Рука у нее была прохладной и твердой. Егору доставляло удовольствие держаться за нее, поэтому он выпустил небольшую ладонь с неохотой.
Ника улыбнулась. Егор в первый раз увидел, как она улыбается, и улыбка ему тоже понравилась. Это была улыбка, лишенная кокетства. Улыбка открытая, искренняя и дружеская.
― Давайте договоримся часов на восемь, ― сказала она. ― Не поздно?
― Нет, ― ответил он поспешно.
― Очень хорошо. Значит, до встречи.
Егор немного помедлил.
― Может быть, вас отвезти домой?
― Нет, ― сказала Ника. ― У меня сегодня масса дел, и домой я попаду нескоро. Кстати, если я немного запоздаю, дождитесь меня, пожалуйста.
― Дождусь, ― твердо пообещал Егор.
― Игнатий вас развлечет, ― сказала Ника небрежно. Сердце Егора ухнуло в пропасть.
― Игнатий? ― спросил он, с трудом шевеля разом пересохшими губами.
― Игнатий, ― повторила Ника. ― Обращаться к нему следует только так.
― Это ваш муж? ― вырвалось у Егора против воли.
Ника подняла брови и несколько секунд смотрела ему прямо в глаза. Егор смутился и отвел взгляд.
― Извините, ― пробормотал он смущенно. Настроение резко испортилось.
Ника смягчилась.
― Ничего, ― сказала она. И милостиво пояснила. ― Это мой дед. Я не замужем.
"Ура!" ― завопил кто-то внутри Егора.
― Только не дайте ему вас заговорить! ― озабоченно продолжала Ника. ― Это он умеет.
― Не дам… То есть, я с удовольствием с ним пообщаюсь, если вы задержитесь.
― Но я постараюсь не задержаться, ― договорила Ника и кивнула головой.
Аудиенция окончена.
Егор двинулся к выходу на негнущихся от радости ногах.
― Постойте! А адрес?
Он хлопнул себя по лбу досадливым жестом. Совсем мозги отшибло!
― Пишите, ― велела Ника.
Егор поискал в кармане блокнот, но ничего не нашел. Ника придвинула ему квадратный прямоугольник билета. Егор покрутил его в пальцах, перевернул на чистую сторону и записал продиктованный адрес.
― Ника Стелецкая, ― договорила Ника. Он покорно записал ее фамилию. Ника посмотрела на неровные строчки, выходившие из-под его руки.
― Да нет, ― сказала она. ― С двумя "эл". Стел-лецкая. Запомнили?
― Запомнил, ― сказал он.
Исправил написанное, еще раз попрощался и двинулся к двери. А по дороге думал, что мадмуазель Стеллецкая относится к породе барышень, которых трудно забыть.
Хорошо это или плохо?
Жизнь покажет!
●●●
Время до вечера тянулось долго. Очень долго. Словно ждать ему пришлось не каких-то несколько часов, а целую рабочую неделю.
― Переодеться или нет? ― просил Егор у Тюбика.
― Конечно, переодеться! ― высказался Тюбик недвусмысленно.
― Да, но не будет ли это слишком… Ну, не знаю… Похожим на кокетство, что ли…
― Посмотри на термометр! ― призвал Тюбик.
― А что такое?
― Тридцать градусов на улице!
― Это я и без термометра заметил, ― недовольно огрызнулся Егор.
― Вот именно! И ты собираешься идти в гости в несвежей рубашке?
― А-а-а, ― сориентировался Егор. ― Точно!
― Переоденься, ― коротко велел Тюбик и скрылся на кухне.
Егор поискал и нашел в гардеробе рубашку, цветом похожую на ту, которая была на нем утром. Влез под душ, долго и с наслаждением отдраивал себя перед предстоящим свиданием.
Именно свиданием! Пускай даже оно носило деловой характер!
Думать о свидании с Никой было чрезвычайно лестно. Черт его знает почему. Можно подумать, мало у него в жизни было свиданий. В том числе, далеко не деловых. Но так сильно он волновался впервые.
― Ты ведешь себя как мальчишка, ― сердито сказал Егор своему отражению.
