– Рачий остров примерно здесь, – ткнул пальцем Ринат. – На местности сориентируюсь, а нарисовать точно затрудняюсь. Площадь острова около пяти кэмэ. По форме ромб напоминает.
– За пару часов обойти можно, – сказал Скиф, прикидывая, что сумма сторон ромба не должна превышать девять километров.
– Шутишь? Вдоль берега камышовые заросли в три человеческих роста, не продерешься. И вообще никто нам не позволит по острову шастать. Тут хитрость нужна. – Скрестив руки на бочкообразной груди, Ринат выпрямился и многозначительно ухмыльнулся, давая понять, что хитрости ему не занимать. – В двух километрах от чеченской базы находится еще один островок, он в два раза меньше. Там и высадимся.
– В бинокль много не высмотришь, – выразил сомнение Скиф.
– Оба острова соединяются между собой подводным перешейком. Я брод знаю.
– Интересно-интересно…
– А то! – важно подтвердил Ринат с видом уверенного в себе полководца. – В темноте переберемся через протоку, затаимся вблизи базы. Днем заснимем все на пленку, а следующей ночью – обратно. Хорошо бы хотя бы одному чечену голову открутить попутно, но это, так сказать, программа-максимум.
– Обойдемся минимумом, – отрезал Скиф, мысленно одобривший план от начала до конца.
– Там поглядим, – уклончиво ответил Ринат. На его припухшей после вчерашних возлияний физиономии не отразилось ничего похожего на смиренную покорность судьбе.
* * *
Обсуждение операции на этом не закончилось. Закурив первую утреннюю сигарету, Скиф пожелал узнать о том, как они будут добираться до острова, и услышал заверение, что об этом Ринат Асадуллин позаботится сам. Более того, он брал на себя приобретение снаряжения и продуктов, но в этом вопросе Скиф оказался не таким сговорчивым. Выложив на стол пачку долларов, он сказал:
– Здесь шесть тысяч. Купишь все необходимое, а сдачу оставишь себе.
– В виде чаевых? – осведомился Ринат, глаза которого превратились в две непроницаемые щели. – Благодарствуем, барин, но мы ходить с протянутой рукой не привыкши.
– Мы к халяве тоже не привыкши, – ответил Скиф в аналогичной манере. – Ладно, давай тогда на равных скинемся.
– На равных не получится.
– Почему?
– Потому что только приличная видеокамера и пистолет на две трети общей суммы потянут, – пояснил Скиф, – а их покупаю я. Кроме того, это грязные деньги, и тратить их как-то иначе мне воспитание не позволяет.
– Хочешь, чтобы нашу экспедицию Заиров оплатил? – сообразил Ринат. – Из собственного кармана?
– Именно так.
– Тогда не возражаю.
Уладив финансовую проблему, перешли в гостиную, где засели за составление списка всего самого необходимого. Продуктов и пресной воды Ринат предложил набрать с запасом, чтобы хватило на пять суток. Памятуя о комплекции и аппетите напарника, Скиф возражать не стал. И вообще, в дальнейшем он полагался на опыт напарника, который гораздо лучше разбирался в стоявшем перед ними вопросе.
Перечень, написанный под диктовку Рината, оказался не таким уж внушительным. Палатка, прорезиненные накидки на тот случай, если ненастье затянется, нож, топорик, алюминиевая посуда для приготовления пищи, высокие охотничьи сапоги…
Наконец, дело дошло до огнестрельного оружия.
– Возьму двустволку, – сказал Ринат. – У меня хорошая двустволка, тульская.
– Я видел, – коротко кивнул Скиф.
Смутившийся Ринат не придумал ничего лучше, чем затеять целую лекцию о преимуществе металлических гильз над картонными, которые в походных условиях имеют скверное обыкновение отсыревать и производить жалкие хлопки вместо полноценных выстрелов. Помогая ему сменить пластинку, Скиф сказал, что сам он привык пользоваться пистолетом.
– Сумеешь раздобыть что-нибудь приличное? – спросил он.
– Могу дать тебе свой "вальтер", – предложил Ринат. – Старенький "ППК", калибр семь и шесть. Для тебя – бесплатно. Устроит?
