Проведенное ментами на скорую руку расследование, результатов не дало. Не было им особого дела до драк сопливых подростков - весть о странном самоубийстве мэра Горбатова, о предсмертной записке, написанной его неверной рукой, будоражила и сотрясала властные и силовые структуры куда интенсивнее, чем заурядная преступность. Газеты и телеканалы чуть не каждый божий день вещали об убийствах, грандиозных махинациях, разбойных нападениях, скандалах… А тут какая-то шантрапа! Мелкая потасовка. Ссора. Спор.
Но методы обогащения молодежной банде следовало поскорее менять, и майор улыбнулся, припомнив, как тяжело давалось Бритому решение перейти к более цивилизованной форме отъема денежных знаков - рэкету. Долго, очень долго его уговаривали друзья, а убедить смог лишь он - новичок Белозеров, предложив хорошо продуманный и реальный план действий…
* * *
- Вот, "одолжили" с того длинномера, - волоча по земле тяжелый трос, кивнул Валерон на стоящую рядом с высотным домом огромную фуру.
- Молодцы, - прошептал вдохновитель идеи Палермо, обматывая висевший на конце троса небольшой железный крюк мокрой тряпкой. - Теперь осторожно цепляйте крюк за силовой каркас ларька. Только очень тихо - старайтесь не греметь, чтоб продавец не услышал.
- Да он подушку, небось, давно щекой придавил, - хихикнул Клава.
- Делай, что говорят, - приструнил Бритый.
Пригнувшись, Валерон с Клавой метнулись к металлической будке, с нарисованной во всю боковую стенку уродливой пачкой "Мальборо". Маленькое оконце за решеткой, обращенное к дороге, светилось тусклым светом - торговая точка работала круглосуточно, обслуживая в ночное время в основном проезжавших мимо водителей.
Скоро крюк был аккуратно зацеплен за толстый стальной швеллер.
- Отлично. Осталось дождаться покупателя на мощном автомобиле, - оценил Павел работу товарищей.
Кажется, задумка Зубко и Белозерова начала понемногу доходить до боксерского разума лидера группировки. Лицо Зубко озарила довольная улыбка и, не сдержавшись, он вполголоса похвалил приятеля:
- Ну, ты изобретатель!.. Прям этот… Лобачевский! Что бы мы без тебя делали?!
- Лобачевский - математик, - поправил Пашка.
- Один хрен - не дурак же!
А скоро к убогой металлической будке подкатил приемлемый транспорт - из-за поворота вырулил припозднившийся рейсовый автобус, вальяжно завернул на обочину и плавно остановился вровень с ларьком. На асфальт спрыгнул пожилой водила, усталой походкой обошел спереди тупоносую кабину и направился к решетчатому окошку…
В ту же секунду проинструктированный Павлом Валерон по-кошачьи прошмыгнул к корме старого тарантаса, подтянул подаваемый Клавой трос и накинул его петлю на задний автобусный крюк. Затем четверка парней незаметно отбежала от дороги, юркнула меж жилых домов и, задержавшись у ровного рядочка недавно посаженных молодых деревьев, наблюдала за происходящим с безопасного расстояния.
Вот водитель с покупками под мышкой снова обошел кабину в обратном направлении. Хлопнула дверца, загудел двигатель, автобус тронулся и стал набирать скорость. Вдруг послышался жуткий скрежет металла - ларек резко качнулся, крутанулся вокруг собственной оси и начал заваливаться набок; свет внутри его погас - рассыпав сноп искр, от крыши отлетел электрический провод.
Автобус резко тормознул, да было уж поздно - сварная будка с грохотом и звоном разбивавшихся внутри бутылок ухнула наземь.
- Бли-ин!.. Сковырнули, братва! - с детской искренностью возрадовался Бритый.
- Крепкий оказался "скворечник"! Гы-гы-гы… - прерывисто заржал Клава. - Не развалился!
- И насколько я понимаю, - веско добавил Валерон, - ни одна сволочь не докажет, что это наших рук дело.
- Пошли по домам, - усмехнулся Палермо. - Нам нужно выдержать небольшую паузу, а потом снова наведаться к Фирсу. Думаю, через пару дней этот долбогрыз будет сговорчивей.
