Это захватывающий триллер на тему, державшую в напряжении весь мир последние несколько лет, - война в Боснии. Молодой русский парень Дмитрий Емельянов волею судеб становится наемником, воюющим на сербской стороне. Он ежедневно рискует жизнью, мечтая разбогатеть и уехать в какую-нибудь мирную страну. Ему это почти удается. Вместе со своей возлюбленной хорваткой Златой он пытается вырваться из кровавых жерновов войны. Но они затягивают его снова и снова…
Книга Егора Овчаренкова входит в серию "ДТП" ("Детектив. Триллер. Политика").
Содержание:
Глава 1 1
Глава 2 8
Глава 3 14
Глава 4 20
Глава 5 26
Глава 6 33
Глава 7 39
Глава 8 43
Глава 9 48
Глава 10 53
Эпилог 59
Примечания 59
Егор Овчаренков
ПОСЛЕДНИЙ БРОСОК НА ЗАПАД
Роман
Глава 1
- Так сколько же человек вы убили?
Вопрос как бы завис в воздухе, и казалось, останется без ответа.
Однако ответ все-таки последовал. И голос звучал на редкость безразлично, даже буднично:
- А я и не считал. Раньше зарубки на прикладе делал, а потом надоело. Знаете - после второго десятка сбился со счета.
Подобные вопросы могли бы смутить кого угодно, но только не этого русского наемника, крепкого, накачанного парня в камуфляжной форме, вот уже без малого год воюющего на сербской стороне в Боснии, бывшей республике бывшей федеративной Югославии.
Тот, кто задал этот страшный вопрос, также не смутился, во всяком случае, виду не подал. Это был известный журналист российского телевидения, приехавший в Югославию снимать сюжеты о русских рейнджерах.
Место событий - сербские позиции в районе города Тузла, разбомбленные после налета авиации НАТО. Дымились развалины домов, в воздухе отвратительно пахло гарью, от развалин склада поднимался черный удушливый дым.
- Хм… Убивать? А что в этом страшного? Жизнь - она всегда строилась на насилии, и война - высшее проявление этой… высшее проявление жизни. Вон западные миротворцы, - наемник кивнул в сторону дымящихся руин, - тоже понимают, что без насилия не может быть мира. Все правильно…
Тележурналист, сжав микрофон, сунул его под самый нос наемника:
- Но убить впервые - это страшно?
Тот ухмыльнулся:
- Почему? Законы войны просты и незамысловаты, как автомат Калашникова: или ты убиваешь, или тебя… - немного помолчав, добавил: - то же самое и в жизни. Где-то я читал, - он наморщил лоб, - один очень неглупый человек сказал: "Жизнь - это война всех против всех". Хорошо сказано. А на войне, как и в жизни, главное - успеть убить первым. Вот тебя, - он перешел с журналистом на "ты", - тебя я мог бы убить секунды за три. А то и меньше. - Заметив в глазах репортера вопрос, он поспешил объяснить: - Могу скрутить голову - и ты свалишься, даже не пикнув, могу засадить тебе нож в солнечное сплетение или в сердце, могу…
Рейнджер еще долго объяснял; как он понимает свое ремесло. Скорее, он делал это больше для репортера, чем для будущих телезрителей, и делал это без бравады.
Ремесло как ремесло: одни убивают, другие снимают об этом сюжеты.
Журналист, приехавший в Югославию снимать репортаж о наемниках, нанятых сербской стороной, был не совсем подготовлен к общению с людьми, профессия которых - за деньги отстаивать чужие интересы с оружием в руках. Среди них встречались люди совсем другого качества, интересы которых составляли не столько деньги, сколько идеологические соображения, наиболее частое среди которых - "помочь православным славянским братьям"; об этой, правда, малочисленной категории журналист был наслышан больше.
