Я не мог сдержать улыбки. По тому, как изменилось ее лицо, ставшее вдруг довольным, я понял, что такова именно и была цель, к которой стремилась миссис Морден: ободрить посетителя, сразу же расположить его к себе, облегчить ему установление контакта.
Офис миссис Морден был просторен и выдержан в основном в спокойных серых тонах. Он изобиловал сводами законов в кожаных переплетах. Во всю длину одной из стен тянулась полка с компьютерными мониторами. Я насчитал их не то шесть, не то семь и заметил, что все они выдают разную информацию. Перед ними стоял наготове стул на колесиках, только и ждавший, казалось, когда, наконец-то, надо будет перевозить хозяйку от одного экрана к другому.
Сама же хозяйка сидела в большом черном кресле за отдельным внушительного размера письменным столом и жестом руки указала мне на стул для посетителей (чуть менее внушительный). На столе перед миссис Морден уже лежали документы пивоваренного завода. Она и Тобиас определенно не теряли времени даром.
– Положение весьма серьезное... – сказала мне миссис Морден.
Серьезное положение стало внезапно еще хуже, потому что дверь в этот момент резко распахнулась и в ее проеме появился стремительный, как ракета, человек, за спиной у которого суетилась перепуганная секретарша, лепечущая (как в тысяче кинофильмов): "Прошу прощения, миссис Морден, я говорила, что вы заняты, но этот человек ничего не хочет слушать".
Вторгшийся в офис посетитель решительно шагнул вперед и, тыча острым пальцем чуть ли не мне в лицо, заявил:
– Вы не имеете права находиться здесь, слышите? Немедленно удалитесь отсюда. Вон. – Он ткнул пальцем в сторону двери. – Любые переговоры, касающиеся пивоваренного завода, буду вести я.
Он полыхал гневом, этот тщедушный человечек лет пятидесяти с обширной плешью и огненным взглядом из-за оправленных серебром больших стекол очков. На его тощей шее прыгал острый кадык. Похоже, психическую энергию этого существа можно было бы измерять мегаваттами. Он еще раз потребовал, чтобы я убрался из офиса миссис Морден.
– Но кто вы, – спокойно спросила его миссис Морден.
– Мадам, – довольно свирепо произнес он, – в отсутствие сэра Айвэна Вестеринга я контролирую дела пивоваренного завода. Я исполнительный директор. Этот недостойный молодой человек не имеет ни малейшего права вести переговоры с нашим аудитором и управляющим банком, как он это делает, насколько мне известно. Вам не следует принимать его всерьез и лучше избавиться от него. Я буду решать, нуждаемся мы или нет в ваших услугах. Лично я такой необходимости не вижу.
– Ваше имя? – уклончиво спросила миссис Морден.
Он раскрыл рот, как будто от изумления, что она не знает, кто он такой, – и снова закрыл, чтобы выпалить:
– Финч, Десмонд Финч.
– Ах да. – Миссис Морден перевела взгляд на лежавшие перед ней документы. – Здесь есть упоминание о вас. Прошу прощения, мистер Финч, но мистер Кинлох имеет неоспоримое право действовать от имени сэра Айвэна.
Она повела рукой в сторону заверенной копии документа о моих правах, оставшейся у нее на письменном столе. Финч схватил бумагу, взглянул на нее и разорвал на две половинки.
– Сэр Айвэн так болен, что не отдает себе отчета в своих действиях, – заявил он. – Прекратим этот фарс. Я – и только я – отвечаю за дела пивоваренного завода.
Миссис Морден склонила голову набок:
– Что скажете, мистер Кинлох? – обратилась она ко мне за решением возникшего вопроса.
Айвэн, размышлял я, сознательно обошел стороной Десмонда Финча, доверяя дела завода мне, и я догадывался почему. Было бы вполне нормально, если бы Айвэн передал свои полномочия второму после него лицу из руководства завода. Если он не сделал этого – и не сделал вполне обдуманно, – то, значит, мои обязательства перед отчимом были непустым звуком, и мне следовало выполнять их неукоснительно.