― А может ты уже влюбился? ― спросил Тюбик, неслышно возникая у его ног.
Егор насмешливо фыркнул:
― Вот еще!
― Не зарекайся, ― предупредил Тюбик.
И Егор поехал по указанному адресу.
Ника жила в одном из тех московских переулков, которые напоминали о добрых старых купеческих временах. Егор загнал машину в большой уютный двор, спрятанный огромными деревьями от июльского зноя. Вышел наружу, окинул взглядом двухэтажный особняк, стоявший прямо перед ним.
Именно такие дома им придется реконструировать, если они получат заказ от мэрии. Впрочем, заказ они, скорее всего, не получат, и нечего об этом думать.
Мысль на мгновение омрачила сознание, но Егор не позволил ей задержаться надолго. Сейчас его гораздо больше волновал другой вопрос: должен он принести даме букет цветов или лучше не надо?
Конечно, эта встреча носила деловой характер. В глазах Ники, точнее говоря. Сам Егор относился к происходящему иначе, но не собирался об этом сообщать раньше времени. Поэтому и не мог решить, как приличней поступить.
Букет он все-таки купил. И сейчас в нерешительности осматривал великолепный розовый куст, упакованный в целлофан.
Тащить его в дом или нет?
"Была, не была, ― решился он наконец. ― В конце концов, неудобно первый раз являться в дом с пустыми руками. Конфеты приносить некрасиво, получится так, будто я на чай напрашиваюсь. А цветы ― в самый раз. Они никого ни к чему не обязывают".
Приняв, наконец, соломоново решение, Егор посмотрел на часы. Пора.
Он достал с заднего сиденья букет роз с длинными крепкими стеблями и захлопнул дверцу. Включил сигнализацию и направился к подъезду. Набрал номер квартиры на домофоне и замер. Послышались длинные басовые гудки.
Наконец в динамике что-то щелкнуло, и мужской голос любезно проговорил:
― Слушаю вас…
― Добрый вечер, ― начал Егор торопливо. Надо понимать, что это и есть Игнатий, но назвать так человека, которого ни разу в глаза не видел, не поворачивался язык.
― Добрый, ― согласился невидимый собеседник.
― Меня зовут Егор. Мы договорились о встрече с Никой…
Он подумал и добавил:
― Аркадьевной.
― Да, она меня предупредила, ― все так же любезно подтвердил Игнатий. ― Прошу вас, входите.
Замок щелкнул и дверь открылась.
― Второй этаж, дверь налево.
― Спасибо, ― поблагодарил Егор и шагнул в прохладный полумрак. Выходит, Ника все-таки задерживается. Интересно, где ее черти носят?
Егор поднялся по широким каменным ступенькам. Перила представляли собой волшебное зрелище старинного чугунного кружева. Краска на деревянных перекладинах чуть потускнела, но все еще держалась назло прошедшему времени.
Дверь в квартиру Стеллецких тоже была деревянной. Но ручка на ней, чудная латунная ручка в виде львиной головы, была так хороша, что Егор присел на корточки, изучая ее.
Дверь распахнулась. Из полутемного коридора на него благожелательно смотрел моложавый человек с роскошной седой шевелюрой.
Егор поспешно поднялся на ноги.
― Простите, ― сказал он. ― Я хотел рассмотреть ручку.
― Вам нравится? ― оживился Игнатий.
― Очень! ― искренне ответил Егор.
Игнатий вышел на лестничную площадку, встал рядом с Егором и в свою очередь критически осмотрел львиную голову.
― Ручная работа! ― сказал он горестно. ― Девятнадцатый век! И все это валялось на помойке, молодой человек! Да-да, валялось на помойке! А какие чудные шпингалеты! А оконные решетки! А орнаментальные вентиляционные отдушки! Все выбрасывали, поголовно все!
Он печально нахохлился.
"Наверное, тоже историк", ― подумал Егор с уважением.
― Вы знаете, что покупают сейчас? ― угрожающе начал вдруг Игнатий.
― Что? ― испугался Егор.
― Китайскую фигню, сделанную под эти самые дивные образцы!
Игнатий схватился рукой за львиную голову.
