бы в подтверждение его слов, из-за деревьев снова показалась растерянная морда рядового Кошкина.
- Товарищ старший лейтенант… - начал было он, но был остановлен суровым взглядом своего группника.
- Что они, еще сахар просят?
- Да… - растерянно подтвердил боец, - а Вы откуда знаете?
- Дедукция, - зло отрубил Кузнецов. И, ткнув пальцем в грудь старшего радиста, приказал: - Связываешься с "Центром", передаешь, что всё продукты уничтожены и отрубаешь связь. Понял?
- Так точно! - Кошкин, два раза подряд моргнул и скрылся за деревом, где у него стояла развёрнутая радиостанция.
- Ход трезвый, - Атясов продолжал улыбаться, - но влетит тебе… - он не закончил, давая возможность Кузнецову домыслить всё остальное.
- Ну и хрен с ними, а группу из-за какой-то жрачки я подставлять не буду. Интересно, кто это команду давал?
- Команду не знаю, а вот подсуетился, наверняка, Феофан.
- Я этому Феофанову…
- Да успокойся ты, всегда с Б/З что-нибудь тащили. Это нормально. Единственное, отсюда далеко идти, а так я бы и сам пару мешков прихватить велел. Блинчиков бы на сгущёнке напекли. Нда… да бог с ними, блинчиками.
Пока офицеры вели беседу, бойцы продолжали вытаскивать и рассыпать по окрестностям всё никак не кончающееся содержимое схрона. Казалось, в лес внезапно вернулась зима. Дующий в юго-западном направлении ветер разносил мелкую сахарную пудру, распылял по веткам и стволам деревьев белую, как снег, муку, превращая лес в гигантскую киносъемочную площадку, на которой весну стремительно превращали в зиму. О какой-либо скрытности речь уже больше не шла. Теперь уже скоро всему лесу станет известно, что здесь побывали доблестные спецы… Ну и черт с ними со всеми, пусть боятся… - подумал, глядя на всё это непотребство, Кузнецов, и продолжил рассуждать дальше, только теперь уже вслух:
- На сколько же людей они здесь продукты оставили? Это какая же банда должна быть, чтобы сожрать всё это?
- Да не такая уж и большая, если считать, что здесь рассчитано на год вперёд. На самом деле только кажется, что в лесу можно жить на подножном корму. Существовать, да и то осенью. Весной одна черемша, летом тоже особо много съестного в этом лесу не отыщешь. Охотиться? Так надо стрелять. Да и кабаны здесь в основном. Ты вот за два Б\З хоть одного оленя и косулю видел?
Старлей отрицательно покачал головой.
- Вот и оно. Так что без подпитки со стороны в лесу никак! - замкомроты замолчал, и в очередной раз взглянув на сидевшего, уже на сахаре, Маркитанова, всплеснул руками: - Бог ты мой, он же его в ПВД переть собрался!
- Что??? - возмутился Кузнецов. - Он, что, действительно его с собой понесёт? Маркитанов… - рявкнул старлей, намереваясь подозвать сержанта и как следует отчитать за самоуправство.
- Олег, оставь ты его в покое, пусть тащит, надоест - сам бросит.
- Хорошо, - не стал спорить группник. - Раз ты так говоришь, пусть тащит. - Кузнецов почувствовал, что начинает злиться по-настоящему. - Только группа из-за этого медленнее не пойдёт!
- А кто сказал об обратном?
Свою ношу Димарик всё же дотащил. Что только не делал Кузнецов, чтобы Маркитанов выбросил этот проклятый мешок: и слегка поторапливал бойцов, надеясь, что сержант выдохнется и оставит свою затею; и начинал подъём там, где можно было вполне обойти стороной или выбрать подъём поположе. Но тот лишь обливался потом, тяжело дышал и упорно шел вперёд. Олег уже был и не рад, что с самого начала послушался Атясова и разрешил Маркитанову взять облюбованный им мешочек. В конце концов, Кузнецов начал опасаться, что Димарик надхрястнет и двинет кони. Он уже плюнул на свою принципиальность и что только не делал, чтобы Димарик не то что бы бросил, а хотя бы передал кому-нибудь свой груз, но всё без толку. Кузнецов и чаще останавливал группу на отдых, и подсылал бойцов к Маркитанову с предложениями помочь нести этот злополучный мешок, но сержант упрямо отказывался и, закусив удила, тащил сахар всю дорогу сам. Но, слава богу, опасения группника оказались напрасными: Маркитанов вылез из-под горы к ожидавшей их колонне одним из первых.
- Димарик! - окликнул тащившего на плечах мешок Маркитанова сидевший на броне заместитель командира батальона майор Борисов. - Ты куда это продукты прёшь?
