Немного витиевато, но сказано с достоинством и тактом. По стилю ясно, что занятие собеседника убеждать читателей в том, что им и так понятно, хотя они сами никогда не сумеют выстроить слова в нужной последовательности. Ольга мало общалась с журналистами, но то, что знала о них, не внушало уважения к их древнейшей профессии. Все как один попадавшиеся на ее жизненном пути журналюги оказывались бесконечно трепливыми, безмерно хвастливыми и готовыми хлестать спиртное ночь напролет, даже если ночь - полярная.
Ольге очень хотелось не разочароваться в Сергее, с которым она познакомилась в залах аукциона "Гелиос". О том, что звонил именно он, она догадалась моментально. Интересно, откуда он узнал ее телефон? Незаметно для себя Ольга спросила об этом вслух.
- Работа моя… - вздохнул Сергей, - все знать. А если не знаешь, изволь добыть информацию, хоть расшибись. В вашем случае все просто: зашел в салон "Гелиос", узнал телефон владелицы антиквариата, подружки вашей. У нее никто не отвечал. Я узнал адрес в справочной, а соседи дали ее новый номер. Или старый, я так и не понял. Странно, подруга не производит впечатление пьющего человека. Но сегодня, мне показалось, она немного не в себе… С трудом вспомнила, что у нее есть подруга Ольга.
- Не одна она не в себе сейчас. - Ольга старалась четко выговаривать слова. - Нас таких несколько. Целые сутки праздновали одно событие…
- Примите мои поздравления! Я уверен, что плохое дело вы отмечать не станете.
Сергей замолчал. Ольга переминалась босыми ногами на паркете, поеживаясь от холода. Она не решалась прервать молчание. Странно, Сергей ее не раздражал.
- Я хочу сделать вам предложение, Ольга. Я искренне надеюсь, вы не откажетесь от него. - Голос Сергея звучал серьезно и немного грустно.
- Хотите взять у меня интервью? "Сексуальные фантазии домохозяйки, или Безумные оргии на малометражной кухне"? - не удержалась Ольга. Желание съязвить победило остывшие чувства.
Сергей выдержал паузу:
- Интервью? Если сами захотите. Но обещаю не публиковать ни слова из того, что вы мне скажете, если согласитесь посетить мой дом, где нас ждет накрытый стол.
Сергей торопливо добавил:
- Прошу не думать обо мне плохо. Я сам не знаю, что со мною происходит. Знакомство в "Гелиосе"…
- Остается еще повесить мне на грудь бирку "Номер третий". Так?
- Так, - вынужденно подтвердил Сергей, - не могу отрицать. И я решил больше туда не ходить. Я вроде того витязя на распутье, из сказки: по двум дорогам ходил, коня потерял, ранили меня, а теперь отправился по третьей дороге…
- "А по третьей поедешь - убитому быть", - с удовольствием процитировала по памяти Ольга. - Вам не страшно?
- Точнее, боязно, - признался Сергей, - но вам у меня ничего не грозит. Скажите, вы согласны?
Нужно родиться последней дурой, чтобы обмануть надежды хорошего человека, особенно в наше время, но… Ольга с ужасом смотрела на свое отражение в большом зеркале. Оттуда на нее уставилось длинное чучело с огромной копной спутанной соломы на голове, широкими темными кругами вокруг глаз. Чучело тщетно пыталось натянуть подол халатика на дрожащие колени и облизывало полные потрескавшиеся губы.
- Я все понимаю, - мягко произнес Сергей, - и догадываюсь, что праздник с подругами для вас не прошел без последствий. Но у меня есть основания для настойчивости. Снизойдите к моей просьбе. Ваш адрес мне известен. Если вы через три часа спуститесь вниз, я буду ждать вас у машины. У меня синий "Форд".
"Три часа? Всего-то?"
Вслух же было сказано:
- Ждите. Считайте, что сто восемьдесят минут вам отведены на проверку чувств. Не боитесь, ожидаючи, стать одного цвета с вашей американской игрушкой?
- Нет. И не буду вас отвлекать. Я уже в пути.