― Фигню с фальшивой прозеленью, которой завалены прилавки!
Тут Игнатий оборвал себя и сменил тон.
― Боже мой, мы стоим на лестнице… Прошу вас, входите!
Егор шагнул в просторную прихожую и быстро осмотрелся.
Да. Только в старых домах бывают такие широкие уютные холлы. Даже в новостройках с обещанной новой планировкой они почему-то выглядят не так заманчиво. Черт знает почему. Наверное потому, что новые стены еще не впитали запах времени.
― Ника просила ее извинить и передать, что она задержится совсем ненадолго, ― доложил Игнатий. ― Вы не торопитесь?
― Нет, не тороплюсь, ― смущенно ответил Егор. Букет в руках страшно мешал ему освоиться в новом пространстве. Поэтому он не нашел ничего лучше, как протянуть розы Игнатию. Без слов.
― Это мне? ― восхитился Игнатий.
Егор глупо кивнул.
― Дивные розы!
Игнатий обнюхал букет так, как это обычно делал Тюбик.
― Да вы разувайтесь, молодой человек! Сейчас мы с вами будет пить чай. Я пеку чудные булочки с корицей. Вы любите булочки?
Егор представил себе Игнатия в цветастом женском переднике и с трудом сдержал смех.
― Да, да! ― удрученно закивал головой Игнатий, обладающий неприятным свойством читать чужие мысли. ― Понимаю, это не мужское дело! Но что делать? Если я пущу хозяйство на самотек, то мы в скором времени умрем от голода!
Егор нагнулся и принялся расшнуровывать кроссовки, которые и так отлично снимались. А нагнулся он для того, чтобы скрыть улыбку.
Итак, Ника Аркадьевна, выясняется порочащая вас подробность! Хозяйка вы, оказывается, нулевая!
Игнатий убежал вглубь просторной квартиры и вернулся назад с огромной напольной вазой.
― Ломать такие розы ― это варварство, ― объявил он.
Ловко развернул букет, сунул цветы в широкое горлышко и отнес вазу в ванную.
Послышался шум льющейся воды.
Через несколько минут Игнатий вынес вазу с цветами и двинулся в комнату. Вазу он тащил с трудом, было заметно, что ему тяжело.
― Давайте я вам помогу, ― засуетился Егор, ― тяжело ведь…
― Ничего, ― отдуваясь, ответил Игнатий. ― Пришли уже.
Он осторожно опустил вазу на потертый, но все еще красивый ковер.
Отошел в сторону, склонил голову к плечу и полюбовался.
― Вам нравится? ― спросил он.
Егор быстрым взглядом обвел комнату. В глаза бросились массивные книжные шкафы, занимающие почти все пространство. У единственной свободной стены стоял потертый кожаный диван, а над ним висел большой портрет молодой женщины с длинными каштановыми волосами.
Егор, словно притягиваемый магнитом, подошел к нему ближе.
― Ника? ― спросил он удивленно.
Женщина была похожа на его новую знакомую и одновременно не похожа на нее. В женщине на портрете чувствовалась некая болезненная меланхолия, которой Ника была напрочь лишена.
― Это моя дочь, ― ответил Игнатий, неслышно возникая за плечом Егора. ― Мать Ники. Она умерла очень давно. Восемнадцать лет назад.
― Простите.
― Не стоит извиняться.
Они помолчали еще немного. Неожиданно Игнатий хлопнул в ладоши и объявил:
― Чай! Остынет же! Идемте, молодой человек. Посидим на кухне. Вы не против?
― Не против, ― ответил Егор с благодарностью.
Он очень не любил парадные обеды за столом, накрытым скатертью и уставленным дорогим фарфором. Такие парадные мероприятия ассоциировались у него с Аминой. Вот уж кого невозможно представить на кухне!
Игнатий повел его за собой.
― Кстати, ― заговорил он по дороге. ― Я все трещу и трещу, а вы еще даже не представились.
― Егор. Называйте меня Егор.
― А меня называйте Игнатием, ― объявил собеседник. ― Терпеть не могу всякие имена-отчества…
― А вот ваша внучка их очень любит, ― не удержался Егор.