– Продолжим переговоры, миссис Морден, – как можно хладнокровнее сказал я. – Я еще раз свяжусь с сэром Айвэном, и если он пожелает, чтобы я не участвовал в его делах, то, разумеется, я в них участвовать не буду.
Она мило улыбнулась Финчу.
– Нет, этого недостаточно, – продолжал кипятиться Финч. – Я требую, чтобы этот... этот узурпатор удалился сейчас же. Сию минуту. Немедленно. Миссис Бенчмарк настаивает на этом.
Миссис Морден приподняла брови, несомненно, заметив на моем лице полное понимание того, о чем идет речь, и ожидая от меня соответствующих разъяснений.
– Миссис Бенчмарк, – сказал я в ответ на ее взгляд, – дочь сэра Айвэна. Пэтси Бенчмарк. Она предпочла бы вообще убрать меня из жизни ее отца. Думаю, ей очень хотелось бы, чтобы я, ну, что ли, испарился.
– Если я правильно понимаю, – терпеливо сказала Маргарет Морден, – сэр Айвен в действительности отец миссис Бенчмарк, а вы – его пасынок.
Я кивнул.
– У сэра Айвэна есть дочь, Пэтси, от его первой жены, которая умерла. Потом он женился на моей овдовевшей матери, когда мне было восемнадцать лет, так что я стал его пасынком.
– Да, и он пытается подобраться к состоянию сэра Айвэна и отрезать пути к нему для миссис Бенчмарк, – громко и ядовито добавил Финч.
– Нет, – сказал я.
Я не мог бы упрекнуть Маргарет Морден за то, что взгляд ее выразил сомнение. Опасения Пэтси были навязчивы, но не лишены логики.
– Прошу вас, миссис Морден, сделайте все возможное, чтобы спасти пивоваренный завод, – сказал я. – От этого, быть может, зависит состояние здоровья сэра Айвэна. А миссис Пэтси не стоит волноваться, придет день, когда этот завод будет принадлежать ей. Спасите дело для нее, не для меня. А если завод вылетит в трубу, вам, мистер Финч, Пэтси спасибо не скажет.
Финч обдал меня ошалелым взглядом и направился было к двери, но вдруг остановился как вкопанный, потом вернулся и, весь исходя ядовитой злобой, бросил мне в лицо обвинение:
– Миссис Бенчмарк уверена, что вы украли "Золотой кубок короля Альфреда". Да, вы украли золотую чашу и спрятали ее, и, если понадобится, миссис Бенчмарк вернет ее себе силой.
О, дьявольщина! "Где это?"
У меня заныли ребра.
"Это" – "Золотой кубок короля Альфреда". Так вот что искали у меня те четверо подонков. То, чего у меня нет, а совсем не то, что есть.
– У вас усталый вид, мистер Кинлох, – сказала миссис Морден.
– Усталый! – Финча переполнял сарказм. – Если бы он устал, то вернулся бы в Шотландию и отсыпался бы целую неделю. Нет, целый месяц.
Неплохое предложение, подумал я, и спросил:
– Кубок хранился на заводе?
Финч открыл и закрыл рот, ничего на это не ответив.
– Не знаете? – спросил я, изображая самый что ни на есть неподдельный интерес. – Из-за его пропажи поднялась большая шумиха, вызвали полицию, полицейские размахивали наручниками? Или Пэтси только сказала вам, что я забрал кубок? О, она любому способна навязать свое мнение, полностью подавив его здравый смысл.
Второе лицо в правлении пивоваренного завода вылетело из офиса так же неожиданно, как и влетело. Когда улегся ветер от хлопнувшей двери, миссис Морден спросила меня, могу ли я восстановить заверенную копию документа о предоставлении мне полномочий доверенного лица. Благодаря предусмотрительности Айвэна, велевшего сделать десять таких копий, никаких проблем не возникло. Я дал миссис Морден еще одну: у меня их осталось пять.
– Мне нужны дальнейшие указания, – сказала миссис Морден.
– Какие именно?
– Я хотела бы действовать в ваших интересах, если вы дадите мне собственноручно написанный документ, освобождающий меня от ответственности за то, что будет мною сделано по вашему требованию или с вашего согласия. Это необычная просьба, но в связи с данным конкретным делом о несостоятельности она представляется мне оправданной.