На что уж Эмма привыкла к разгульной байкерской жизни, но и она вошла в ступор, придя вечером домой. Квартира напоминала торговое судно, взятое на абордаж пиратствующими маньяками. Разноцветными флагами по всей комнате развевались предметы гардероба, по полу на манер гильз от расстрелянных патронов перекатывались тюбики губной помады, в ванной из открытых кранов, как из пробоин в борту тонущего корабля, хлестала вода… По комнатам как пороховая гарь стлался чад от выкипевшего кофе.
Эмма присела на краешек стула. Насупившись, она осмотрела поле боя и вынесла суровый приговор:
- Ни фига себе! У мазера крышу снесло. Влюбилась с первого взгляда? Интересно, этот неизвестный сможет содержать приемную дочь с мотоциклом?
…Всю дорогу до своего дома Сергей молчал. Шел проливной дождь, и водитель сосредоточил внимание на дороге. Плохая погода скрыла бы его смущенное состояние от кого угодно, но только не от Ольги. Она рассматривала свое отражение в зеркале заднего обзора, с недовольством отмечая, что при всех титанических усилиях избавиться от кругов под глазами окончательно не удалось. В остальном все было блестяще.
Машина въехала в тихий двор неподалеку от Третьяковской галереи и развернулась. Дождь прекратился. Сергей выскочил, предупредительно распахнул дверцу и помог Ольге выбраться.
- Вам придется подождать пару минут, пока я поставлю машину, - извинился он и направился к находившимся рядом кирпичным гаражам. Ольга пожала плечами и от нечего делать огляделась.
Сергей неплохо устроился, решила она. Основательный восьмиэтажный дом с широкими окнами, солидными толстыми стенами, красивыми балконами, увитыми зеленью. Весь двор, за исключением маленькой площадки перед несколькими спрятавшимися в углу гаражами заполнили большие и маленькие цветочные клумбы. Цветы блестели на выглянувшем из-за туч солнце. У Ольги зарябило в глазах, и она отвела взгляд. Сергей возился в гараже с длинным куском брезента.
Ольга подошла ближе и увидела великолепный мотоцикл: бак вишневого цвета, огромное переднее колесо с большим количеством спиц, сумки из толстой кожи над широченным задним колесом. С ума сойти!
- Ваш? - поинтересовалась Ольга, ткнув пальцем в сторону двухколесного монстра.
- Мой, - с гордостью ответил Сергей. - Извините за задержку, надо брезент подвязать. Стараюсь беречь хром. Последнее время не часто удается поездить.
Сергей ласково погладил мотоцикл по изящному кожаному седлу. Ольге показалось, что мотоцикл по-кошачьи изогнул спину под рукой хозяина. Послышалось вкрадчивое урчание. Или голуби курлыкали во дворе? Она рассматривала мотоцикл, и в ней росло странное чувство. Чувство возбуждающее, почти сексуальное. Мотоцикл тянул к себе. Она впервые так близко находилась от двухколесного чуда. Раньше приходилось только шарахаться от механизмов на улице или наблюдать из окна за потрепанными "агрегатами" поклонников Эммы.
В институте над ней подшучивали: она разбиралась во всем, имеющем отношение к технике, могла починить и собрать любое устройство, но не умела водить машину. Трусила.
Ольга решилась.
- Расскажите мне о нем.
Сергей изумленно посмотрел на Ольгу. Перед ним была уже не тихая русоволосая красавица Севера, а волчица с блестящими от возбуждения глазами. Он вздохнул и покорился. Вспомнилось: "А по третьей пойдешь - убитому быть!" Все верно. А чему быть - того не миновать.
- Фамилия, имя, отчество: "Харлей Дэвидсон Спортстер Кастом". Объем двигателя - тысяча двести кубических сантиметров, максимальная мощность - около шестидесяти лошадиных сил.
Высказавшись, Сергей сделал паузу и взглянул на Ольгу. Убедившись, что сказанное не произвело на нее ровным счетом никакого впечатления, он пожал плечами ("темнота!") и продолжил:
- Машина легендарная во всех отношениях, классическая. Взгляните на хром глушителей, великолепно изогнутый руль, отточенную линию бензобака. А какое седло! Какие контуры! Правда, в езде жесткий, собака. Все отбить можно, извините за выражение, если скорость приличная.