Война в бывшей СФРЮ шла вот уже несколько лет, то затихая, то вновь разгораясь. И конца ей не было видно. На Балканы едва ли не со всей Европы стекались "искатели приключений", весь интерес которых состоял в зеленых купюрах с портретами американских президентов, которыми платили за риск.
Наемники. Одна из древнейших профессий.
Спартанцы на службе у персидских царей, славянские отряды при дворе византийских императоров, кондотьеры в средневековой Италии, ландскнехты - в Германии. Они были, есть и, наверное, будут.
Кто бы мог подумать, что в XX веке при расцвете наций, когда человек достигнет Луны и нацелится на Марс, вдруг разгорятся затяжные и кровавые религиозные войны. Вспоминались древние обиды, плодились новые - и снова, и снова гремели пушки, по дорогам двигались беженцы. А те из власть имущих, у кого водились деньги, загребали жар чужими руками - руками хладнокровных убийц-профессионалов, наемников.
Постигла эта судьба и благополучную цветущую Югославию. Сербы, хорваты, мусульмане-боснийцы превратились в смертельных врагов. А самая бедная из бывших ее республик - Босния стала ареной жестоких столкновений этих трех народов-противников, говоривших на одном языке.
И в этой стране профессия наемника расцвела пышным цветом.
Журналист задал новый вопрос:
- Вас много?
- Наемников? Достаточно. Во всяком случае, есть целые взводы, составленные преимущественно из них…
- Кто же эти люди, взявшие на себя труд решать этот конфликт? - Видимо, репортер решил выжать из своего собеседника как можно больше информации.
- Большинство составляют восемнадцати-, двадцатилетние парни - выходцы из Восточной Европы, бывших социалистических стран, по той или иной причине оказавшиеся, так сказать, не-у дел и желающие подзаработать деньжат, - с готовностью пояснил наемник, глянув в объектив камеры. - Некоторые - прирожденные воины, талант которых только здесь и может проявиться. Есть и идейные, приехавшие драться за "правое сербское дело", но таких мало. И тут, в Югославии, они, как правило, не приживаются… Война - дело серьезное, и выживают на ней в первую очередь люди сильные.
Репортер долго еще интервьюировал собеседника, пока вновь не завыла сирена, предупреждающая о налете натовских бомбардировщиков…
Этот пригород Тузлы казался совершенно вымершим. Трудно было поверить, что в этих дымящихся развалинах может кто-то жить. Однако буквально в нескольких километрах отсюда в любую сторону жизнь шла своим чередом. Но для этого парня в камуфляже жизнью была война.
Тот русский парень, наемник, с такой готовностью рассказывавший о своем понимании жизни и войны, так и не сказал главного - того, что война - это опрокинутый мир и что на войне существует свой свод законов, которые в обыденной жизни неприемлемы.
Где еще можно безнаказанно убивать, грабить, совершать диверсии да еще получать за это награды и заработать репутацию героя?
Может быть, именно это и влечет сюда жестких, необузданных людей, которые не находят себя в мирной жизни. Толкотня в общественном транспорте, походы с авоськой по магазинам, разговоры о политике и футболе - разве это достойно настоящего мужчины?
Бой, засады, трофеи, кровь - вот это жизнь! Побеждает сильнейший - прописная истина.
И не ради идеи идет на войну такой человек - погибать за какие-то абстрактные понятия для него просто глупо.
А вот деньги - далеко не. абстракция; их можно пощупать и поменять на все, что хочешь. Лишь бы их количество было соизмеримо с желаниями.
Ради денег стекаются к многочисленным "горячим точкам" планеты профессионалы, говорящие на разных языках, но движимые одной страстью.
Дмитрий Валерьевич Емельянов был коренным москвичом, мало чем отличавшимся от большинства сверстников, и скажи ему несколько лет назад, что он окажется в Балканских горах с автоматом Калашникова в руках, - он бы наверняка принял это за шутку…
Родился Емельянов в тысяча девятьсот шестьдесят пятом году в Черемушках, в ничем не примечательной семье. Отец - простой инженер, мать - учительница. Комсомольский активист, спортсмен, общественник, он в восемнадцать лет, как и положено любому советскому человеку, пошел в армию.
