- Так вы хотите сказать, что ваша встреча с мистером Мэтьюсом никак не была связана с проблемой… гм!.. проблемой миссис Смит, чей адрес я нашел в его рабочем дневнике?
Генри Лаптон хотел бы что-нибудь сказать на это, да не знал что. Он заерзал в своем кресле и жалобно заныл:
- Но ведь у меня не было причин убивать его, поймите! Неужели вы меня подозреваете? Согласен, я был круглым кретином, что написал ему такое письмо, но вы должны понимать, что я не мог его отравить! Именно потому, что написал это письмо!
- Я вовсе не подозреваю вас, - ровным голосом произнес Ханнасайд. - Но мне ясно, что к моменту смерти Грегори Мэтьюса вы были с ним в отвратительных отношениях. Ясно также, что причиной этому послужила миссис Смит. Думаю, мистер Каррингтон, как адвокат, все-таки посоветует вам быть со мной откровенным.
Джилс, однако, ничего не сказал, и Генри, уронив лицо в ладони, горестно промычал:
- Я вас понимаю, понимаю… Но я оказываюсь в таком двусмысленном положении… Моя жена никогда ничего не подозревала, у меня две дочери, о которых я должен подумать, и вообще, вся моя жизнь…
- Поймите, мистер Лаптон, что не мое дело - исследовать мораль подданных Ее Величества, - холодно заметил Ханнасайд. - Просто лучше, чтобы о ваших отношениях с миссис Смит стало известно после вашего собственного признания, а не на суде, публично.
- Да, да, согласен, - убито вздохнул Лаптон. - Ну что ж… Я знаю миссис Смит уже несколько лет… Можно, я не стану углубляться в эту тему? Ну, в общем, я по роду своей работы вынужден часто разъезжать по стране и всегда имел возможность оберечь жену… от всяких подозрений. Я был очень осторожен, очень. Не знаю, как моему шурину удалось про все пронюхать… Как-то раз он попросил заехать к нему в контору. И там он сразил меня наповал - оказывается, ему все известно про… про миссис Смит.
Его лицо скривилось, как от плача.
- Он все знал о нас, все! Даже то, когда я в последний раз у нее был! Он наседал на меня… Нет, кто не был знаком с Грегори, тот меня не поймет…
- Я почти не знал его, - вставил Джилс.
- Этот человек не знал и не любил ничего, кроме власти. Власти над людьми. Дело даже не в том, что он угрожал мне. Нет, самое главное для него - это взять надо мной верх… У него душа была как из металла… Они вообще-то все такие, Мэтьюсы, это у них в роду. Грегори любил дергать за ниточки, чтобы люди прыгали, как марионетки. А миссис Смит - она мне все равно что жена, честно. Я бы и женился на ней, если бы это было возможно. Но видите ли, у меня дочери, и моя репутация может отразиться на них… Ну и жена… У меня уже есть внук. Все это так непросто. Об этом всем я и думал, когда писал это дурацкое письмо.
Он поднял на Ханнасайда свои потухшие глаза.
- Так, значит, фраза о том, что "вы будете сожалеть, если…" означает угрозу простого развода? - спросил Ханнасайд.
- Да, именно это я и имел в виду. Я думал, что ему не захочется устраивать скандал в собственном семействе… И потом, моя жена вовсе не страдала от того, что у меня была миссис Смит… И я просто решил его припугнуть…
- Вполне понятно, - кивнул Ханнасайд. - И вы просили его о втором свидании, но он вам отказал. Так?
Генри Лаптон кивнул.
- Да, тогда я с ним говорил в последний раз… Он звонил мне на работу из своей конторы.
- А в какое время дня это было?
- Рано утром. Что-то часов в десять… Но никак не позже одиннадцати.
- Ладно, а почему же вы не попытались встретиться с мистером Мэтьюсом, например, во время ленча, раз он звонил вам утром?
- Нет, я не хотел с ним есть… Я собирался за ленчем все еще раз обдумать.
- Ну а после ленча?
- Я вернулся к себе в контору, конечно. А ушел я оттуда даже раньше обычного. Еще до чая.
- И куда направились?
- К миссис Смит. Но я с ней не говорил обо всем этом гадком деле. Я собирался было, но… Видите ли, мы с ней никогда не обсуждали мою… мою семейную жизнь. И я так и не сказал ей о том, что произошло.