Сергей увлекся. Полез в карман, извлек связку ключей, отделил один, вставил его в отверстие на мотоциклетном боку и завел двигатель.
И случилось чудо. Ольга услышала низкий могучий рокот, рокот зверя, сдерживаемого толстой решеткой, но готового рвануться вперед, когда его выпустит суровый хозяин. Рокот опять вызвал в Ольге чувство острого возбуждения. Она прислонилась к стене гаража. Ей хотелось застонать, и она едва сдержалась.
- Вам плохо? - встревоженно вскинулся Сергей. - Это все я, идиот! Незачем включать двигатель в гараже! Разрешите вам помочь?
Ольга слабо махнула рукой и поплелась к дверям. Во дворе она обернулась и посмотрела на Сергея, набросившего брезент на мотоцикл. Ольге показалось, что "Харлей" успел сверкнуть ей хромированным боком, как бы говоря: "До встречи!"
…Сергей метался по квартире, стаскивая все вкусное, что есть в доме, на столик у балкона. Столик оказался мал. Огромное количество фруктов грозило Ольге неминуемым диатезом. А она стояла на балконе и смотрела в сторону гаража. Там находился ОН, в любую минуту готовый умчаться в неведомую даль, неся на спине своего хозяина… Или хозяйку?
Ольга стряхнула оцепенение и задумалась. Тот самый выход? То самое решение проблемы ее жизни?
- Все готово, ваше величество, - послышался за спиной голос Сергея. - Прошу к столу.
Ольга обернулась. Сергей стоял с бутылкой шампанского в руках, пытаясь ее осторожно открыть.
Ольга медленно подошла к нему, заставила вернуть бутылку на стол, положила руки на плечи (он дрогнул) и прижалась к нему всем телом. Сергей не очень ловко обнял ее.
- Что ты хочешь? - тихо спросил Сергей.
- Научи меня ездить на мотоцикле, - неожиданно для самой себя ответила Ольга.
- Я почему-то так и подумал. - В голосе Сергея звучало облегчение. - А сегодня?
- А сегодня романтический ужин без продолжения и последствий, - сурово сообщила Ольга и направилась к столу. - Ты сам готовил? Да тебе цены нет!
"Ладно, - решил Сергей, - угощение ей понравилось. Уже хорошо".
Ольга по дороге домой задремала у него на плече и проснулась, когда машину тряхнуло на знакомой выбоине у ее подъезда. Прощаясь, она разрешила поцеловать себя в щеку, сонно пообещала позвонить завтра в редакцию, договориться о дне и часе занятий на "индивидуальных курсах вождения".
До трех часов ночи Сергей работал в гараже: проверял двигатель, масло, тормоза. В завершение всего он до блеска вымыл мотоцикл самым дорогим шампунем.
Ничего не понимая, "Харлей" растерянно притих и забился в угол.
МОСКВА-ШОРОХОВО
…Таня сидела на бетонном парапете у первого вагона электрички, прикатившей минуту назад на Белорусский вокзал, и нервно болтала ногами. Она прикончила три сигареты подряд и раздраженно щелкала зажигалкой, пытаясь извлечь огонек для четвертой. И тут прибежала запыхавшаяся Алена. Ей очень шел яркий летний сарафанчик, короткий и немного тесноватый в груди. Высыпавшие из пригородного поезда мужчины с тележками в руках заглядывались на Алену, обмениваясь уместно пошлыми шуточками.
- Приперлась бы в одном купальнике! - кипела Таня. - Удивляюсь, что ты вообще влезла в эту штуку! Она сидит на тебе, словно презерватив на…
- Перерыла весь гардероб и ничего не нашла, представь себе! Пришлось заскочить в магазин и купить подходящее платьице. Как оно тебе?
Алена игриво крутнулась на каблучках. Проходивший мимо загорелый до черноты усатый парень в тельняшке-безрукавке восхищенно зачмокал губами и открыл рот. Сказать он ничего не успел.
- Топай мимо или бабки гони! - крикнула ему Таня и, подхватив Алену под руку, потащила ее вдоль перрона, поинтересовавшись на ходу: - Кстати, насчет подходящего платья. Ты хоть представляешь, куда и зачем мы едем?
