По улице опять проехала машина. Постовой не пошевелился. Укурился в зюзю? Скорее всего знает – свои. Значит, "до кучи" имеем разъездной патруль.
Отчетливо дошло – из поселка не выбраться. Остаток жизни исчисляется часами. Мысль была не первой за утро, "нагнув" слабее. Привыкаю, наверно. С другой стороны, если нет возможности жить вечно, то на ближайший час открывается масса вариантов. К примеру – нажраться. Или застрелить того здоровяка в маленькой машинке… И не только его. Вон за стеклом еще одна рожа маячит. Максимум, что я теряю, – несколько часов в дополнение к бездарно потраченным сотням тысяч. Может, и в самом деле партизанщиной заняться? Автомат есть.
Пару секунд я обдумывал эту мысль, разглядывая "Конана" и второго араба, маячившего за стеклом фойе. Миша жалобно вздохнул. Еще один смертничек. Может, на "живца"? Все равно – не жилец. Я оценивающе осмотрел Мишу. Вид жалобный и безобидный. Чем не живец?
– Дружище. Отползи метров на десять. А потом, держа руки над головой, медленно и печально вылезай из кустов, завывая, что турист и хочешь сдаться.
– З-зачем? – лязгая зубами, спросил Миша.
– Пора кончать этот бардак, – ответил я фразой из любимого анекдота.
Говоря по правде, я собирался затеять маленькую авантюру. Выманить на открытое место побольше народу и "положить" сколько получится. Я, вообще, еще тот забавник. За что и огребал неоднократно. А тут – дальше фронта не пошлют. По идее, местные моджахеды вряд ли напрягутся при виде голого Миши. Правда, для нас с "живцом" это могло выйти боком. С другой стороны – а что нам терять?
Вторник, 06.20.
– Начинайте, Михаил.
Жалобно глядя на меня, Миша отступил метров на восемь. Я ободряюще похлопал по цевью и указал глазами на отель. Сгорбившись, "живец" проломился сквозь кусты и срываясь на фальцет, прокричал:
– Я т-турист! С-сдаться х-хочу!
Тачка качнулась – гигантские ступни опустились на асфальт. "Бэтмен" выбрался из машины. Потянулся. Здоровый – хрен промажешь. Встав рядом с машиной, он неприветливо посмотрел на почти голого "руссо туристо".
О черт! А магазин я не сменил! Интересно, сколько в нем осталось?
От Бэтмена меня отделяло всего метров двадцать – бренчать железом не тянуло.
Поглядывая на него, я вытянул полный магазин из разгрузки и осторожно положил перед собой, приведя в соответствие желания и возможности. Авось полсекунды это потом сэкономит.
Пока я терзался "менять – не менять", из дверей вышел второй. И, на что я не рассчитывал, третий. У этого вместо автомата была бутылка, к которой он с удовольствием прикладывался. Дикие люди. Еще семи утра нет – а уже пьют.
Хмурый Бэтмен зашагал к трясущемуся, как лист, Мише.
Понеслась! Автомат поднялся.
Два выстрела согнули Бэтмена, остаток магазина ушел в пару у дверей. Витрина с грохотом рухнула, открывая внутренности холла. Тип с автоматом упал. Любитель выпить – ломанулся в отель.
Отсоединив магазин и подхватив новый, я сиганул сквозь кусты, стараясь не терять из виду спину бегущего и одновременно воткнуть магазин. Под ногами захрустело стекло – холл. Долбаный магазин не сдавался. Беглец с разбега бухнулся грудью о барную стойку, протягивая руки к своему оружию. Роняя магазин, я выставил автомат вперед, набегая на него, как в штыковой. Ствол ткнулся в поясницу, и араб взвыл. Глухой звук удара приклада по кумполу. Скручиваясь, "дух" упал. Следом со стойки, с лязгом, загремело оружие.
Уф! Запаленно дыша и матерясь, я отступил назад и подобрал с пола магазин. Щелк, клац. Ура, я опять вооружен!