Во время смотрин в военкомате на него сразу обратил внимание капитан с парашютами в голубых петлицах.
- Сколько раз подтягиваешься? - спросил он, окинув взглядом накачанную фигуру Емельянова.
- Тридцать, не напрягаясь. А что?
- Каким спортом занимался на гражданке? - не отвечая на вопрос, вновь спросил капитан.
- Самбо.
- Хочешь в десант?
- Хочу! - не задумываясь, ответил Емельянов.
Через полтора месяца он с гордостью надел голубой берет.
Высокий, широкоплечий, голубоглазый, "отличник боевой и политической подготовки" он сразу завоевал авторитет у товарищей. Через год стал ефрейтором. Его. уважали за спокойный нрав и крепкие кулаки. Когда еще в начале службы один из "дедов" хотел заставить постирать свои портянки, Емельянов быстренько объяснил, что "дед" не прав, да так, что после этого Диму стали бояться даже старослужащие.
В совершенстве владея и всеми приемами рукопашного боя, он, не церемонясь, расправлялся с любым, встававшим у него на пути.
На дембель провожала его вся часть.
- Может быть, останешься? Дадим направление, через полгода будешь прапорщиком, - .уговаривал его командир роты.
- Да нет, достаточно - навоевался! - отвечал сержант Емельянов, которому уже рисовались радужные картины мирной жизни; почти у всех, уходящих на дембель, они непременно радужные.
На гражданке он сразу устроился работать тренером в секцию самбо. За сто двадцать рэ. Разумеется, этих денег не хватало для полноценной жизни в столице, однако Дима не мог найти иного применения своим способностям; по крайней мере, на тот момент.
Но в стране назревали большие перемены. Началась "перестройка".
Как-то, гуляя по вечерней Москве, он встретил старого приятеля, с которым вместе учился в школе. Тот был на вишневой "восьмерке", в "фирме", компанию ему составляли две хохотушки в коротких юбках и с длинными стройными ногами.
- Димка! - воскликнул он. - Емельянов! Сколько лет, сколько зим! Ты где пропадал?
- Да вот недавно дембельнулся. Сейчас работаю тренером…
- Слушай, пошли в кабак. Я угощаю! - приятель гордо потряс пачкой червонцев. Затем махнул в сторону машины, откуда выглядывали девушки. - Одна телка - твоя! Дарю! - и сделал широкий жест.
Дима, хотя и жил в Москве с самого рождения, никогда не был в ресторане "Пекин". Даже и не мечтал об Этом. Но Вася уверенно направился к входу. Шепнув что-то грозному швейцару, он махнул рукой.
- Пошли!
В понимании Емельянова ресторан был шикарным. Предупредительность официанта смущала его. Экзотические блюда, сервировка, красивые женщины, "тачка" у подъезда - короче говоря, "сладкая жизнь".
"Вот это класс!" - подумал Дима и спросил:
- Слушай, откуда у тебя столько капусты? Машина, ресторан… Ты что, банк ограбил?
- Да нет, я теперь в кооперативе работаю. По штуке в месяц зашибаю. Хочешь - иди к нам работать, я поговорю с председателем. Нам такие нужны.
- Давай, а то я за копейки вкалываю, когда ты на "восьмерке" разъезжаешь…
Дима, на славу погуляв, провел бурную ночь с одной из девиц и как-то забыл о разговоре с приятелем, однако тот, к удивлению Емельянова, не забыл.
И вот однажды в "хрущевке" Емельянова раздался телефонный звонок.
- Все, через полчаса приезжай. Профсоюзная, - 19, - послышался голос старого друга. - Я уже договорился…
- О чем?