- А? - Алена растерянно посмотрела на Таню и встала как вкопанная. Хлопнув себя по лбу, она проговорила плачущим голосом: - Ой, дура я, Танька, дура!
- Это все знают, не трать время на констатацию очевидных фактов, - беззлобно заметила верная подруга. Она свободно чувствовала себя в шортах в цветочек и в розовой майке. - Такие, как ты, тормозят прогресс. Но без вас никак не обойдешься в той мерзкой части жизни, которая называется быт. Здесь ты на высоте.
Алена благодарно взглянула на Таню. Та ободряюще похлопала ее по плечу, не останавливаясь ни на миг. Им требовалось попасть в середину состава.
- У нас с тобой много дел сегодня. Во-первых, доставить как можно больше неприятностей родне покойного. Это мы сумеем, это нам нравится. Тряпки, в которые мы нарядились, вызовут шторм даже на болоте.
- А дальше?
- Во-вторых - убедиться, что мой неживой муженек оставил своих деток без копейки, расписав денежки по братьям и племянникам. В-третьих…
Подруги вскочили в вагон, успели захватить места у окна, закинули свои небольшие сумки на багажную сетку и уселись лицом к лицу.
- …в-третьих… Черт, что в-третьих? - Таня задумалась на секунду. - Вспомнила! В-третьих, не забыть похоронить покойника. Он заслужил покой. И я заслужила покой. От него.
Вагон заполнился людьми, тянущими тяжелые пакеты с едой, предназначенной для поедания на дачах. Горожане занимали свободные места и моментально утыкались носом в газеты с кроссвордами, стараясь не смотреть на окружающих. Таня вздохнула:
- Спасибо тебе, сестрица Аленушка, что согласилась составить мне компанию в скорбном деле. Заодно и свежим воздухом подышим.
- Я сразу решила. Иначе тебя там просто убьют. Жаль, Ирина с Ольгой не смогли приехать.
- А я им ничего и не говорила. У Ирки сейчас выставка и творческий кризис. Пусть занимается собой. А Ольга малость не в себе. Представляешь, позвонила мне и спросила, не знаю ли я, как форсировать "крутящий момент"? Заявила, что "это у мотоцикла". Я ей предложила искать "крутящий момент" у мужиков в нижней части туловища. Чем она занимается? Вернусь - все узнаю!
- И я ее не брошу. После всего, что вы для меня сделали… - Алена приготовилась пустить слезу.
Таня поджала губы. Алена спешно перекрыла кран.
Установившуюся на время в вагоне тишину разорвала удалая мелодия, лихо исполненная на потрескавшемся баяне низеньким музыкантом лет сорока пяти. Он заломил на затылок засаленную тюбетейку, длинно сплюнул вбок и громко крикнул:
- Дам-м-мы и хоспода! Вашему вниманию предлагается ма-аленький концерт!
И с угрозой добавил:
- Чтоб вам не скучно было!
Надсадно прокашлявшись, тюбетеечник широко раздвинул баянные мехи и совершенно неожиданно прохрипел:
- Komm Mein Schatz, wir trinken ein Lik'rchen…
Одновременно, едва не растянувшись в проходе, он попытался изобразить замысловатое па негнущимися ногами.
Скамейки скинулись на горсть мелочи, ссыпали ее в карман мейстерзингеру и взяли слово больше не петь. Со словами: "Danke, товарищи, danke, дайте пройти инвалиду, падлы резаные!" - артист отправился продолжать гастроли в следующем вагоне.
- А кто он, этот младший брат мужа? - Вопрос Алены вывел Таню из задумчивости.
- Степанов? Я его боюсь, - честно призналась Таня и вздрогнула. - Он сообразительный, изворотливый. С ним трудно сладить. Опять втянула я тебя в авантюру…
- Главное - учесть опыт предыдущей, - с неожиданной рассудительностью сказала Алена.
Она расстелила на коленях льняную салфетку и достала из сумки нарезанный кусочками голландский сыр, красно-белые ломтики бастурмы, пиво (для Тани) и грушевый сок (для себя).
