Егор выбрал наугад несколько книг по древней истории, рассудив, что люди, не имеющие письменности, должны быть древними.
Вышел к кассе и обнаружил, что весь персонал магазина, включая уборщицу, сгрудился вокруг Тюбика. Судя по восторженным взвизгиваниям, представление было в самом разгаре.
Егор с трудом вырвал из рядов зрителей кассиршу, вернул ее на рабочее место и рассчитался.
После этого поблагодарил всех за любезность и кликнул Тюбика.
― Уже уходите? ― с сожалением сказала та самая пожилая продавщица, которая не пускала их в магазин.
― Нам пора, ― дипломатично ответил Егор.
― Приходите еще.
― Непременно.
Распрощавшись таким образом с новыми друзьями, они вернулись в машину и поехали домой.
Дома Егор обложился приобретенными книжками и приступил к процессу самообразования.
Процесс занял у него весь остаток дня.
Он прервался один-единственный раз, вечером. Прогулял пса, накормил его и снова уселся за книжку. Голова давно превратилась в вечевой колокол, и каждое прочитанное слово отзывалось внутри гулким ударом.
Боже ты мой! До чего же запутанный предмет ― история!
Главное, что Егор совершенно не представлял себе, где и как искать интересующую его информацию. Он не знал, в какой исторический промежуток существовали племена кочевников, которых Геродот называл скифами. Попробовал зацепиться за непонятную фамилию "Геродот" и наткнулся на нее, но уже в связи с описанием Вавилона. Уяснил, что Геродот был ученым, историком, путешественником, возможно, немножко географом. Но от Вавилона до скифов было очень далеко, и он замучился, листая страницы с огромным ворохом информации, названий, имен и дат.
Когда Егор опомнился и оторвался от очередной книги, на часах было далеко за полночь. Тюбик сладко спал на своей подстилке, которую в знак солидарности с Егором перетащил в кабинет. Егор запустил пальцы в волосы и отчаянно помассировал макушку.
А чего он хотел?
Он прекрасно знал, что в вузах учат вовсе не самой науке. Не датам, не формулам, не названиям городов и местностей… То есть учат, конечно, и этому. Но самое главное ― учат системе. Учат, как и где нужно находить интересующие данные, потому что удержать в голове абсолютно все попросту невозможно. Учат, как нужно оценивать труды тех или иных авторов. Учат, как нужно информацию в конечном итоге систематизировать.
И чтобы все это освоить, нужно посещать лекции в течение пяти лет.
Егор отодвинул он себя книгу.
― Мы так не договаривались, ― сказал он вслух.
Тюбик недовольно завозился на подстилке.
Егор поднялся со стула, погасил в кабинете свет и отправился спать. Голова была полна каких-то смутных исторических обрывков, но ничего конкретного он из нее извлечь не мог.
Значит, нужно подождать до завтра. Утро вечера мудренее.
С этой спасительной мыслью он и заснул.
●●●
Утро неожиданно принесло с собой хорошее настроение.
Егор несколько минут повалялся в постели, пытаясь понять причину, по которой душу грела радость. Как ни странно, это приятное ощущение было связано у него с именем "Ника".
Вот глупость!
Она ему вчера нахамила, назвала гробокопателем, уличила в невежестве, выставила за дверь…
А он расплывается, как пластилин на солнце, при одном воспоминании о ее имени!
― Знаешь, мне кажется, я вчера зря так на нее ополчился, ― сообщил Егор Тюбику на утренней прогулке. ― В конце концов, она профессионал. И если она так подозрительно себя так повела, значит, у нее есть причины для беспокойства! Разве нам с тобой известны проблемы археологов?
― Вот-вот, ― обрадовался Тюбик. ― Я тоже так думаю!
― Может, попытаться возобновить знакомство? ― робко предположил Егор.
― Я бы на твоем месте рискнул, ― одобрил Тюбик. ― Мне эта барышня понравилась.
Егор удивился.