И четверка счастливых приятелей разошлась к разным подъездам длинной многоэтажки…
Прижимистый Фирс после этого случая действительно стал сговорчивей, но перед этим, сволочь, успел нацарапать заявление в отделение милиции. Легавые дважды прислали то ли опера, то ли следака - тот мирно и без особых надежд на успех беседовал с какими-то сомнительными свидетелями, и даже с тремя парнями из банды: с Бритым, Клавой и Валероном. Они же, загодя сговорившись, спокойно стояли на своем: знать, мол, ничего не знаем, спали без задних ног и ничего не видели - родители могут подтвердить. Так и отбыл мужичок в гражданке из микрорайона Солнечный не солоно хлебавши.
А зараза Фирс, матерно повздыхав и исплевав пол отремонтированного ларька, дней через пять сам нашел Бритого.
- Ладно, хрен с вами, держи, - пробурчал он недовольно, протягивая Сереге двадцать тысяч, - надеюсь, мой новый ларек не перевернется набок.
- Точняк - не перевернется. Мы об этом побеспокоимся, - расплылся боксер в широченной улыбке и попрощался с владельцем взятого "под охрану" объекта ровно на неделю.
Через неделю торгаш должен был выложить очередную двадцатку - не столь великие деньги по сегодняшним меркам, однако успешное начало процессу обогащения стартовало.
Спустя двое суток под вторым ларьком, хозяин которого - хохол Визглявых прославился неимоверной жадностью, бабахнуло самодельное взрывное устройство. Незатейливую штуковину из спичек, охотничьего пороха, проводов, батарейки и старого будильника собирал начитавшийся боевиков и детективов Палермо. Заряд он постарался рассчитать таким образом, чтобы не причинить вреда молоденькой продавщице. Говоря языком настоящих профессионалов: это была шумовая мина, доработанная обычным часовым механизмом. И грохнула эта мина так, что перепуганную, но целехонькую девчонку отпаивали валерьянкой врачи скорой помощи. А потом она наотрез отказалась вставать за прилавок, пока хозяин не уладит дела с бандитствующими "минерами". Других охотников заменить девицу в таких взрывоопасных условиях не сыскалось, и пришлось Визглявых идти на поклон к Бритому.
Третий ларек, обустроенный воедино с автобусной остановкой, "случайно" затопило. Палермо присматривался к нему пару дней, нарезая преогромные круги вокруг, пока в голову не пришла удачная мысль. Будка занимала "выгодное" расположение - стояла в кювете, немного ниже насыпи проложенного из города шоссе; сбоку к шоссе полукольцом примыкала второстепенная дорога, образуя этакое замкнутое пространство в низменности. А сзади, метрах в двадцати от ларька, очень кстати находился канализационный люк местного "Водоканала". Дело было обстряпано в считанные минуты: под покровом ночи здоровяк Бритый снял тяжелую крышку; Валерон улегся рядом с люком и светил фонариком, а Клава спустился вниз и открыл исполинский вентиль какого-то крана. Внутри заклокотала вода, заполняя узкие подземные магистрали, а через полчаса, не найдя боле свободных полостей, бурные потоки хлынули через край и ровнехонько понеслись к уродливому торговому сооружению. Продавец мирно дремал, пока уровень воды не достиг его расслабленного тела. Потом он отважно сражался за спасение еще не погибшего товара - закидывал размокшие коробки на верхние полки стеллажей, орал дурным голосом редким прохожим, требуя куда-нибудь позвонить… Да было уж поздно.
Четвертый и все последующие торгаши соглашались платить дань банде изобретательных и нахрапистых юнцов безропотно.
* * *
- Как вы попали в спецназ? - включив диктофон и поднеся его поближе к майору, задала она свой первый вопрос.
- Просто. Как большинство других офицеров. Окончил Рязанское училище, послужил в десантуре, подал рапорт…
- Давно воюете в Чечне?
- Почти всю вторую кампанию. С небольшими перерывами.
- С чем связаны перерывы? Ранения?..
- В основном…
- А где-то за пределами Чечни воевать приходилось?
- Нет, - помедлив, словно размышляя о вариантах ответа, сказал высокий, черноволосый, ладно сложенный мужчина.
- Давайте поговорим о причинах этой войны.
Он медленно повернул голову в ее сторону. Его глаз за темными очками видно не было, но девушка-журналистка догадалась, сколь велико в них недоумение по поводу прозвучавшей фразы.
- Хорошо, - передумала она, - давайте сформулируем вопрос иначе. Как лично вы относитесь к происходящему здесь?
- Никак. Это моя работа, за которую я получаю деньги.
- То есть вас не интересует, кто принимал решения, и что за этим стояло…
- Я уже ответил, - холодно произнес спецназовец.