― Ника?
В голосе Игнатия послышались нежность и гордость.
― Молодая еще, ― сказал он с фальшивой небрежностью. ― Ей кажется, что так она выглядит авторитетней.
Он опасливо посмотрел на Егора и спросил:
― Вы давно знакомы?
― Мы познакомились два дня назад, ― ответил Егор.
Игнатий почему-то сразу успокоился.
― Прекрасно. Прошу вас, присаживайтесь!
"Боится, что внучку уведут, ― понял Егор, усаживаясь за угловой столик. ― Интересно, а где ее отец? Спрашивать как-то неудобно…"
― Прошу вас, угощайтесь, ― приговаривал Игнатий, накладывая ему на тарелку аппетитные румяные булочки.
― С удовольствием, ― пробормотал Егор. Взял одну, надкусил, задумчиво прожевал под внимательным взглядом замершего на месте Игнатия.
― Божественно! ― объявил он наконец вполне искренне.
Игнатий расцвел.
― Мой фирменный рецепт, ― объяснил он и подвинул к Егору чашку с горячим крепким чаем. ― Не слишком крепко?
― В самый раз.
― Лимончик?
― Да, спасибо…
Минуту они сидели молча, помешивая сахар. Кухню ласкали неяркие предзакатные лучи, делали ее неотразимо уютной.
― Егор, у вас есть профессия? ― спросил вдруг Игнатий.
― Да, конечно, ― ответил Егор и сделал осторожный пробный глоток. ― Ох, горячо… Я строитель.
Брови Игнатия изумленно поползли вверх.
― Строитель? Вы строите дома?
И он недоверчиво оглядел гостя с головы до ног. Егору стало смешно.
― Не сам, конечно, ― объяснил он. ― Просто работаю в строительной компании.
― Работаете в ней… кем?
― Я менеджер, ― коротко ответил Егор, избегая слова "президент".
― А реставрацией домов ваша компания случайно не занимается?
― Случайно занимается.
Игнатий откинулся на спинку стула и всплеснул руками:
― Слушайте, да это же просто замечательно!
― Что замечательно? ― не понял Егор.
― Нет-нет, ничего, ― спохватился Игнатий. ― Я это так, к слову…
Тем не менее, чашка чая была отставлена в сторону, а сам Игнатий начал смотреть на Егора, как мальчишка на рождественскую елку.
Егор смутился.
― Нет, мы вообще-то, еще ни разу ничего не реставрировали, ― счел нужным объясниться он. ― Совсем недавно подали конкурсную заявку на реставрацию части исторического центра Москвы.
― И каковы ваши шансы?
Егор помрачнел.
― Честно говоря, не слишком большие, ― ответил он откровенно.
У Игнатия разочарованно опустились уголки рта.
― Жаль, ― сказал он грустно.
― И мне жаль, ― поддержал Егор. И спросил в свою очередь: ― А почему вас это так заинтересовало?
Игнатий взял со стола чайную ложку, задумчиво постучал ею по краю чашки.
― Видите ли, Егор, ― сказал он рассудительно. ― Если бы вы знали, какой интерес представляет для кладоискателей этот самый "исторический центр Москвы", вы бы подобных вопросов не задавали.
― Резонно, ― согласился Егор. Тут до него дошел смысл фразы, и он слегка подскочил на диванчике.
― Центр Москвы? ― переспросил он ошеломленно. ― Для кладоискателей?!
Согласитесь, уважаемый читатель, что на месте моего героя вы бы тоже немного удивились. Искать клады в центре огромного города! Такая идея не приходила в голову ни одному писателю! Для поиска кладов существуют острова сокровищ, таинственные потерянные города в горах или джунглях, пещеры, на худой конец!
Но клады, спрятанные в центре мегаполиса!..
Это было что-то из области фантастики. Так Егор и сказал.
― Фантастика какая-то!
Игнатий рассмеялся.
― Вы просто далекий от истории человек, ― ответил он снисходительно.
― Далекий, ― согласился Егор. ― Но это ничего не меняет. Какой нормальный человек станет зарывать клад в густонаселенном городе?
