- Спасибо, солнышко мое. Ты молодец. - Он улыбнулся.
- "Безумству храбрых поем мы песню", - мрачно прокомментировала я свой явно не самый разумный в жизни поступок.
- Я найду способ сообщить о себе, - сказал он и поцеловал мне руку.
Мы стали сочинять письмо, в котором Вадим заявлял, что не собирается продолжать наши отношения "по причинам личного характера". После этого я упрятала в сумку толстый запечатанный конверт из плотной коричневой бумаги, без всяких пометок и указания адресата, и Вадим сказал, что сейчас отвезет меня домой, потому что ему уже пора собираться. А "прощальное" письмо он сегодня же вечером бросит в почтовый ящик, чтобы все было натурально.
Итак, похоже, в моем романе наступила либо пауза, либо даже финал. И все, что у меня осталось на память, это засохший букет роз, подаренные Вадимом серебряные серьги с жемчужинами и пухлый коричневый конверт с неизвестным мне содержимым.
* * *
- Конверт пропал? - немедленно спросил Макар Захарович.
- Я еще не смотрела, но уверена: пропал, разумеется.
- Значит, они ворвались к тебе, застали Вадима, дали ему пару раз по морде, и он тут же раскололся, что спрятал документы у тебя? Сомнительно, и весьма. Судя по твоему рассказу, мужик он достаточно крепкий.
- Вы думаете, они не нашли бумаги?
- Проверь. Я пока ничего не думаю. Вернее, думаю вот о чем. Ты сказала, что твою дверь Карина отпирала?
- Да, у меня не вышло, руки тряслись.
- Так! Что же, эти типы дверь не взламывали, а как-то открыли, а потом еще и заперли ее за собой, когда Вадима уводили? Прелестно. Сколько у тебя ключей?
- Три комплекта. Один с собой ношу, другой у мамы, а запасной всегда в прихожей висит, на гвоздике.
- А он там висел сегодня ночью-то? Не обратила внимания?
- Ой… - Я уставилась на Макара Захаровича широко раскрытыми глазами. - А ведь висел, точно, я помню! Ничего не понимаю.
- Зато я понимаю. - Макар Захарович принялся расхаживать по комнате. - Похоже, прокололись твои бандиты. Что у нас получается? - И он наставил на меня указательный палец, как ствол пистолета.
- Бред у нас получается, - пробормотала я, пребывая в полном ошеломлении.
- Ничего подобного. Из того, что твои запасные ключи посреди всего этого разгрома тихо-мирно висели себе на обычном месте, следуют по крайней мере два вывода. Первый: шмон в пансионате у тебя, конечно, был. И эти личности успели подделать твои ключи, которыми и заперли потом квартиру. Чисто машинально, как дилетанты. Или не как, а именно потому, что они дилетанты. А второй вывод… - Он перестал маршировать из угла в угол и пристально посмотрел на меня. - Ручаюсь, тебе бы в голову он не пришел.
- Да с меня и первого хватит. Теперь замки менять придется, и вообще…
- Поменяешь, разумеется. Надо было это сразу делать, как только вернулась из пансионата, дуреха. Ты слушай меня, а поволноваться потом успеешь.
- Да я слушаю.
- А второй вывод… Вернее, я-то это сразу и предположил, если честно. Не нравится мне что-то твой Вадим. Слишком уж у него образ жизни вызывающий, даже и для частного детектива. Как раз такой тип должен бы жить скромно и не высовываться. Думаю я, дорогая, что сам он все это и подстроил. И тот шмон в твоих вещах, и вчерашний разгром тоже.
- Как это? Зачем?
- Так это. Он же не с первого дня начал вокруг тебя увиваться и миллионы швырять?
- Ну, он мог присматриваться, выбирать, а уж потом решил ухаживать именно за мной.
- Дудки! Ты это свое женское тщеславие знаешь куда себе засунь? - Старик не на шутку разъярился от моей непонятливости. - Он же, по твоим собственным словам, вообще людей сторонился, один гулял да рыбку ловил.
- Половил, и надоело, захотел общества. Моего!