Топот из коридора, приближающиеся голоса. Плюхнувшись на кожаный подлокотник дивана и поджав под себя ногу, я примостил ствол на спинке. Выход из коридора был как на ладони. Не успев порадоваться удачной позиции, я услышал звук приближающейся машины. Кажется – патруль. Больше просто некому. Машина сбавила скорость, сворачивая… Мать, мать, мать!
Именно в эту секунду из коридора на мушку вывалились двое, и я нажал спуск. Частые выстрелы, вонь подпаленного дивана, сухой щелчок. Я сполз на пол, меняя магазин. Со двора длинно загрохотал автомат. Как зародыш, я скорчился на полу. Автомат заткнулся. Скрежет. Тишина.
Интересно – куда стреляли? Кажется – не сюда.
Обмирая и стараясь не шуметь, на четвереньках, я шустро прополз к соседнему дивану. Приподнял голову над подлокотником. Вид на два ряда диванов, пасмурное небо в выбитом окне. Тишина. Воображение нарисовало небритые, носатые рожи с оружием, засевшие напротив выхода. И пару таких же в коридоре.
Добегался, партизан. И Мишу добегал. На четырех костях, посреди диванного лабиринта выхода не видать. Ни из отеля, ни из ситуации. Только из жизни. Час истек досрочно. Надеюсь, пуля – не особо больно.
Глава 4
Вторник. Утро, 06.27.
Почему никто не орет, не щелкает оружием, не предлагает сдаться?
Подгоняемый тревожным любопытством, я приподнялся над спинкой дивана и поспешно согнулся, осмысливая "захваченную" картинку.
– Не понял… – перекрутив "видеозапись", я понял, что вообще ничего не понял. Во дворе, кроме "Логана", появилась еще одна белая малолитражка с мутно-белыми стеклами.
Откуда она взялась – примерно понятно. Но почему стекло – белое? И где люди?
В отеле стояла гробовая тишина. На пару с уличными непонятками это капитально давило на нервы. В очередной раз представив носатую засаду, я истерически хихикнул. Потом еще раз. Предел настал – пошла истерика.
С улицы донеслось:
– Парень, ты живой?
– Миша? – разом обрезало смех.
– Ага… Че ржешь?
– Крыша едет… Кто приехал?
– Не знаю… – Голос звучал растерянно. – Тут автомат лежал…
– И что?
– Я взял… пострелял…
До меня доперло – истыканный пулевыми дырками триплекс имеет белый цвет. Голый Миша спас мою задницу. Истерика вернулась громогласным хохотом, прерываемым всхлипываниями. Меня согнуло на полу, до слез и рези в желудке.
– Парень?! – смог расслышать я, когда приступ отступил. Вытирая глаза тыльной стороной ладони и все еще всхлипывая, я более-менее успокоился.
– Все-все, друже!.. А кто приехал?
– Сам сходи посмотри, – пробурчал Миша. – Тут битого стекла до хрена, а я – босый… И мертвяков боюсь.
Вторник, 06.30.
Я наконец привстал и, озираясь, покрутил головой. Любитель выпивки лежал ничком у стойки. Дальний конец холла был пуст. Никто не маячил в проеме. Вид на пол загораживали диваны. Держа автомат наготове, я взгромоздился на сиденье и разглядел два лежащих тела. Кажись – мертвые. Спустившись и подобрав пустой магазин, я сунул его в разгрузку и, держась ближе к стенам, по большой дуге обошел холл, по дороге подхватив автомат лежащего.
Не доходя метров пяти до проема, я наконец полностью увидел "мою" пару. Отпустило окончательно – живые так не лежат. Подобрав чужое оружие и свалив его на диван, я крикнул: – Выхожу.
Мишу я застал за мародерством. Пыхтя, он стаскивал с ног Бэтмена пыльные бутсы сорок пятого размера.
Утыканная дырками машина не побуждала к любопытству – заляпанные кровью стекла, какие-то бурые, обмякшие фигуры на передних сиденьях. Бр-р.
Не ограничившись обувью, Миша принялся вытряхивать мертвого бугая из разгрузочной жилетки. Бог в помощь.