- Все при встрече… Быстрей, тебя ждет наш председатель…
Председатель оказался солидным пожилым человеком с глубокими залысинами и невзрачными глазками под очками.
- Пойдешь охранником? - спросил он, смерив взглядом мощную фигуру Емельянова.
- А сколько платить будете?
- Для начала восемьсот, а потом видно будет, может быть, добавлю…
- Подходит! - обрадовался Дима, для которого восемьсот рублей казались огромными деньгами.
Через год зарплату увеличили до полутора тысяч, но и этих денег уже казалось недостаточно для той жизни, которую вел теперь Дима. Деньги текли как сквозь пальцы. Единственное приобретение - подержанная "волга", купленная, к тому же, в долг.
Работа, правда, оказалась не пыльная: сиди себе да смотри, чтобы всякая окрестная шпана не совалась куда не надо…
С развалом СССР развалился и кооператив.
Председатель просто-напросто набрал в банках кредитов, обналичил их и скрылся в неизвестном направлении. Емельянова долго таскали по милициям и прокуратурам, но что с него возьмешь? Да он и не знал толком, чем его начальник занимался…
Около года парень мыкался туда-сюда, но работу так и не нашел. Единственным делом, где он мог теперь со своей комплекцией получить приличные деньги, был рэкет. Но рэкетом он не хотел заниматься ни за что. Нет, это не для него! Лучше уж вновь заняться спортом…
Так он и поступил.
В секцию его приняли с распростертыми объятиями. Платили хоть и мало, но достаточно для того, чтобы не умереть с голоду. Плюс загранкомандировки - соревнования. Как тренер он теперь преподавал не только самбо, но и таэквондо.
Как-то, возвращаясь поздно вечером с тренировки, он проходил мимо Рогожского рынка. Едва Дима свернул за угол, как неподалеку во дворе раздался отчаянный женский крик:
- Помогите!..
Не раздумывая, спортсмен бросился на помощь.
Двое парней держали за руки девушку, которая изо всех сил старалась вырваться, а третий уже задирал ей юбку.
- А ну, быстро отпустите! - крикнул Емельянов, подбегая к ним.
- А ты чо, крутой, что ли? - зло усмехаясь, спросил один из парней.
- Крутой, - спокойно ответил Дима. - Очень крутой…
- Ну это мы щас проверим! - ощерясь, пообещал уличный хулиган.
И тут же выхватил из кармана нож с выкидным лезвием. Оно угрожающе сверкнуло, отражая свет уличного фонаря, и парень набросился на Дмитрия.
Реакция у профессионального спортсмена была мгновенной. Отработанным движением ноги он выбил нож, после чего, развернувшись, с размаху ударил насильника в висок.
Оценив по достоинству столь неожиданный поворот событий, двое парней отпустили все еще продолжавшую кричать от страха девушку и, достав ножи, атаковали с двух сторон.
- Ах ты пидер! - воскликнул один из них, пытаясь ножом ударить Емельянова в живот.
Ярость захлестнула сознание бывшего десантника. Он отбросил нападавшего в сторону, вырвав оружие у него из рук. После чего, сделав обманное движение, вдруг всадил нож второму бандиту в грудь.
- А-а-а, помогите, убивают!
Этот вопль заставил Емельянова очнуться. С ужасом посмотрев на дело рук своих - у его ног корчился в луже крови человек, - он только и смог произнести:
- О Господи… Что же я наделал?
И обернувшись к как будто остолбеневшей девушке, крикнул:
- Что стоишь, дура? Беги, звони в "скорую"!
Та, словно во сне, повиновалась приказу Емельянова.
А Дима нагнулся над стонущим бандитом.
- О, как я тебя… - произнес он, наблюдая, как из глубокой раны на груди струится кровь.