Ревность не была визитной карточкой его пса, но Амину Тюбик мгновенно воспринял в штыки. Он не позволял себе никаких провокационных или демонстративных действий, но в ее компании всегда как-то странно съеживался и пригибал голову, точно боялся, что его ударят.
Удивительно, но это ощущение возможного удара в спину никогда не покидало и Егора. Так что можно сказать, что их мнение об Амине совпадало целиком и полностью.
Приятно было то, что у них совпадали не только негативные, но и позитивные оценки.
― Сегодня идти в институт глупо, ― объяснил Егор. ― Воскресенье. Поеду завтра. Попытаюсь навести мосты.
― Что скажешь? ― поинтересовался Тюбик.
― Правду! ― ответил Егор очень решительно. И добавил упавшим голосом: ― Если, конечно, она соблаговолит меня выслушать.
― А ты постарайся, ― посоветовал Тюбик. ― Пусти в ход свое мужское обаяние!
Егор промолчал. Его мужское обаяние ударилось в зеленые бронзовые щиты ее глаз и рассыпалось, как песочный куличик. Ничего у него не получилось.
― Нет, с ней нужно как-то по-другому, ― сказал он наконец.
― Как? ― удивился Тюбик.
― Если б я знал, ― ответил Егор.
На этом обсуждение темы завершили. Остаток дня провели на лоне природе, выехав из раскаленного города вверх по течению Москвы-реки. Там и просидели до самой ночи.
Утро понедельника помимо хорошего настроения принесло с собой приятное волнение. Егор оделся и побрился с особой тщательностью.
― Как тебе? ― спросил он, поворачиваясь к Тюбику.
― Высокий класс! ― одобрил тот. ― Ты неотразим. Главное, держись попроще. Не намекай на социальный статус, понял? Уверен, что у этой барышни аллергия на словосочетание "новый русский".
― Понял, ― послушно ответил Егор.
― Ни пуха, ― пожелал ему Тюбик.
― К черту.
Егор приехал в институт рано, в начале десятого. Еще перед входом он заметил группу из нескольких молодых людей студенческого возраста. Егор предположил, что это и есть те самые двоечники, явившиеся на пересдачу, с которыми его перепутал охранник.
― Вы к Нике Аркадьевне? ― спросил он у одного из них.
― К ней, ― охотно ответил юноша.
― На экзамен?
― Ага.
― И во сколько она обещала…
Тут Егор замолчал, потому что увидел ее сам.
Ника шла по дорожке, ведущей к выходу. Легкая широкая юбка развевалась в такт движению, делая ее фигуру похожей на скульптуру другой, знаменитой Ники, названной богиней победы.
― Вы?! ― сказала она, едва увидев Егора. Ее губы брезгливо скривились.
Начало было мало обнадеживающим, но Егор не смутился.
― Ника Аркадьевна, прошу вас, уделите мне полчаса вашего времени, ― сказал он очень твердо.
Эту фразу он заучил наизусть еще со вчерашнего вечера.
― Мы с вами, кажется, уже попрощались? ― сказала она сухо.
― Так давайте поздороваемся, ― ответил Егор фразой Анатолия Ефремовича, героя "Служебного романа". И умоляюще добавил: ― Поверьте, это очень важный разговор. И никакой я не гробокопатель.
Последняя фраза вырвалась у него случайно. Он был по-настоящему обижен на Нику за этот некрасивый ярлык. И даже сам не подозревал насколько.
Минуту она рассматривала его через черные непроницаемые стекла очков.
― У меня сейчас задолжники, ― ответила Ника, наконец. ― Если хотите, ждите.
― Я подожду, ― ответил он поспешно.
― Ждать придется долго! ― предупредила Ника.
― Ничего, я пока газету почитаю.
― Как угодно, ― завершила она разговор и окликнула: ― Друзья мои! Прошу за мной!
Цепочка студентов потянулась за ней вверх по ступенькам. Ему казалось, что это должность людей солидных, умудренных жизненным опытом и отягощенных хотя бы одной диссертацией.
Впрочем, возможно Ника Аркадьевна была вундеркиндом и сумела защитить кандидатскую на последнем курсе. От нее можно ожидать всего.
