- Конечно, - согласилась она, - ты лучше поймёшь его, как бабник бабника.
- Как бывший бабник, - исправил он её, направляясь к подъезду.
- Но ещё сохранивший квалификацию! - бросила она ему вдогонку.
- Ах, так?.. Тогда я оправдаю твоё обвинение! - Он развернулся, подскочил к ней, обнял, расцеловал и побежал обратно к подъезду.
- Сумасшедший! - радостно выдохнула она.
Квартира Кононова была неубрана и неухожена.
Осмотревшись, Борис произнёс:
- Боюсь, твоим гостям здесь не очень уютно.
- Никаких гостей, - ответил хозяин. - Иногда забегают тараканы, да и то чужие. Квартира не для приёмов, а для интима.
- Как же ты заманиваешь сюда женщин?
- Здесь призывно пахнет спермой. Кстати, если нужно будет, дам попользоваться.
- Спасибо, опоздал ты с этим предложением: я недавно женился.
- Повторяешь мои ошибки!..
- Но я, действительно, впервые по-настоящему влюбился!
- И это у меня было: клятвы, букеты, поцелуи под луной… Потом беременность, ребёнок, ночи без сна, постоянные скандалы… Стройная лань раздулась в необъятную корову, но не мычащую, а орущую и курящую, мне казалось, что я сплю с храпящей пепельницей, секс превратился в скотоложество… - Чего ж ты не разведёшься?
- Там папа какой-то козырный туз в налоговой инспекции, пригрозил, что, замордует проверками, перекроет любые поставки из-за рубежа и, вообще, мне будут периодически ломать рёбра… Мол, шляйся, сколько хочешь, но семью не рушь!.. Вот я и шляюсь… Была идея рвануть из страны, но тогда дочку потеряю, а я её очень люблю… Надеюсь, твой тесть не из налоговой?
- У моей жены нет отца, он давно скончался.
- Бывают же везунчики!.. Ладно, хватит о грустном… Как ты меня нашёл?
- Забыл, кем я работаю… Это связано с нападением на Бурляева.
- Странная история. Так что, я на подозрении?
- Мы пока только проверяем круг общения.
- Да мы с ним даже не знакомы. Просто я был их поставщиком.
- Я знаю.
- Кто тебе доложил?
- Радов, их экспедитор.
- А, этот слепой мудак.
- Почему слепой?
- Он пытался заигрывать с моей женой.
- А почему мудак?
- По той же причине… Так это Радов натолкнул тебя на мысль о моём участии?
- Да нет же, нет!.. Просто я пытаюсь исключить тебя из числа подозреваемых.
- Можешь с чистой совестью вычеркнуть меня из этого списка. Во-первых, я в тот вечер, с семи до одиннадцати, провел время на этой тахте с очаровательной женщиной, которая, при острой необходимости, это подтвердит… А во-вторых… Я уже третий год не расширяю своё производство, не делаю инвестиций, не покупаю никаких акций…
- Это почему же?
- Раз суждено прожить жизнь с нелюбимой, я посвятил свою жизнь любви на стороне, а на это мне денег хватает. А умру - мои предприятия достанутся дочери, я всё завещал ей, она их продаст и будет обеспечена. Так что мне никакие новые бизнесы не нужны!.. Стимула нет!.. Понимаешь?
- Грустно. Но понимаю… Спасибо за откровенность… Но чем-то ты всё-таки занимаешься?
- Трачу деньги с одной недостойной женщиной.
- А с достойной не пробовал?
- С недостойной интересней.
- Ты говоришь про Алину?
- И это ты знаешь?.. Ну, Радов, погоди!
- Это не он.
- Он, он!.. Впрочем, какая разница. Но согласись, девка классная?
- Соглашаюсь.
Борис поднялся.
- Погоди! - Кононов подбежал к бару, вытащил бутылку "Хеннесси". - А на посошок?
- Я за рулём, и мне ещё далеко ехать.
- Какой-то ты скучный стал после женитьбы! Но ничего, это постепенно проходит… - Плеснул себе в фужер, выпил. - Когда будешь докладывать обо мне своему начальству, объясни им, что я - не убийца, я - блядун… Повторяю: если возникнет потребность, можешь всегда рассчитывать на эту хату.