- С простаком Володькой пришлось схитрить, - продолжала Алена, не замечая изумленного взгляда Тани. - Он не ожидал от меня такого. Но Степанов готов к хитрости и коварству. Значит, с ним надо действовать проще. И впредь: с простаками - хитростью, с хитрецами - простотой.
- Побьют нас, подруга, - скучно произнесла Таня. - Ох, побьют! Встретят хлебом-кольями.
- Я аптечку взяла, - заметила хозяйственная Алена и отправила в рот очередной кусочек бастурмы.
- Успокоила!
Раздвижные двери гулко ухнули, пропустив внутрь вагона двух серьезных молодых людей, облаченных во все камуфляжное. Лишь пухлые их лица остались нераскрашены маскирующими полосами. Один из вошедших махнул стволом автомата и согнал с мест парня с девушкой. Патруль бухнулся на скамейку, звонко лязгнув развешанными на ремнях наручниками, рациями и фонариками. Автоматчики синхронно зевнули, а к моменту, когда рты захлопнулись, их владельцы уже спали, разметавшись по скамейке и крепко прижав к себе казенное оружие.
- О, черт! Опять певцы!
Таня с ненавистью уставилась на выросшую в проходе пару лохматых ребят с гитарами. Они бесцеремонно ударили по струнам:
Я потерял в горах Кавказских
Здоровье, силу и любовь,
Сражаясь против банд душманских
И проливая молодую кровь.
Алена поморщилась. Тема хорошая, но текст, рифмы! "Кровь, любовь…" Не хватает еще "водка-селедка".
Ребята могли бы выступать с телепатическими номерами. Они дружно загнусили:
Накрыл туман скалистые вершины,
Достанем, брат, консервы, хлеб и водку,
Горят в долине вертолеты и машины,
Что нам вчера доставили селедку.
Алена беспомощно оглянулась по сторонам. Пассажиры старательно прикидывались глухонемыми с детства.
Приняв молчание за поддержку, дуэт надрывно взвыл:
Я б с другом расстрелял боекомплект
И продырявил нефтяные трубы,
Те трубы помешали мне навек
Поцеловать твои коралловые губы.
"Я б с дру… Кошмар!" - переживала за родную речь Алена.
Таня злорадно хохотнула:
- Знакомое дело. Труды моего муженька живут и процветают. Уголовно-военный бардизм с разбоем. - Она отхлебнула пива из бутылки и завелась: - Помнишь, я рассказывала, как мой в эпоху массового увлечения гитарными напевами затеял выпуск кассет с записями самодельных песен? Он их долго собирал и даже сам пытался проделывать странную штуку, которую называл "пение вслух". Пару раз вернулся с концертов, избитый в кровь товарищами по цеху и неблагодарной публикой. Все удивлялся: "Другие-то поют!" По прошествии времени до него доперло - дело не в связках, а в завязках. Тогда он принялся устраивать концерты более талантливым особям. Превратил нашу квартиру в помесь воровской малины и туристического кружка при Доме ученых.
- Ужасно! - всплеснула руками Алена. - Как ты терпела?
Таня грустно пожала плечами и засунула пустую бутылку под скамейку. Аленин прохиндей Володька был ангелом по сравнению с ее мерзавцем.
- К нам шлялись физики-ядерщики с криминальными наклонностями и рефлексующие домушники, тоскующие по интеллектуальному общению. Они приносили нам песни трех видов: мужественная песня, задорная песня и песня о любви. Все та-а-кая фигня! Вслед за ними приходили одинаковые молодые люди в дешевых галстуках и приносили ордера на обыск моей квартиры. После второго обыска я выкинула мужа за дверь с узелком в руках. В узелок сложила пару белья, зубную щетку, его любимый бутерброд с килькой и экземпляр самоучителя для начинающих вокалистов "Пой, как Шаляпин". Больше я его не видела. Мужа, конечно, не Шаляпина.
За спиной подруг включила магнитофон изрядно поддатая и шумная компания. Из динамиков полились хриплые страдания зека со стажем, осужденного за сущую безделицу - кражу кошелька и убийство пятерых свидетелей. Компания притихла, сопереживая.
- Слышишь? - с удовлетворением кивнула Таня. - Как я и говорила.