- Так. А в котором часу вы вышли от миссис Смит?
- Не помню точно. Но дома я был уже к обеду. По пути я никуда не заходил.
- А после обеда?
- К нам приходили гости - поиграть в бридж. И до следующего утра я не выходил из дому.
- Спасибо… - Ханнасайд что-то быстро писал в своем блокноте. Тон его не выражал ровным счетом ничего.
Лаптон с тревогой посмотрел на суперинтенданта.
- Вы… вы хотели бы еще что-нибудь узнать у меня или… Или я могу идти?
- Нет, пока что мне от вас ничего не нужно, - сказал Ханнасайд, не глядя на него.
- Тогда я пойду?
- Идите.
Маленький Лаптон поднялся, вздохнул и исчез из комнаты.
- Бедняга! - заметил Джилс. - Какое испытание для него - оказаться в такой передряге! Как вам понравилась его история?
- Мне не понравилось его алиби, - угрюмо отвечал Ханнасайд.
- Которое? А, ну конечно, условленное с Глэдис Смит, не так ли?
- Ну да, что бы то ни было, она поклянется, что Лаптон был у нее, - сказал Ханнасайд.
- Все верно, но мне не совсем понятно, как он мог проникнуть сюда, в дом, не будучи замечен никем из домочадцев или прислуги. Конечно, Лаптон невелик по размеру, но все же не настолько, чтобы его не разглядеть!
- Дело в том, что помимо парадного входа в доме имеется и черный ход, - сказал Ханнасайд. - Например, дверь, ведущая в сад. Туда можно пройти незамеченным, вполне можно. А лестница как раз начинается у этой двери. Пока семья сидела за вечерним чаем, кто-то мог запросто пробраться в спальню Мэтьюса.
- Но какой в этом был бы прок? - удивился Каррингтон. - Ведь Грегори в тот момент не было дома! Куда бы он влил яд?
- Вы забываете о той бутылочке тоника, которую так благополучно разбили! - сказал Ханнасайд.
Джилс поднял брови.
- Откуда Лаптону было знать, где она хранится? И что Грегори станет ее пить?
- Отчего же, он мог знать. И поэтому, например, разбил ее, когда утром на следующий день заявился туда со своей супругой.
- И все-таки, как мне кажется, по его характеру он мог скорее пойти на развод, чем на убийство, - с сомнением сказал Каррингтон.
- Да, но ведь он здорово набрался духа. Посмотрите, какую накатал грозную записку. Он и сам это сознает. Видимо, эта Глэдис Смит была ему очень дорога. Я с вами не соглашусь, нет. Он хотел избежать скандала, хотел уберечь репутацию дочерей и все такое прочее. И он после развода не остался бы чистеньким.
- Это верно, но ведь он не мог быть уверен, что со смертью Мэтьюса окажется в безопасности. Ведь Мэтьюс мог для надежности доверить это дело и кому-то другому, не правда ли? Например, взять этого лощеного Рэндалла. Он ведь наверняка знал.
- Да, но ведь, если вы заметили, Лаптон был просто поражен этим. Значит, Лаптон считал, что, кроме Грегори Мэтьюса, о его любовнице никому не известно.
Ханнасайд взял со стола записку Генри. Лаптона, сунул ее в карман и задумчиво произнес:
- Хотел бы я знать, что так заинтересовало мистера Рэндалла Мэтьюса в этом сборище мелочевки, которую я вывалил на стол… Я заметил это.
- А я нет. Разве он был чем-то удивлен?
- Я почти уверен. То ли он был удивлен тем, что увидел, то ли тем, что ожидал увидеть, но не нашел - не знаю. Если оставить в стороне его обязанности как душеприказчика, которые, я думаю, его весьма и весьма побеспокоят, то все же: почему это он приперся сюда понаблюдать, как мы будем рыться в дядюшкиных письмах? Он ведь, вероятно, рассчитывал, что мы что-то найдем?
- Наверное, то самое, что мы и нашли, - сказал Каррингтон. - Вот эту записку от Лаптона.
Ханнасайд с минуту подумал.