- Хренушки тебе! Ты сама подумай: мужик угорал на работе, да еще и "хвост" ему привесили. Да он просто из осторожности не стал бы лишние контакты заводить, пусть даже и с бабой, пусть даже и с такой симпатичной.
- Тогда зачем же он начал-таки ко мне подкатываться?
- А вот зачем, почему и отчего: ты же ему тогда записку потерянную вернула. Думай, мозги свои куриные напряги! Он решил, что ты - именно ты! - и послана за ним следить. И подцепить на удочку, чтобы он тебе какую-то информацию выболтал. Вроде как Мата Хари, усекла?
- Вы серьезно? Он мог так обо мне подумать?
- Я лично на его месте подумал бы то же самое! - Старик вытер платком раскрасневшееся лицо.
- Выходит, это он, что ли, в моем чемодане копался? И сегодня ночью в моей квартире тоже… он? Сам? - Мне стало жарко, причем уже не от коньяка, а от подобной версии.
- Выходит, - буркнул Макар Захарович. - Но могли и те его "охотнички". Тут оба варианта годятся.
- Как же мне узнать, кто все это устроил?
- Проще простого. Поезжай домой и проверь, на месте ли конверт. И если на месте, вскрой и посмотри, что там за документы лежат. А то берешь неизвестно от кого что попало!
- А если Вадим появится? Ведь это же некрасиво, чужие бумаги читать.
- Некрасиво, заранее прошу пардону, пукать на людях! Ничего страшного, заклеишь обратно, и все дела.
- Он все равно может заподозрить, что я сунула туда нос.
- Ну и пусть подозревает на здоровье. Доказать-то не сможет. А скорее всего он вообще с умыслом тебе дал этот конвертик: известишь ты своих заказчиков по слежке или нет?
- В хорошенькое же дело он меня втянул!
- Не боись, вывернешься, с божьей и моей помощью. Ты давай езжай к себе, посмотри, а потом привози-ка эти бумаги сюда. Вместе и попробуем разобраться. А наперед головой думай и не верь кому ни попадя, взрослая ведь уже девица!
* * *
Вышла я из подъезда Макара Захаровича как сомнамбула и тут же наступила на ногу почтенного возраста даме. На ее гневные вопли я отреагировала идиотской улыбкой и, пятясь, потому что дна угрожающе надвигалась на меня, незаметно сошла на мостовую. Взвизгнули тормоза, я растерянно огляделась, а из чудом успевшей остановиться машины выскочил какой-то тип и присоединил свои крики к тираде разъяренной мадам.
Люди, проходившие мимо нас по улице, стали замедлять шаги, некоторые даже остановились и с интересом наблюдали за развитием скандала. Поняв наконец, что именно моя персона является его эпицентром, я, непрерывно извиняясь на все четыре стороны, растолкала любопытствующих сограждан и побежала прочь. В голове моей царил полный сумбур, мысли прыгали, как вспугнутые кошкой воробьи.
Видимо, я все еще не до конца отдавала себе отчет в своих действиях, ибо не прошло и пяти минут, как я снова на кого-то налетела. Пробормотав нечто невнятное, я уже хотела было обойти потревоженного мною гражданина, как вдруг он схватил меня за руку и удивленно спросил:
- Милка, ты, что ли? Куда скачешь?
Я подняла глаза. Передо мной стоял бывший однокурсник, чьи репортажи я регулярно смотрела в информационной программе "Спектр". Не считая пышных усов, которых в институте у него еще не было, он совершенно не изменился.
- Привет, Саша, как поживаешь? - одним духом выпалила я.
- Нормально, - он оглядел меня с ног до головы. - Ты что такая встрепанная?
- Сашенька, извини, ради бога, у меня масса дел, я тороплюсь. Позвони мне как-нибудь… - Я раскрыла сумку, достала блокнот и кое-как накорябала свой номер телефона. - А может, зайдешь, если время найдется? Днем я обычно дома. Все, извини, мне пора бежать! Чао! - Я сунула ему в руку листок бумаги и понеслась домой.