Не прошло и двух дней после возвращения его группы с грузинской границы, как пришел срочный вызов в штаб бригады. Толком не отдохнувший, не выспавшийся Белозеров примчался, словно на пожар, ошибочно посчитав вызов стартом новой операции. Однако в кабинете, помимо комбрига сидела эта дамочка - дожидалась, страстно желая взять интервью у какого-нибудь героя чеченской войны.
- Вот, один из самых достойных представителей героической профессии, - порекомендовал пожилой вояка и, пожимая руку вошедшему майору, попросил: - Павел Аркадьевич, не откажите нашей гостье - уделите полчаса.
В другой ситуации Палермо послал бы девицу куда подальше, да комбрига - прямого и честного мужика уважал, и обижать не хотел. Потому пробурчав что-то в ответ, повел журналистку в курилку, расположенную в тени раскидистого граба. Уединившись с ним на лавочке, та прежде сдержанно поблагодарила за согласие побеседовать, предупредила о своем "отнюдь не простом отношении к чеченской войне" и объяснила, что данное интервью послужит основой задуманного ею грандиозного очерка…
- Много ли чеченцев лишились жизней, благодаря вашим усилиям? - озвучивала она все более провокационные вопросы.
- Не считал.
- Но ведь у каждого из убитых вами и вашими людьми остались семьи, дети…
- Плевать мне на их семьи. У моих бойцов тоже есть дети. На войне существует только одно правило: не убьешь ты - убьют тебя.
Девушка выразительно кивнула, отведя взгляд в сторону. А он, для чего-то нацепив перед началом разговора темные очки, продолжал незаметно разглядывать ее…
Во-первых, бескомпромиссность и категоричность суждений барышни весьма удивляли и озадачивали.
Во-вторых… Молодая журналистка была чертовски привлекательна. Черные джинсы и свободный тонкий джемпер с глухим воротником не могли скрыть великолепной фигуры. Красивое лицо не портило ни чрезмерно серьезное выражение, ни отчетливо читавшееся на нем непонимание поступков и мировоззрения сидевшего рядом мужчины. Грудной голос не звучал раздраженно или грубо от сквозившей неприязни…
А в-третьих, в какой-то момент ему показалось…
- Значит, вы всерьез полагаете, что чеченскую проблему способны разрешить исключительно жестокость, кровь и насилие? - не унималась девица, нахально приближая к его лицу миниатюрный диктофон.
- Не о мирном населении речь. А терроризм заслуживает адекватных действий, - поморщился офицер.
- Вы всегда находите время, чтобы разобраться перед убийством: кто маячит в прорези прицела - мирный человек или боевик?
Ее вопросы уже не на шутку раздражали широкоплечего мужчину, да раздражение усмирялось и не выплескивалось наружу по одной странной причине. С каждой минутой разговора со стройной длинноволосой девушкой, Павел все боле утверждался в нежданно пришедшей на ум догадке…
Глава 5
- Сколько их?
- Трое. Два мужика и баба.
- Кто они?
- Журналисты. Один из мужиков похож на оператора.
- Камера?..
- Да, в правой руке. Две сумки на ремнях с какими-то причиндалами, а на левом плече тренога.
- А баба - не та ли журналистка, которой я по просьбе комбрига вчера давал интервью?
- Совершенно верно, Павел Аркадьевич - та самая.
- Вот как?.. Это несколько меняет дело, - нахмурился Белозеров. - И как же они угодили к ним в лапы?
- Более идиотской ситуации не бывает, майор! Чеченцы перехватили переговоры штаба бригады с одним из блокпостов по радио. Ну а потом… Потом дело техники - упредили и устроили засаду на дороге.