- Надеюсь, в ближайшие годы не возникнет. - Не зарекайся!
У входа в кафе стоял огромный охранник-вышибала с "фирменно" выбритой головой. Очевидно, хозяева требовали, чтобы он встречал посетителей приветливо, но для него это было тяжкой обязанностью: при виде Пахомова он оскалил зубы в какой-то пугающей гримасе, которая должна была изображать улыбку. "После такой улыбки надо сразу отстреливаться", - подумал Борис. Он вспомнил последнего, виденного им, бородатого швейцара в ресторане "Прага", который за десять метров распахивал дверь перед каждым посетителем и с поклоном приглашал его войти. Куда они все подевались, не передав своего опыта молодому поколению?.. Уйду на пенсию, открою школу швейцаров, - решил Борис.
Зайдя во внутрь, он подсел к Тине, хлебнул из её фужера глоток сока и пересказал ей беседу с Кононовым.
- Думаю, он не врёт, но проверить не мешает. - Огляделся. Заметив, что все окна с решётками, прокомментировал. - В это кафе надо приходить с напильником.
Было только шесть часов, очевидно, постоянные посетители ещё не прибыли. В углу за тремя сдвинутыми столиками шумела компания подростков, отмечая день рождения своего сотоварища, худенького, взъерошенного очкарика. Один из них, самый активный, приставал к официанту, чтобы тот поставил принесенный ими диск. Тому надоело, и он согласился. Зазвучал реп, под который компания ринулась танцевать. Сквозь грохот музыки доносились слова:
Когда ты со мной,
Не надо слов!..
Ты хотела,
И я готов!..
- Потрясающая поэзия! - отметила Тина.
- Очевидно, эта песня посвящена первой эрекции именинника, - объяснил Борис.
Тина расхохоталась. Потом поднялась.
- Пойдём отсюда - здесь так неуютно.
- Согласен. В этом кафе нужен не вышибала, а вшибала.
В квартире Рыбина на звонок никто не отозвался.
- Подождём, - предложил Борис. - У дома скверик, посидим на скамейке, попьём кофе - в термосе ещё осталось.
Только они присели на скамейку, к дому подкатил старенький, дребезжащий автомобиль, из которого вышел Рыбин - они узнали его по фотографии в газете, полученной от Тининой родственницы. Ему было уже лет за шестьдесят, но он ещё был строен, подтянут, с пружинистой походкой, нос с горбинкой, седые пряди, спадающие на лоб - он, и в правду, напоминал Робин Гуда, только уже на пенсии. К нему бросилась поджидавшая его маленькая старушка и пыталась всучить ему что-то в целлофановом пакете. Он досадливо отмахивался.
Борис и Тина направились им навстречу.
- Вы - Матвей Рыбин?
- Так точно. Чем могу служить?
- Один вопрос: где вы были позавчера, в понедельник, в восемь вечера?
- А в чём дело?
Тина предъявила ему удостоверение.
- Расследуем преступление.
- А, вот вы о чём… - Рыбин хмыкнул. - Если вы называете это преступлением, то я готов его повторить.
- Так это и было позавчера, вечером, - вмешалась старушка.
- Что было? - одновременно спросили Тина и Борис.
- Анна, прекрати! - одёрнул её Рыбин.
- Нет, нет, пожалуйста, продолжайте. - И Тина пояснила Рыбину. - Это важно и для нас, и для вас.
- Я это до смертушки буду помнить!
И старушка, довольная, что ей предоставили трибуну, начала подробно рассказывать.
Живёт она в соседнем доме, растит Алёнку, внучкусироту. Позавчера, под вечер, прибежала к Рыбину: "Помоги! Девке всего шестнадцать, а он пристаёт, грозит с работы уволить, если не согласится". Кругом кризис, в городе безработица, время трудное, потерять работу - беда! Он - это Рустам, хозяин магазина, внучку продавщицей взял на время каникул, хоть с продуктами полегчало.