Скиф насупился:
– Из "ППК" только по воробьям стрелять. Мне бы "девяносто девятый".
– Он дорого стоит.
– Стоп. – Скиф насторожился. – Если ты знаешь, что "вальтер"-П-99 дорого стоит, то, может, знаешь, где его взять?
– Предлагали на днях, – пожал плечами Ринат.
– Ты его собственными глазами видел?
– Как тебя.
– Девятимиллиметровый?
– Кажется.
– Что значит "кажется"? – заволновался Скиф. – Это же пистолет, а не компьютер. Тут надо точно знать. Оружие – это тебе не халям-балям.
– О, как у нас глазки заблестели! – расхохотался Ринат. – Любишь пострелять?
– Смотря из чего.
– А я думал: смотря по кому.
– Ну, подходящих объектов вокруг хватает, а вот хороший ствол найти сложно. – Взявший себя в руки Скиф старался говорить степенно и рассудительно. – Девяносто девятый "вальтер" меня ни разу не подводил, веришь? Идеальная конструкция. Корпус обтекаемый, гладкий, ничего не торчит, все элементы заподлицо выполнены.
– Чтобы курком за кобуру не цеплялся, – вставил Ринат с понимающим видом. Скиф пропустил реплику мимо ушей.
– Взвод автоматический или механический, – продолжал он, – по желанию. Если пистолет новехонький, то идет с комплектом, а в комплекте три сменных "затыльника", это чтобы рукоятку под ладонь подогнать.
– Комплекта нет, – сказал Ринат. – "Вальтер" бывал в употреблении. Мне его один бандюган продал.
– Продал? – спросил Скиф. – Значит, пистолет находится у тебя? Показать можешь? – Сигарета, забытая во рту, давно погасла, но он не замечал этого, охваченный волнением.
Видя состояние напарника, Ринат не стал испытывать его терпение, а молча вышел из комнаты и вернулся со свертком, который аккуратно положил на стол. Трепетно развернув тряпицу, Скиф провел пальцем по стволу и поинтересовался:
– Заряжен?
– А то! – хмыкнул Ринат.
Это означало, что в съемном коробчатом магазине из листовой стали находится шестнадцать мощных девятимиллиметровых патронов. Стандартные пистолеты таких габаритов были куда менее емкими, поскольку их оснащали однорядными, а не двухрядными обоймами. Да и весили они значительно больше "вальтера"-П-99.
– Ты не поверишь, – сказал Скиф, – но это моя любимая марка. Уже только ради этого стоило приехать в Астрахань.
– Я рад, что сумел тебе угодить, – скромно произнес Ринат.
– Теперь я снова чувствую себя полноценным человеком…
Повернув "вальтер" вверх стволом, Скиф вынул обойму, а оставшийся в канале ствола патрон вытряхнул на стол. Передернув затвор, он мягко нажал на спусковой крючок. Раздался щелчок. Скиф вновь оттянул затвор, убеждаясь, что вокруг отшлифованного до игольной остроты бойка нет ни пылинки.
– Покупаю, – сказал он, загоняя патрон в обойму, а обойму – в рукоятку.
– Это подарок, – возразил Ринат.
– Но ты потратил свои деньги!
– Деньги для того и существуют, чтобы их тратить. Как и патроны.
– Иногда их приходится экономить, – возразил Скиф.
– Деньги? – спросил Ринат.
– Патроны.
– Ты не похож на человека, который экономит патроны.
– Тем не менее это так, батыр. Одной обоймы почему-то всегда мало.
С этими словами Скиф сунул "вальтер" за пояс джинсов, встал и подошел к окну, за которым пичуги приветствовали солнце, проглянувшее сквозь лохмотья туч. Затяжная гроза закончилась. День обещал быть солнечным. Ощущая поясницей прикосновение ребристой рукоятки пистолета, Скиф улыбнулся.
Глава 14
На исходную позицию
Три часа спустя загруженная провиантом и снаряжением "Нива" Рината Асадуллина миновала поселок Кировский и свернула на неожиданно гладкую дорогу, приведшую путешественников к распахнутым настежь воротам. Из трубы над аккуратным домиком валил дым. Половину двора, в который въехала "Нива", затенял своеобразный шатер с деревянными столами и лавками. Здесь витали такие одуряющие запахи, что Скиф не смог произнести ни слова, пока не проглотил обильную слюну.