― А вы? ― спросил Игнатий. ― Где стали бы прятать ценности вы?
Егор ненадолго задумался.
― В банке! ― ответил он наконец. ― В персональном сейфе!
― Превосходно! ― с энтузиазмом поддержал Игнатий.― А теперь представьте, что вы по каким-то причинам банкам не доверяете. Кстати говоря, персональные сейфы – это достижение нынешних демократических времен. А если бы их не было? Как в советское время?
Егор задумался.
― Вот! ― сказал Игнатий, поднимая вверх указательный палец. ― О чем я вам и толкую! В мире нет другой такой страны, где происходило бы столько войн, вражеских нашествий, смут, внутренних неурядиц и бунтов, как в России. И каждый раз люди пытались как-нибудь понадежней спрятать то, что у них могли отнять, конфисковать или просто украсть. Люди, жившие в городах, в этом смысле ничем не отличались от деревенских обитателей. К тому же, многие ценности не только прятались, а просто терялись: проваливались в щели между половицами, в зазоры между стенами и подоконником, например… Понимаете?
― Понимаю, ― ответил Егор. Разговор начал его по-настоящему интересовать. – И много ценных находок сделано в старых домах?
Игнатий всплеснул руками.
― Голубчик мой! Не меряно! Не ме-ря-но!
― И что, есть такая профессия: кладоискатель?
Игнатий удивился.
― Конечно, есть! Неужели вы этого не знали?
― Нет, ― ответил Егор со стыдом. ― Не знал. Даже не подозревал, что такое бывает…
Игнатий снисходительно пожал плечами.
― Там, где есть спрятанные ценности, всегда будут люди, желающие эти ценности найти. А в России, повторюсь, таких ценностей гораздо больше, чем в любой другой спокойной европейской стране. Да вы вспомните русскую классику! Вспомните хотя бы "Двенадцать стульев"! Или "Кортик"! Тема поиска сокровищ, спрятанных "буржуями", была очень популярна у литераторов. И строили они свои сюжеты, к слову сказать, на совершенно реальных фактах. Вот так!
― Расскажите мне о них, ― попросил заинтригованный Егор. ― О кладоискателях. Много их в Москве?
― Персональных ― немного, ― ответил Игнатий. ― Понимаете, кладоискательство ― это даже не профессия. Это…
Он задумался.
― Состояние души, ― подсказал Егор.
― Не совсем.
Игнатий пощелкал пальцами.
― Это… болезнь.
― Болезнь? ― удивился Егор.
― Ну да! Многие заболевают кладоискательством после того, как случайно наткнуться на какую-то ценную вещь. На заначку николаевских червонцев где-нибудь за притолокой, на кольцо, провалившееся в щель между половицами… Один мой знакомый кладоискатель нашел в старом доме, предназначенном на снос, золотой перстень с восьмикаратным изумрудом.
― Да что вы! ― ахнул Егор.
― А вы говорите, "старые дома"… Да это просто Клондайк! Причем побогаче того, американского!
― А как они ищут? ― жадно заинтересовался Егор. ― Приборами всякими, да? Металлоискателями, например? И где? На чердаках, в подполе?
― Металлоискатель в городе ни к чему, ― рассудительно ответил Игнатий. ― И называются они, кстати, "металлодетекторы". Город завален всяческим железом, поэтому приборы, включенные где-нибудь на чердаке старого доходного дома, начинают немедленно свистеть, "фонить", звонить на все голоса… А начинают поиск, как правило, с чердаков. Именно большие просторные чердаки доходных домов 19 века дали восемьдесят процентов всех кладов, найденных в Москве за последние два десятка лет.
― Почему?
― Ценности прятали на чердаках затем, чтобы нельзя было определить владельца, ― объяснил Игнатий. ― Ведь за хранение, скажем, золотых монет в иные времена можно было угодить в тюрьму, а хранение оружия всегда было противозаконным… Но тайники делали не только на чердаках. Сейфы замуровывали прямо в стену. Был один очень смешной случай, кажется, в шестидесятых годах…
Игнатий откашлялся в кулак и рассмеялся тихим дребезжащим смехом.