Я написал под диктовку миссис Морден необходимый ей документ и поставил под ним свою подпись, что миссис Морден и засвидетельствовала в присутствии своей секретарши, после чего этот документ стал дополнением к тем полномочиям, которыми я уже наделил добрую фею.
– Надеюсь, что в понедельник я сумею созвать всех основных кредиторов пивоваренного завода, – сказала она. – Позвоните мне завтра, и я отчитаюсь перед вами, как идут дела.
– Благодарю вас, миссис Морден.
– Маргарет, – сказала она. – Но цифры, однако, невеселые... Я вернулся к "Пирсу, Толлрайту и Симмондсу", где аудитор и я через пятнадцать минут разговора стали Тобом и Алом и вместе отправились выпить пива.
Я рассказал Тобиасу о визите Десмонда Финча к Маргарет Морден. Выслушав эту историю, Тобиас принялся еще энергичнее жевать очередную ни в чем не повинную зубочистку. Это занятие позволяло ему сохранять молчание.
– Ты встречался с ним когда-нибудь? – спросил я, вынуждая Тобиаса хоть что-то сказать мне.
– О, да. Довольно часто.
– Что он за человек?
– Не для протокола?
– Разумеется, – сказал я. – Какой протокол в пивной?
Но и после этого Тобиас медлил, осторожничая. Наконец сказал:
– Десмонд Финч очень исполнительный человек. Дай ему программу, и Финч выполнит ее безукоризненно. На его энергии держится система кровообращения пивоваренного завода, а упорство и настойчивость Финча обеспечивают выполнение всего, что должно быть сделано.
– Так ты, стало быть, симпатизируешь этому человеку?
Лицо Тобиаса расплылось в улыбке.
– Терпеть его не могу, но восхищаюсь деловыми качествами Финча.
– И на том спасибо, – засмеялся я. Мы дружно принялись поглощать пиво.
– А что представлял собой Норман Кворн? – спросил я. – Норман Кворн был тот самый финансовый директор, который исчез, не забыв прихватить с собой кругленькую сумму. – Ты должен был хорошо знать его.
– Полагаю, что так. Я сотрудничал с ним не один год. – Тобиас вынул изо рта зубочистку и хлебнул пива. – Надо быть последним негодяем, чтобы сделать такое. Так должен был бы я думать о нем. Но это лишь расхожее мнение.
– Так кто же он все-таки был? Что за человек?
– О! Ему предстоял уход на заслуженный отдых. Шестьдесят пять лет. Серый, педантичный бухгалтер, никакой фантазии. Сухарь. Мы с ним ежегодно проверяли документы фирмы от корки до корки. И всякий раз ни сучка ни задоринки, вся запятые на месте, тютелька в тютельку. Это, разумеется, моя работа – рыться в накладных, счетах, формулярах и искать подтверждение тому, что соответствующие сделки действительно имели место. Но в работе Кворна никогда не было ни малейших неувязок. За его честность я поручился бы собственной репутацией.
– Он не разменивался на мелочи.
Тобиас вздохнул. Переломилась еще одна зубочистка.
– Он был умен и хитер – этого у него не отнимешь.
– А в самом деле, как ему удалось украсть такую сумму?
Я, как и Маргарет Морден, был под впечатлением от цифр.
– Если ты думаешь, что он ходил вокруг банка с мешком, то ошибаешься, – сказал Тобиас. – Он не запихнул наличность в чемоданчик и не исчез через туннель под проливом. Он проделал все самым современным образом, с помощью техники. – Тобиас поцыкал зубами. – Да, он осуществил перевод денег с помощью электронной техники через код ABA. Это идентификационный код международного банка. И все идентификационные коды при подтверждении сделок по факсу оказывались безупречными. Дьявольская хитрость! Я был уверен, что сумею напасть на его след, но потерял его где-то в Панаме. Это серьезное мошенничество, хотя сэр Айвэн и готов замять дело и никому не дать доступа к нему. Конечно, это не вытащит из провала пивоваренный завод, если сэр Айвэн поступит таким образом. Маргарет Морден – ваша надежда на спасение. Единственная надежда, я бы сказал.