– Что за харчевня? – спросил он, присоединяясь к Ринату, выбравшемуся из машины первым.
– Обижаешь, – ответил татарин. – Не харчевня, а семейный ресторан для своих. Случайная публика сюда почти не заглядывает.
– Прогорят владельцы, – сказал Скиф, окидывая взглядом пустынный двор.
– Типун тебе на язык. Владельцы – мои хорошие друзья. Вечером у них отбоя нет от посетителей. – Ринат мечтательно зажмурился. – Тут так кормят, что знающие люди не только из Астрахани, но даже из Волгограда наезжают.
– Стоит ли терять время?
– Судьбу испытывать на голодный желудок вредно. Врачи не рекомендуют. Нам язвы с гастритами ни к чему.
На это можно было бы возразить, что воевать с полным брюхом еще опаснее, потому что ранение в живот может оказаться смертельным, но Скиф прикусил язык. Зачем портить настроение человеку, который вызвался помогать ему добровольно, на общественных, так сказать, началах? Тем более что закусить как следует действительно не мешало. Кто знает, когда еще доведется поесть горячее… и доведется ли вообще? Последние сомнения рассеялись, как только официант поставил перед гостями поистине восхитительный суп в горшочках. Переливая свою порцию в тарелку, Ринат успел сообщить, что это знаменитая татарская шулпа, после чего лишь мычал да чмокал, обгладывая бараньи косточки. Скиф не отставал, орудуя деревянной ложкой. Не давая им перевести дух, официант притащил следующее блюдо. Это были внушительные ломти рыбы, запеченные в дрожжевом тесте с рисом.
– Бэлиш, – сдавленно произнес Ринат, челюсти которого двигались с неиссякаемой энергией.
– Беляш по-русски, – понимающе кивнул Скиф.
– Не смеши меня. Ты имеешь в виду жалкие комочки теста с мясным фаршем, которыми торгуют на вокзалах? – Возмущенный таким предположением, Ринат даже перестал жевать. – Ты кушаешь настоящую белугу. У нас тут до сих пор шестиметровые рыбины попадаются, весом до двух тонн.
Скиф недоверчиво ухмыльнулся:
– Еще скажи, что ваши белуги ревут, как в той поговорке!
– Не знаю, не слышал. А вот пробовать – пробовал, и это занятие мне никогда не надоедает. Черная икра – тем более, – заявил Ринат, наглядно демонстрируя это с помощью ложки. – Присоединяйся, смелее. Не скажу, что икра в Астрахани дешевле грязи, но уверяю тебя: здесь она стоит не дороже йогурта. Для своих, я имею в виду. С тебя, Женя, содрали бы по прейскуранту.
– Во сколько же нам обойдется обед? – опомнился Скиф. Несмотря на отсутствие спиртного и даже пива, стол буквально ломился от обилия разнообразной посуды.
– Лучше спроси меня, что я сейчас ем? – предложил Ринат, облизывая ложку.
– Икру, что же еще.
– Но какую?
– Черную.
– Скажу тебе по секрету, – понизил голос Ринат, – настоящая черная икра бывает только у севрюги. У всех прочих видов осетровых она или серовато-стальная, или коричневатая, или зеленоватая, или желтоватая.
– А серо-буро-малиновая бывает? – осведомился Скиф, вооружившись мельхиоровой ложкой.
– А то! Икра осетра насчитывает девяносто цветовых оттенков, чтоб ты знал, – важно произнес Ринат.
– Ты гордишься этим так, словно сам мечешь икру.
Громогласно расхохотавшийся Ринат придвинул к себе новое блюдо и сказал:
– Между прочим, число 90 для астраханских осетров – магическое. Не веришь? А вот сам посуди. Астрахань с царских времен дает миру девяносто процентов улова осетровых, ни больше ни меньше. Ровно девяносто процентов из них нынче вылавливается нелегально. Здесь же, в Каспийском бассейне, сосредоточено девяносто процентов мировых запасов осетровых, сам недавно читал. Чертовщина, да и только!
– Настоящая чертовщина начнется, когда будет уничтожено девяносто процентов нерестилищ, – заметил Скиф, отстраняясь от стола.