Обернувшись, он посмотрел на первого нападавшего. Тот без движения лежал на асфальте. Заподозрив недоброе, Дима склонился и схватил его за руку. Но попытка нащупать пульс не увенчалась успехом - от мощного удара в висок он скончался… Третий нападавший, так же как и девушка, убежал. Свидетелей не осталось. Зато милиция появилась "вовремя". Дмитрий и не думал ей сопротивляться.
Предварительное следствие велось недолго, и через два месяца состоялся суд.
Судья, тщедушный мужчина в очках, недоброжелательно смерил взглядом спортивную фигуру Емельянова и, не вдаваясь в подробности дела, присудил ему десять лет строгого режима…
- Одним бандитом меньше будет… - сказал он после заседания. - А то развелось их, по городу вечером не пройти…
На Емельянова вновь надели наручники и повели к выходу. И только в этот момент он сообразил, что произошло.
- Как?! - воскликнул он. - Как десять лет?! Да я только защищался!
Камера в знаменитой Бутырке, куда Диму перевели перед тем, как отправить на зону под Красноярск, представляла собой небольшое помещение, четыре на пять метров, где находилось около двадцати человек. Трехъярусные кровати размещались вдоль стен. В углу стояла параша.
В воздухе можно было, как говорится, "топор вешать", настолько все было прокурено. К запаху табака примешивалась еще какая-то вонь.
- A-а, новенький пришел! - поднялся ему навстречу маленький прыщавый человечек с наглой физиономией. - Ну проходи, проходи…
Дима спокойно, не моргая, посмотрел на него.
- Спасибо за разрешение, - сказал он с нескрываемым сарказмом. - Но обойдусь как-нибудь без твоих приглашений!
Затем уверенной походкой он подошел к ближайшим нарам и, скинув оттуда чей-то матрас, положил туда свои вещи, после чего спокойно улегся.
На какое-то мгновение в камере воцарилась тишина.
- Это кто у нас такой крутой? - наконец воскликнул один из игравших в карты заключенных. Паша!
- Здесь я! - отозвался здоровенный жлоб, голый торс которого представлял собой целую картинную галерею - весь в наколках.
- Объясни ему…
Татуированный встал со своего места и подошел к Емельянову. Взяв его за грудки, он попытался скинуть парня с кровати. Но Дима, согнув ногу в колене, резко распрямил ее, нанеся удар прямо в ухо склонившегося над ним противника.
Татуированный жлоб, не ожидавший такого сопротивления, глухо ойкнув, повалился на грязный бетонный пол.
Емельянов вопрошающим взглядом окинул камеру.
- Слушайте, вы, все! - произнес он, вставая. - Мне абсолютно наплевать на ваши порядки. Я не при понятиях. Я сам по себе. Не будете трогать меня, тогда я не буду трогать вас. Всем ясно?
Всем, видимо, было вполне все ясно, потому что каждый занялся своим делом.
Ночью Дима не мог заснуть. Ярость, вызванная столь несправедливым приговором, не давала ему сомкнуть глаз. "За что? - этот вопрос буравил его мозг, - ведь я не хотел никого убивать! Ведь я защищался!.."
Размышления его были нарушены каким-то подозрительным шорохом. Дима прислушался.
Кто-то подкрался к его нарам, затем склонился.
- Спит! - раздался над ухом шепот.
Емельянов понял, что сейчас произойдет что-то скверное для него - во всяком случае, если он не предпримет каких-то мер.
Желая опередить противников, он резко отбросил в сторону одеяло, нанес удар ногой в пах ближайшему из нападавших и, вскочив на ноги, мощным ударом кулака свалил другого.
- Ах ты, сука! - прохрипел Дима, почувствовав, как шею сдавила удавка.
Но не зря он последние пятнадцать лет упорно тренировался, превращая свое тело в машину смерти. Свалив прямым ударом ноги в живот следующего нападавшего, он локтем нанес мощнейший удар стоявшему сзади. Сдавливающая шею удавка ослабла. Сорвав ее с себя, он, тяжело дыша, рванулся к двери.