Сержант, тяжело плюхнул мешок на землю, огляделся по сторонам в поисках звавшего, увидел Борисова, тяжело дыша, попытался улыбнуться, стянув с головы панаму, вытер льющийся по лицу пот и хриплым от усталости голосом ответил:
- Пацанам с роты вечерком попить чайку будет…
- А сам, что, чай не пьёшь? - замкомбата был в хорошем расположении духа.
- Ну… - неопределённо протянул Димарик, и, сумев улыбнуться, согласно кивнул головой. - Пью, чего ж не попить-то. Только я сладкое не очень, мне и пайкового сахара за глаза. - И, отстранив пожелавшего помочь Краснова, он вскинул мешок на горбушку и поволок дальше, к ожидающей группу машине…
Глава 4
Эвакуация
- Твари они все! Звери! - рассуждал Крикунов, сидя на верхней полке. Пар, исходивший от его тела, в ярком свете настенной лампочки виднелся лишь как небольшое мерцание воздуха. Прямо перед баней старший лейтенант просмотрел сцену казни контрактников, учиненную прячущимися по горам бандитами, и его буквально трясло от ярости. - Убивать их всех надо без суда и следствия! Расстрелять не могли, сволочи, если уж приговорили…
- Брось бушевать, казнь остаётся казнью, в какую одежду ты её не ряди, - плеснувший кружку воды на раскалённые камни Атясов подался чуть-чуть назад и слегка поежился от нахлынувшего на него жара. В конце концов, ему, чтобы не обварить уши, пришлось пригнуться. - Да и часового можно по-разному снять. Если на нём будет бронежилет, ты что же, станешь выбирать что и как, колоть или резать?
- Ну, ты сравнил, то часовой…Тут ситуация, - вроде бы уверенно возразил Валерий, - а там - хладнокровное убийство.
- Дело не в этом, дело в нашем восприятии. Мы - дети прогресса и выстрел в грудь или голову считаем почти нормальным явлением, а вот смерть от ножа, когда один противник хладнокровно перерезает горло другому, для нас чудовищна. А они дети гор. Отары овец всегда сопровождали горских жителей, для них убийство с помощью ножа более привычно и естественно. В том, что они совершают, чехи не видят такой же жестокости, которую увидит в этом любой европеец. Но нас тоже учат убивать ножом и прикладом, палкой и голыми руками, и сложись ситуация так, что у тебя не останется выбора, ты непременно этими умениями воспользуешься.
- Ну, я же не говорю…
- Погоди, ты меня недослушал, - капитан выпрямился и осторожно привалился спиной к горячей стене. - Суть не в том, кто и как убивает, а кто больший негодяй и изверг. И ещё надо помнить, что война сама по себе кровь и грязь. Каждый, кто твердит, что есть гуманные и негуманные войны, гуманное и негуманное оружие, по меньшей мере - лицемер.
- Да, агитировать ты мастер! - Крикунов с уважением покачал головой.
- Угу, - согласился Атясов и продолжил: - Скажи, разве может быть оружие гуманным?
Оба сидевших в парилке старлея, одновременно подняв руки, покрутили пальцами у виска.
- Вот и я о том же, но мировое сообщество всерьез призывает запретить оружие негуманное и, более того, определяет, какое оружие гуманно, а какое негуманно. Но разве есть какая-то разница между тем, выпустит противник три снаряда и разрушит деревушку, или же он выпустит шесть, но с тем же итоговым результатом? Возрастут лишь затраты, война затянется, и в итоге, когда, наконец, наступит долгожданная победа, и не важно чья, все будут жить хуже.
- Что-то мы не туда поехали, - вмешался в разговор дотоле молчавший Кузнецов. - Начали за Чечню, закончили мировым сообществом.
- Да я всё это к тому, что люди остаются такими, какими их воспитывает общество, их окружающее. Вполне возможно, что чечены не хуже и не лучше других народов. Во всяком случае, они такие как есть, со своими бзиками и моралью и, естественно, они поступают сообразно своему воспитанию. Меня самого коробят проявления беспричинной жестокости, издевательств, пыток. Разве я не вытаскивал истерзанные тела летчиков? Разве не находил изрезанное буквально на куски тело солдата внутренних войск с выколотыми глазами, с отрезанными ушами и гениталиями, с вырезанным на остатках груди крестом? Вот это сделали настоящие звери, и к таким у меня нет и не будет ни капли жалости. А казнь, если это действительно казнь, а не способ поглумиться над беззащитными… - на мгновение капитан умолк, давая возможность сидевшим рядом командирам групп осмыслить сказанное, - вправе ли я обвинять сделавших это по своему обычаю?
- Так что же, эти сволочи, - Крикунов кивнул головой в сторону двери, имея в виду тех, кто сегодня на его глазах, пусть и по телевизору, резал беззащитных пленников, - должны быть расцелованы и прощены?