Кстати, это мысль! На заднем сиденье "Логана" искомого я не обнаружил. Пришлось лезть в багажник. Ага, вот оно – початый цинк "зеленых задниц". Взяв одну и разогнувшись, я выщелкнул патрон из своего магазина. Сравнив оба и убедившись в идентичности, я набил найденными патронами карманы и, не поленившись, разыскал брошенный магазин. Набивание магазина напоминало поедание семечек. Щелк, следующий, щелк, следующий…
Держа магазин, я обернулся к соратнику. Патрон вырвался из рук, улетев… Прикольно – разгрузка, автомат, ботинки больше нужных размера на четыре, трусы и сбитые коленки. Боевой хомяк… Хотя побегаешь босиком и тапкам рад будешь. Хохот я сумел сдержать.
Сверху, со второго этажа, послышалось осторожное:
– Мужики… все кончилось?
– Началось, – пробурчал я.
– Выходить можно?
Из окон высовывались новые головы.
– Что происходит? – с нервными нотками, требовательно. Голос – женский.
– Чечня местная происходит, – пояснил я, стараясь быть кратким. И не обращая внимания на нарастающий галдеж, повернулся к упакованному Мише.
– Собери оружие с трупов. И запасные магазины. Раздай стволы.
– Кому?
– Откуда я знаю? Людям.
– Ты кто, парень? – кажется, это уже было.
– Турист. С соседнего отеля. – Я мотнул головой в сторону своей гОстеницы.
– А вообще?
– Просто торгаш. Манагер.
– Вояка бывший? – В его глазах еще светилась надежда. Я вылил на нее ведро воды.
– Полрожка перед присягой. Срочка – в рембате. Вот такой я вояка.
– Твою мать! – в сердцах высказался дядька. – Что делать-то?!
Из холла раздался женский визг – любопытные наткнулись на убитых.
– Для начала – собрать стволы, пока им не "приделали ноги".
Вторник, 06.35.
В итоге собирать стволы мы пошли вдвоем. Успели вовремя – отдыхающие начали просачивание. Шмон покойников сопровождался взглядами зевак и причитанием впечатлительных. Возбужденные туристы гомонили на нескольких языках. Краем глаза я косил на них – пара идиотов снимала холл на мобильники, вокруг убитых толпились кучки любознательных. В первых рядах впитывали новые впечатления женщины с расширенными, но любопытными глазами. Тянули шеи не попавшие в первые ряды. В глубине коридора кто-то рыдал. Начинался обыденный содом.
– Давай быстрей.
Под дикими взглядами мы обобрали трупы, свалив оружие на облюбованный диван.
– Из персонала кто есть? – поинтересовался я у собравшихся. – Мужики, подходите ближе!
Подходить никто не спешил. На нас поглядывали с опаской. Как на сумасшедших.
– Твою мать! Ты, – обратился я к ближайшему, – жить хочешь?
Мужик молча отодвинулся, увлекая за собой бабу и голенастую девочку-подростка.
Телок.
– А если девку твою сейчас трахнут? С дочкой?
Что-то я не то несу. Народ тупил глазки, избегая встречаться взглядами. Того и гляди – разбегутся. Отодвинув мудака и раздвинув женщин, просочилось четверо.
– Не кипешуй, браток. Не пугай козлика и девок.
Коллектив спаянный и спитый. Цепкие глаза с красноватым отливом белков, кирпичный загар на мятых рожах. Остальные особи мужского пола не спешили сокращать дистанцию. Пусть их. Я махнул четверке рукой:
– Сюда.
Мы разместились между баром и заваленным оружием диваном. Дяди выжидательно рассматривали то диван, ставший оружейным складом, то меня с Мишей.
– Минуту.
Обойдя их, я подтащил поближе беспамятного араба. Все воззрились на лежащее тело, а я, пользуясь паузой, постарался собраться с мыслями.
– Этот парень и еще четверо… ммм… скажем так – лежащих в холле, вломились в отель и застрелили семерых. Отдыхающих, – уточнил я. – У нас в отеле – примерно аналогично. Там убили четверых. Судя по всему, такая хрень – по всему поселку.