– Уже, – вздохнул Ринат, – но остальные пропорции все равно сохраняются. Такой уж баланс.
– Хреновый твой баланс, батыр. Можешь обижаться, но скажу тебе прямо: если бы ты по-прежнему браконьерствовал со своей ватагой, вряд ли мы сидели сейчас рядом.
– Побрезговал бы?
– Да нет, – просто сказал Скиф. – Просто у тебя времени бы для меня не нашлось. Вспарывал бы сейчас брюхо осетрам, черпал бы икру ведрами и прикидывал дневную выручку. Я ошибаюсь?
До конца трапезы Ринат громко сопел, обдумывая достойную отповедь, однако так ничего путного и не произнес. Лишь усевшись за руль "Нивы", он проворчал, насупив брови:
– Я тебя уважаю, Женя, но морали мне больше читать не надо. Осетров тебе жалко? А людей? Мы все, как те осетры, которых на берег вытащили. И ходят меж нас ловцы душ человеческих, и долбят по башке, долбят! – Ринат с размаху врезал по баранке ни в чем не повинного вездехода. – Побойся бога! Голосуй, а то проиграешь! Родина в опасности! Повысим вэвэпэ, обгоним и перегоним, вобьем осиновый кол в гроб международного терроризма! Надоело, Женя. Осточертело. Не надо меня агитировать ни за советскую власть, ни за капитализм с человеческим лицом, ни за царя-батюшку. Вот здесь, – пятерня Рината растопырилась на солнечном сплетении, затрагивая одновременно живот и грудь, – вот здесь у меня совесть имеется, и, когда я против нее иду, она меня поедом ест, спать не дает, людям честно в глаза смотреть мешает. Посредники нам ни к чему. Я с совестью своей как-нибудь сам разберусь, договорились?
Не дожидаясь ответа, которого, кстати, так и не последовало, Ринат тронул "Ниву" с места, и она помчалась, бодро гудя мотором. Вот уж кого не терзала совесть, так это ее.
* * *
Они пересекли маленькую сонную деревеньку и поехали вдоль побережья, поросшего низкой жесткой травой. Среди заболоченных участков поблескивали окна воды, дальше виднелись камышовые заросли, за ними раскинулось море, подернутое барашками волн. Некоторое время машину сопровождала стая кроншнепов, издающих свистящие крики: "куфи-куфи". Затем птицы свернули в сторону, и стало тихо.
Проехав несколько километров по грунтовке, раскисшей после вчерашнего дождя, "Нива" остановилась перед оградой из металлической сетки, за которой басовито надрывался мохнатый кобель кавказской овчарки, волочащий по земле обрывок цепи.
– Опять сорвался, – прокомментировал Ринат. – И ворота закрыты. Самое обидное, что сигналить бесполезно.
– Никого нет? – спросил Скиф, разглядывая примыкающую к берегу площадку.
– Есть. Сторож. Его Егорычем кличут.
– Так почему бы его не позвать?
– Раз на шум не вышел, значит, залил сливы и дрыхнет.
– А что нам здесь нужно? – полюбопытствовал Скиф.
– На причале хранится имущество моей команды, – ответил Ринат, выбираясь из машины. – Моей бывшей команды. – Сделав это уточнение, он с ненавистью посмотрел на беснующегося кавказца, с которого при каждом прыжке на сетку летели клочья линялой шерсти и брызги слюны. – Когда-нибудь пристрелю тебя, гада. Знал бы кто, сколько ты мне крови попортил!
– Как его зовут? – поинтересовался Скиф, подойдя к ограде вплотную.
– Уаф! – Кавказец с разбегу ударился об сетку. – Уаф, уаф!
– Зорро, – представил его Ринат. – Соваться к нему даже не думай. Порвет.
– Такой умный, такой воспитанный пес? – удивился Скиф.
– Спроси об этом у тех, кому он задницу располосовал.
– Сами виноваты. Нечего к сторожевой собаке спиной поворачиваться. Зорро таких типов не уважает, верно, Зорро?
– Уаф! – В голосе кавказца прорезались недоумевающие нотки. Отпрянув от пружинящей сетки, он уставился на человека, осмелившегося заговорить с ним приятельским тоном. Спятил он, что ли? Не понимает, с кем имеет дело? – Уаф, уаф!