Мы вновь наполнили свои кружки. У нас обоих было вполне понятное мрачное настроение.
– Как думаешь, – сказал я, – Кворн мог украсть "Золотой кубок короля Альфреда"? Чашу из чистого золота?
– Что? – удивился Тобиаса. – Нет. Это не его стиль.
– Его стиль – электронные трансферты, так?
– Понимаю, что ты имеешь в виду, – глубоко вздохнул Тобиас. – И все же...
– Десмонд Финч говорит, что Пэтси Бенчмарк – ты знаешь, наверное, дочь Айвэна и встречался с нею, – так вот, Пэтси Бенчмарк обвиняет меня в краже кубка. Ее вранье убедительно, и мне пора бы уже находиться в Редингской тюрьме.
– Сочинять баллады а ля Оскар Уайльд?
– Тебе легко шутить...
– Я встречался с Пэтси, – сказал Тобиас, пуская в ход очередную зубочистку. – Тот факт, что никто не знает, где искать этот бесценный средневековый кубок, вовсе не означает, что он украден.
– Пью за ясность твоего ума. Он расхохотался:
– Из тебя вышел бы хороший аудитор.
– Мне больше нравится возиться с красками.
Я внимательно всмотрелся в его дружелюбное, добродушное лицо и представил себе, как быстро крутятся в уме Тобиаса аналитические колесики. Наверное, с такой же скоростью они вертелись и в моей голове. Однако когда-то должно было возникнуть доверие или – по крайней мере – надежда на него.
– Что произошло раньше, – спросил я, – исчезновение Нормана Кворна или открытие того, что документы были липой? Или сердечный приступ у моего отчима? И когда впервые появились слухи об исчезновении кубка?
Пытаясь вспомнить, Тобиас нахмурился:
– Все случилось примерно в одно и то же время.
– Нет, одновременно это случиться не могло.
– Верно, не могло. – Тобиас помолчал. – Никто, кажется, уже давно не видел кубка. Что касается двух других вопросов... Я рассказал все сэру Айвэну недели две или чуть больше тому назад... Разговор происходил в его лондонском доме... Так вот – я сказал, что завод неплатежеспособен, и объяснил почему. Он просил меня прикрыть дело и никому ничего не говорить. Кворн уже сбежал – за несколько дней до нашей встречи с сэром Айвэном. Во всяком случае, так утверждали секретари правления завода. Сердечный приступ у сэра Айвэна случился под вечер того же дня. После этого я ни от кого не мог получить никаких инструкций, пока не появился ты. Финансовое положение завода тем временем, пока сэр Айвэн был в больнице, стало еще хуже, потому что никто, кроме него, не мог принимать окончательных решений, а сам он был не в состоянии переговорить со мной. Но банк уже не мог больше ждать. – А что же Десмонд Финч?
– Он? – спросил Тобиас. – Я уже говорил тебе, что Десмонд Финч – хороший лейтенант, но ему необходим генерал, который указывал бы, что делать. Сейчас-то Финч может сколько угодно заявлять, что несет ответственность за дела завода, но без миссис Бенчмарк, подталкивающей его сзади, он до сих пор делал бы то же самое, что и в течение последних двух недель, которые убедили меня в том, что Финч не способен действовать в отсутствие сэра Айвэна.
Все, что говорил мне Тобиас, соответствовало действительности.
– Маргарет Морден говорит, что мне не надо приходить в понедельник на встречу директоров, – сказал я.
– Она права, не надо. Пожалуй, так будет лучше. Она сама убедит их, если только их вообще можно убедить.
– Я просил ее посетить скачки.
– Скачки? Ах да! "Золотой кубок короля Альфреда". Но трофея-то нет.
– Победителю всякий раз вручают лишь позолоченную копию, настоящего кубка ему никогда не дают.
– Увы, жизнь полна разочарований, – вздохнул Тобиас.
* * *
Когда я подошел к дому в Кресчент-парке, доктор Кейт Роббистон как раз выходил оттуда, и разговор между нами произошел на ступеньках лестницы, а моя мать в это время держала дверь открытой и улыбалась, ожидая, пока я войду. – Привет, – бодро поздоровался со мной доктор, крепко пожав руку. – Как дела?