Услышав эту жалобу, Рыбин набил ружьё солью и направился в магазин. Хозяин стоял на табуретке и снимал что-то с верхней полки. Матвей почти в упор всадил оба заряда в уже пристрелянные места. Рустам подскочил вместе с табуреткой…
Завершив свой рассказ, старушка рассмеялась:
- Он до ночи в тазике с водой просидел, пока соль растворялась… А Матвеюшке за его деятельность орден бы вручить надо!
- Да прекрати ты, Анна!..
- А чего прекращать-то? Ты людям помогаешь больше, чем и милиция, и полиция, и все нашенские балабольщики… - Она снова попыталась всучить ему пакет. Пояснила. - Я на балконе курочек держу, яйца свеженькие, таких в магазине не купишь… Рыбин снова отвёл её руку.
- Анна, я же просил!
- В какое время это произошло? Если можно, поточнее, - попросил Борис.
- Аккурат часов в семь с половиною - он всегда в это время магазин закрывает.
Борис и Тина переглянулись: более "железного" алиби не придумаешь.
В этот момент к ним подскочил толстый, черноусый мужчина, похожий на ещё не поседевшего телеведущего Леонида Якубовича.
- Это он самый и есть, Рустам, - шепнула старушка.
- Мэне сообщили, что ви из московской мылиции? - спросил он с сильным акцентом.
- Можно и так сказать.
- Ви очэн воврэмя!.. Я сам собирался к вам прыехать - здэшний мылиция своих покрывает. А этот бандит, этот террорист, как это било сказано в одын популярный кынофылм, "вооружён и очэн опасэн"!.. Я трэбую его беспредэльно наказать!
Тина чувствовала, что Борис явно симпатизирует Рыбину. Поэтому для неё явилось неожиданным то, как вдруг он активно поддержал Рустама.
- Вы абсолютно правы - такое хулиганство не может остаться безнаказанным! Мы сделаем показательный процесс, пригласим газеты, радио, телевидение… Соберём весь город: мэрию, пенсионеров, школьников!..
- Погады, дорогой, нэ горячись! - не ожидавший такого поворота, Рустам поспешно отвёл Бориса в сторону и попытался погасить его энергию. - Нэ надо показатэльный процэсс…
Но Борис не унимался:
- Надо, дорогой, надо! Вы женаты?
- Нэт… То ест, да.
- Дети есть?
- Да… То ест, нэт.
- Так есть или нет?
- Толко дэвочки.
- Вот! - довольно заключил Борис. - И жену пригласим, и девочек! Пусть знают, что государство не даст их папу в обиду!
Совершенно перепуганный, Рустам оттащил Бориса ещё дальше.
- Слушай, нэ надо процэсс… Я снымаю своё обвынение.
- Поздно. Теперь это уже не ваше личное дело, а государственное.
- Прошу, нэ надо! Как мужчина мужчину прошу!.. Я же сэмью потэряю, уважение дочек…
- А когда к несовершеннолетней приставал, не думал об уважении?
- Погорячился… Тэмперамэнт у мэня южный, а она в мини-юбке ходит туда-сюда!.. Если надо, я дэсят раз перед ней ызвынюсь.
- Ладно, помогу, как мужчина мужчине. Но, боюсь, одних извинений мало. Надо что-то ещё придумать.
- Я ей зарплату прыбавлю, ещё рублэй двэсти.
- В таком деле не экономят, - строго изрёк Борис.
- Пятсот, - поспешно набавил Рустам. - И ещё одноднэвную экскурсию в Москву оплачу - пуст прыдёт в сэбя после псыхологический травма.
- Молодец, - похвалил его Борис. - Теперь мне будет легче замять это дело.
Они вернулись к остальным. Отклонив предложение Рустама распить бутылочку "Кизлярского", Борис отправил его извиняться перед Алёнкой. Вместе с ним, для подстраховки, побежала старушка.
- Если будешь приставать к малолеткам, - вдогонку ему пригрозил Матвей, - я тебе задницу на всю жизнь просолю, а потом в тюрягу засажу. И будешь ты там весь срок на нарах только лежать, потому что сидеть не сможешь. А коль девчонку выгонишь, то вместо соли я ружьё дробью заряжу…
Но Рустам уже успокоился: он с улыбкой обернулся и объяснил Борису и Тине.