"Только не удара в спину", ― неожиданно шепнул тихий внутренний голосок.
Егор удивился. Не настолько хорошо он знал Нику Аркадьевну, чтобы делать какие-то выводы. Но интуиция упрямо твердила ему, что поворачиваться спиной к новой знакомой можно безбоязненно. Если он и станет нападать, то только лицом к лицу. Как хороший фехтовальщик.
"Ничего, поживем ― проверим", ― философски обобщил Егор и приготовился к ожиданию.
Ждать пришлось, действительно, долго.
Егор успел съесть две порции мороженного, посидеть в кафе, расположенном напротив входа в институт, изучить все свежие газеты.
По прошествии двух часов он решил, что будет уже вполне прилично показаться барышне на глаза. Знакомый охранник отреагировал на появление Егора радостно, осведомился о здоровье Тюбика и пожелал Егору ни пуха ни пера.
Егор поднялся на второй этаж. Прошелся по коридору, прислушиваясь к каждой закрытой двери. Нашел нужную аудиторию и заглянул в глазок, процарапанный в краске стеклянной двери.
В аудитории оставался последний студент. Ника сидела за преподавательским столом и просматривала какой-то журнал. Обложки Егор не видел, но отчего-то был уверен, что это не "Космополитен" и не "Караван историй".
Как-то не вязались с ней эти глупые глянцевые издания.
Наконец студент поднялся из-за стола, бегло просмотрел написанное на листочке и спросил:
― Можно?
― Готовы? ― осведомилась Ника. ― Прошу!
Студент подошел к ее столу, уселся напротив, негромко начал свое повествование. Ника перегнулась через стол, внимательно слушая его робкий голос, и они тут же стали похожи на заговорщиков.
Отвечал студент долго. Ника терзала его какими-то уточнениями, дополнениями, гоняла по датам… В общем, вела себя, как распоследняя зараза.
Хотя…
"Наверное, так и нужно вести себя с людьми, которым добра желаешь", ― подумал Егор.
И чуть не получил дверью в лоб.
― Ой!
Студент испуганно пялился на него, не переступая порога аудитории.
― Извините!
― Ничего, ― ответил Егор, чувствуя, что тоже краснеет. ― Вы закончили?
― Ага, ― радостно ответил студент. Егор посторонился, и тот бегом устремился прочь по коридору.
Егор проводил его понимающим снисходительным взглядом.
Дождался, когда бодрый топот затихнет внизу, услышал тяжелый стук дубовой закрывшейся двери и только после этого робко сунулся в аудиторию.
― Можно? ― спросил он.
― Входите.
Он вошел, чувствуя себя хроническим двоечником. Ника смотрела на него снизу вверх, и он не мог определить выражение ее глаз.
― Садитесь.
Она указала ему на стул напротив.
Егор плюхнулся на предложенное место и оглядел разложенные на столе билеты. Давненько сдавал он свой последний экзамен, ох, давненько… Уже успел забыть это славное волнующее чувство…
Смуглая рука ловко собрала бумажные квадратики в стопку. Колец на пальцах не было. В том числе, и обручального.
Отчего-то Егора это обрадовало.
― Слушаю вас, ― напомнила Ника.
Егор незаметно вздохнул, собирая силы. Не женщина, а робот какой-то.
― Я занимаюсь строительством, ― начал он и тут же смолк. Тюбик велел не выдавать свой социальный статус. Значит, лучше умолчать о том, что компания принадлежит ему.
― Вот как?
Возможно, в этих словах не содержалось никакого ехидного подтекста, но Егор отчего-то взъерошился. И забыл о своих благих намерениях.
― Вот! ― сказал он сердито, доставая из кармана свою визитку. ― Паспорт показать или на слово поверите?
Ника небрежно подхватила упавший кусочек картона, быстро пробежала глазами несколько печатных строчек. Усмехнулась, обронила визитку на стол, посмотрела на Егора насмешливым взглядом.
― Ну, и что вы хотите от меня, мистер президент? Откуда у президента строительной компании такой интерес к скифским захоронениям?