Моему ангелу-хранителю пришлось в тот день здорово потрудиться, потому что, продолжая пребывать в глубочайшей задумчивости, я переходила улицы на красный свет, чуть не оступилась на эскалаторе и лишь его, ангела, попечением не проехала свою "Киевскую".
Дома я первым делом напилась ледяного апельсинового сока, потом сварила кофе, закурила и, наконец, начала понемногу приходить в себя.
Как только я пыталась думать о Вадиме, рассудок мой поднимал отчаянный бунт. И тогда я решительно отбросила на время все рассуждения и приступила к поискам конверта.
Он оказался на прежнем месте, запрятанный в одну из папок с невычитанными рукописями. Дрожащими от нетерпения руками я осторожно подсунула под заклеенный уголок лезвие бритвы и, по миллиметру продвигая его, вскрыла загадочный конверт. Из него посыпались на стол какие-то газетные вырезки.
Переворошив их, я с негодованием убедилась, что ни единой бумажки с грифом: "Сверхсекретно! После прочтения сжечь!" - там не имеется. Зачем же Вадим разыграл всю эту комедию с "важными документами"? Посмеяться надо мной решил?
Я хотела было одним махом сгрести всю эту резаную труху в мусорное ведро, но, вспомнив наказ Макара Захаровича, заставила себя успокоиться и принялась методично изучать каждый клочок бумаги.
Стопка просмотренных и не представлявших никакого интереса фрагментов из разных газет все росла и росла. Какие-то заметки, кусочки скучных экономических обзоров о каких-то инвестициях, рекламные объявления из газет "Экстра М", "Центр Плюс"; по-моему, из "Аргументов и фактов"; розовая бумажная лапша из вкладышей в "Известия". Я вдруг вспомнила, как это называется: "кукла"! Вадим отдал мне на хранение обыкновенную бумажную "куклу". Ну, я ему устрою, когда он появится! Если, конечно, он теперь вообще когда-нибудь появится, негодяй эдакий.
Я сгребла всю эту макулатуру в конверт, запихнула его в сумку и поехала обратно к Макару Захаровичу. Интересно, как он растолкует это очевидное издевательство?
* * *
- "Кукла", говоришь? - Макар Захарович повертел конверт в руках. - Ну, что ж, посмотрим!
Смотрел он довольно забавным способом. Пробежав глазами первую вырезку и мгновенно схватив ее суть, старик поместил ее в центре стола и взял следующую. Один взгляд - и вторая бумажка легла по левую сторону от первой. Третья пошла направо, четвертая - в центр стола, на первую. Пятая… девятая… двадцатая… Макар Захарович ловкими движениями заядлого картежника раскладывал из газетных кусочков затейливый пасьянс.
Я уже вконец извелась от нетерпения, а он все так же методично сортировал вырезки, не обращая на меня ни малейшего внимания и тихонько бормоча что-то себе под нос.
Наконец Макар Захарович "сдал" все карты, то бишь вырезки, и еще некоторое время молча сидел над ними, поглаживая рукой подбородок. Потом сказал: "Ага!", встал и удалился в свой кабинет, святая святых, куда никто, кроме хозяина, ни при каких условиях не имел права доступа. Даже когда домработница уходила на рынок и Макар Захарович оставался дома один, кабинет был заперт на ключ. Изнутри, если старик там работал, и снаружи, если он сидел в большой комнате. Интересно, что за секреты там хранились?
Я закурила и уставилась на стол, испещренный газетными вырезками, рассортированными по неизвестному мне порядку старым чекистом. Что он там такое углядел, чего я не заметила?
Макар Захарович вышел из кабинета минут через десять, когда я последние мозги доламывала. В руках он держал обычную картонную коробку с белыми карточками, исписанными бисерным почерком.
- Ну? - изнывая, спросила я.
- Баранки гну, - отозвался он. - Кое-что намечается. Скажи-ка, что ты думаешь вот об этом?
И он торжественно вручил мне квадратик газетной бумаги, взяв ее из стопочки в центре стола.
- Шифровку, что ли, откопали в этой макулатуре? - невежливо буркнула я. Достало уже меня все до чертиков.