Прочие присутствующие, старавшиеся держаться в отдалении, услышав сводку информбюро в моем исполнении, стали подтягиваться ближе. Всеобщий шум стих сам собой.
– На пляже стоит заградотряд из таких же моджахедов. Нескольких шустрых, попытавшихся сделать ноги, уже завалили.
Тишина стала полной.
– В общем, господа отдыхающие, мы вляпались в местную заваруху. Властей не видно и не слышно. Есть стволы и пленный, – я кивнул на лежащего. – Вот этот чел. Оружием предлагаю вооружиться, дядю – допросить. Короче, мужики, если жить хотим – давайте организовываться.
Выслушав спич, народ пару секунд молча переваривал услышанное. Самую быструю реакцию продемонстрировали женщины – пока мужики ворочали мозгами, сразу две тетки закатили истерику. Иностранцы загалдели, требуя перевода и хрен знает чего еще. Прочие заговорили в полный голос, выплескивая эмоции. К сваленному оружию потянулись "левые" руки. Ситуация шла вразнос.
Выстрел в потолок. Всеобщий столбняк.
– Вы четверо – взяли автоматы, – скомандовал я "похмельной команде". Команда молча разобрала оружие.
– Местных привели?!
Из толпы вытолкнули маленькую темноглазую женщину.
– По-русски говоришь?
– Да.
– Сюда. Будешь переводить.
Я вылил на голову пленного первую попавшуюся бутылку. Запахло сивухой.
Лежащий зашевелился и попытался приоткрыть глаза. Сразу же плотно зажмурившись, он зашипел и вялыми руками принялся тереть глаза. Я толкнул зажмуренного ногой.
– Кто ты?
– Переводи! – прошипел я местной.
Та злобно-вопросительно вякнула не по-русски. Пленный односложно пробормотал ответ. Хрен поймешь.
– Его имя Сирхаб, – перевела темноглазая.
– Пусть расскажет, что они делают в поселке.
Тетка протарахтела короткой фразой.
Пленный приподнялся на локте, устраиваясь поудобнее.
– Отдай оружие, – пробормотал он почти без акцента, не открывая глаз.
Солидный дядя, приметный увесистой цепью и здоровой "гайкой" на пальце, громко засопел. Судя по выхлопу, его вчерашний вечер удался. Подкачало утро.
– Сука! У меня тут дочка с женой! – взорвался он. Физиономия быстро принимала бордовый оттенок. Неожиданно проворно для своего возраста и комплекции он пнул лежащего ногой. Град ударов ногами, нечленораздельный мат. Пленный сжался на полу, закрываясь от ударов.
– Стой! – потянул я мужика.
– Тварь, пальцы топырит!!! Убью козла!!!
Судя по сноровке, опыт в разборках у мужика имелся.
– Кто-то едет! – истошный крик с улицы.
– Берите стволы! – заорал я, разворачиваясь.
Подбегая к разбитой витрине, я увидел нежно-салатовый мини-вэн, выворачивающий на площадку. Стрелять я начал прямо на бегу. Вэн клюнул, завизжав тормозами. Меня поддержал другой автомат, и я поспешно грохнулся на пузо, захрустев битым стеклом, – в такой кутерьме несложно получить пулю с любой стороны. Лобовик пошел белыми пятнами, двери машины распахнулись, и из них посыпались люди. Треск очередей, бледные вспышки ответных выстрелов. Машина затряслась от попаданий. Звон стекла, мат, женский визг.
Яростная и бестолковая перестрелка кончилась внезапно. Шипение пробитых шин, удаляющиеся крики с дороги. Пустая машина с открытыми дверцами оседала на ободья. На асфальте, под днищем расплывалась маслянистая лужа, быстро подбираясь к осколкам стекла и сбитым листьям. Уже ученый, я сменил магазин, прежде чем подняться над бортиком.
Глава 5
Вторник. Утро, 06.45.
Как ни странно – трупов не было. Ни у них, ни у нас. Захрустело стекло – Миша. И мужик с "гайкой". Уже с автоматом.
– Саныч, – обойдя фигуру в труселях, он протянул лапу.
– Дима.
– Пойдем договорим, – он кивнул головой на бар. Точно – тертый дядька.