- Да, пожалуй, это вполне могло быть и так. Старый Мэтьюс мог посвятить его в это дело. Недаром он сделал Рэндалла наследником. Но почему Рэндалл так пристально рассматривал содержимое ЭТОГО ящика? Что там такое он углядел?
- Вы скорее всего были правы, когда заметили, что он удивился тому, что там ЧЕГО-ТО НЕ ОКАЗАЛОСЬ…
- Вероятно. Но более всего меня тревожит этакая странная деталь - нигде: ни дома у Мэтьюса, ни в офисе - мы не обнаружили никаких следов его старой переписки.
- Есть люди, которые имеют привычку рвать письма сразу, как только ответят на них, - заметил Джилс. - А вы что, считаете, что кто-то до нас уже рылся в его бумагах?
- Я пока еще ничего не считаю. Но если Мэтьюс сам уничтожал всю свою переписку, это может свидетельствовать о довольно странной мании, особенно с учетом того, что человек он был деловой.
- А может быть, это рука Рэндалла? - предположил Джилс.
- Нет, непохоже. Слишком уж он откровенно был заинтересован, глядя на наши поиски. И у. меня появилось ощущение, что я взял ложный след. Эх, если бы я только нашел ту жидкость, куда был подмешан никотин! Во-первых, это могло быть виски, которое разливал вечером Гай. Во-вторых, Мэтьюс мог нанести на свое оцарапанное плечо отравленный шампунь. Но единственный шампунь, который я у него обнаружил, - это запечатанный флакончик "Пондса", причем фольга на горлышке совершенно нетронута. И наконец, яд мог быть в тонике - но бутылочку разбили раньше, чем я до нее добрался. Я все мозги себе выломал - ведь все-таки есть вариант, что Мэтьюсу яд давали в течение нескольких дней перед его смертью. Аспирин? Но он не принимал никаких лекарств. Хемингуэй потряс по очереди всех слуг, выясняя, что такого особенного мог есть или пить только сам хозяин, но выяснил только, что все члены семьи ели и пили одно и то же, кроме вот только виски и тоника, которые употреблял один Грегори.
Ханнасайд со вздохом поднялся.
- Что ж, не будем терять времени на пустые разговоры, мистер Каррингтон. Мне надо продолжать следствие, да и вы, как я понимаю, торопитесь по делам.
- Да, мне, пожалуй, пора, - согласился Джилс, бросив взгляд на часы. - Но все же я рад, что Генри Лаптон у вас не главный подозреваемый. Мне стало жаль беднягу. Ему еще придется круто, ох как круто!
- Ну, вообще-то он под подозрением наравне с прочими, - невесело усмехнулся Ханнасайд. - И я еще его попытаю. Но в целом вы скорее всего правы. Такой человек, как этот несчастный Лаптон, мог пойти на убийство только в состоянии аффекта, а в данном случае все было рассчитано слишком точно и чисто. Ведь заурядный человек, вроде Генри Лаптона, вряд ли выбрал бы в качестве орудия смерти такой экзотический яд, как никотин, это точно.
- Значит, предстоит судебное расследование?
- Да, и довольно кропотливое, - сказал Ханнасайд, пряча свой блокнот в карман и быстрыми шагами направляясь к выходу. Рывком распахнув дверь, он оказался нос к носу с мисс Гарриет Мэтьюс…
- Пардон, пардон! - сказал Ханнасайд с кривой усмешкой.
У Гарриет в руках была ваза с цветами. Она заговорила торопливо:
- Как вы меня напугали, суперинтендант! Я чуть было не выронила мои прекрасные цветы! Я решила поставить их здесь, хотя обычно оставляю в холле…
У нее вырвался короткий бессмысленный смешок. Мужчины переглянулись.
- Она подслушивала, - спокойно заметил Джилс.
- Ага, - протянул Ханнасайд. - Эта старая леди вообще отличается редкостной любознательностью…
Глава седьмая
Рэндалл, выйдя из кабинета вслед за своей теткой Гертрудой, не проследовал за нею в библиотеку, откуда уже слышались ее гневные тирады в его адрес, а вместо этого повернул к лестнице. Быстро окинув взглядом пустой холл, он стал подниматься наверх, довольно быстро, но стараясь не производить шума. На верхней площадке никого не было. Первая дверь слева вела в спальню Грегори Мэтьюса и была незапертой. Рэндалл осторожно повернул ручку и вошел, тихонько прикрыв за собой дверь.