― Мне кажется, что я видел одно из них, ― ответил Егор исчерпывающе прямо.
Улыбка с ее лица немедленно исчезла, зеленые глаза изумленно расширились. Черная точка в глубине зрачков пульсировала и сокращалась, как дышащее живое существо.
― Видели… что?
― Я точно не знаю, ― ответил Егор. ― Мне тогда было всего восемь лет.
Он потер ладонью лоб.
― Понимаете, дети обладают потрясающей способностью быстро забывать все неприятное… Вот и я забыл. Надолго забыл. Иногда снился тот коридор, но не часто. А недавно я вдруг увидел этого воина на коне. Понимаете, у него такая же шляпа…
Он защелкал пальцами.
― Ну, как у тех, которые были там, в стене…
― Стоп! ― рассудительно сказала Ника и подняла ладонь. Он успел мельком отметить, что тоже любит делать этот жест.
― Так мы ничего не выясним. Давайте по порядку. С самого начала. Только не волнуйтесь. Хорошо?
Училка, что еще скажешь?
Егор проглотил слюну и посмотрел на нее. Зеленые щиты в глазах Ники раздвинулись и обнажили часть океанской лагуны на белом рассыпчатом песке.
"За такие глаза ее раньше запросто могли бы сжечь", ― мельком подумал Егор.
И начал рассказывать.
Он рассказал ей про лето ушедшего года, оканчивающегося на две семерки. Многие считают эту цифру счастливой. Егор пока не определился со своим отношением к ней. Все зависело от финала истории, которая началась очень-очень давно.
Почти тридцать лет назад.
Егор рассказал о бабушке, о каникулах, проведенных в казачьей станице Заречная на берегу Дона. И, конечно, рассказал самое главное.
Рассказал про пещеру, скрытую в густом кустарнике, под самой вершиной высокого холма. Про огромный камень, каким-то образом оказавшийся там. Про нору, в которую ему удалось втиснуться. Про запах сырости и гниения, которым дышали скелеты, впаянные в стену. Про истлевшие остатки треугольных шляп, украшенных тусклыми металлическими звездочками. Про мечи, угрожающе поднятые вертикально вверх.
Отчего-то вспомнился фонарик, потерянный в том самом длинном коридоре, пол которого медленно уходил вниз, в бездонную глубину холма.
Он не скрыл даже свое трусливое бегство.
Егору тогда здорово досталось. Сломанная нога и разорванная кожа на лице, от скулы до уха, были не самым большим наказанием за любопытство. Хуже было то, что мертвые всадники на мертвых лошадях долго преследовали его во сне, и Егор часто просыпался ночью от собственного протяжного крика.
А потом мозг справился с шоком, отсек ненужную ячейку памяти и заблокировал неприятные воспоминания.
― Значит, до конца коридора вы так и не дошли? ― спросила Ника дрожащим голосом.
Он покачал головой, достал из кармана носовой платок и вытер мокрый лоб
― Я перепугался, ― сказал он. ― Так перепугался, что рванул обратно, не разбирая дороги. Вылетел из пещеры, прокатился по всему склону, потерял сознание…
― Это оттуда? ― спросила Ника, дотрагиваясь пальцем до своей щеки.
― Да, ― ответил он. ― Мне повезло. Мог бы и без глаза остаться.
― А как вас нашли?
― Конь, ― ответил он с улыбкой. ― Меня Карат спас. Он так отчаянно ржал, что его издалека услышали. Какой-то водитель в станицу ехал. Сначала не хотел сворачивать с дороги – в ту ночь начался проливной дождь, ― но потом решил посмотреть, что случилось. Вот так меня и нашли.
Он снова улыбнулся своим воспоминаниям. Старый добрый Карат, не бросивший глупого мальчишку в беде… Верный друг.
― Вы никому не рассказывали о том, что видели? ― спросила Ника, понизив голос.
Егор покачал головой.
― Никому, ― ответил он.
― Почему?
Он нехотя пожал плечами.