– И что дальше? – поднял бровь Скиф.
А вот что!
Уаф-ф!!!
Зорро ударился об ограду с такой силой, что, отлетая назад, едва устоял на мощных когтистых лапах.
– Когда я войду, сразу закрой за мной калитку, – сказал Скиф Ринату. Тот опасливо переступил с ноги на ногу и кашлянул:
– Не стоит, Женя. Этот пес – сущий дьявол. Слушается только Егорыча, а всех прочих мечтает разорвать на куски.
Понимая, что речь идет о нем, Зорро разинул пасть, демонстрируя внушительные клыки.
– А вот мы сейчас проверим.
Скиф стащил с себя футболку и туго обмотал ею правое предплечье.
– Думаешь, это поможет? – усомнился Ринат. – Зверюга добрых сорок кило весит. Даже меня запросто с ног сбивает.
– Так ты, оказывается, пытался познакомиться с Зорро поближе?
– Ага, пытался. Егорыч его еле оттащил. Он первым делом в глотку вцепиться норовит, падла такая.
– По-моему, ты просто наговариваешь на милейшего пса, – сказал Скиф, отодвигая засов калитки. – Я прав, Зорро?
Издавая непрерывное ворчание, кавказец занял пост напротив входа. Его косматая шерсть вздыбилась, мокрые губы дрожали, обнажая клыки. Назвать его четвероногим другом человека не поворачивался язык, тем не менее Скиф решительно отворил калитку и шагнул на площадку.
– Эх, надо было ружье достать, – посетовал Ринат, подпирая скрипучую калитку снаружи.
– Ни звука! – тихо сказал Скиф, делая шаг вперед.
Ринат и Зорро умолкли одновременно. Татарин шумно сглотнул слюну. Пес наклонил башку, дивясь наглости чужака. Еще никто не вторгался в его владения безнаказанно. Но никто и не проделывал это с такой невозмутимостью.
– Уаф? – гаркнул он. "Ты уверен, что имеешь право на подобное обращение со мной?"
Скиф наклонил голову, остановившись в метре от напружинившегося кавказца. Он инстинктивно чувствовал, где пролегает та невидимая черта, переступать которую опасно для жизни. И он знал, что ни в коем случае нельзя присесть на корточки, ибо человек, сравнявшийся ростом с собакой, провоцирует ее померяться силами. Вступать в схватку с Зорро было глупо. Даже одолев его, Скиф не избежал бы многочисленных укусов, каждый из которых грозил столбняком или заражением крови.
Уронив на землю клейкую слюну, кавказец подался назад. Это было не отступление, это была подготовка к прыжку, но зато роковая черта отдалилась на несколько сантиметров.
– Фу, – укоризненно произнес Скиф, приближаясь на точно такое же расстояние. – Никто не собирается обижать Зорро или Егорыча. Мы гости. Зорро умный пес. Егорыч любит Зорро, но он любит и гостей. Где Егорыч? Ты можешь позвать Егорыча, Зорро?
Завороженный монотонным повторением знакомых имен, кавказец лязгнул зубами возле обмотанной футболкой руки. Это означало: "не подходи". Но само присутствие Скифа уже не возмущало Зорро. Этот человек не орал, как резаный, не совершал резких движений, не суетился и умел правильно смотреть в глаза. Не настолько пристально, чтобы пробудить в собаке зверя, но и без того заискивания, которое заставляло Зорро чувствовать себя хозяином положения. Главное – от человека не тянуло гнильцой страха, распознаваемого за километр. Он уважал Зорро, однако себя уважал гораздо больше, потому что… Потому что стоял неизмеримо выше. На двух ногах. Во весь рост. Прямо.
– Арф! – сменил интонацию Зорро, поведя лохматым хвостом из стороны в сторону. Усмотревший в этом проявление ярости Ринат истекал потом. Вот от кого исходили волны едва контролируемой паники. Находись гигант на месте Скифа, Зорро не задумываясь атаковал бы его, как делал это прежде. Но перед ним стоял человек другого склада. Властный и дружелюбный одновременно. Излучающий спокойную силу без малейших признаков агрессии.