- Это он так шутыт. - Потом обнял старушку за талию и повёл к своему магазину. - Пайдём, подруга, выпьем по рюмочке, за мыр во всём мыре!..
Когда прощались, Борис признался Матвею:
- Официально я вас, конечно, осуждаю, а неофициально восхищаюсь: вы смелый человек!
- Спасибо за поддержку: здорово вы Рустама обработали. Я ваш должник. Если понадоблюсь, только свистните - соли хватит.
- Может, когда-нибудь к вам и обратимся…
- Вы уж поосторожней, - попросила Тина, - не каждый раз к вам будет приезжать такой Дон-Кихот, как майор Пахомов. - Когда проходили мимо машины Матвея, заметила. - Автомобиль у вас какой-то странный, таких не встречала.
- И не встретите - единственный. Мне его наши автомеханики сварганили. Собрали на свалке полуистлевшие останки кузовов, двигателей, высвободили от многолетней ржавчины, приварили, доклепали, допаяли и мне подарили, чтоб сподручней было за подлецами гоняться. Много лет прошло, а всё ещё бегает. Правда, под горку не очень, а с горки - ого-го!
- А кузов из каких машин? - поинтересовался Борис.
- "Победа" и "Запорожец". Хотел ему какое-то название придумать, но не получилось.
- Хотите, подскажу?
- Давай.
- "Попорожец"!
Матвей рассмеялся.
- А что?.. По-моему, в десятку: есть и попа, и рожа… Спасибо, товарищ майор!.. Пойду расскажу - ребятам понравится!..
Несмотря на уже поздний вечер, было светло. Свежевыпеченная луна напоминала румяный колобок, от которого откусили первый день месяца.
- Пока доедем домой, настанет ночь, опять не высплюсь, - пожаловалась Тина, садясь в машину. - Давай приедем, сразу ляжем и заснём.
- Не обещаю, - ответил Борис, садясь за руль. Потом обнял её, притянул к себе. - Точно не обещаю!
- Боренька, угомонись: медовый месяц давно кончился.
- Наступил медовый квартал. Потом будет медовый год и начнётся медовая жизнь… - Он включил двигатель, проехал пару метров, остановился. - Ты права, скоро ночь, пока доедем до дома, звонить уже будет неприлично - позвоню отсюда.
Он вытащил из кармана мобильник.
- Кому ты звонишь?
- Алине, любовнице Кононова. Хочу убедиться, что она была с ним в тот вечер - доверяй, но проверяй, верно?
Она помрачнела.
- Верно. Я воспользуюсь этим девизом.
- Не понял.
- Откуда у тебя телефон этой Алины?
- Я взял все телефоны, и её, и экспедитора, и бухгалтера…
- Но её телефон лежит у тебя в боковом карманчике, прямо у сердца!.. Ты не думай, я не ревную. Просто мне интересно, почему у всех молодых свидетельниц ты берёшь номера телефонов!
Она ревновала его с первого же дня их совместной жизни, к соседкам, к сотрудницам, к жёнам его друзей.
- Почему ты каждой так призывно улыбаешься?
- У меня с детства такая улыбка, - оправдывался он. - Ну, хочешь, я буду им корчить рожи и высовывать язык?
- Ни в коем случае! Они сочтут это за сексуальный призыв!
Он называл её Отелло Мавровна, она обижалась, он просил прощение, целовал, обнимал, уносил в спальню и, веками проверенным способом, доказывал ей свою любовь. После этого она успокаивалась, но не надолго. Она не забыла, каким он был до женитьбы: гуляка и бабник, весёлый, шумный, непредсказуемый, как мальчишник. Она помнила его фирменную флягу, всегда наполненную коньяком, его романы и похождения, о которых по Управлению ходили легенды… И в то же время она не могла не видеть, что после смерти матери и начала их совместной жизни он очень изменился: бросил пить, на её глазах сжёг записную книжку с телефонными номера всех прежних любовниц, и даже выбросил свою любимую флягу… Она радовалась этому, ценила, старалась не ревновать, очень старалась, но ничего не могла с собой поделать: памятуя его прежний образ жизни, в каждой женщине, с которой они общались, она видела его потенциальную любовницу.