- Смотри, да повнимательнее. И не петушись.
Я взглянула. Это было обычное рекламное объявление:
"ВПЕРВЫЕ В РОССИИ!
Инвестиционная компания "Северное сияние" предлагает: реальный доход до ТЫСЯЧИ процентов годовых!
Ваши деньги будут работать на вас!
ОБ ЭТОМ ПОЗАБОТИМСЯ МЫ.
Не упустите свой шанс!
Первой тысяче вкладчиков - поощрительные призы и ценные подарки.
Форма вложений любая".
Ниже указывались номера телефонов, три цифры последнего были оборваны.
- Ну и что? - разочарованно спросила я. - Какое отноше…
- Ты что, вообще об этой афере не слыхала? - Макар Захарович осуждающе покачал головой. - Ведь о ней все газеты писали, репортажи шли по телевидению. Ты на каком свете живешь, соня?
Что-то смутно забрезжило в моем мозгу.
Да-да, вспоминаю, это было сравнительно недавно, на пике "пирамидального" бума… В начале весны, в марте, кажется, видела я подобные рекламные объявления. А потом разразился грандиозный скандал по поводу какого-то жульничества со вкладами. Компания, привлекшая огромное количество желающих скоренько обогатиться на столь соблазнительных условиях, лопнула буквально через два месяца. И по телевидению были репортажи… Стоп!
Некоторые из них делал не кто иной, как Сашка Никифоров. Тот самый однокурсник, на которого я случайно сегодня наткнулась. И называлась его серия "Трест, который лопнул". Сашка был большим поклонником О’Генри.
Да-а, совсем я за этими рукописями не вижу, что вокруг творится. Эдак и одичать недолго. Но тут же меня вновь обуяли сомнения.
- И все же я не понимаю. Почему вы решили, что моя история с Вадимом имеет какое-то отношение к этой "пирамиде", организованной явными жуликами?
- Можешь списать это на мою чекистскую интуицию, - ухмыльнулся старик.
Так я и поверила. Косясь на ящичек, который он поставил на стол, я сказала:
- Как известно, матерью интуиции является информация. Макар Захарович, зачем вы пудрите мне мозги? От них и так уже мало что осталось. Признавайтесь, вы что-то знаете!
Старик сверкнул синими глазами:
- Молчи, дурочка! Лучше молчи пока. Я так много знаю, что иногда рискую сам себя перехитрить. Ты вот что, опиши-ка мне своего героя как можно подробнее.
- Рост, вес и прочие параметры? - попробовала я съязвить. Мне отчего-то делалось все больше не по себе.
Макар Захарович кивнул и совершенно серьезно подтвердил:
- И прочие тоже.
Пришлось напрячься и описывать.
Старик слушал с предельным вниманием, переспрашивал по сто раз одно и то же, с въедливостью поистине инквизиторской пытал меня насчет мельчайших деталей - а нет ли, например, у Вадима привычки в минуты задумчивости тихонько насвистывать или напевать себе под нос? не помнишь? ладно; а не водит ли он пальцем по щеке, когда задумывается о чем-нибудь? тоже не знаешь? хорошо, поехали дальше… Таким манером мы ехали и ехали, пока я не "приехала" к осипшему горлу и полной сумятице в бедной своей голове.
- Макар Захарович, поимейте совесть! - петушиным дискантом взмолилась я наконец. - Я уже ничего не понимаю, мне пить хочется и курить. Ничего я про него больше не знаю, честное слово! Отпустите душу на покаяние.
Старик вызвал Маню, и она принялась отпаивать меня крепким кофе. Пока я приходила в себя, Макар Захарович с головой погрузился в свою картотеку и вынырнул из нее, только когда я докуривала уже третью сигарету.
- Ну что? - Мои мыслительные способности вроде бы начали восстанавливаться вместе с нетерпеливым желанием узнать хоть что-то конкретное.
Макар Захарович был в своем репертуаре. Никакой конкретики я, разумеется, не получила, он своеобычно отделался детской присказкой:
- Дед Пихто. Но я твердо уверен: в этой афере с инвестициями у твоего драгоценного Вадима был свой интерес.