– Эй, Махмуд, – крикнул Саныч, подходя к избитому арабу.
– Он Сирхаб, – напомнил Миша.
– Насрать, – мотнул головой Саныч. – Урод, тебя еще разок отоварить? Или просто ляжку прострелить?
Посеревший араб раскололся до попы. Сбивчивый трехминутный рассказ свелся к двум фразам: ночью захвачены около пятнадцати поселков на побережье. И самое главное – в Санталии шли уличные бои.
Вторник. 06.50.
Заперев гостя в подсобке, мы вернулись в бар. Остаток ракии, которой поливали Сирхаба, прикончили за один "проход".
– И куда нам бечь? – прервал затянувшуюся паузу Михаил.
Саныч вытащил мобильник и, посмотрев на экран, убрал назад:
– Связи нет.
– Интересно, что будет, когда "шуганутые" добегут до начальства? – "зашел" с другого ракурса Миша.
– Ничего хорошего.
– Валим к нам в отель, – гостеприимно отозвался я. – Там, кстати, и пулемет был… полчаса назад.
Саныч оживился:
– Какой?
– Большой, – максимально честно ответил я.
– Охрененно. Короче, давайте сваливать…
Договорить не дали. По зданию прошла вибрация, отозвавшаяся испуганными возгласами. Со стороны фасада на улицу посыпались обломки кирпичей. Вибрация перешла в прерывистый гул. Кирпичи, вперемешку со стеклом, лавиной хлынули на асфальт, подняв серое облако. Пыль шустро вползла в холл, погрузив его в едкий, кашляющий туман. Суматошные тени, крики, отрывистый вой пожарной сигнализации.
Не понимая, что происходит, на ощупь схватив автомат, я побежал в глубь гОстеницы. Ушибив плечо о приоткрытую дверь и едва не протаранив головой стену, я влетел в пустую комнату. Несколько секунд ушло на опознание типового интерьера туалета.
Вибрация прекратилась, возобновившись после короткой паузы. Подскочив к окну, я опустил ручку, открывая вид на собственный отель. На балконах торчали зеваки, пялившиеся на верхние этажи нашего здания. Покрытый известковой пылью, матерясь и кашляя, я перелез через подоконник и спрыгнул в кусты. Опять! Мат, новые царапины. Несколько раскрошенных кирпичей просвистели рядом. Поспешно выдравшись из колючих объятий и отбежав от стены, я задрал голову. Балкон четвертого этажа выстрелил дублем дымных фонтанов, обернувшихся дырами в стене и падающими обломками облицовки. Бум-бум, – глухо донеслось сверху. Новым фонтаном вылетело окно. Кусок стены.
Дошло – обстрел. Арабы добежали до своих.
Продолжая смотреть, я попятился. Дыры продолжали пятнать верхние этажи. Окна сочились пылью и дымом, газон пестрел пятнами битой штукатурки. Прекращение обстрела застало меня посреди газона. Из отеля валили люди, с верхних этажей – дым. Пожар занимался медленно, но верно. Вычленив взглядом из хаотично расползающейся толпы фигуру с грязными коленками, я замахал руками.
– Веди всех в наш отель.
– А ты?
Готового ответа у меня не было. Только смутные мысли, основанные на опыте прошлой жизни.
– К дороге схожу.
Огибая дымящееся здание, я кинул последний взгляд на маленький апокалипсис. Демонстрация мощи достигла своего – несколько сот перепуганных людей разбрелись по пустырю, не понимая, что делать и куда идти.
Вторник. 07.20.
Свернув, я остановился, не веря глазам – часа хватило, чтобы сделать неузнаваемым уютный уголок. Утерявшая холеный вид живая ограда, площадка, заваленная битым кирпичом, поседевший от пыли асфальт, выбитые оконные проемы. Сверху тянулся жидкий дымок с верхних этажей. Бриз относил дымную пелену в сторону суши, постепенно раскочегаривая маленькие язычки огня. Выражение "Мамай прошел" налилось пониманием и смыслом.
Как в кошмарном сне пройдя площадку, я направился к дороге, оставив сюр за спиной.