– У меня кончились таблетки, которые вы дали мне.
– Кончились, говорите? Хотите еще?
– Да, был бы вам весьма признателен.
Он сразу же протянул мне новый маленький пакетик. У него, похоже, был неистощимый запас.
– Когда произошла эта ваша встреча с ворами? – спросил доктор.
– Позавчера, – ответил я и почувствовал, что с тех пор прошло как будто целых десять дней. – Как Айвэн?
Доктор взглянул на мою мать и, несомненно, в расчете на то, что она услышит его, кратко отчеканил:
– Ему необходим отдых. – Потом, быстро переведя взгляд на меня, продолжил: – Может быть, вы, именно вы, сильный молодой человек, сумеете убедить его в этом. Я дал ему сильнодействующие успокоительные средства. Больному необходимо как следует выспаться. А теперь позвольте пожелать вам всего самого лучшего. – Доктор Роббистон взмахнул рукой, прощаясь, и умчался. Жизнь заставляла его вечно спешить.
– Что он имел в виду, говоря об отдыхе? – спросил я мать, обнимая ее и входя следом за нею в дом.
Мать вздохнула:
– Пэтси здесь, и Сэртис тоже.
Сэртис – муж Пэтси. Его родители, книжные черви, дали сыну такое имя в честь великого сказочника девятнадцатого века. Сэртис Бенчмарк обладал способностью с тупой настойчивостью оказывать людям медвежью услугу – и в этом был схож со своей женой. Меня он видел ее глазами. Его собственные, даже когда он улыбался, оставались тусклыми.
Мать и я, поднимаясь вверх по лестнице, услышали из кабинета Айвэна голос Пэтси:
– Я настаиваю, отец, чтобы его здесь не было. Айвэн ответил ей так тихо, что мы не разобрали слов.
Сопровождаемый матерью, я вошел в кабинет Айвэна.
Мое появление вызвало у Пэтси раздражение, которое нетрудно было предвидеть. Пэтси была рослая, худая и поражала своей красотой, особенно когда хотела кого-нибудь очаровать. Многие, услышав от нее "дарлинг", таяли и млели. И только те, кто хорошо знал ее, оставались осторожными, не исключая и Сэртиса.
– Я сказала отцу, – с места в карьер обратилась Пэтси ко мне, – что он должен аннулировать этот необдуманный документ о предоставлении тебе полномочий действовать от его имени.
Я не стал возражать и со всем возможным миролюбием сказал:
– Сэр Айвэн волен, разумеется, поступать, как ему будет угодно.
Отчим, одетый в свой всегдашний темно-красный халат, сидел в кресле за письменным столом. Меня встревожила бледность и вялость Айвэна. Ему уже закапали болеутоляющие капли в глаза. Я подошел к нему и предложил с моей помощью спуститься вниз и лечь в постель.
– Оставьте отца в покое, – резко произнесла Пэтси. – Для этого у него есть фельдшер.
Айвэн, однако, оперся на мою руку и с трудом встал на ноги. За прошедшие сутки ему стало хуже, подумал я. – Пойду лягу, – как-то нерешительно сказал он. – Неплохая мысль.
Он позволил мне отвести его в спальню. Пэтси и Сэртис чуть ли не силой пытались помешать мне, но остановить не сумели. После тех четверых громил Бенчмарки не были для меня серьезными противниками, и у них хватило ума понять, что не стоит заходить слишком далеко.
Когда я проходил мимо Сэртиса, он злобно прошипел мне вслед:
– Ничего, в следующий раз ты у нас завизжишь! У моей матери от удивления широко открылись глаза, а Пэтси резко обернулась к своему мужу и так презрительно взглянула на него, что Сэртис буквально съежился.
– Держи свой дурацкий язык за зубами! – дрожа от злости, сказала Пэтси.
Я и мать ввели Айвэна в его спальню и помогли ему снять халат и лечь в постель. Айвэн облегченно вздохнул и закрыл глаза, повторяя: "Вивьен... Вивьен..."
– Я здесь, – отозвалась мать, погладив Айвэна по руке. – Постарайся уснуть, мой милый.