- Макар Захарович! - заорала я, отбросив всяческий пиетет, а заодно и стул, на котором сидела. - Я у вас тут торчу уже три часа, и это все, что вы имеете мне сказать?! Кто, черт побери, такой мой Вадим? Какого лешего вы меня о нем пытали так долго? И какого дьявола мне теперь делать? Разводите тут секреты, а я потом ночей не спи, да?! Не на ту напали! Немедленно говорите, что вы обо всем этом знаете!
На мои негодующие вопли из кухни прибежала напуганная до полусмерти Маня и застыла в дверях, увидев, что я прыгаю по комнате и корчу страшные рожи, а Макар Захарович хохочет, согнувшись в три погибели и утирая слезы.
- Это что ж такое… - начала было она, готовая ринуться на защиту хозяина.
Макар Захарович махнул рукой в ее сторону:
- Все в порядке, Маня, иди сделай нам еще кофе.
Негодующе ворча, домработница удалилась обратно на кухню. Я к этому моменту выдохлась и заткнулась, а старик, враз отбросив веселость, сурово сказал мне:
- Сядь и не ори. Ничего я тебе не скажу, пока сто раз не обдумаю. А будешь так себя вести, надаю по заднице на правах старинного знакомого. Сядь, кому сказано!
Я села.
- Кури, - велел старик.
Я закурила.
Вошла Маня, неся поднос с дымящимися чашками.
- Пей, - так же непререкаемо приказал Макар Захарович.
Я заглянула в чашку и обиженно сказала:
- Горячий же!
- Вот и остывайте вместе потихоньку. Так вот, - как ни в чем не бывало повторил он, - у меня появились основания думать, что твой Вадим имеет отношение к "пирамидальной" афере.
Я проглотила обиду вместе с глотком отменного кофе и спросила:
- Какое же?
- У-у! - Старик махнул рукой. - Гадать можно до бесконечности. Я тебе прямо сейчас хоть десяток версий выдвину. Только, боюсь, твои мозги не выдержат такого напряжения. Основных же предположений пока два. Либо Вадим сам с этими аферистами связан, либо, наоборот, работает против них. Следовательно, его кто-то для этого нанял. Какая-то неизвестная нам третья сила. И хорошо бы узнать, кто именно.
- Ну и фантазер же вы, Макар Захарович, - позволила я себе маленькую месть. Ишь ты, по заднице он мне надает!
Он, естественно, моей подколки "не услышал".
- А у тебя воображения ни на грош. Я тебе серьезно заявляю: без Вадима тут при любом раскладе не обошлось. И сейчас ты вот что сделаешь. Ты пойдешь в библиотеку и изучишь все, что писали об этом деле газеты, с самого начала.
- У меня приятель есть на телевидении, - сказала я, поняв, что иначе мне от библиотеки не отвертеться. - Он как раз репортажи об этой компании делал.
- Еще лучше. Свяжись с ним немедленно, может, он тебе ролики свои покажет. Кофе допила? Все, ступай. И впредь не верь ты с ходу каждому, кто будет тебя цветочками задаривать. Тоже мне, принцесса без мозгов!
Обидно, но, похоже, верно.
* * *
К счастью, Саша сам позвонил мне в тот же вечер.
- Старуха, не смогу я к тебе забежать, дел по горло. Я недавно из отпуска вернулся, и на меня сразу насела вся редакция. Тружусь, как пчелка.
- А можно, я сама к тебе зайду? Прямо на работу?
- У тебя что-то срочное? - Обостренным чутьем журналиста Саша сразу уловил, что у меня какие-то проблемы.
- Если честно, только ты можешь сейчас меня выручить.
- Что не сделаешь для старой знакомой, которая на экзаменах "шпорами" делилась! Завтра к двенадцати дня сможешь подойти в студию?
- Смогу, у меня режим свободный.
- Счастливица. Тогда я тебе пропуск закажу. Только не опаздывай, у нас время по секундам расписано.
- Спасибо, не опоздаю.