В комнате было сумрачно от обилия мебели красного дерева и казалось, здесь давно уже никто не жил… Кровать была аккуратно застелена покрывалом, окна плотно закрыты. Ни на каминной полке, ни на письменном столе не осталось никаких личных вещей покойного, ни одной мелочи, все было безлико и чисто, как в гостиничном номере.
Рэндалл огляделся и подошел к массивному гардеробу, занимавшему собой почти всю стену. Там были аккуратно разложены и развешаны вещи Грегори Мэтьюса, но Рэндалла явно интересовали не они. После быстрого осмотра он закрыл гардероб, подошел к трюмо и исследовал содержимое ящиков. Увы, они оказались практически пусты, если не считать часов на цепочке и шкатулки со скрепками для скоросшивателя.
Рэндалл несколько обескураженно пожал плечами и вошел в смежную с комнатой ванную. Здесь все тоже было пусто и голо. Ни единая мелочь, хотя бы кисточка для бритья, не напоминала о том, что еще несколько дней назад дядя пользовался этой ванной… Рэндалл раскрыл ящичек с медикаментами, но там тоже ничего не было. Он повернулся и быстро пошел к выходу на лестничную площадку. Рэндалл как раз прикрывал за собой дверь в спальню Грегори, когда поднимавшаяся снизу Стелла увидела его и обомлела.
- Доброе утро, моя милая, - несколько натянуто улыбнулся ей Рэндалл, закрыв дверь.
Стелла стояла не шелохнувшись, рука ее все еще лежала на массивных полированных перилах лестницы.
- Что ты там делал? - наконец выдавила девушка.
- Вот, только что имел честь осмотреть наконец место преступления, - отвечал он, вытаскивая из кармана свой портсигар. - Угостись сигареткой, милая.
- Нет, спасибо. А что же ты там искал, у дяди?
Он поднял брови:
- А разве я сказал, что ИСКАЛ там что-нибудь?
- Да это же и младенцу понятно!
- Как бы там ни было, я просто обескуражен тем, что увидел. Там же все убрано! Кто об этом позаботился?
- Тетя Гарриет там все вверх дном перевернула в тот же день, как умер дядя, - ответила Стелла.
Рэндалл закурил и задумчиво заметил:
- Я всегда гадаю, неужели тетя Гарриет на самом деле такая непроходимая дура или только прикидывается?
- Бог мой, ты в самом деле считаешь, что она могла сделать это для того, чтобы избавиться от улик?! - воскликнула Стелла.
- Я пока не могу еще сказать что-нибудь определенное на этот счет, - проговорил Рэндалл. - А вот любопытно, что могла забрать из дядиной аптечки тетя Гарриет?
- Откуда мне знать! Все, что угодно. Пластырь, йод, гель для ванны…
- И конечно же, тоник? - усмехнулся Рэндалл, внимательно наблюдая за вьющейся струйкой дыма от своей сигареты.
- Нет, бутылочку с тоником просто разбили. Случайно. Она была не откупорена.
- Ага, так, значит, она была разбита… Так кто же разбил ее так удачно, милая кузина?
- Никто. Дядя оставил ее стоять на тазике для умывания, она и свалилась оттуда. От ветра, вероятно, когда распахнули окна в спальне.
- А кто-нибудь задавал по этому поводу какие-либо вопросы? - осведомился Рэндалл.
- Ты имеешь в виду полицейских? Ну да, думаю, что да. Меня саму об этом не спрашивали.
- Трудно сказать, кого больше беспокоит нездоровая активность тети Гертруды, - задумчиво произнес Рэндалл. - Полицию или родственников усопшего? Может быть, все-таки родственников?
- Не знаю, но все-таки зачем ты ее так обидел? Она кричала, что се еще никогда в жизни так не оскорбляли.
- Вероятно, - кивнул Рэндалл.
- Так что же ты ей такого сказал? - с любопытством спросила девушка.
- Всего лишь то, что если бы я был на ней женат, то непременно имел бы нескольких любовниц, - ответил Рэндалл.