Пожилой подполковник какого-то маловлиятельного Департамента ФСБ, по случаю оказавшийся в этот час старшим от "конторы", продолжал обиженно выговаривать, морща лоб и роясь при этом коротким мизинцем в ухе. Он пыхтел сигаретой и нервно расхаживал вдоль длинной лавки, слегка сгорбившись и пригнув голову, чтоб не касаться провисшего "потолка" курилки - пыльной маскировочной сетки. Десятки солнечных пятен самых причудливых форм, прорываясь сквозь полинялую сеть, плясали и стремительно бегали по его обрюзгшему телу, облаченному в наглаженную камуфлированную форму…
- …Уж сколько бьемся с этими армейскими разгильдяями, а воз и ныне там! Ну, непременно отыщется какой-нибудь пехотный умник!.. Двадцать раз воспользуется кодовыми таблицами, а на двадцать первый обязательно попрет в эфир открытым текстом…
Майор Белозеров сидел на другой лавке - той, что была врыта в светлый грунт под прямым углом к первой. В начале беседы он ощутил острое желание стрельнуть у подполковника сигарету да как следует затянуться густым табачным дымком. Затянуться так, чтобы хоть мысленно унестись отсюда подальше…
Он собрался бросить курить и снизил дневную норму сигарет до минимума. Сейчас страдал от отчаянного желания наплевать на табу и, дабы перебить это желание, закинул в рот две подушечки жевательной резинки. Уловка отчасти помогла - он забыл о привычке и стал безмятежно рассматривать светопреставление на комуфляжке фээсбэшника, да изредка вытягивать из него значимые для предстоящей операции детали. Тот обстоятельно отвечал, однако, приглядываясь к визави, все боле убеждался: известный в штабе группировки спецназовец, не питает иллюзий относительно положительного исхода дела.
Не прошло и трех дней после возвращения Белозерова с группой из приграничного с Грузией высокогорного района. Он не успел даже толком отоспаться; не успел насладиться вкусом нормальной, горячей пищи; не успел привести себя в порядок - нижнюю часть лица до сих пор покрывала густая щетина. Какую задачу он выполнял в горах со своими орлами, не знал даже подполковник - секретность, сопровождавшая всю операцию от старта до финиша, была беспрецедентной. Впрочем, таким же беспрецедентным было и равнодушие к судьбе трех журналистов, написанное на усталом лице майора и отчетливо сквозившее в его голосе и жестах.
Однако, узнав, что к боевикам угодила и та въедливая баба, что пытала его в тени граба до идиотизма прямолинейными вопросами, отношение Палермо к происшествию слегка переменилось…
"Как же меня все это достало!.. До блевотины, до желания врезать в челюсть! Каждодневные приказы, директивы, вводные… Ваши покрасневшие от исполнительности сальные рожи; демагогия с кипучим бездельем, - сонно провожал Палермо спину офицера безопасности со стекавшей по ней ярко-желтой рябью; потом наблюдал за его возвращением, за устремлявшейся вверх по груди и плечам солнечной мозаикой… И спрашивал про себя: - А куда ж смотрела твоя доблестная служба, когда журналисты запрашивали разрешение на въезд в зону боевых действий? Почему их не сопровождали твои люди? Почему опасность, нависшая над их головами сейчас, не просчитывалась тобой накануне?.."
- …Вот этот фофел из штаба бригады и выложил все до единой карты, - приглушенно, с оглядкой по сторонам сокрушался подполковник, - обстоятельно обрисовал детали такому же трепачу как и сам: маршрут, время, состав… Ну да я разберусь с обоими мерзавцами! Это уж я обещаю!..
- На чем уехали писаки? - монотонно интересовался майор.
- На "уазике". Трех журналистов сопровождали водила и старлей…
"И "прослушка" гроша ломанного не стоит! Чем занимался отдел "Л", призванный следить за эфиром и пресекать открытые переговоры? - слегка прищурив серые глаза, невозмутимо рассматривал он возрастного служаку.
- Один из абонентов сидел в командно-штабной машине, стоящей в пяти метрах от вашей конторы. Сидел и преспокойно бакланил в эфир на хорошем русском языке! А теперь вот ты прибежал ко мне; жалуешься на "фофелов"; просишь срочной помощи…"
- Когда, по вашим расчетам их перехватили?
- Где-то часик назад… - потерянно остановился посреди курилки подполковник; застыли на его камуфлированной куртке и солнечные пятна.
"Какая прелесть. Хорошо, что не вчера… - усмехнулся Белозеров. - Твоих журналистов, уважаемый чекист, за этот часик могли затрамбовать живьем под метровым слоем земли. Могли связать и, распоров брюхо, понемногу и не торопясь скармливать внутренности собакам - так, чтоб работники средств массовой информации самолично лицезрели процесс животной трапезы. Могли просто и незатейливо раскрошить им головы камнями иль прикладами - вариаций на данную тему существует множество. Гуманностью местный социум отнюдь не страдает. И ты это знаешь, подполковник. Знаешь, а приезжаешь ко мне спустя целый час!"
- Каким образом к вам поступила информация о захвате? - ровным тоном спросил он.
- Девка… То есть… журналистка успела связаться по мобильнику со своим редактором. А уж тот перезвонил в нашу структуру.