Чтобы погасить эту новую вспышку, он предложил.
- Хочешь - позвони сама.
- И позвоню.
Борис включил громкую связь, набрал номер и протянул ей мобильник. Раздался томный голос Алины:
- Алло!.. Я вся внимание.
- Говорит помощник майора Пахомова, старший лейтенант Валежко, - холодно и официально представилась Тина. - Майор поручил мне выяснить, подтверждаете ли вы, что первого июля сего года, после семи вечера находились в квартире гражданина Кононова?
- Подтверждаю. Я и сейчас здесь нахожусь. Простите, что разговариваю с вами лёжа.
Не отреагировав на эту дерзость, Тина продолжила тем же "официальным" голосом:
- Мы вас завтра пригласим, и вы подпишете эти показания.
- Ваш майор такая душка, что я откликнусь на любые его приглашения.
Тина в сердцах отключила мобильник.
- Какая наглая баба!.. Ты её, конечно, охмурял, как мог, поэтому она и позволяет себе так разговаривать!
Всю дорогу до дома она сидела, насупившись, не реагируя на его попытки восстановить мир. Пришлось ему и в эту ночь опять доказывать, что она не права. Когда они, наконец, уснули, раздался звонок: Борису сообщили, что бизнесмен Владимир Кононов попал под машину, подозревается покушение.
Когда они в восемь утра примчались в больницу, к Кононову их не пустили: он лежал в реанимации, без сознания - обе ноги были буквально раздавлены колёсами. В холле на стуле сидела заплаканная женщина.
- Его жена, - сообщил врач, - тоже пыталась к нему прорваться.
Борис и Тина направились к ней.
Женщина была ещё достаточно молодой, высокой и очень толстой. Огромные груди, как два тяжёлых арбуза, тянули плечи к земле и делали её сутулой. Жирные бока распирали блузку и свешивались через пояс, как тесто, вылезшее из кастрюли. Они попытались с ней заговорить, но она не отвечала - глядя в пол, раскачивалась, как раввин на молитве, и что-то всё время приговаривала. Они прислушались к её бормотанию и разобрали: "Это я, я виновата… Но я так не хотела… Я не думала…". И снова: "Это я виновата, я…"
- Любопытное заявление, - отметил Борис, - но сейчас с ней пытаться говорить бессмысленно.
- Приходите позже, - посоветовал врач, - мы постараемся привести её в нормальное состояние. Да может, и он в сознание придёт.
Когда вышли из больницы, Борис сообщил:
- Лукоперец вызывает на десять утра. Ещё есть время - давай заедем к соседу Кононова: мне сообщили, что он последний, кто видел его машину.
У входа в подъезд высотного элитного дома стояла толпа парней в модных рванных джинсах, патлатых и шумных. Они читали друг другу стихи и громко их обсуждали. Пахомов сквозь дверное стекло показал охраннику своё удостоверение, и тот впустил их вовнутрь.
- Нам нужен Аскольд Крымский.
- Четвёртый этаж, двенадцатая квартира, - сообщил охранник и с надеждой спросил. - Неужели вы, наконец, его арестуете?
- Почему его надо арестовывать? - удивлённо спросила Тина.
- А вы его песни слышали?.. Нет?.. То-то!.. Он называет себя композитором-песенником, а я считаю, что он композитор-убийца!..
- За что вы его так?
- Он же калечит вкус молодёжи… Вот, видите… - Охранник кивнул в сторону толпы у входа. - Они все к нему.
- А кто это? - спросил Борис.
- Молодые стихоплёты - сегодня у него "рыбный день".
Борис удивлённо поднял брови.
- Простите, не понял?
- Он им раздаёт "рыбу"… Болванки для будущих текстов, - пояснил охранник и напел: - Та-та-та-та, тата-та-та, та-та, та-та, та-та… Это и называется "рыба".
- Откуда вы так хорошо в этом разбираетесь? - уважительно спросила Тина.