Стелла не сумела сдержать короткого смешка, но сказала:
- Ну, это уж слишком. Есть же какие-то границы, что можно, а что нельзя говорить людям! Грубее, наверное, ничего и не придумаешь!
- Во всяком случае я в тот момент не мог придумать ничего грубее, увы. Но и этого оказалось достаточно, чтобы избавиться от нее хоть на время.
- Неужели ты можешь быть груб с людьми только затем, чтобы избавиться от них?
- Могу.
- Ты ужасный человек! - воскликнула Стелла.
- Ты уже многократно сообщала мне эту нетленную истину, - небрежно сказал Рэндалл, загадочно улыбаясь. - Что же я сделал дурного, милая Стелла?
- Ничего. Но ты ходишь и на всех брызжешь своим ядом, а яда у тебя под языком предостаточно! Я помню, как ненавидела тебя в детстве, когда впервые приехала в этот дом!
- Да, ты была такой капризной, дурно воспитанной девчушкой… - пробормотал Рэндалл. - Я помню, помню…
- Ничего подобного!
- Жестокой, требовательной, неуклюжей и невежественной…
Она покраснела:
- Ну, в конечном счете, в этом возрасте все девочки таковы!
- Вполне возможно, только я не вижу причин, почему я должен со всеми ними быть мил и обходителен.
- Куда уж там! Разве ты хоть с кем-нибудь мил? Ты отвратительно ведешь себя с Гаем…
- Ну что ж, ничто человеческое мне не чуждо, и если он нападает на меня, то что же он надеется получить в ответ?
- Ты, наверное, в детстве отрывал крылышки у бабочек, - сердито сказала Стелла.
- Как ты догадалась? Конечно, это было мое любимое занятие!
- И еще… еще… Я категорически возражаю против твоих гнусных намеков в адрес моей матери!
- О! Ты о моей любимой тете Зау? Ты меня неправильно понимаешь, милая! Напротив, я ее верный поклонник!
- Да уж, с тобой все ясно.
Он в удивлении поднял брови.
- Ну ладно, а что же я могу найти сказать о твоем друге, так сказать, гипотетическом женихе?
- Ради Христа, оставь Дерека в покое! Ты же знаешь, что мы обязательно поженимся!
- А, это все еще в силе? - чуть усмехнулся Рэндалл.
Она смешалась, чуть покраснела и торопливо заговорила:
- Ты меня, наверное, хочешь вывести из себя, Рэндалл, только напрасно. Просто ты услышал от кого-то грязную историю про Дерека и Фостеров… С тебя станется разнести ее по всей округе… Это правда, что на танцах у Хоупсов он был с Мэйзи Фостер, поскольку я не могла в тот день поехать туда, но ведь он знаком с Мэйзи очень давно, ровно столько же, сколько со мной… И… И мне было бы просто глупо ревновать его…
Улыбка Рэндалла стала шире:
- Кажется, я получил от тебя гораздо больше пищи для размышлений, чем рассчитывал!
Она прикусила язык.
- На что ты намекаешь?
- Да так, пустяки, - отмахнулся Рэндалл. - А скажи-ка мне, где проживает эта краля? Кто она такая?
- Во-первых, это вовсе не краля. А живет она на Парк-Террас.
- Очень заманчиво звучит. Это район богатых семейств. Она, конечно же, единственный ребенок в семье?
Но Стелла посчитала ответ на этот вопрос необязательным, поскольку из своей комнаты вышел Гай и зашагал прямо к ним. Рэндалл сразу повернулся к нему и спросил, с безыскусственным любопытством в голосе:
- О, кого я вижу! Ты дома - в середине рабочего дня! Так ты теперь как, Гай, в отпуске или фирма "Брук и Мэтьюс" просто самоликвидировалась?
Гай, который был явно не в духе, зарычал:
- Нет, она не ликвидировалась! И ты не единственный, кто имеет право присутствовать в этом доме днем!
- Кажется, ты чем-то здорово расстроен, дорогой кузен? - промурлыкал Рэндалл. - Не в форме сегодня, а?
- Трудно себе представить человека, кто был бы в форме, пока над нами висит это гадкое дело, - угрюмо отвечал Гай.
- Ну что ж, тогда возьми сигаретку - очень успокаивает нервную систему, - посоветовал Рэндалл, протягивая ему портсигар.