― Не знаю… Сначала я долго валялся без сознания, потом некоторое время лежал в больнице, вокруг было полно посторонних людей… Потом, наверное, просто боялся, что мне не поверят. Решат, что я придумал байку, чтобы избежать наказания…
― У вас были строгие родители?
Егора удивил этот вопрос. Он совершенно не вязался с образом безупречного и бездушного автомата, по имени Ника.
― Да нет… Не очень…
Он задумался.
В детстве его никогда не унижали. Да, бывало, что наказывали. Но наказание большей частью было справедливым и носило характер исправительных работ на благо обществу. К тому же, Егору всегда четко объясняли, чем плох совершенный им проступок. Поэтому он боялся не самого наказания. Он боялся потерять уважение родителей.
Особенно уважение отца.
― Извините, ― сказала Ника вдруг.
Он поразился.
― За что?
― За этот вопрос, ― ответила она и пояснила: ― Он был… ненужным.
― Я не обиделся.
Ника встала со стула и прошлась по аудитории. Вернулась к столу и с усилием договорила:
― За вчерашнее тоже… извините…
― Не стоит, ― запротестовал Егор, совершенно обалдевший от такого великодушия.
― Стоит, ― сказала она твердо. ― Я совершенно напрасно вас заподозрила. Но вы знаете, сейчас развелось столько черных археологов…
― Я понимаю, ― поспешно заверил Егор.
― И все они тащат, что плохо лежит, ― закончила Ника с тихой яростью. Вздохнула и заправила прядь волос за ухо.
― То, что вы рассказали, так необычно…
Егор навострил уши.
― Необычно?
― Да, ― подтвердила Ника. ― Кстати, как вы думаете, этот холм был природным образованием или…
Она сделал паузу.
― Или творением человека? ― договорил Егор. Немного подумал и сознался: ― Не знаю. Мне показалось, что он был очень высоким. Но мне тогда было всего восемь лет!
― Да, ― задумчиво сказала Ника. ― Вам было восемь лет, и вы не могли оценивать происходящее с точки зрения взрослого человека.
Она посмотрела на Егора. Бронзовые щиты были окончательно отложены в сторону, в ее глазах плескалась мирная зеленая заводь.
― Что вы намерены делать? – спросила Ника.
― Я намерен туда вернуться, ― ответил Егор, не задумываясь.
― Может, лучше сообщить о вашем открытии в соответствующие инстанции?
― Нет! ― жестко отрубил он. Спохватился и добавил тоном пониже: ― Сначала я должен убедиться в том, что все это мне не примерещилось, что я это не придумал от страха, понимаете?
― Понимаю, ― ответила Ника.
― И еще…
Егор поколебался.
― Я хочу дойти до конца коридора и посмотреть, что там внизу…
Он посмотрел на Нику и умоляюще спросил:
― Понимаете?
― Понимаю, ― подтвердила она, не задумываясь. И настойчиво повторила: ― А потом?
Вот достала!
― Суп с котом! ― ответил Егор сердито. ― Потом видно будет! Вы мне вот что скажите: похоже то, что я вам описал, на скифские курганники?
― И да, и нет, ― ответила Ника. Поискала слова и развела руками. ― Трудно объяснить. Музей закрыт, библиотека тоже… Знаете что?
Она вдруг оживилась.
― Что?
― Приходите вечером ко мне домой. Я вам кое-что покажу. А вы мне скажете, это то, что вы видели, или нет. Ладно?
― Домой? К вам? ― переспросил Егор ошеломленно. Он мог ожидать чего угодно, но только не этого.
Ника спохватилась:
― Ну, если у вас есть время, конечно…
― Время есть, ― ответил обалдевший Егор. ― Времени навалом. Я с сегодняшнего дня в отпуске.
― Хорошо быть президентом? ― спросила Ника с ехидцей.
― Кому как, ― ответил Егор. Подумал и честно добавил: ― Мне нравится.
― Что ж, рада за вас.
Ника встала из-за стола. Протянула Егору руку, сказала:
― Мир?
― Мир! ― ответил он радостно.